. Захваченная врасплох, она не знала, что сказать.
     - Я... просто проходила мимо. Я здесь еще не была.
     Она поймала себя на том, что оправдывается. Черт бы его побрал!
     - Обычно Джесс держит эту комнату запертой. - В голосе Уокера, как всегда, несколько тягучем, не слышалось особой теплоты. Он вошел в просторный кабинет, уставленный шкафами с книгами, подошел к мраморному камину и остановился рядом с Амандой, перед большой картиной, написанной маслом.
     Аманде стало не по себе от его близости. Сейчас он выглядел менее официально, чем всегда, - ни пиджака, ни галстука, однако лицо было все то же - бесстрастное, непроницаемое, те же зеленые глаза, словно читающие мысли.
     - Думаю, он не стал бы возражать против того, что я сюда вошла.
     Аманда сделала над собой усилие, чтобы ее слова не прозвучали слишком вызывающе.
     - Может, и не стал бы.
     Избегая встречаться с ним глазами, Аманда отвернулась от картины. Это был почти фотографический портрет Брайана Далтона, его жены Кристин и большеглазой, очаровательно улыбающейся трехлетней Аманды. Небольшая медная табличка гласила, что картина написана в 1969 году.
     - Я, кажется, не очень похожа на свою мать.
     Аманда поспешила сказать это прежде него. Женщина на портрете, такая же темноволосая, как и Аманда, выглядела намного выше ее и казалась очень изящной, почти хрупкой. На золотистом от загара лице ее светло-голубые глаза под черными ресницами казались еще светлее. Полные, нескрываемо чувственные губы улыбались.
     Кристин Далтон представляла собой нечто такое... Все трое на портрете выглядели как живые, но Кристин выделялась из всех. Она поражала воображение. Художник, который писал эту картину, был очарован ею вне всякого сомнения.
     Ему удалось изобразить ее душу. Живая, горячая, излучающая жизненную энергию, она, казалось, вот-вот рассмеется, кокетливо поманит изящным пальчиком. В изломе бровей сквозила вызывающая ирония, в изгибе чувственных губ таилось искушение. Эта женщина не выглядела матерью. Чьей бы то ни было.
     Как и все остальное в ?Славе?, она была великолепна. При отсутствии всякой вульгарности в ней ощущалась бьющая через край чувственность, которую ни она сама, ни живописец не пытались скрыть.
     Ни один мужчина, когда-либо знавший такую женщину, не смог бы ее забыть.
     - Она была необыкновенно хороша, - бесстрастно проговорил Уокер. - Мне рассказывали, что Брайан влюбился в нее с первого взгляда и сразу сделал предложение. Ему тогда едва исполнилось двадцать лет, он еще и колледж не окончил.
     - Джесса это, наверное, не обрадовало. Ну, то, что его единственный сын сбежал с гувернанткой, на два года старше и, уж конечно, не из их круга.
     Уокер пожал плечами.
     - Вы, по-видимому, прочли об этом в какой-нибудь газетной статье или в журнале. Их в ту пору было написано немало, так что вы наверняка знаете и о том, что Джесс им все простил, после того как Брайан привез Кристин домой. Сам я этого не помню, но, по утверждению многих, она очаровывала всех мужчин без исключения, а Джесс, как известно, никогда не отличался равнодушием к женским чарам. Что же касается ее круга... то она вполне вписалась и в этот.
     Уокер говорил все тем же бесстрастным голосом, который Аманда теперь так хорошо знала. Но сейчас он ее раздражал. Этот человек всегда все обдумывает.
     Вот и теперь его холодный рациональный ум взвешивает каждое ее слово - и почти ни одному не верит. Он держался отстраненно, слегка настороже, наблюдая за ней с отчужденным интересом. Аманда почувствовала, что это начинает ее беспокоить.
     Неожиданно она перехватила его взгляд. Он смотрел на бриллиантовое сердечко у нее на шее, точно такое же, как у Кристин Далтон на портрете. Она подняла руку и дотронулась до кулона.
     - Да, это то самое. Конечно, я не могу это доказать. И уж если на то пошло, я вполне могла видеть какую-нибудь репродукцию этой картины в тех же журналах или газетах и заказать себе точно такой же кулон. Это ведь не так сложно, как вы считаете?
     Он не обратил внимания на ее сарказм.
