причин, почему я считал ее обворожительной. Она была очень женственна, вела себя с прелестной неуверенностью, но при этом брала и бросала любовников, испытывая те же чувства, что кошка во время течки. Не думаю, что она вообще понимала, что такое любовь, во всяком случае, любовь к мужчине. Она, кажется, никогда ее не испытывала, даже к Гриффу.
     Холли не знала, что и подумать, - просто чувствовала громадное облегчение, потому что он рассказывал об этом отстраненно и даже равнодушно.
     - Не знаю, может быть, она уродилась такой, - продолжал он. - Может быть. А может быть, если бы у нее был выбор, если бы она не вышла замуж так поспешно, практически сразу после школы, она была бы другой. Впрочем, возможно, просто такова ее натура. Она любила секс, но избегала чувств. Я верю, что она самозабвенно любила Риген - но той же любовью, что кошка любит своих котят, А когда котята вырастают, кошка видит в них только лишь других кошек, чужих для нее; боюсь, что, когда Риген стала бы взрослой, Кэролайн относилась бы к ней просто как к другой женщине, то есть как к возможной сопернице.
     Холли больше не думала, что Кейн любил Кэролайн.
     - Кейн, как можно быть в интимных отношениях с женщиной, о которой ты такого мнения?
     - Когда все это началось, я еще не знал ее - в ходе романа я, собственно, и начал понимать ее натуру. - Он покачал головой. - Не буду отрицать, я был очень увлечен ею в то лето. Но я никогда ее не любил, Холли, и, когда приехал через год, чувствовал к ней только жалость.
     Холли трудно было представить, как можно жалеть Кэролайн.
     - Жалость?
     Он серьезно кивнул.
     - Она никогда не знала счастья. Краткое удовлетворение - и все.
     Помолчав, Холли понимающе кивнула.
     - Прости. Я наговорила лишнего, словно я...
     - Ревнива, - закончил он, улыбаясь и сияя зелеными глазами. - Кстати, для меня это хороший знак.
     - Хороший знак?
     - Э-э. Сначала давай покончим с ложью Гриффину?
     - Давай, - неуверенно согласилась она. Наконец Кейн подошел к ней и взял ее за руку.
     - Я не хотел говорить Гриффу, куда я ездил ночью, потому что ты сидела рядом, а я не хотел, чтобы ты знала. Потом бы я ему, конечно, сказал, но, честно говоря, мне даже в голову не пришло, что это может быть так важно.
     Холли сразу поверилось в это. Она знала, что, когда Кейн погружен в работу, он теряет способность замечать окружающее, полностью сосредоточившись на том, что пишет.
     Он подвел ее к одному из мольбертов, завешенному плотной тканью.
     - Вот над чем я работал в последние недели, уезжая сюда. Я не хотел тебе говорить, пока не был уверен... пока непонятно было, что у меня получилось. - И он решительно сорвал покрывало.
     Перед Холли был ее собственный портрет. Она смотрела на море, ветер играл ее темными волосами, откинутыми назад. Как и на всех его картинах, краски были живые и яркие, и "модель" тоже выглядела как живая - настолько, что Холли казалось, что ее губы на картине вот-вот приоткроются и она заговорит.
     - Кейн, это... прекрасно, - прошептала она. - Но ты ведь говорил, что недостаточно хорошо меня знаешь.
     - Это был самый легкий ответ, - тихо сказал он. - Просто отговорка, когда не можешь чего-то объяснить. На самом деле я долго не мог приступить к работе, потому что знал тебя слишком хорошо, видел слишком часто. Я не мог увидеть тебя в перспективе, необходимой художнику, я был слишком близко, ты все время стояла у меня перед глазами. И пока я не разобрался со своими чувствами, я не знал, как тебя писать.
     Она наконец оторвалась от портрета и посмотрела на него. Сердце ее судорожно колотилось.
     - Значит, ты... разбирался со своими чувствами?
     Его губы чуть шевельнулись, а живые зеленые глаза стали вдруг абсолютно беззащитными.
     - Да, и я понял, что без тебя моя жизнь будет пуста. Я люблю тебя, Холли.
     Холли глубоко вздохнула и повисла у него на шее.
     - Слава богу. Я так давно уже тебя люблю, - прошептала она сквозь поцелуи.
