горите, - предостерегла Мэгги, пробегая через патио из левого крыла в основную часть дома.
     Аманда поставила сумку с вещами возле шезлонга.
     - Не беспокойтесь, на мне три слоя защитного крема, и два из них водонепроницаемые. У меня это уже вошло в привычку. Я себя знаю - могу сгореть даже под навесом в пасмурный день. Но я уже три дня смотрю на этот прекрасный бассейн. Больше нет сил терпеть.
     Мэгги улыбнулась.
     - Да, пожалуй, лучше начать сейчас, чем в июле. Может быть, выработается сопротивляемость.
     - Будем надеяться. Джесс сказал, что он собирается поработать у себя в кабинете после завтрака, поэтому я решила прйти поплавать. А кстати, по вечерам здесь разрешается плавать?
     - Разрешается. Но лучше не ходите одна. Дом такой большой. Мы можем не услышать, если вам понадобится помощь.
     - Резонно. А как насчет собак? Они заходят в дом?
     Домоправительница взглянула на доберманов. Собаки практически не отходили от Аманды с самого первого дня и теперь сидели по другую сторону шезлонга, с интересом ожидая, что она станет делать дальше.
     - Вообще-то это не в их привычках. Но они, как видно, не хотят уходить слишком далеко от вас. Я слышала, они и спят у вас под дверью?
     Аманда с легким раздражением посмотрела на своих четвероногих друзей.
     - Если бы я им позволила, они бы спали у меня в комнате, может быть, даже на моей постели. Только Джесс, наверное, их не для этого держит.
     - Нет, по ночам они должны бегать на свободе по всему дому.
     - Вот и я так думаю.
     - Хотя Джесс скорее всего не стал бы возражать, если бы вы впустили их к себе в спальню.
     Аманда улыбнулась.
     - Ну не знаю. Сейчас он в ярости оттого, что я никак не могу научиться играть в шахматы, которые он так любит.
     - Не расстраивайтесь из-за этого. Он заставил нас всех научиться играть много лет назад, но настоящий соперник для него - только Уокер. Он говорит, что я слишком предсказуема, Салли слишком невнимателен, Рис, наоборот, чересчур осторожен, а бедняжка Кейт просто плохо играет.
     Действительно, бедняжка Кейт... Аманда уже успела почувствовать, что Джесс относится к дочери с полным безразличием, которое даже хуже ненависти, и что Кейт знает об этом, так же как и все остальные.
     - Ну что ж, думаю, я не совсем уж безнадежна. Я умею играть в покер и бридж.
     - Если бы вы еще умели играть на пианино, было бы совсем хорошо.
     Аманда сняла махровый халат, скинула с ног сандалеты.
     - К сожалению, этому мама меня так и не научила, - небрежно проронила она.
     На ней был простой черный раздельный купальник, скромный по теперешним стандартам, однако не скрывавший ее стройное тело. Если бы она могла нормально загорать, как все люди! Каждое лето для нее начиналось с одних и тех же страданий. Жидкость от загара, которо она пользовалась в последний раз, странно подействовала на ее кожу - придала ей какой-то желчный, бледно-желтый оттенок. Аманда успокаивала себя тем, что, воздерживаясь от загара, дольше сохранит кожу молодой. Но это утешение не очень помогало. Золотистое загорелое тело выглядит намного привлекательнее, чем эта ненавистная бледность. И потом она такая хрупкая. И на ее коже чуть что образуются синяки и ссадины.
     Внезапно Аманда осознала, что Мэгги слишком уж долго молчит. Вскинула глаза и сразу поняла: она сказала что-то не то. Мысли заметались в голове. Что, что она сказала не так, Господи? Наверное, Кристин Далтон играла на рояле, и значит...
     Мэгги улыбнулась.
     - Может, это и к лучшему. Совершенство ни чему хорошему не приводит. Ну ладно. Не задерживайтесь на солнце слишком долго в первый день, Аманда.
     - Не буду.
     Домоправительница прошла через патио и вошла в открытые двери ?солнечной комнаты?.
     Аманда стала спускаться по широким ступеням к воде. Собаки в первое мгновение вскинулись, потом остановились в нерешительности и в конце концов остались на берегу. Она вошла в прохладную воду, окунулась и медленно поплыла.
