ри повешении Маннингов *.
Поведение людей было неописуемо ужасным, мне еще долго казалось, что я  живу
в городе, населенном дьяволами. До  сих  пор  я  чувствую,  что  не  мог  бы
приблизиться к этому месту. Письма мои по этому  вопросу  произвели  большой
шум *. Но у меня  отнюдь  нет  твердой  уверенности,  что  в  связи  с  этим
что-нибудь изменится, главным образом потому, что сторонники отмены смертной
казни совершенно безрассудны и, по сути  дела,  ведут  нечестную  игру.  Они
погубят любое подобного рода предложение в парламенте, если  только  оно  не
встретит твердой поддержки правительства, чего наверняка  не  случится,  так
как девиз вигов "laissez aller" {Не вмешивайтесь (франц.).}. Думаю, что Пилю
этого бы удалось добиться. Мне пришли на ум  два  факта,  могущие  послужить
вескими доводами в защиту моей идеи. Первое - это бурное волнение по  случаю
того, что процессии, направляющиеся к месту казни, были отменены,  и  вместо
Тайберна вся церемония происходила у ворот тюрьмы. Второе - то, что  в  наши
дни, при том  же  британском  правительстве  в  Новом  Южном  Уэльсе,  казни
совершаются _внутри тюрьмы_, что дает  явно  положительный  результат.  Я  жду
случая выпалить этот факт первой же влиятельной особе,  которая  предоставит
мне такую возможность.
     В противоположность Вам, у нас здесь не было и не  предвидится  никаких
свадеб, хотя таковые и могли бы иметь место, но некая юная особа, которую Вы
знаете, весьма разборчива *. Дети, слава  богу,  все  здоровы.  Чарли  через
неделю едет в Итон, экзамен он выдержал прекрасно. Кэт чувствует себя хорошо
и вместе с Джорджиной присоединяется к моим заверениям в любви к Вам, миссис
Сэржа и Холдимэнду, с которым (передайте ему!) я  бы  с  радостью  несколько
часов посостязался в споре, сидя за его столом. О боже, до  чего  мы  бывали
упрямы!  Я  так  и  вижу,  как  он  сидит,  откинувшись  на  стуле,   подняв
указательный палец  правой  руки,  и  восклицает  "помилуйте!"  в  ответ  на
какое-нибудь мое предложение  и  потом  разражается  смехом.  И  вдруг  меня
охватывает такое чувство, словно  мы  с  Вами  все  еще  сидим  и  беседуем,
покуривая сигары, у дверей отеля Мартиньи, в доме звучит фортепьяно и  голос
леди Мэри Тэйлор. Я устремляю довольно унылый взор на мой  сад  (он  весь  в
снегу), но, снова приободрившись, радостно предвкушаю  новую  экспедицию  на
Большой Сен-Бернар, во время которой миссис Сэржа и я  будем  смеяться  так,
как, пожалуй, еще никогда не смеялись, в одном из этих однобоких вагончиков.
И когда мы снова узнаем от Холдимэнда, в маленьком, захудалом трактирчике за
ленчем, как, отправляясь в путешествие, следует закрывать дверь, прислонив к
ней наклонный стул, - помните?
     Я очень надеюсь, что мы все еще увидимся, до того  как  облысеем.  И  с
этой надеждой остаюсь, мой дорогой Сэржа, Вашим верным другом.


                                  213

МИССИС МАКРИДИ

                                                            Девоншир-террас
                                                      среда, утром

