ужно; она просто дала задний ход, не снимая ноги с педали тормоза.
     Джоанна всегда была осторожным водителем, даже до того, как попала в аварию; а сейчас стала осторожней вдвойне. Ни при каких обстоятельствах она не превышала скорость - ей не было свойственно вжимать акселератор в пол до отказа. Но едва, вырулив на Главную улицу, она слегка прикоснулась к педали, как та мгновенно ушла в пол.
     И запала.
     В первую секунду Джоанна попыталась вытащить педаль, подцепив ее ногой, стараясь при этом как-то следить и за дорогой. Это оказалось невозможным. Автомобиль, бешено набирая скорость, несся по Клиффсайду. Перед глазами у нее все слилось в сплошное пятно, в ушах стоял страшный рев работающего на пределе мощности двигателя, и единственное, что она могла придумать, - это ехать к югу, минуя "Гостиницу" и владения Скотта Маккенны.
     Она хорошо помнила карту. Если ехать на север, то там прибрежное шоссе долго бежит прямо вдоль края обрыва, отделенное от пропасти лишь перилами заграждения - а они не остановили машину Кэролайн.
     И ее машину тоже не остановят.
     Джоанна не решалась отвести взгляд от дороги даже затем, чтобы посмотреть на спидометр, но, миновав парк в южном конце города, поняла, что скорость больше пятидесяти миль в час.
     Она пробовала нажать на тормоз, но, кроме страшного скрежета, не добилась ничего - скорость не упала ни на милю. Джоанна попробовала переключить передачу на нейтральную, но рычаг не слушался. У нее мелькнула смутная мысль, что если на полном ходу и на такой скорости выключить зажигание, то машина словно на стену наткнется. Но, несмотря на пристяжной ремень и воздушную подушку машины, все же не рискнула; она решила оставить это в качестве самого последнего средства.
     Проносясь мимо поворота к "Гостинице", она услышала сирену - в погоню за ней оперативно устремился Гриффин или кто-то из его людей. Джоанна не могла позволить себе даже бросить мимолетный взгляд в зеркало заднего вида, ибо прибрежное шоссе за землями Маккенна начинало извиваться, и все ее внимание сосредоточилось на том, чтобы удержать машину на шоссе.
     Вдруг слева и чуть впереди она увидела лужок, на котором высилось несколько старомодных стогов сена. Не зная, хватит ли сопротивления такого стога, чтобы хотя бы слегка замедлить скорость машины, Джоанна решила, тем не менее, что на лугу у нее больше шансов, чем на шоссе.
     Колючая проволока ограды не послужила препятствием - сворачивая с шоссе на луг, машина просто повалила столб и разорвала проволоку в клочья. Джоанна с ужасом почувствовала, что машина начинает скользить, словно земля еще не высохла после воскресных дождей, и резко вывернула руль в отчаянной попытке направить автомобиль к ближайшему стожку.
     Машина въехала в небольшой стожок, задрожала и замедлилась, с трудом преодолевая сопротивление. Джоанна продолжала бороться с рулем, целясь в следующий стог. Но тут машина вильнула и закрутилась на месте. Задний конец кузова врезался в другой стог, вращение несколько замедлилось, и наконец четвертый стог ее остановил. Разметав его, автомобиль страшно задрожал, двигатель взревел и резко смолк. Тотчас ветровое стекло и окна завалило сеном, и Джоанна оказалась в темноте.
     С замечательной аккуратностью она нащупала ключ зажигания и повернула его. Потом сложила руки на коленях и долго сидела, слушая, как гулко колотится о ребра сердце.
     До нее доносились какие-то смутные звуки, а потом с водительской стороны сено откинули, и дверца распахнулась.
     - Джоанна?! Ты в порядке?
     Голос Гриффина звучал резко и хрипло, да и такого мрачного лица у него Джоанне еще не приходилось видеть. Она хотела успокоить его, сказать, что жива и здорова, просто сильно испугалась. Но вместо этого почему-то спокойно произнесла совсем другие слова, отвечавшие на данный момент ее мыслям.
     - Это третий раз.

***

     - Со мной все в порядке, уверяю вас. - Джоанна попыталась улыбнуться доктору Бекету. - Честное слово!