     В итоге они оказались на задрапированном постаменте для позирующих натурщиков. Постель не самая удобная, но они это заметили только потом - Холли мягко удивилась, почему они не смогли дойти до кровати. Всего-то тридцать футов.
     Кейн засмеялся.
     - Наверное, можно было попробовать. Но знаешь, мы не виделись столько дней, что ты должна простить мне мое нетерпение. - Он поцеловал ее - сначала нежно, потом все крепче и крепче. - Ты останешься у меня на ночь, малыш?
     - Но сейчас середина дня, - растерянно сказала она и тотчас добавила:
     - Конечно, останусь. А в "Гостинице" подежурит за меня Дана.
     - Ах. - Он поднял голову и улыбнулся. - Неужели случилось чудо?
     - Ну, я же обещала, что у нас будет больше времени. А на Дану вполне можно положиться. - Она провела указательным пальцем по его нижней губе. - Но завтра давай лучше вернемся в Клиффсайд или найдем телефон и позвоним Гриффу. Он на тебя обиделся. Надо все же объяснить ему, почему ты солгал.
     - Должно быть, я подозреваемый номер один, - предположил Кейн, и ясно было, что это не слишком его волнует. - Интересно, кто же на самом деле убил эту девушку?
     - Не знаю, но очень надеюсь, что Грифф докопается до сути - до того, как общественное мнение Клиффсайда окончательно навесит это преступление на тебя, - грустно сказала Холли. Потом чуть нахмурилась. - Я слышала, он пытается как-то связать смерть Кэролайн и смерть Амбер. Ты не знаешь, был у Кэролайн с кем-нибудь роман? Ну, в те последние дни перед ее гибелью?
     - Если только она не бросила его после того, как перестала мне позировать, - ответил Кейн. - Тогда ее любовником был Дилан Йорк.

***

     Это займет всего несколько минут, подумала Джоанна и поспешила через вестибюль к веранде. Гриффину еще рано, и она вполне успеет добраться до беседки и благополучно вернется обратно до его прихода. Она понимала, что лучше дождаться Гриффина, но ей очень хотелось поскорее проверить свою догадку.
     - Хей, Джоанна, что за спешка?
     Она замедлила шаги и в дверях веранды с удивлением увидела Дилана.
     - Да так, кое-какие дела. А вы, Дилан, как здесь оказались?
     - Я здесь живу, разве вы не знали? - Он пожал плечами. Выражение его лица было куда приятней, чем когда они расстались в городе после разговора о Кэролайн. - Я живу в отеле, как и Холли. Вот вернулся домой, Скотт отпустил сразу меня после того, как я закончил в суде. Могу я угостить вас чашечкой кофе?
     - Спасибо, но я тороплюсь. Дождь перестал?
     - Вот, всегда так. А что до дождя, то он только еще собирается, если вы не в курсе. Вот-вот польет как из ведра.
     - Ничего, не растаю, - беспечно сказала она, помахала рукой и вышла на веранду.

***

     - Ты поверил тому, что тебе сказали, - тихо заговорила Лисса, глядя, как Скотт нервно меряет шагами кабинет.
     - Я не должен был в это верить, - очень низким, охрипшим от волнения голосом произнес он. - Я должен был пройти тест на отцовство вместо того, чтобы принимать все, что она говорила, на веру. Я должен был заставить ее доказать, что Риген не моя дочь! А я ее слушал, как будто меня околдовали. Господи, прости меня за то, что я позволил Кэролайн разрушить любовь моей дочери ко мне!
     - Скотт, ты же не знал, что это ложь. Откуда ты мог знать? - Лисса подошла к нему и несмело положила руку ему на плечо. Это не предусматривалось сценарием, но сегодня все шло иначе: около часа назад он позвонил ей, попросил прийти и рассказал, что сделала Кэролайн.
     Лисса и сама была в шоке. Она никогда не любила Кэролайн, но так подло поступить - в подобную жестокость Лисса просто отказывалась верить.
     Она не знала, как к этому относиться. Не знала, как его утешить. Она никогда не видела его таким уязвимым, таким страдающим, и не знала, чего он от нее ждет. Она вела себя так, как подсказывало ей чувство - чувство, которое она давно уже испытывала к нему, и очень надеялась, что не сделает ему хуже, руководствуясь столь эфемерными ориентирами.