     Дорогая миссис Макриди!
     Вернувшись вчера вечером домой к обеду, я  нашел  американскую  газету,
присланную мне Макриди. В первом  порыве  безграничного  негодования  я  уже
собрался идти к Вам, но, поостыв, решил, что не следует портить Вашу радость
при мысли о его возвращении излияниями  о  том,  какие  чувства  я  питаю  к
ньюйоркцам.
     Но одно я должен сказать - эта сцена удивила даже меня. Я очень  хорошо
знаю, что в первом городе Соединенных  Штатов  случаются  вещи,  которые  не
могли бы произойти  в  самом  глухом  уголке  любой  другой  страны,  однако
гнусность всего  этого  и  невыразимая  низость  пресловутого  "общественною
мнения", на  которое  неведомый  мистер  Кларк  ссылается,  оправдывая  свой
ангажемент,  представляются   мне   страшнейшим   покушением   на   разумную
человеческую свободу.
     Для Макриди это не имеет ни малейшего значения и лишь на две-три недели
раньше извлечет его из этой проклятой (извините меня!)  мешанины  хвастливых
претензий и шарлатанства. А это приятно нам всем.
     Мне кажется, нам следует устроить для него обед ровно  с  таким  числом
приглашенных, чтобы он мог считаться званым, но не больше, - и  выразить  на
нем благородное негодование по поводу этого происшествия.
     Я обсужу все с Форстером.  Сам  же  я  считаю,  что  сделать  это  надо
обязательно. Мы не имеем права смотреть на подобные вещи сквозь пальцы.

                                                               Искренне Ваш.


                                  214

МИССИС ГАСКЕЛЛ

                                                            Девоншир-террас,
                                                           31 января 1850 г

     Дорогая миссис Гаскелл!
     Вы, быть может, читали объявления в газетах о моем  намерении  издавать
новый общедоступный дешевый литературный еженедельник. Не знаю, каковы  Ваши
обеты в отношении литературной умеренности или воздержания, но  поскольку  я
твердо знаю, что из ныне здравствующих английских писателей нет  ни  одного,
чьей помощью я хотел бы заручиться скорее, чем помощью  создательницы  "Мэри
Бартон" (эта книга глубоко тронула и взволновала меня), то решаюсь  спросить
Вас, могу ли я надеяться, что Вы согласитесь написать короткий  рассказ  или
любое количество рассказов для предполагаемого издания?
     Имена авторов, ни мое, ни чье-либо другое, указываться не будут: каждый
номер будет выходить без подписи и весь в целом будет выражать общий  дух  и
направленность  еженедельника,  заключающиеся  в  том,  чтобы   поддерживать
обездоленных и способствовать  общему  улучшению  социальных  условий.  Ваша
скромность вряд ли позволит Вам представить себе, сколь высоко я  ценю  Вашу
помощь, и я совершенно уверен в том, что  даже  самые  незначительные  плоды
Ваших наблюдений и раздумий о жизни, Вас окружающей,  привлекут  внимание  и
принесут пользу.
     Разумеется, я сознаю, как ценно для Вас время, и не  забываю  об  этом,
когда спрашиваю, можете ли Вы уделить часть его для  нашего  дела.  Если  Вы
сможете и предпочтете побеседовать со мной лично, я  с  радостью  приеду  на
несколько часов в Манчестер и подробно отвечу на все Ваши вопросы.  Огромное
искреннее восхищение, которое вызвала во мне Ваша книга, делает  меня  очень
настойчивым в отношении Вас. Поэтому прошу извинить меня за  беспокойство  и
верить, что я остаюсь навсегда преданным Вам.
     Миссис Диккенс и ее сестра просят передать привет. Я  бы  хотел  знать,
что Вы сделали со своей protege {Протеже (франц ).}.


                                  215

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

                                                              Январь 1850 г.

     Предложенные названия для  нового  издания.  Курсивом  в  скобках  даны
комментарии Форстера.

     МАЛИНОВКА. С таким эпиграфом из Гольдсмита: "Малиновка, известная своей
любовью к роду людскому, живет с нами круглый год..."  (Но  это  название
было отвергнуто. Затем последовало) ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.  По-моему,  это  очень
хорошо... (Затем...) А вот своеобразная идея, но с некоторыми  явными
достоинствами: ЧАРЛЬЗ  ДИККЕНС.  Еженедельный  журнал,  предназначенный  для
просвещения и развлечения самых разнообразных  читателей.  Возглавляемый  им
самим...  (Все  же  и  тут  чего-то  не  хватало.   На   следующий   день
появилось:) Я, право же, думаю, что если в другом  названии  чего-то  не
хватало, то уж это очень удачно и вносит как раз  то,  что  нужно.  ДОМАШНИЙ
ГОЛОС. Я придумал и много других,  как-то:  ДОМАШНИЙ  ГОСТЬ,  ДОМАШНИЙ  ЛИК,
ТОВАРИЩ, МИКРОСКОП, ПУТЬ ЖИЗНИ, РЫЧАГ, БЕГУЩИЕ ГОДЫ, ОСТРОЛИСТ  (с  двумя
строками из Саути для эпиграфа), ВСЕ НА СВЕТЕ. Но, пожалуй, все же ГОЛОС
- именно то... (Это было и в самом деле почти то, что  нужно,  однако  на
следующий день появилось:) ДОМАШНЕЕ ЧТЕНИЕ. Это очень милое  название...
(и выбор был сделан).