     - Похоже на то, - сказал он, откладывая стетоскоп. - Но вы пережили сильнейшее потрясение, Джоанна. И когда уровень адреналина в крови упадет, вы это почувствуете, уверяю вас, так что лучше я оставлю вас на ночь в больнице, чтобы вы были под наблюдением.
     - Спасибо, не нужно.
     - Послушайте, к утру у вас будет все болеть после этих кувырканий с машиной. Если вы у нас останетесь, мы по крайней мере сможем облегчить боль.
     Джоанна покачала головой.
     - Не обижайтесь, док, но я терпеть не могу больничных коек. Я хорошо себя чувствую.
     Бекет посмотрел на дверь.
     - Гриффин, будь добр, хоть ты скажи ей.
     До этого момента не проронивший ни слова, Гриффин очень тихо произнес:
     - Он прав, Джоанна.
     Джоанне не хотелось показаться упрямой, но в то же время она никоим образом не собиралась оставаться в больнице, особенно не будучи больной. Кроме того, ей пришло в голову, что, хотя пока она и спокойна, реакция, без сомнения, наступит. Право же, если с ней случится истерика, то лучше пережить ее в одиночестве, а не под этим самым наблюдением.
     Она посмотрела на Бекета.
     - Спасибо, но лучше я все-таки поеду в отель. Если что-то случится, я вам позвоню. Хорошо?
     - Полагаю, случится. - Он чуть улыбнулся. - По крайней мере выслушайте мой совет. Примерно через час у вас будет реакция на шок. Примите горячую ванну. Если сможете поесть чего-нибудь горячего - это тоже помогает. И постарайтесь расслабиться и успокоиться.
     - Непременно все исполню, - с готовностью согласилась Джоанна.
     - Хорошо. - Ободряюще притронувшись к ее плечу, он снова повернулся к двери. - Грифф, что с машиной?
     - Всмятку, - лаконично ответил Гриффин. - Да и пастбище Билла Кука не в лучшем состоянии.
     Бекет покрутил головой, но, ничего не сказав, вышел из смотровой.
     Джоанна встала с кушетки.
     - Если моей страховки не хватит, я сама возмещу ущерб, - торопливо сказала она, адресуясь к Гриффину.
     - Глупости. За пастбище никого не штрафуют. - Он говорил по-прежнему хрипло.
     - Но, кажется, у меня просто не было другого выхода, - продолжала волноваться она. - Или луг, или обрыв. Мне как-то не хотелось упасть с обрыва.
     Гриффин оторвался от притолоки и вошел в комнату - мрачное лицо, сосредоточенные глаза. Подойдя к Джоанне, он, ни слова не говоря, вынул руки из карманов куртки и крепко обнял ее и поцеловал.
     Джоанна была застигнута врасплох - она и не пыталась вырваться, причем вовсе "не потому, что это ей вряд ли бы удалось. Теплое, сильное прикосновение его губ вдруг показалось ей совершенно необходимым. Словно она очень долго и безнадежно искала что-то и вдруг нашла, когда уже и надеяться-то перестала.
     Он гладил ее по голове, обводил пальцами скулы, и она, не раздумывая, крепко прижалась к его груди. Ее тело отвечало ему, как чуткий музыкальный инструмент руке мастера, касание которой извлекает из него только самые чистые ноты. Так, словно она была создана специально для него. И уверенность в этом была такой же сильной, как та необъяснимая тяга, что привела ее в Клиффсайд.
     Гриффин, казалось, чувствовал то же. Его поцелуй был честен и прям - как сам акт любви. Овладение, простое и чистое. И Джоанна вдруг поняла, что если между ними и стояли какие-то вопросы, то теперь их нет.
     Он наконец оторвался от ее губ с чуть слышным хриплым стоном. Но не отпустил ее, а покрепче обнял обеими руками и застыл. Она слышала, как сильно и часто бьется его сердце, - наверное, ее сердце билось в том же сумасшедшем ритме; и ей так хорошо было в его объятиях - ну просто хорошо, - что ей и в голову не приходило как-то протестовать или, не дай бог, вырываться.
     - О, прошу прощения. Я хотел дать Джоанне мой телефон, на случай, если я ей понадоблюсь ночью.
     - Немного не вовремя, док, - спокойно сказал Гриффин. Не выпуская Джоанну из объятий, он повернулся к двери. Совсем почему-то не смутившись, Джоанна взяла у Бекета протянутую ей карточку и мурлыкнула что-то вроде "спасибо". Она тоже обнимала Гриффина за талию и не пыталась отпустить, смутно удивляясь себе.