     Аманда несколько раз проплыла туда и обратно, каждый раз все быстрее и энергичнее, по мере того как разогревались мышцы, наконец легла на спину и закрыла глаза.
     Черт, что же она такое сболтнула несколько минут назад? И как раз сейчас, когда все пошло так хорошо!
     Последние три дня все действительно шло хорошо. Она приехала во вторник, сегодня суббота. Прошедшие дни оказались не такими напряженными, как она опасалась. Джесс с удовольствием проводил с ней время, рассказывая о семье Далтонов, о здешних местах, об их истории. Они часами рассматривали альбомы с фотографиями, записные книжки с вырезками из газет и журналов.
     Что же касается остальных обитателей ?Славы?, то их отношение к ней с первого вечера практически не изменилось. Мэгги держалась дружески-нейтрально, Кейт, по-видимому, ее избегала, однако, если они все же встречались, вела себя достаточно приветливо. Салли проводил почти все время в конюшнях, в доме появлялся только во время обеда и ужина и к Аманде относился по-прежнему враждебно. Зато Рис выказывал столь демонстративную дружбу и преданность, что Аманда сразу перестала ему доверять. Из принципа.
     И еще Уокер. Каждый вечер он появлялся в доме за ужином. По-видимому, его приглашали, хотя Аманда ни разу этого не слышала. Он все так же пристально наблюдал за ней. По всей видимости, ждал, чтобы она чем-нибудь себя выдала. Несколько раз она ловила выражение гнева в его глазах, но открытых стычек между ними больше не происходило. И на том спасибо.
     Пожалуй, пора начинать искать ответы, за которыми она сюда приехала. Дни бегут все быстрее, словно подгоняемые жаркими южными ветрами.
     Аманда с сожалением покинула мирную колыбель бассейна и выбралась на ступени. Остановилась на минуту, чтобы отжать мокрые волосы, и потянулась за полотенцем. В ту же секунду собаки глухо заворчали, раздался громкий свист. Аманда вздрогнула, накинула на плечи полотенце и обернулась.
     В нескольких шагах от нее стоял незнакомый человек и внимательно ее рассматривал. Аманда сразу почувствовала себя обнаженной и беспомощной. Она-то думала, что все садовники уже закончили работать. Похоже, что она ошибалась.
     Но нет, этот человек не садовник. Лет около сорока, худощавый, довольно красивый, одет в джинсы и рубашку из джинсовой ткани с короткими рукавами. На ногах высокие сапоги для верховой езды... Тренер, наездник?
     - Вы, должно быть, Аманда? - произнес низким хрипловатым голосом.
     Сердце у нее подскочило. Кровь бросилась в лицо, но теплое утреннее солнце тут было ни при чем. Одним взглядом своих голубых глаз незнакомец, казалось, сбросил с нее полотенце и стянул купальный костюм. Голос его так явно выражал сладострастное одобрение, как будто он шлепнул ее по заду и позвал к себе в постель. Аманда с ужасом почувствовала, что, хотя и сердцем и умом испытывает к нему отвращение, однако тело ее реагирует по-своему, словно повинуясь какому-то примитивному плотскому сигналу, исходящему от незнакомца.
     Она сбросила полотенце и накинула махровый халат, который теперь показался ей слишком коротким.
     - Да, я Аманда. А вы кто?
     - Виктор Мур, - произнес он все тем же хрипловатым голосом, в котором чувствовался намек. - Я руковожу здесь программой выращивания и воспитания.
     Он, наверное, имеет в виду лошадей. А может быть, и нет...
     - Понятно.
     Кажется, ей удалось овладеть своим телом, и, к счастью, без особых усилий. По-видимому, первая реакция была чисто инстинктивной. Так сжимается все внутри при виде паука или змеи.
     Он подошел ближе.
     - Я пришел поговорить с Джессом, - заявил он, хотя Аманда его ни о чем не спрашивала. - Все это время я был занят, поэтому и не смог вовремя поприветствовать блудную внучку. Уезжал покупать лошадей.
     Чтобы чем-то занять себя, Аманда, сев в шезлонг, принялись копаться в сумке, будто разыскивая очки от солнца.
     - Я думала, что покупкой лошадей занимается Салли.
     Она произнесла это лишь для того, чтобы что-то сказать.