     Он не ответил на прикосновение, но продолжал говорить все тем же низким голосом, который она едва узнавала, с бледным и застывшим, но отнюдь не отрешенным, как обыкновенно, лицом.
     - Она очень хорошо все рассчитала. Я его ненавидел. Я знал, что она была влюблена в него. Это было не вожделение, как с другими, это была любовь - или очень близко к тому. Любовь, которая была доступна Кэролайн. И когда она сказала, что родила ребенка от него, что Риген не моя, а его дочь... почва была подготовлена.
     Лисса открыла было рот, желая что-то сказать, но вдруг резко повернула голову - из холла донесся какой-то негромкий звук.
     - Слышишь?
     Скотт уже мчался через всю комнату к неплотно закрытой двери. Он распахнул ее...
     Сначала Лисса подумала, что там никого нет. Но Скотт наклонился, а когда выпрямился, в руках у него была кукла - единственная кукла, с которой Риген не расставалась.
     - Нет, - прошептала Лисса.
     Скотт повернулся к ней, его лицо было серым, и оба они услышали, как гулко хлопнула наружная дверь.
     - О господи, она все слышала, - хрипло сказал он.

***

     Факс из Сан-Франциско содержал самую разнородную информацию - от оценок Роберта Батлера в колледже до официальных сведений о его многочисленных предприятиях, и Гриффин уже безумно устал читать эту ерунду страницу за страницей. Он боялся пропустить что-нибудь действительно важное, а потому внимательно вчитывался в каждое слово.
     В последние годы Роберт Батлер стал весьма состоятельным человеком - во всех отношениях преуспевающий бизнесмен. Гриффин терпеливо читал длинный перечень его успешных операций, ища хоть каких-нибудь связей с Клиффсайдом или его жителями.
     Он почти уже добрался до конца, и вдруг знакомое имя прыгнуло со страницы ему в глаза. Он удвоил внимание и стал читать еще медленнее. Потом перечитал. И факты, о которых упоминалось в личных бумагах Батлера, полученных от его сестры, совершенно прояснились.
     Вот она, искомая связь.
     Много лет назад Дилан Йорк работал на Батлера. И обокрал своего работодателя. Он украл много и успел скрыться буквально за момент до разоблачения. Батлеру же пришлось долго потом наводить порядок в своих бухгалтерских книгах. Он не выдвигал против Дилана формального обвинения - может быть, потому, что сильные мужчины, такие, как он, предпочитают сами разбираться со своими проблемами, не впутывая в это дело полицию.
     Слепо глядя на страницу, Гриффин принялся строить догадки. Допустим, что или в ходе какой-то деловой операции, о которой упоминала его сестра, или от специально нанятых для поисков людей Батлер узнал, что Дилан Йорк живет в Клиффсайде. Допустим, что Батлер приехал сюда, желая лицом к лицу встретиться с человеком, который его обокрал. Допустим, они встретились, случайно или намеренно, за "Гостиницей", где живет и Дилан, и между ними возникла борьба.
     Это лишь догадки, одернул себя Гриффин. Но то, что Роберт Батлер разбился насмерть об острые пики скал, уже не догадка, а факт.
     Итак, первая смерть? Гриффин лихорадочно выстраивал последовательность событий, перемежая факты предположениями.
     Дилан снова работает на богатого человека; стало быть, он вполне мог взяться за старые штучки. Эту изначально порочную натуру искушало, с одной стороны, богатство работодателя, а с другой - привычка Скотта во всем полагаться на своих служащих. И за годы, проведенные в Клиффсайде, Дилан мог наворовать действительно много.
     Может быть, Кэролайн как-то обнаружила это или узнала об убийстве Батлера - она ведь была близка с Диланом. Почему она не предупредила Скотта? Должно быть, потому, что у нее была связь с Диланом; возможно, ей даже трудно было поверить в то, что он вор.
     Дальше... Дальше Гриффин не знал. Что-то напугало Кэролайн, и она решила, что ей нужна помощь. Может быть, она нашла какие-нибудь доказательства. Они-то, вероятно, и спрятаны в шкатулочке, которой никто не видел. Дилан мог узнать или заподозрить, что они у нее есть.