     - Да, я считаю, что это очень возможно.
     Она заставила себя отвернуться от него и снова взглянула на портрет. На этот раз она смотрела на Брайана. Ему здесь, должно быть, двадцать семь, но выглядит он значительно старше. Темноволосый и сероглазый, как все Далтоны, однако скорее худощавый, чем плотный. Лицо - точная копия отца. Та же несколько трагическая красота, и уже в этом молодом возрасте видны первые признаки увядания.
     - Он не пил? - спросила Аманда.
     - Кто? Брайан? Только по праздникам и торжественным случаям. Если вы о морщинах, можете на восемьдесят процентов отнести их на счет наследственности, а на остальные двадцать - на счет постоянного пребывания на солнце и ветру. Ну и характер, наверное, тоже сыграл свою роль.
     Аманда несколько секунд помолчала.
     - Прежде чем приехать сюда, я действительно кое-что прочитала об этой семье.
     Она кинула на Уокера осторожный взгляд и поспешно продолжила, не дав ему ответить:
     - На протяжении нескольких столетий все далтоновские мужчины славились буйным нравом, так ведь?
     - Да, так по крайней мере говорят.
     - А вот я не помню, чтобы отец отличался буйным нравом.
     - Не помните?
     По-видимому, Уокер собирался что-то сказать по поводу того, что ей следует помнить, а что нет, но потом передумал. Просто пожал плечами.
     - Да нет, особенно буйным нравом он не отличался.
     Аманда хотела было расспросить его об этом, но решила оставить эту тему. Перевела взгляд на девочку на картине. Коротко стриженные кудрявые черные волосы украшены розовой лентой, широко распахнутые невинные серые глаза, очаровательная детская улыбка...
     Аманда не глядела на Уокера, но чувствовала, что он сейчас тоже смотрит на девочку. Знала, о чем он думает, и неожиданно поймала себя на том, что отвечает на его невысказанные сомнения.
     - Люди с возрастом очень меняются. Взрослые часто не похожи на себя в детстве. И все же вы убеждены, что я никогда не была этой девочкой. Волосы у меня прямые, не вьются, как у нее. Рот у меня другой формы. И уши... вы обратили внимание, они посажены чуть выше, чем у меня? Ведь вы об этом сейчас думаете, Уокер?
     - Да, более или менее, - произнес он после долгого молчания.
     Она посмотрела ему прямо в глаза. Встретила его жесткий взгляд. Может быть, сегодня днем ей лишь померещилась тень сочувствия, мелькнувшая на его непроницаемом лице?
     Аманда решила больше не пытаться развеять его сомнения.
     - Кажется, мы все встречаемся перед ужином в гостиной?
     - Да, таков здешний обычай.
     Он отступил назад, давая ей пройти, и в этот момент в его глазах сверкнула искра гнева. Первая трещина в броне всегдашней невозмутимости, подумала Аманда. Теперь остается лишь решить, что же лучше: сердить Уокера Мак-Леллана дальше, чтобы он хоть что-нибудь к ней почувствовал, или придумать что-нибудь другое?

Глава 4

     - Вечеринка... это именно то, что нам нужно, - решительно заявил Джесс после салата, - Представим Аманду всем нашим друзьям и соседям. Нy, скажем, через субботу. Мэгги, Кейт, вы займетесь всеми необходимыми приготовлениями.
     - Хорошо, Джесс, - ответила Кейт.
     - Становится жарко, - заметила практичная Мэгги; она в этот момент помогала Эрлин подавать горячее. - Почему бы не устроить пикник?
     - С японскими фонариками у бассейна, - предложил Рис.
     - В ту субботу будут показательные скачки, - возразил Салли.
     Уокер наблюдал за Амандой, сидевшей напротив него, справа от Джесса. Похоже, эта идея не слишком ей улыбалась. Не то чтобы она явно выказывала недовольство, однако в глубине глаз, в выражении лица появилась едва заметная тревога.
     - Джесс, может быть... - нерешительно начала она, но ее тихий голос потерялся в шумном взрыве, которым Джесс отреагировал на слова младшего внука.
     - А тебе-то с какой стати ехать на эти скачки? Ты же не принимаешь в них участия. Ни в этих, ни в каких других.
     Салли потемнел, как туча.
