на, казалось, чувствовала себя как дома. С каждым вежливо разговаривала, каждого выслушивала. С лестным для него интересом, вела себя мило и спокойно, чем заслужила немало похвал. Она даже начала говорить с южным акцентом.
     Да, подумал Уокер, она прекрасная актриса. Напряжение, возникшее между ней и Джессом, он заметил лишь потому, что внимательно за ними наблюдал. Оно не было очевидным, но оно существовало. По крайней мере дважды он видел, как Аманда медленно покачала головой в ответ на какие-то слова Джесса, что его крайне раздосадовало. Уокер не знал, в чем дело, однако почему-то почувствовал беспокойство.
     Кейт подошла к десертному столу, убедиться, что все на месте - вилки, тарелки, салфетки. Она, как всегда, отлично выполняла свои большие и маленькие обязанности хозяйки дома. Если ей и не нравилось присутствие Аманды, которая сегодня к тому же оказалась в центре внимания, то она этого не показывала. И даже та холодность, о которой говорил Салли, сейчас никак не проявлялась.
     - Никто не притронулся к сладкому, - произнесла она с обычной тревогой хорошей хозяйки, беспокоящейся о том, что гости могут остаться недовольны.
     - Еще съедят, - успокоил ее Уокер. - Просто стейки слишком сытные.
     Кейт сделала легкую гримаску.
     - Бога ради, скажите Шарон, что ее пирог с черникой великолепен, а я, к сожалению, не могу попробовать его из-за аллергии.
     - Ненавижу пироги с черникой.
     - В самом деле? Ах да, как же это я забыла! Салли, может быть, ты...
     - Я терпеть не могу пироги. Точка.
     - Ну зачем ты так грубишь? Пойди лучше пригласи Ники Раш на танец. Она весь вечер ест тебя глазами.
     Салли не двинулся с места.
     - Танцы я тоже ненавижу. Особенно с женщинами, которые не поймешь как произносят свое имя.
     Кейт бросила мимолетный взгляд на Уокера и двинулась дальше, по-видимому, твердо намереваясь уговорить плотно наевшихся гостей отведать пирогов.
     - По-моему, она очень похудела, - заметил Уокер.
     - Может быть. Последние две недели всем дались нелегко. Об этой неделе я вообще не говорю. Новое завещание Джесса готово?
     - Не совсем. В компьютере полетел жесткий диск. Из-за этого и задержка.
     - Удобная штука эти компьютеры.
     - Да, когда они работают.
     - Или когда не работают. Скажи, он меня полностью исключил? - внезапно резко спросил Салли.
     - Я не могу ответить на этот вопрос, ты же знаешь.
     - А ты предусмотрительный тип!
     - Это моя работа, Салли.
     - Ну да. - Салли поставил стакан на стол. - Ты здесь достаточно давно работаешь, чтобы знать, чего хочет старик. - Он направился к дому, однако, сделав несколько шагов, остановился и вновь обернулся к Уокеру. - Кстати, по словам Риса, двадцать лет назад Аманда не была левшой.
     Уокер не отрываясь смотрел на него. Салли улыбнулся.
     - Интересно, правда? Ну, до встречи, Уокер.

***

     - Тогда у нас еще не было клиники, - объяснила доктор Хелен Чэнтри. - Мы работали в доме на Мэйн-стрит. А у меня, можно сказать, еще молоко на губах не обсохло. Молодая, старательная, но абсолютно без всякого опыта. В 1974 году, в конце января, доктор Саммер вышел на пенсию, и его больные перешли ко мне.
     Аманда кивнула.
     - Значит, когда с моим отцом случилось несчастье, вызвали вас.
     - Да. - Несколько секунд проницательные темные глаза изучали Аманду. - Я ничего не могла сделать, - бесстрастным тоном добавила доктор Чэнтри. - Он сломал себе шею при падении.
     - Он ведь был хорошим наездником...
     - Даже наездники олимпийского класса, случается, падают с лошадей. И Брайан Далтон этого не избежал. К несчастью, он налетел на забор под таким углом и на такой скорости, что падение оказалось смертельным. Смерть наступила мгновенно.
     Некоторое время Аманда молчала, рассеянно слушая музыку и оглядывая гостей. Около бассейна три пары двигались в медленном танце.
     - Мне очень жаль, - произнесла доктор Чэнтри.
     Аманда подняла на нее глаза, улыбнулась.