     - Он закупает скаковых лошадей для показа. И конечно, он отвечает за их тренировки. Я же вывожу породу. Джесс вообще любит... распылять обязанности между людьми. Вы понимаете, что я имею в виду?
     Да, она это уже поняла. Джесс Далтон старала организовать дело так, чтобы ни один человек в ?Славе? не имел слишком большой власти, кроме него самого. Конечно же, Салли вполне мог бы справиться со всем, что касалось лошадей. И Рис, без сомнения, способен на большее, чем та незначительная должность младшего вице-президента компании ?Далтон индастриз?. Джесс явно не желал, чтобы его внуки сколько нибудь существенно влияли на финансовое положение семьи, во всяком случае, пока он жив.
     Виктор уселся в кресло, стоящее рядом с ее шезлонгом. Улыбаясь, окинул ее долгим взглядом.
     - Должен сказать, вы очень приятное дополнение к семейству.
     Собаки постоянно держали его в поле зрения, однако без заметной враждебности.
     - Вы очень любезны.
     Хорошо, что на ней темные очки. Они помогают выдержать нейтральный тон. Собаки, может быть, и не решили пока, как к нему относиться, но Аманда уже все поняла. На его правой руке она разглядела татуировку, выполненную весьма искусно и во всех подробностях - жеребец покрывает кобылу.
     Виктор, как видно, не заметил - или не пожелал заметить - иронии, прозвучавшей в ее словах.
     - Точно говорю. И потом, приятно наконец увидеть среди Далтонов маленькую женщину, для разнообразия.
     Интересно, верит ли он, что она и есть та, за кого себя выдает, или просто во всем вторит Джессу? Однако еще больше ее заинтересовало другое. В его словах прозвучала явная пощечина Кейт.
     - Не знаю, как можно предпочесть маленькую женщину высокой, - сухо заметила она. - Особенно если высокая хороша так, как Кейт Далтон.
     Виктор улыбнулся и произнес едва слышно:
     - Разные ласки для разных людей. Мне нравятся маленькие женщины.
     Хватит, решила Аманда. Виктор, без сомнения, схватит наживку, если она ему ее подбросит, но он достаточно умен, чтобы рисковать своим положением, открыто оскорбляя кого-либо из Далтонов, как бы он к ним ни относился. Аманда сама не знала, почему она в этом настолько уверена, просто интуиция, которая практически никогда ее не подводила. И еще в одном она была уверена. Виктор с удовольствием отпускает скользкие намеки, но дальше разговоров не пойдет, опасаясь, что это может повредить ему в глазах Джесса. Рассудив таким образом, Аманда почувствовала, что его плотоядные взгляды больше на нее не действуют.
     Самое время попытаться поискать ответы на свои вопросы.
     - Вы здесь давно работаете?
     - Больше двадцати лет. Я начал работать у Джесса конюхом и выгуливал лошадей, еще когда учился в колледже. Вы меня не помните, Аманда? Я-то вас хорошо помню. Такая худенькая малышка со спутанными волосами и ободранными коленками. - Он небрежно перешел на ?ты?. - И у тебя всегда не хватало одного зуба. Ты вечно путалась под ногами. Если мне хотелось избавиться от тебя, достаточно было назвать тебя Мэнди. Ты ненавидела это имя.
     - Я и теперь его ненавижу. - Аманда говорила безразличным тоном, однако на самом деле Виктор теперь полностью овладел ее вниманием. - Ты был здесь в то лето? В ту ночь?
     - А ты что, не помнишь?
     Она покачала головой.
     - Только какие-то куски. Ничего связного. Так ты был здесь?
     - Да, был.
     Он покачал головой, нахмурил брови.
     - Ты, конечно, помнишь Мэтта? - неожиданно спросил он.
     - Мэтта?!
     - Мэтта Дарнелла. В то время он был старшим тренером.
     Теперь пришла очередь Аманды недоуменно нахмурить брови. Она надеялась, что солнечные очки скроют ее растерянность.
     - Дети, наверное, не очень-то обращают внимание на взрослых, - нерешительно начала она.
     Выражение его лица изменилось. На нем появилась насмешливая улыбка.
     - А вот это странно. Уж его-то ты должна помнить. Если ты, конечно, на самом деле Аманда Далтон.
     Она сделала над собой громадное усилие, чтобы не вздрогнуть.