     Тогда дальнейшее может выглядеть так: Дилан возвращается из Портленда раньше, чем ожидалось, и видит у старой конюшни машину Кэролайн. Полный подозрений, он начинает выяснять с ней отношения, и она в ужасе бежит от него, прыгает в машину... Дальше - две машины мчатся одна за другой по мокрому шоссе, навстречу ветру, пока первая - машина Кэролайн - не выходит из-под контроля и не падает в пропасть...
     И если все так, то совсем нетрудно предположить, что, когда Джоанна начала расспрашивать о Кэролайн, восстанавливая картину случившегося, Дилан увидел в ней угрозу своей безопасности. Очень серьезную угрозу.
     Да, Джоанна была права. Права во всем.
     - Господи боже, - бормотал Гриффин, одной рукой хватая телефонную трубку, а другой шаря в нижнем ящике стола, где хранился пистолет, который он ни разу не брал в руки со времен Чикаго.

Глава 15

     Джоанна была на полпути к беседке, когда холодный ветер усилился и упали первые капли дождя. Она ускорила шаги, машинально держась подальше от края обрыва. Собравшиеся над головой тучи плохо на нее действовали, все казалось ей слишком мрачным и зловещим.
     В голове у нее, не переставая, кружились обрывки разговоров, наблюдений и отчетов, показанных ей Гриффином, - как когда-то фрагменты ее сна, - она ничего не могла с этим поделать. Словно бы она подсознательно ищет что-то совершенно необходимое, листая страницы памяти. И когда она подошла к беседке, нужная страничка наконец нашлась. Джоанна остановилась как вкопанная.
     Откуда он мог знать, как она была одета?!
     Он сказал, что Кэролайн была в джинсах и в свитере. В то утро она была одета не для города - в джинсы и свитер! Но в то утро его здесь не было - так значилось в папке с делом Кэролайн, Джоанна это отчетливо помнила. Он уехал в Портленд накануне, заночевал там и вернулся только на следующий день ближе к вечеру, уже после аварии. Ее тела он тоже не мог видеть - то, что от нее осталось, видели только Гриффин, спасатели и главный врач Клиффсайда. Поскольку вопрос об опознании не стоял, даже Скотт в тот день не был допущен к телу жены.
     В газетах тоже не было упоминаний о том, как была одета Кэролайн в последний день своей жизни.
     Так откуда же Дилан мог знать, что на ней было, когда она погибла, если он ее в тот день не видел? Значит, он видел ее! Может быть, в старой конюшне?
     Джоанна ощутила почти непреодолимое желание оглянуться, но вместо этого, наоборот, поспешила вперед, не зная и не имея возможности узнать, не идет ли он за ней следом - ведь ему не впервой было покушаться на чужую жизнь средь бела дня.
     Но если даже и так, Дилан должен быть сейчас где-то на полпути от отеля. О! Ей вовсе не хотелось с ним встречаться. "Нет, самое лучшее, - подумала она, - идти вперед, мимо беседки, к дому Скотта - там люди, там она будет в безопасности, и оттуда можно позвонить Гриффину".
     Но как только она вышла на опушку, она увидела Риген. Девочка скорчилась на полу беседки, и каждый изгиб ее тельца выражал непереносимую боль. Какое еще горе обрушилось на этого ребенка?!
     Джоанна, не раздумывая, инстинктивно бросилась к девочке, словно Риген была ее собственная плоть и кровь. И как только она ступила в беседку, небеса разверзлись, дождь ожесточенно забарабанил по крыше и окружил беседку плотной стеной - так что в нескольких футах ничего уже не было видно.
     Джоанна опустилась на колени и нежно погладила малышку по голове. Она думала, что для Риген просто пришла пора выплакать свою печаль по маме.
     - Риген, маленькая...
     Риген подняла голову - ее бледное личико было залито слезами - и с громким плачем бросилась в объятия Джоанны.
     - Не мой, - жалобно всхлипывала она, - он не мой, Джоанна!
     - Не твой? Риген...
     Всхлипывая едва слышным сквозь шум дождя и ветра голосом, Риген заговорила:
     - Я только что слышала, как он разговаривал с Лиссой, и он ей все сказал. Он сказал, что мама знала, куда нанести удар, и что я не его ребенок. Он не мой папа, Джоанна! У меня нет и папы!