     - Прошу прощения, - повторил Бекет, с легкой улыбкой глядя на Гриффина.
     - Забудем. - Гриффин повел Джоанну к выходу; Бекет проводил их до регистратуры.
     - Завтра придет результат токсического анализа, - напомнил он Гриффину. - Он будет отрицательным, я уверен, но, по крайней мере, это будет документально подтверждено.
     - Хорошо, спасибо, док.
     Они вышли из больницы и направились к "Блейзеру". Стемнело, но стоянка была хорошо освещена. Гриффин открыл перед Джоанной дверцу автомобиля, она села, но не успел он усесться сам, как на стоянку въехала полицейская машина.
     - Я сейчас вернусь, - сказал он и пошел поговорить со своими людьми.
     Минут через пять он вернулся, сел за руль и включил зажигание.
     - Сегодня ты останешься у меня, - сказал он, и тон его был совершенно непререкаемым.
     Она чуть вздрогнула - такого сурового голоса ей еще слышать не приходилось, но в ответ заметила только, что ей будет неплохо и в отеле.
     Гриффин нажал было на газ, потом на тормоз; полуобернулся к ней и чуть ли не скрипя зубами заявил:
     - Док сказал, что этой ночью за тобой надо будет присматривать, так вот я и буду присматривать.
     - Гриффин...
     - Джоанна, послушай! - хрипло и отрывисто сказал он. - Акселератор в твоей машине не "вдруг" запал, и тормоз не сработал не "почему-то". Акселератор защемили специально - вся электросистема была развинчена. Понимаешь?! Это было подстроено. Джоанна, тебя хотели убить!

Глава 11

     Он жил между гостиницей и северной окраиной города, в одном из коттеджей над обрывом. Джоанна не рассмотрела как следует дом снаружи - когда они подъехали, было уже совсем темно, - но подумала, что он, вероятно, похож на другие подобные: относительно невелик, но отлично построен и красив.
     Пока он отпирал дверь, она вслушивалась в шум прибоя. Войдя, он сразу зажег свет, и Джоанна стала с интересом осматриваться. Они попали прямо в кухню: кухня, столовая и гостиная составляли общее просторное и уютное пространство без перегородок. Кухня была маленькой, аккуратной и веселой; там царствовали яркие цвета. Столовую украшали сочных оттенков тканые ковры и небольшой обеденный стол со стеклянной столешницей; в гостиной же солидно располагалась тяжелая мебель нейтральных тонов, какую предпочитает большинство мужчин, и повсюду были щедро разбросаны декоративные подушки. С обеих сторон столовой - двери, ведущие, вероятно, в спальни и в ванные. В углу гостиной призывал отдохнуть сложенный из камней камин; стена, обращенная к морю, почти целиком состояла из огромных окон и двери, выходящей, вероятно, в патио. На окнах - легкие занавески спокойного бежевого цвета; сейчас они были опущены. Напротив камина в соответствии с требованиями комфорта - телевизор и стереосистема.
     Джоанна подумала, что когда-то над этим интерьером, вероятно, поработал профессиональный дизайнер, но время сгладило острые углы, оставив только уют и удобство.
     - Очень мило, - сказала она Гриффину.
     В ответ он рассеянно улыбнулся, но его темные глаза были мрачны - Джоанна поняла, что он все еще думает о покушении на ее жизнь. Она и сама была ошеломлена, но пока не хотела об этом задумываться.
     Гриффин вышел, и через минуту раздался шум льющейся в ванну воды.
     - Я знаю, ты уверена, что чувствуешь себя хорошо, - сказал он, вернувшись. - Но док предупреждал насчет шока и его последствий, так что даже если ты не согласна ни с ним, ни со мной, просто сделай нам приятное, ладно?
     - Ладно. - Она постаралась улыбнуться.
     - Я положил тебе там пижаму - ты в ней, конечно, утонешь, но резинка брюк регулируется, так что как-нибудь разберешься. А пока ты будешь отмокать, я попробую что-нибудь приготовить. Например, омлет. Как ты относишься к омлету?
     - Прекрасно, - ответила она. - Но стоит ли...