                                  216

МИСС ЭМИЛИ ГОТШАЛК

                                                    Лондон, Девоншир-террас,
                                                           1 февраля 1850 г.

     Мой дорогой юный друг!
     Вы знаете, что мой ответ на Ваше письмо, как обычно, будет  кратким,  -
не потому,  что  письма  Ваши  не  вызывают  во  мне  искреннего,  глубокого
интереса, а лишь потому,  что  мне  ежедневно  приходится  писать  множество
писем.
     Настроение Ваше, о  котором  Вы  мне  пишите,  нездорово  и,  я  думаю,
неестественно, однако средство от него весьма просто и доступно  каждому  из
нас. Это - действие, помощь, желание быть полезным, делать добро  окружающим
хотя бы в малом, быть чем-то занятым. В жизни каждого человека, сколь бы  ни
была  она  тиха  и  однообразна,  достаточно  возможностей  для   проявления
деятельного сочувствия, жизнерадостной помощи. Я смиренно верю,  что  именно
таким путем следует приближаться к богу, и тем обретать надежду  и  душевный
покой. Мир вокруг нас не сон, а явь, и мы - основная  часть  этого  мира,  и
именно поэтому мы должны в нем действовать.  Болезненные  занятия,  подобные
Вашим: уход в мир книг (пусть даже хороших),  меланхолическое  созерцание  -
здесь не нужны. В мире есть свои  устои  и  свои  награды.  Выйдите  в  мир,
окружающий Вас, каким бы просторным или узким он ни был.  Будьте  отзывчивы,
не только в мыслях Ваших, а на  деле.  Старайтесь  тысячью  разных  способов
сделать так, чтобы люди любили Вас и чтобы им не хватало  Вас,  случись  Вам
умереть, и тогда, верьте, жизнь Ваша станет счастливой.
     Прошу Вас, будьте тверды. Доставьте мне великое удовлетворение  в  один
прекрасный день  убедиться,  что  переписка,  которую  Вы  завели  со  мной,
принесла пользу и что теперь у Вас на сердце стало гораздо легче и  веселее,
чем в ее начале.
     Верьте,  верьте  в  реальность  жизни  и  не  допускайте,  чтобы   Ваша
собственная жизнь, в которой - как и в  каждой  жизни  -  есть  свой  смысл,
пролетела бы впустую, пока Вы мрачно размышляли над ее тайнами.
     Таинственная жизнь не здесь, а далеко в небесах. Выполнять свой долг  -
значит готовиться к ней. Наш Спаситель  не  сидел,  праздно  сложив  руки  и
размышляя, - он трудился и творил добро. В своем маленьком домашнем мирке Вы
можете сделать столько же добра, сколько император в своих владениях.

                                                       Всегда преданный Вам.


                                  217

ЧАРЛЬЗУ НАЙТУ

                                                           Девоншир-террас,
                                                          8 февраля, 1850 г.
     Дорогой Найт!
     Разрешите самым сердечным  образом  поблагодарить  Вас  за  любезное  и
лестное упоминание обо мне в Вашей талантливой брошюре.  Это  очень  тронуло
меня, и я рад от души.
     Полностью согласен со всем, что Вы так красноречиво высказали  об  этом
несправедливом,  неумном  и  непомерном  налоге  *.  Но  когда  подумаешь  о
положении огромной  массы  народа,  то  просто  не  хватает  духу  требовать
справедливости в этом вопросе до того, как отменят налог на окна. Без  света
люди не могут читать. Без света они не могут жить по-человечески и сохранять
нормальное здоровье. Как бы ни страдали от несправедливости мы,  я  полагаю,
что они страдают от нее куда больше, и восстановление справедливости в  этом
вопросе даст им возможность для иного физического существования.
     Мы совсем не видимся, и я думаю, не худо было бы нам поставить еще одну
пьесу, скажем, в Корнуолле, специально ради того, чтобы мы встретились.