     Джоанна не знала, что именно умудрилась подслушать Риген, но, вероятно, Скотт почему-то объяснял Лиссе эту ситуацию, а девочка, услышав часть их разговора, впала в отчаяние и бросилась сюда.
     - Послушай меня, малышка, - сказала она, привлекая девочку к себе. - Ты просто опять подслушала обрывок чужого разговора, только и всего, и поэтому поняла все неверно. Клянусь тебе, он твой папа - и он это знает.
     - Он сказал...
     - Неважно, что он сказал, Риген, он твой папа! И он тебя любит, я точно знаю.
     Риген упрямо покачала головой.
     - Нет, больше не любит. Я плохая, Джоанна, и за это бог отнял у меня их обоих.
     - Малышка...
     - Вы ничего не знаете! Я думала, что это тоже игра, такая игра, мы с мамой все время в нее играли. Я думала, она спрятала эту шкатулочку, чтобы я ее потом нашла. И когда она ушла, я взяла ее, но шкатулка была заперта, и я не знаю, что внутри. Я искала ключ, но его нигде не было. А потом я видела, как мама выходила отсюда. Она очень испугалась, не найдя шкатулки, я это поняла, потому что она была такая бледная и чуть не плакала. И она села в машину и поехала очень быстро, и больше уже не вернулась! Она никогда не вернется, и я виновата в этом! Потом я принесла шкатулку назад, я опять спрятала ее в тайничок, но мама уже никогда не вернется!..
     Джоанна обняла плачущую девочку. Как дьявольски легко пропустить самое важное! "Я плохая, Джоанна". Если бы она сразу обратила больше внимания на упорные самообвинения Риген...
     - Риген, в этом нет твоей вины, - начала она, но продолжить ей помешали.
     - Ах, как трогательно.
     Зловеще-будничный голос раздался так близко, что Джоанна вздрогнула. Это был Дилан, и в руке он держал пистолет. Дилан стоял под крышей беседки, не заходя в нее, положив на перила руку с пистолетом, наведенным прямо на Джоанну.
     Джоанна встала на ноги, инстинктивно заслонив собой Риген. Дилан улыбался. Раньше она не представляла себе, какой ужасной может быть иногда улыбка. Глаза у него были мертвые. Совершенно мертвые.
     - Дилан, не сходите с ума, - сказала она как можно спокойнее. - Все кончено. Вы думаете, эту смерть тоже сочтут несчастным случаем? До сих пор вам везло, но...
     - Везло?! - Он злобно засмеялся, качая головой. - Я много месяцев повсюду искал эту дискету, и все это время дрянная девчонка прятала ее здесь? Боже мой!
     Дискету? Но Джоанна не стала просить объяснений.
     - Пусть Риген вернется в дом, - потребовала она без особой надежды.
     С лица Дилана не сходила зловещая улыбка.
     - Боюсь, это невозможно. Видите ли, из того, что я здесь услышал, я заключил, что крошка в ужасе выбежала из дома, и мне кажется вполне вероятным, что под этим дождем и ветром она нечаянно оказалась слишком близко к краю обрыва. И вы, Джоанна, вы, живое воплощение ее матери, вместе с ней. Разве это не прекрасно? Вы, кажется, собирались спасать Риген? Но никто из вас не спасется. - Глумливо нахмурившись, он опять покачал головой. - Опасные у нас здесь скалы, очень опасные. Думаю, после этой последней трагедии я буду вынужден просить городской совет поставить вдоль обрыва постоянное ограждение.
     Все это время Риген молчала, вцепившись в Джоанну. У нее явно был шок. Джоанна, погладив ее по голове, легонько закрыла ей ухо ладонью и крепче прижала к себе, чтобы она не слышала того, что ей не следовало слышать. Единственное, что она могла сделать в этих обстоятельствах, - это тянуть время, максимально тянуть время, заставить Дилана говорить о чем угодно и как можно дольше.
     - Значит, Дилан, вы солгали мне о вашем романе? Он происходил не много лет назад, а незадолго до того, как Кэролайн погибла.
     Он наклонил голову, издевательски изображая вежливое признание ее правоты.
     - Что ж, Джоанна, мне действительно пришлось солгать. Я не хотел, чтобы вы считали меня самым близким Кэролайн человеком. Ну посудите сами, вы ведь могли рассказать об этом Гриффу, прежде чем я уберу вас с дороги. Я должен был избегать