     Гриффин, не дослушав, повернул ее к двери, ведущей в ванную, и слегка подтолкнул.
     - Не теряй времени.
     Джоанна оказалась в маленьком коридорчике, с одной стороны которого была ванная, а с другой - спальня. С первого же взгляда было ясно, что это спальня Гриффина, даже не потому, что пижаму он вынес явно оттуда, но просто эта комната была очень похожа на него. Чисто, никакого беспорядка; основательная мебель из темного дуба; на огромной кровати, вместо покрывала, стеганое одеяло.
     Небольшая ванная комната тоже оказалась очень чистой; почти все пространство занимала огромная старомодная ванна на ножках в форме когтистых лап, в которую лилась горячая вода. Это было прекрасно. Джоанна закрыла дверь. Начав раздеваться, она заметила сложенную темно-синюю фланелевую пижаму, теплую и удобную, но задуманную явно не для обольщения. Она бы охотно надела что-нибудь другое - особенно имея в виду тот поцелуй в больнице. Но тогда ей даже в голову не пришло попросить Гриффина заехать в "Гостиницу", чтобы захватить кое-какие вещи, а теперь было уже поздно.
     Оставив пустые сожаления, она разделась и осторожно забралась в ванну. Вода была идеальная, горячая, но не слишком. Мышцы тотчас расслабились - а она и не замечала, насколько они были напряжены. Джоанна закрыла кран и с наслаждением вытянулась во весь рост, опершись затылком о край ванны.
     Ей казалось - она чувствует себя хорошо и вполне справилась с шоком от случившегося. Но когда горячая вода сняла напряжение с тела, лицо тоже вдруг стало мокрым - Джоанна поняла, что плачет. Тихо, без громких всхлипываний - но остановить льющиеся слезы она не могла, они текли и текли по щекам - словно плотину прорвало.
     Нет, док был прав, она чувствовала себя плохо. Шок, страх, безмерное удивление - вот что она чувствовала. Ее хотели убить. Но за что? За то, что она расспрашивала о Кэролайн? И подошла слишком близко к чьей-то тайне?
     Она лежала с закрытыми глазами, даже не пытаясь унять слезы, и перебирала в памяти лица людей, один из которых пытался ее убить. Кто же это? Кто способен не остановиться даже перед убийством? Она познакомилась здесь со столькими людьми, знавшими Кэролайн. У кого же из них, на вид совершенно обыкновенных, есть тайна, за которую можно убить?
     За своими размышлениями она совсем забыла о времени - но тут раздался деликатный стук в дверь, и голос Гриффина вернул ее к действительности.
     - Джоанна? Кофе горячий, а ужин будет готов через десять минут.
     - О'кей, - не сразу ответила она. После короткого молчания он спросил:
     - Все в порядке?
     Сквозь слезы глядя на дверь, она с трудом поборола искушение сказать ему правду.
     - Все хорошо, - солгала она, стараясь, чтобы голос звучал твердо. - Я сейчас выйду.
     - О'кей. - Сомнение, видимо, не оставило его, но все же Гриффин отошел от двери и удалился в большую комнату.
     Джоанна намочила холодной водой салфетку и приложила к глазам, повторив эту процедуру несколько раз, пока слезы наконец не остановились, а веки не пришли в норму. Она боялась, что ее усилий хватит ненадолго и в любой момент поток прорвется вновь, но ничего лучшего придумать не могла.
     Она вылезла из ванны, вытерлась и надела темно-синюю пижаму. Гриффин был прав - в ней можно было утонуть. Джоанна сильно затянула резинку на талии и закатала рукава куртки. Еще обнаружилась заботливо положенная пара носков - натягивая их, она не могла удержаться от улыбки. Да, конечно, очень теплые - как и пижама. И столь же сексуальны.
     Она причесалась, сложила свою одежду на крышку плетеной корзины и вышла в большую комнату.
     Гриффин разжег камин, приятно пахло дымком и вкусной едой. Стол был уже накрыт, а сам Гриффин в кухне энергично взбивал яйца для омлета. Он на минуту оторвался от своего занятия и пристально посмотрел на нее.
     - Стало получше?
     Джоанна молча кивнула, боясь, что голос ее выдаст. Он говорил с ней ласково, как никогда, - у нее даже горло перехватило.
     - Налей себе кофе, - кивком указал он на кофеварку.