     - Да нет, я же сама спросила. И потом... прошло уже двадцать лет. Я его едва помню. Мне просто... Просто в газетной статье о том несчастном случае говорилось, что он погиб, пытаясь заставить молодую лошадь совершить невозможное. Не похоже на наездника олимпийского класса, как вы считаете?
     - Вы правы, но люди порой делают глупости, особенно в состоянии душевного расстройства.
     Доктор Чэнтри не сказала о том, что внезапный отъезд Кристин за несколько недель до несчастного случая мог послужить причиной, толкнувшей Брайана на такую ?глупость?, но Аманда и не нуждалась в разъяснениях.
     - Мне кажется... - Здесь она запнулась и переменила тему: - Вы помните мою мать?
     Хелен Чэнтри кивнула. Они с Кристин Далтон были ровесницами.
     - Мы с ней встречались только в обществе. Ни с какими медицинскими проблемам она ко мне ни разу не обращалась.
     Аманда помедлила в нерешительности.
     - Доктор...
     - Пожалуйста, называйте меня Хелен.
     - Хорошо... Хелен... благодарю вас. Скажите, у вас есть какие-нибудь предположения, почему мама так неожиданно уехала?
     - Но разве она сама потом ничего вам не рассказывала?
     - Нет.
     - Странно... - Хелен задумчиво смотрела на нее. - Мне бы очень хотелось вам помочь, Аманда, но я действительно не знаю. Как я уже сказала, мы с Кристин встречались только в обществе. Мы с ней никогда не были близкими подругами. Не думаю, чтобы у нее вообще были подруги. Вы понимаете, о чем я говорю?
     - Она была слишком хороша. Слишком привлекала мужчин. Это вы имеете в виду?
     Хелен улыбнулась.
     - Да, более или менее. Но она не просто привлекала мужчин. Она их завораживала. Я бы даже сказала, порабощала. Она околдовывала моментально, с первого взгляда. Не думаю, что она делала это намеренно. Я не раз замечала, какими глазами смотрели на нее многие добропорядочные женатые мужчины. В этом крылась какая-то загадка.
     - Она потом очень изменилась. - Аманда рассеянно отодвинула тарелку с остатками яблочного пирога.
     - Что вы хотите сказать?
     - Она стала очень сдержанной, очень тихой. Ушла в себя. Старалась не привлекать внимания.
     - Возможно, это не мое дело. Если не хотите, можете не отвечать. Но я все же спрошу. Она больше не вышла замуж?
     - Насколько я могу судить, у нее вообще никого не было, после того как мы уехали отсюда. Конечно, в первые годы я могла просто этого не знать. Дети редко замечают такие вещи. Но потом, когда я выросла, я бы наверняка об этом знала.
     Хелен, по-видимому, собиралась что-то ответить, но в этот момент Джесс позвал ее из-за соседнего столика. Ему понадобилось разрешить какой-то спор на медицинскую тему.
     - Хозяин зовет, - с улыбкой произнесла Хелен.
     Аманда поднялась вместе с ней.
     - Что ж, а я пойду лакомиться дальше. Я еще не попробовала пироги с клубникой, черникой и еще четырьмя видами ягод.
     Хелен усмехнулась:
     - Я вижу, вас хорошо проинструктировали.
     - В общих чертах. А потом я еще заучила наизусть, кто какой пирог принес, чтобы не ошибиться. Не хочется никого обидеть.
     - Если действительно не ошибетесь, на следующих выборах мэра включим ваше имя в список кандидатов.
     Улыбаясь, Аманда подошла к столу с десертами, надеясь, что большая часть пирогов уже съедена. Однако их осталось еще более чем достаточно. Аманда тяжело вздохнула, взяла чистую тарелку и принялась отрезать тонкие ломтики от каждого пирога. Клубничный пекла Мэйвис Сиск, та, что с рыжими волосами. Пирог с черникой принесла Шарон Мелтон, у которой голубые серьги с топазами и голубая лента в волосах. Эми Блисс, жена священника, приготовила пирог с малиной (по непонятной причине это сочетание - Блисс и малина - Аманда запомнила очень легко). А мягкий нежный пирог с крыжовником принадлежит восхитительной пожилой леди по имени Бетти Лэм, со снежно-белыми волосами.
     - Вы собираетесь это все съесть?