     - Вот как? Скажи, Виктор, а ты помнишь, с кем встречался в девять лет? Даже малознакомых людей?
     - Нет, конечно. Но уж отчима я бы наверняка запомнил. Или, может быть, Кристин не вышла за него замуж после гибели Брайана?
     Солнечные блики заплясали перед глазами Аманды, почти слепя ее. Голова закружилась. Она услышала свой собственный, неправдоподобно спокойный голос, словно откуда-то издалека:
     - О чем ты говоришь?
     - Я говорю о романе твоей матери с Мэттом Дарнеллом, Аманда. О связи, которая наверняка продолжалась после ее бегства. Потому что он сбежал вместе с ней.
     Какой яркий свет... Он жжет глаза, прожигает мозг, не дает думать.
     - Ты ошибаешься, - снова услышала она свой собственный голос. - Она... мы уехали в ту ночь одни... вдвоем с мамой.
     - Ну конечно. А то, что Мэтт собрал свои пожитки и уехал в ту же ночь, - чистое совпадение. Послушай, я точно знаю, Мэтт был влюблен в Кристин. Он просто не мог этого скрыть. Я сам не раз слышал, как он умолял ее бежать с ним. И я знал, что они спят прямо в конюшнях. Да я сам застал их за два дня до этого на горе лошадиных подстилок. И можешь мне поверить, они не в первый раз этим занимались. Это продолжалось не один месяц.
     Человек с изображением лошадиной случки на руке теперь не скрывал своей грубой примитивной натуры. Даже несмотря на растерянность, Аманда чувствовала, с каким злобным наслаждением он описывает ей прелюбодеяние матери.
     - Если он и не уехал тогда, значит, потом последовал за вами.
     - Я тебе не верю.
     - Как знаешь... Аманда. Говорю тебе, у них был роман. Если нужны доказательства...
     - Виктор!
     Они обернулись одновременно. В открытых дверях ?солнечной комнаты? стояла Мэгги. По выражению ее невозмутимого обветренного лица и спокойному голосу невозможно было понять, слышала ли она хотя бы часть их разговора.
     - Джесс тебя ждет.
     Виктор поднялся на ноги. Обернулся к Аманде:
     - Приятно было познакомиться, Аманда. Аманда ничего не ответила. Молча наблюдала, как он шел к Мэгги, как они оба скрылись в доме. Долгое время она сидела неподвижно. Потом вскочила, взяла сумку, сунула ноги в сандалеты и быстро пошла в дом. Поднялась на второй этаж, благодаря судьбу за то, что никто не встретился по дороге. Вошла к себе в комнату и заперла дверь. Бросив сумку, прошла в гардеробную, где стояли ее чемоданы. Меньше чем через минуту раскрытый чемодан лежал на кровати, а в руках она держала один из дневников Кристин Далтон.
     ?Прошлой ночью мне приснилось, будто меня захватила гроза. Раскаты грома оглушали, молния сверкала так ярко, что я почти ослепла. Я не знала, что делать. Оставалось только найти какое-нибудь укрытие и переждать. Хотела бы я знать, эта гроза - спасение или западня??
     Вначале эта запись не привлекла внимания Аманды, и лишь вернувшись к ней в третий или четвертый раз, она заметила здесь нечто странное и непонятное. Странность заключалась в том, что раньше Кристин никогда не говорила о своих снах. А вот после этой записи, всю последнюю неделю, проведенную в ?Славе?, она часто упоминала сон с грозой.
     Гроза во сне... Метафора? Может быть, Кристин имела в виду бурный любовный роман?
     Аманда начала медленно перелистывать страницы, просматривая записи, сделанные после третьего июня. ?Ветер хлестал так, что я больше не могла этого выдержать...?, ?Дождь впивался в кожу, словно огненными иглами...?, ?Гром отдавался во всем теле, как бешеное биение сердца...?, ?Буря захватила меня, унесла в своей слепой ярости... я оказалась беспомощна перед ней...?, ?Я не могла сопротивляться... оставалось лишь сдаться, уступить той силе, что во много раз превосходила мою волю...?
     За этими красочными описаниями, которые сами по себе были необычны для Кристин, ощущалась едва сдерживаемая чувственность. Примитивная ярость, описываемая ею, могла означать грозу, а возможно, бурную любовную связь.