     Гриффин поставил омлет в духовку, краем глаза наблюдая за Джоанной. Не нужно было особенно вглядываться, чтобы заметить очевидное: руки у нее дрожат, большие золотистые глаза полны слез, а веки припухли и покраснели. После аварии она была неестественно спокойна, на известие о покушении на свою жизнь почти не отреагировала, и Гриффин был готов к тому, что рано или поздно шок все же настигнет ее.
     Но к чему он совершенно не был готов, так это к тем чувствам, которые его охватывали при взгляде на нее, такую хрупкую в этой слишком большой для нее пижаме, такую трогательно-беззащитную. Он забывал обо всем - оставалась лишь неодолимая жажда чувствовать ее рядом, настоящую, живую и теплую. То же он чувствовал и в больнице, когда важнее всего для него было просто держать ее в объятиях.
     Она отпила кофе и посмотрела на него, потом кивнула в сторону плиты.
     - Пахнет аппетитно.
     Пахло действительно аппетитно. Гриффин побаивался, что если он не перестанет на нее смотреть, то омлет непременно сгорит. С некоторым усилием он переключил внимание.
     - Почти готово. Можно садиться за стол. - Он надеялся, что голос звучит нормально.
     Джоанна послушно села за стол, обеими руками держа свою чашку и глядя в нее. "Слишком она молчалива, - подумал он, - слишком неподвижна. Вероятно, до нее только что дошло, что ее пытались убить, и она старается как-то уложить эту мысль в голове". Ему захотелось сказать что-нибудь - что угодно, чтобы только из ее глаз исчезла тень страха, уступив место всегдашней улыбке, но интуиция подсказала, что мешать ей не нужно, а лучше всего дать ей время, и все понемногу пройдет.
     Он поставил перед ней тарелку, и Джоанна автоматически начала есть. Вежливо похвалила его кулинарный талант - он подумал, что доблестная тетя Сара накрепко вколотила в нее хорошие манеры: было совершенно очевидно, что вкуса она не чувствует и ест, только чтобы сделать ему приятное. Однако поблагодарил он на полном серьезе - все-таки она ест. На протяжении всего ужина Гриффин старался непринужденно болтать о чем-то незначительном, не требующем от нее участия в беседе.
     После ужина, невзирая на ее вялые протесты, Гриффин решительно отправил ее с очередной чашкой кофе в гостиную, а сам убрал на кухне и помыл посуду. Он хотел дать ей время побыть одной, а еще он хотел, чтобы она воспринимала его не как полицейского, ведущего допрос, когда они наконец начнут обсуждать все это, а просто только как человека, которому она очень дорога.
     Закончив все дела, он с чашкой кофе прошел в гостиную, освещенную только пламенем камина и лампой над диваном, там, где сидела Джоанна. Она забралась на диван с ногами и укрыла их подушкой, отрешенно глядя в огонь. Но как только Гриффин сел на диван, примерно в футе от нее, и поставил свою чашку на столик, она осторожно заговорила:
     - Ты предостерегал меня от расспросов о Кэролайн, потому что боялся, что это случится?
     - Нет. - Он старался говорить спокойно. - Тогда я не думал, что в ее жизни - или в смерти - было что-то такое, за что можно убить.
     Повернув голову, Джоанна внимательно посмотрела на него - в ее потемневших глазах отражались золотистые искры.
     - А теперь?
     Он глубоко вздохнул.
     - И теперь я все еще не могу понять, зачем и кому понадобилось пытаться тебя убить - неужели только за то, что ты собирала сведения о Кэролайн? Ведь у тебя здесь нет врагов, насколько я знаю. Конечно, в такой ситуации логично предположить, что существует некая тайна, связанная со смертью Кэролайн, и кто-то очень не хочет, чтобы ты ее раскрыла. И, кажется, готов на все, чтобы этого не случилось.
     - Я пока ничего не раскрыла, - сказала она. - То есть ничего такого, что могло бы кого-то так испугать. Совершенно невинные вещи, не касающиеся никого, кроме нее. Разве что... я узнала, что Кэролайн... изменяла мужу.
     - Ты это не хотела мне сегодня рассказывать?
     Джоанна кивнула.
     - Я говорила с одним человеком. Он... он до сих пор одержим ею, хотя их связь кончилась больше года назад. Он говорил о ней чудовищные ве