     - Я готовил лошадей для скачек, и будь я проклят, если не поеду посмотреть, как они выступают. Скачки продлятся три дня, черт возьми! А двое из моих наездников еще ни разу в таких не участвовали.
     - Ну и что? Другие зато участвовали. И нечего поднимать такой шум, как будто это Олимпийские игры. Ты прекрасно знаешь, кто финансировал эти скачки - барбекю-кафе. Призы будут пахнуть жареным мясом.
     - Это проверка и для коней, и для наездников. Я должен там присутствовать.
     - Нет. Ты должен быть здесь. Понятно? - Джесс помолчал. - Ты меня понял, Салли?
     Лицо Салли побагровело, в глазах бушевала ярость. Однако он сдался:
     - Да, я понял.
     За столом наступило тяжелое молчание. Мэгги села на свое место и заговорила легким небрежным тоном, который сразу снял напряжение.
     - Я вообще удивляюсь, Салли, как это ты хочешь уехать. Тебе ведь этим летом надо выезжать больше десятка новых лошадей.
     Ее слова позволили Салли с достоинством выйти из положения. Он обернулся к ней с мимолетной улыбкой:
     - Да, это верно.
     - Насчет вечеринки, Джесс, - произнесла Кейт, - приглашаем тех же, что всегда?
     Джесс кивнул.
     - Вызовите тот оркестр из Нэшвилла, что мы приглашали в прошлый раз.
     - Две недели не такой большой срок, - заметил Уокер. - Оркестр, может быть, уже ангажирован на ту субботу. Это обойдется вам недешево, Джесс.
     - Не имеет значения.
     Джесс, который только что с презрением отмел предстоящие скачки как не стоящие внимания, поскольку они обещают принести лишь незначительные денежные призы, по-видимому, не замечал непоследовательности собственного поведения. С ласковой улыбкой он обернулся к Аманде:
     - Тебе понравятся наши друзья и соседи, радость моя.
     - Да, я в этом уверена, - пробормотала она в ответ.
     Интересно, подумал Уокер, почему она в конце концов решила не возражать? Может быть, пример Салли показал ей, что с Джессом спорить бесполезно? По лицу ее он ничего не мог угадать.
     Лицо, кстати, просто прелестное. Даже рядом с Кейт Аманда обращает на себя внимание. Ее хрупкая красота особенно выделяется на фоне этих крупных, массивных, бронзовых от загара людей. Даже легкое летнее платье, кажется, с любовью льнет к ее телу. В хорошем вкусе ей, во всяком случае, никак нельзя отказать.
     Уокер наблюдал за тем, как она медленно пьет красное вино, выбранное Джессом для сегодняшнего ужина - отметить ее возвращение, как он сказал, - и вполуха слушал, как Рис рассказывает ей, чем знамениты летние вечеринки в ?Славе?, сколько их устраивается каждый год и чем хорош оркестр из Нэшвилла. Казалось, Рис старается загладить грубость Салли. Он вел себя с ?кузиной? так вежливо и по-дружески, что Джесс лучшего и пожелать бы не мог.
     - Вы все так же любите ездить верхом?
     - Боюсь, что нет. - Она не стала распространяться на эту тему.
     - Жаль. До самых красивых мест в ?Славе? можно добраться только верхом. Вот, например, горная конная тропа с великолепным водопадом.
     - Ничего, я люблю пешие прогулки.
     У нее очень изящные руки, думал в это время Уокер. Небольшие, с длинными тонкими пальцами и аккуратными ноготками. Слабые, по всей видимости. Если вместе с серыми глазами она и унаследовала знаменитую далтоновскую мощь, то это никак не проявляется.
     Господи, да что это с ним! Он рассуждает так, будто уверен, что она и есть настоящая Аманда Далтон. Между тем у него сейчас не больше оснований верить этому, чем сегодня утром или неделю назад. Даже меньше, в сущности. Ведь она сама признала, что не похожа ни на Кристин Далтон, ни на девочку на портрете, то есть на самое себя. И даже не попыталась никак объяснить это отсутствие сходства. Похоже, ей теперь все равно, верит ли ей он, Уокер. Она почувствовала, что Джесс ей верит, а это единственное, что имеет для нее значение. Доверие Джесса.