     Аманда подняла глаза на Уокера Мак-Леллана, и ее хорошее настроение сразу испарилось. Сердце подскочило. Весь вечер она ни на минуту не забывала о его присутствии, о том, что он за ней наблюдает. Она не сомневалась, что рано или поздно он к ней подойдет. Конечно же, с какими-нибудь новыми обвинениями.
     Воспоминание об их последней встрече, о его холодном лице и резком голосе помогло ей вновь обрести равновесие. Она выпрямилась, вскинула подбородок. Ей сейчас понадобится вся ее стойкость. Он рассержен, она это чувствовала, хотя внешне он никак этого не показывал. Аманда же ощущала странную незащищенность.
     - Я должна все попробовать, чтобы не обидеть никого из дам.
     - Ваш акцент становится все заметнее.
     - Вы просто давно его не слышали.
     Аманда тут же пожалела о своих словах. Зачем показывать ему, что она заметила его длительное отсутствие.
     - Я был занят. А почему вы не спрашиваете о завещании?
     - Может быть, оно меня не интересует.
     - Или, может быть, вы согласны подождать, зная, что это лишь вопрос времени и вы все равно получите все.
     Аманда отвернулась, собираясь отойти. Уокер схватил ее за руку.
     - Отпустите меня, Уокер.
     - Сначала ответьте мне на один вопрос.
     - Отпустите меня.
     Музыка заглушала слова, и никто не слышал, о чем они говорят, однако не одна пара глаз с любопытством устремилась в их сторону. Только этого ей сейчас не хватает - публичной сцены с семейным поверенным Далтонов.
     Некоторое время он держал руку Аманды, не спуская с нее глаз.
     - Вопрос очень простой. Вы ведь левша, не так ли?
     - Да.
     - Так вот, Аманда Далтон не была левшой.
     Она улыбнулась.
     - Удивляюсь, что вы так долго не затрагивали этот вопрос. Он ведь у вас наверняка в списке решающих признаков. Черные волосы, серые глаза, резус-фактор положительный, правша.
     - Нет, этого признака в моем списке не было, - произнес он сдавленным голосом.
     - Боюсь, что вы ошибаетесь, господин адвокат.
     Помня о том, что на нее смотрят и стараясь удержать на лице приятную улыбку, Аманда пошла к своему столику. Поставила тарелку. Однако прежде чем она успела сесть, Уокер снова взял ее за руку.
     - Потанцуйте со мной.
     Этого она ожидала меньше всего, но под любопытными взглядами окружающих не могла ни протестовать, ни отдернуть руку. И он прекрасно это понимал. Черт бы его побрал!
     Уокер повел ее к площадке перед бассейном, где несколько пар танцевали под медленную музыку. Обнял за талию, крепко прижал к себе.
     В первый раз Аманда оказалась в такой тесной близости к нему. Тело его было крепче, чем она ожидала, руки - сильнее. От него пахло чем-то острым и крепким, возможно, лосьоном после бритья и трубочным табаком, хотя она ни разу не видела, чтобы он курил трубку. Сочетание это показалось ей приятным. Слишком приятным...
     Он легко двигался в такт музыке, не отрываясь смотрел на нее сверху вниз. Она же лишь изредка поднимала на него глаза, и только тогда, когда была уверена, что он не сможет прочесть ее мысли.
     - Ну так как, вы успели обдумать свой ответ? Скажите же, как могла девочка-правша превратиться и женщину-левшу?
     - Вы уверены, что у меня есть ответ?
     - Я на это рассчитываю.
     Аманда не совсем поняла его, но тем не менее ответила на вопрос:
     - Через несколько лет после того, как мы отсюда уехали, я сломала правую руку. Повредила какой-то нерв. Рука очень долго не заживала. Пришлось научиться все делать левой рукой. Даже и сейчас правая рука у меня слабее, чем левая.
     - Это был тот же несчастный случай, из-за которого вы теперь боитесь лошадей? - насмешливо спросил Уокер.
     Аманда не обратила внимания на издевку.
     - Нет, я упала с дерева.
     - Как неосмотрительно с вашей стороны.
     Аманда с трудом сохраняла спокойствие.
     - Вы правы. А все из-за того, что мне захотелось заглянуть в птичье гнездо. И можете себе представить, оно оказалось пустым. Дело кончилось сломанной рукой и сотрясением мозга.
     Он кивнул с видом человека, услышавшего именно то, что ожидал услышать.