     Аманда закрыла дневник и задумалась, глядя на него невидящими глазами. Кристин не запирала дневники в потайном ящике, скорее всего они лежали в письменном столе или на ночном столике, там, где любой мог свободно их увидеть. Любой мог их прочитать. А если так, значит, Кристин Далтон приходилось думать о том, что она пишет и как пишет.
     Может быть, движимая желанием выразить переполнявшие ее чувства и в то же время скрыть их oт любопытных глаз, она изобрела свой собственный язык, специально для дневников? Возможно, повторяющийся ?сон? о яростной грозе - лишь метафора, означающая бурные свидания с любовником? А если так, то, может быть, и остальные записи на этих линованных страницах - тоже метафоры чувственных переживаний и событий, которые Кристин хитроумно скрыла от посторонних глаз?
     Правда, в некоторых случаях она писала достаточно откровенно. Аманда еще до приезда сюда поняла, что Кристин жила не слишком счастливо. Она и не пыталась скрыть неудовлетворенность своей жизнью. Не раз повторяла - особенно в первый год замужества и в последний год в ?Славе?, - что ощущает свою ?полную никчемность? и что ей не следовало бросать колледж. А ее мнение о многих знакомых, откровенное и чаще всего чисто интуитивное, оказалось, как теперь смогла убедиться Аманда, очень верным.
     Аманда раскрыла дневник на последней записи, сделанной через два дня после отъезда Кристин из ?Славы?.
     ?Аманда почти всю дорогу проспала, бедняжка. Наверное, она все еще в шоке. Зато теперь она спасена. Мы обе спасены. И возвращение в ?Славу? невозможно. Никто из нас не сможет туда вернуться. Никогда?.
     - Проклятие! - вырвалось у Аманды. - Что все это может значить?
     Ответа не было. Она вернула дневник на прежнее место и поставила чемодан обратно в гардеробную. Приняла душ, чтобы смыть хлорку после купания в бассейне. Высушила волосы, небрежно стянула их сзади шелковым шарфом, надела джинсы, кремовую блузку с короткими рукавами и свободного покроя жилетку из джинсовки. Одеваясь, она не переставала думать о том, что сказал Виктор. Можно ли ему верить? Вернее, можно ли не верить ему? Какой ему смысл врать о том, что произошло двадцать лет назад? Тем более если все участники происшедшего либо мертвы, либо давно исчезли. Аманда не видела в этом смысла. А записи в дневниках если и не подтверждали напрямую, то, во всяком случае, указывали на возможность тайной любовной связи.
     И почему бы нет в конце концов? В 1975 году Кристин Далтон было за тридцать, она была очень чувственной женщиной, а замужество ее, как Аманда теперь знала из дневников, не было безоблачным. Летом Брайан часто и подолгу оставлял жену в ?Славе?, разъезжая с лошадьми по всему юго-востоку.
     Кристин не слишком любила лошадей, скорее она их терпела, хотя и умела ездить верхом. Какая ирония судьбы, если она и в самом деле бегала на свидания в конюшни, о которых так часто писала с неприязнью. ?Если нужны доказательства...? Какие доказательства имел в виду Виктор? Не мог же он, самом деле, прятаться в конюшнях и тайно фотографировать любовников. Или мог? Для собственного удовольствия, например, чтобы пощекотать себе нервы. А может быть, в надежде добиться повышения оплаты с помощью шантажа...
     А может быть, она вообще несправедлива к Виктору.
     Как бы там ни было, она должна еще раз с ним поговорить. Он знает - или уверен, что знает, - том, что происходило тогда летом. Может быть, он что-то видел и той ночью. Надежды на это, конечно мало, но попытаться все равно надо. Она должна выяснить, что произошло той ночью. В конце концов, за этим она сюда и приехала.
     Аманда сошла вниз. У Мэгги, которая разбирала почту на мраморном столе, она спросила, где можно найти Виктора.
     - Он уехал в Кентукки, на распродажу лошадей.
     - И когда он вернется?
     Мэгги пожала плечами.
     - Думаю, не раньше, чем через неделю. А может и позже. У него в грузовике есть телефон, так что, если вам необходимо с ним поговорить...
     Аманда заставила себя улыбнуться.
     - Да нет... Просто... Я подумала... он же был здесь двадцать лет