     - Дорога к ?Козырному королю? тоже очень красива, - говорила тем временем Кейт своим спокойным голосом. - Там есть ручей с мостиком и небольшой цветник. А дальше, за пастбищами, открывается прекрасный вид на долину. Если вы, конечно, не боитесь идти через пастбища.
     Вот... даже Кейт ее признала.
     - Боится, - услышал Уокер свой собственный голос. - Она боится лошадей.
     Внезапно он поймал себя на том, что говорит так же враждебно и вызывающе, как Салли.
     Аманда удивленно взглянула на него и ответила со спокойным достоинством:
     - Раньше я любила лошадей, но в двенадцать лет упала с лошади и сильно ушиблась. С тех пор я их не люблю. Извините, если это кому-либо неприятно.
     Уокер почувствовал себя последним подонком. Хотя, возможно, она все это придумала. Надо же ей придумать какое-то объяснение своему страху перед лошадьми: ведь настоящая Аманда их любила.
     Джесс похлопал ее по руке.
     - Мы все это понимаем, радость моя. - Он явно испытывал облегчение, найдя какое-то объяснение этому совсем не далтоновскому страху. - Кто знает, может, ты и не заметишь, как снова окажешься верхом.
     Она взглянула на него с сомнением и улыбнулась:
     - Может быть. Но пока я воздержусь ходить через пастбища.
     - Здесь полно других дорог, - жизнерадостно проговорил Рис.
     - И у меня есть карта, где они все отмечены. - Джесс снова похлопал ее по руке. - Напомни мне, радость моя. Она у меня в кабинете.
     - Нести десерт? - спросила Мэгги.

***

     В девятом часу Аманда извинилась и покинула гостиную, сославшись на усталость после трудного дня. Салли исчез еще раньше, сразу после ужина, не сказав, куда отправляется.
     Однако вместо того чтобы подняться к себе в комнату, Аманда вышла из дома и остановилась у колонны, глядя на ухоженную лужайку перед домом.
     Стоял конец мая. Вечерами было еще довольно прохладно. Здесь, в этих местах, солнце, казалось, садилось раньше, чем везде. Сейчас оно уже заходило в тeни гор. На фоне этого неяркого предзакатного света на небе появилась полная луна. Прохладный воздух дышал чистотой и свежестью. Аманду переполняли такие разнообразные впечатления, что мысли путались, сбивались. Пожалуй, она сегодня действительно слишком устала, чтобы привести их в порядок. Наверное, лучше подождать до завтра. Пусть все впечатления улягутся, а завтра она все как следует обдумает.
     Однако Аманда чувствовала, что возвращаться в спальню бесполезно. Она все равно не заснет: слишком возбуждена. Усталый мозг никак не хотел успокоиться. Она может решить для себя, что лучше все отложить до завтра, но мыслям не прикажешь лечь и уснуть.
     Трудно поверить, что она провела в ?Славе? всего каких-нибудь полдня. Казалось, прошла целая вечность. И все же она чувствует себя здесь чужой. Боится сказать что-нибудь не то, сделать неверный шаг. Все они внимательно за ней наблюдают и относятся к ней по-разному - от холодноватого гостеприимства Мэгги до открыто враждебного вызова Салли.
     Самую главную победу она уже одержала - Джесс. Он чуть не пляшет от счастья каждый раз, когда видит ее. Если только не случится что-нибудь кардинальное, что могло бы подорвать его веру - ну, например, определенно отрицательный результат генетических анализов, - никто и ничто теперь не сможет поколебать Джесса.
     Даже Уокер Мак-Леллан.
     В этой семейной драме он занял позицию стороннего наблюдателя и, по-видимому, намерен придерживаться ее до конца, оставаясь вне схватки. Такой беспристрастный юрист, стоящий выше низменных чувств и запутанных ситуаций. И все же...
     Он наблюдал за ней пристальнее всех остальных, часто со сдерживаемым и все же заметным раздражением. Аманда испытывала определенное удовлетворение оттого, что ей, кажется, удалось смутить его трезвый, холодный аналитический ум. Однако это чувство удовлетворения омрачалось тем, что ей так и не удалось развеять его подозрения.
     Дверь позади нее открылась. Взглянув через плечо, Аманда увидела Уокера. Он подошел и встал рядом.
     - Что-то я не вижу вашей машины, - произнесла она только для того, чтобы что-то сказать.