     - Прекрасное объяснение. Простое и в то же время исчерпывающее. А главное, вполне правдоподобное. Держу пари, если я сейчас спрошу Хелен Чэнтри, она скажет, что с медицинской точки зрения это вполне возможно.
     Аманда с трудом боролась с искушением оттолкнуть его. О, как она его ненавидела! Ненавидела его манеру говорить, его жалящие слова, его насмешливый, издевательский взгляд.
     - Это все правда.
     - Да вы не узнаете правду, даже если столкнетесь с ней лицом к лицу.
     Горячая пульсирующая боль обожгла голову, чуть выше глаз. О Господи, только не мигрень! За всю жизнь у нее было всего несколько приступов мигрени, но они запомнились надолго. И вызывало их обычно нервное потрясение. Как раз такое, какое она испытывала сейчас.
     Музыка смолкла. Аманда поспешно и не слишком грациозно оторвалась от Уокера, больше не заботясь о том, что подумают окружающие. Вернулась к столику, где ждала тарелка с пирогами. Если он сейчас подойдет, она швырнет в него куском пирога.
     Он подошел чуть позже, с бокалами вина в руках.
     - Нет, благодарю вас, я не пью, - проговорила Аманда.
     Она в это время пробовала клубничный пирог, который оказался очень вкусным. Пирог с ежевикой был еще вкуснее, а пирог с крыжовником - просто восхитительный.
     - Хотите сохранить ясную голову? - с той же ненавистной насмешкой спросил Уокер и уселся на стул рядом с ней с видом человека, который не собирается никуда уходить.
     - Можно сказать и так.
     А вот Эми Блисс лучше заняться чем-нибудь другим, решила Аманда. Ее пирог с малиной никуда не годится. Конечно, говорить ей этого нельзя. Что же сказать в таком случае? Что корка слишком сухая?
     - Аманда, хватит вам щипать этот пирог. Взгляните на меня.
     - Я не щиплю, я пробую.
     По крайней мере он назвал ее по имени. Каких трудов стоило этого добиться. Можно подумать, его за это четвертуют или вздернут на дыбе.
     Снова появилась пульсирующая боль чуть повыше глаз. Теперь она разливалась по всему телу. Язык как будто онемел. К горлу подступала тошнота. О Господи! Может быть, это от пирога Эми Блисс? Хуже ничего не придумаешь.
     - Аманда...
     Она резко встала, взяла тарелку, понесла ее к десертному столу. Тошнота усиливалась, закружилась голова. Она как-то умудрилась сделать последние два шага и со стуком поставила тарелку на стол. Отступила к кустам азалий.
     Надо поскорее уйти от этих людей. И надо за что-нибудь ухватиться, потому что ноги ее совсем не держат. Ноги дрожали и отказывались идти туда, куда она им приказывала.
     - Аманда...
     Густой туман застилал глаза. Дрожь прошла по всему телу. Аманда испугалась. Так еще никогда не было. Язык и горло онемели, подступил мощный приступ тошноты. Аманда со стоном согнулась, и ее вырвало на кусты азалий.
     Сильные руки держали ее за плечи все время, пока ее рвало. Когда она наконец освободилась от всей пищи, которую втолкнула в себя за этот вечер, Уокер помог ей подняться. Она прислонилась к нему спиной, почувствовала на лбу его руку, мягкую и восхитительно прохладную.
     Вокруг наступила тишина. Оркестр больше не играл. Даже сверчки замолчали. Где-то там, позади нее, гости, наверное, замерли в ужасе. Ну что же, люди, встречайте свою Аманду.
     - О Боже... - прошептала она.
     - Все в порядке, - спокойно произнес Уокер. - Просто вы переели. Слишком много всего, включая меня.
     Он легонько коснулся рукой ее щеки. Аманду охватила паника. Ощущение было такое, что его рука коснулась чьей-то чужой щеки, не ее собственной. Ее лицо словно онемело. В глазах все еще стоял туман. Дышать становилось все труднее.
     - Уокер, я...
     Острая боль пронзила грудь. Аманда вскрикнула.
     - Аманда!
     Она не могла ответить. С ней происходило что-то ужасное, и она ничего не могла с этим поделать. Несколько мгновений смотрела Уокеру в глаза, как бы пытаясь сообщить что-то необыкновенно важное.
     А потом все вокруг заволокло туманом. Силы оставили ее. Страшная тяжесть навалилась на грудь. Каждый вдох давался с огромным трудом, и наконец наступили полная темнота и холод, словно вены заполнились ледяной водой вместо крови.
     - В чем дело?
     - Не знаю... Черт побери! Хелен...
     - У нее дыхание затруднено. Держите ей голову повыше. Мэгги, принесите мою сумку. Спасибо. Пульс очень слабый и замедленный. Подождите, сейчас я... О Господи, давление падает так стремительно...
     - Сделайте же что-нибудь!
     - Давайте внесем ее в дом. Быстрее.
     Аманда едва сознавала, что происходит вокруг. Люди... Голоса... Она слышала приглушенные звуки обычно громового голоса Джесса, властного, как всегда. Слышала, каким резким стал ленивый бархатистый голос Уокера. Узнала голос Хелен.
     Она закоченела так, что, казалось, никогда больше не сможет согреться. Больно было дышать. С ней проделывали всякие неприятные вещи, и она не могла их остановить: не было ни сил, ни голоса. Ее кололи иголками, лили в горло какую-то отвратительную жидкость. Снова началась рвота. Она попыталась что-то сказать, в отчаянии от своей беспомощности. Чьи-то голоса успокаивали ее. Голоса Мэгги, Кейт и все время голос Джесса. Ей казалось, что она узнает голос Уокера, хотя он звучал по-иному, чем всегда. Голос Хелен, уговаривавшей ее, что все будет хорошо. Чьи-то незнакомые голоса...
     Ну почему они не оставят ее одну! Почему не дают ей спокойно умереть...
     - Наверное, лучше впустить их сюда. Иначе, боюсь, они разнесут двери.
     - Но, доктор...
     - Я беру это на себя. Они все равно не успокоятся, пока не увидят ее.
     Стало немного теплее, и тяжесть, давящая на грудь, ослабла. Она начала приходить в себя. Понемногу исчезал панический страх, что собственное тело ей не подчиняется. Боль тоже постепенно прошла. И сердце больше не грохотало, и комната уже не кружилась. Теперь она ощущала лишь страшную слабость, усталость и сонливость.
     - Хелен говорит, у других примерно то же самое, но не так остро, как у Аманды. Еще человек десять. Да, эта вечеринка надолго запомнится, Джесс.
     - Что случилось, черт побери? Может, мясо несвежее?
     - Мы уже отправили образцы всех продуктов на анализ. На тот случай, если здесь кое-что посерьезнее. Хелен предполагает, что все отравились ядовитыми ягодами.
     - Что?!
     - Шарон Мелтон покупала чернику на уличном прилавке. Похоже, что там оказались ядовитые ягоды. Пока трудно сказать наверняка... разницы почти никакой, если не вглядываться. Шарон, по-видимому, не очень внимательно смотрела. Сейчас она в ужасе.
     Уокер говорил приглушенным голосом: дверь в комнату Аманды была приоткрыта, и он боялся ее потревожить, хотя сейчас она, судя по всему, крепко спала.
     Джесс стоял, прислонившись к косяку и не отрывая взгляда от неподвижной фигуры на огромной старинной кровати. За последние двенадцать часов он практически не отходил от ее комнаты. Время приближалось к полудню. Всю прошлую ночь он так и не ложился.
     - С ней все будет в порядке, Джесс.
     Старик взглянул на Уокера горящими глазами:
     - Вы слышали, что сказала Хелен? Если бы Аманду сразу не вырвало, она могла бы умереть.
     - Но теперь-то она не умрет. Через несколько часов она проснется, а к завтрашнему утру будет в полном порядке. Ничего страшного.
     - Ничего страшного...
     Взгляд Джесса снова устремился на Аманду. В ногах ее по обеим сторонам лежали верные доберманы.
     - Конечно, ничего страшного. Просто дурацкий несчастный случай. Не в первый и, боюсь, не в последний раз ядовитые ягоды путают с черникой.
     Джесс кивнул, хотя мысли его, казалось, витали далеко отсюда.
     - Я ведь сердился на нее, Уокер. Вы знали об этом?
     - Я понял, что между вами возникли какие-то трения.
     - Знаете, из-за чего?
     - Нет.
     - Помните, я вам говорил, что она ни о чем меня не просила?
     Уокер кивнул.
     - Вы хотите сказать...
     - Ей ничего не нужно. Понимаете, ничего. И ?Слава? ей не нужна. Что вы на это скажете?
     - Что это значит - не нужна?
     -