     - Я пришел пешком.
     Он кивнул вправо. Аманда с трудом разглядела тропинку, начинавшуюся сразу за лужайкой и скрывавшуюся в лесу.
     - Очень удобно, - заметила она.
     - И неплохое физическое упражнение.
     Голос его снова стал холодным, однако уходить он, по всей видимости, пока не собирался. Аманда попыталась найти подходящую тему для разговора.
     - Почему Салли не участвует в скачках?
     - Он, пожалуй, лучший наездник в этих краях, но он слишком крупный и тяжелый. С ним лошадь не может показать, на что она способна. Поэтому он тренирует лошадей, а другие их показывают.
     - Как это должно быть... обидно. Не иметь возможности делать то, что любишь больше всего.
     - Сочувствуете? Салли ненавидит сочувствие. А если говорить о том, что он больше всего любит, так это ?Славу?. Пока у Салли есть ?Слава?, он счастлив.
     - Но она же ему не принадлежит. Я имею в виду...
     Черт, и зачем она это сказала!
     - Я понял, что вы имеете в виду. - В его бесстрастном голосе зазвучали сардонические нотки. - Да, ?Слава? принадлежит Джессу. Он волен распоряжаться ею как хочет, отдать или завещать кому захочет. Все здесь это знают. И Кейт, и Салли, и Рис, выросшие здесь и вложившие в ?Славу? свою душу, могут в один прекрасный день оказаться без крова, если Джессу так заблагорассудится. И уж если Джесс выскажет свое желание вслух, во всем штате не найдется такого судьи, который мог бы его распоряжение отменить. Вы это хотели знать?
     Аманда промолчала, а когда заговорила, то сама испугалась, услышав, как дрожит ее голос.
     - Вы, конечно, не поверите, но... мне не нужна ?Слава?. И деньги мне не нужны. Все, что я хочу, - это вернуть свое прошлое. И свое настоящее имя.
     Уокер невесело улыбнулся.
     - Вы правы. Я этому не верю.
     Она не слишком удивилась, лишь почувствовала внезапный укол... чего? Боли?
     - Ну почему вы не можете этому поверить? Почему у меня обязательно должны быть корыстные намерения?
     - Наиболее правдоподобные мотивы чаще всего и оказываются достоверными. Алчность же среди них - один из самых вероятных. Не буду рассказывать вам, сколько я видел вполне нормальных людей, преданных родственников, которые начинали ссориться насмерть из-за завещания своего дорогого усопшего. Для меня отсутствие громких протестов при чтении завещания - исключение, а не правило.
     - Пусть так. Но неужели вы не можете допустить, что для меня существует нечто более важное, чем деньги?
     Аманда неожиданно осознала, что мнение этого скептически настроенного адвоката слишком много для нее значит. Когда это произошло?
     - Я мог бы это допустить, - ответил он все тем же сухим бесстрастным тоном, - если бы во всем остальном вы говорили правду. Но это ведь не так, Аманда. Ваша история полна белых пятен, ваши воспоминания туманны, ответы уклончивы, а уж о том, как вы жили эти двадцать лет, можно только догадываться. Вы появились совершенно неожиданно, неизвестно откуда, без конца говорите о потере памяти, в то время как на карту поставлено огромное состояние. Продолжать дальше?
     - Не надо. Вы высказались достаточно ясно.
     Она отвернулась. Как бы она хотела сохранять такое же спокойствие.
     - В таком случае мы друг друга поняли. Я не верю в то, что вы Аманда Далтон, и своего мнения не изменю, если только вы не представите мне гораздо более весомые доказательства.
     - Ну что ж, могу только порадоваться, что здесь распоряжается Джесс, а не вы.
     - Не слишком обольщайтесь. Если вы думаете, что Салли и Рис будут молча смотреть, как вы запускаете свои коготки в ?Славу?, значит, вы недостаточно добросовестно изучили семью Далтонов.
     Не сказав больше ни единого слова, он спустился по каменным ступеням, пересек лужайку и скрылся в лесу.
     Аманда долго стояла не двигаясь, даже не пытаясь ни о чем размышлять. Одна мысль, однако, появилась в ее усталом мозгу. Уокер Мак-Леллан определенно испытывает к ней недобрые чувства.

***

     - Будьте осторожны, а то с