                                                      Глубоко преданный Вам.


                                  218

ФОРСТЕРУ

                                                                   Брайтон,
                                                            14 марта 1850 г.

     ...Меня мучит чувство  неудовлетворенности,  оттого  что  в  номере  не
хватает чего-то трогательного, такого, что выражало бы общий дух  "Домашнего
чтения". Позавчера вечером, сидя в поезде (где мне всегда хорошо  думается),
я смотрел в окно на звезды и обдумывал одну тему, с ними связанную.  И  вот,
соединив звезды со  своим  замыслом,  я  немедленно  написал  этот  рассказ,
который посылаю Вам. Мне бы хотелось, чтобы Вы  прочли  его  до  отправки  в
типографию (это займет у Вас не более  пяти  минут),  а  с  обратной  почтой
прислали бы мне гранки.


                                  219

МИССИС ГАСКЕЛЛ

                                                   Брайтон, Кингс-роуд, 148,
                                                           14 марта 1850 г.

     Дорогая миссис Гаскелл!
     Прошу  Вас  ответить  на  это  письмо  с  обратной   почтой   в   адрес
Девоншир-террас.
     Я глубоко убежден в том, что поскольку Лиззи  не  умирает,  она  должна
была отдать ребенка в собственные руки Сьюзен, а не подкидывать ей к  двери.
Заметьте! Чем выразительнее, чем сильнее и преданнее любовь к ней ее матери,
тем более жестоким кажется ее  преступное  бегство.  То  же  самое  чувство,
которое в  первом  случае  движет  сюжет,  в  другом  случае  будет  разбито
поступком дочери, и Вы не сможете строить одно, не разрушив другого.
     Исправить все это можно самой незначительной  переделкой.  Я  предпочел
бы, чтобы Вы прислали ее в ответном письме,  а  не  исправлять  в  редакции.
Уверяю Вас, образ Лиззи от этого значительно выиграет, и я не  сомневаюсь  в
том, что Вы сделаете все возможное, чтобы спасти  ее!  Я  убежден,  что  это
устранит неизбежные возражения, а надо сказать, что чем  ярче  рассказ,  тем
они будут сильнее. Не могу передать Вам, насколько  остро  я  это  чувствую,
дорогая миссис Гаскелл.

                                  220

УИЛЬЯМУ БРЭДБЕРИ

                                                   Брайтон, Кингс-роуд, 148,
                                                            14 марта 1850 г.

     Дорогой Брэдбери!
     "Исключительно ради этого случая" - думаю, что предложенные изменения в
начальной фразе хороши. Заглавие теперь выглядит отлично. Я, право,  считаю,
что номер получился великолепным, и если читатели не будут довольны, то я уж
и не знаю, чего им еще нужно.  Мне  никогда  не  приходилось  читать  такого
удачного номера любого журнала.
     А я - каков умница! Мне прислали сегодня предполагаемый Э 2 * и  список
статей. Поразительная  личность  -  а  именно,  нижеподписавшийся  -  слегка
смущенный  нехваткой  должной  Домашней   нежности,   тут   же   откладывает
Копперфилда, над которым оная личность работала, как паровая  машина,  пишет
именно то, что, как  ему  думается,  восполнит  пробел,  и  отправляет  свое
творение почтой Форстеру. Поистине поразительная личность! Привет Эвансу.

                                                                 Всегда Ваш.

     P. S. Все клише посылайте на Девоншир-террас.


                                  221

ДЖЕКОБУ БЕЛЛУ

                                                            Девоншир-террас,
                                                воскресенье, 11 мая 1850 г.

     Дорогой сэр!
     Я много думал об этой женщине,  о  няне  из  Итч-уорда,  плакавшей  над
умершим ребенком. Если ей можно  чем-нибудь  помочь,  мне  бы  хотелось  это
сделать. Прошу Вас иметь это в виду, и если Вы надоумите меня, каким образом
помощь может быть оказана,  будьте  любезны  сообщить  об  этом.  Я  решаюсь
прибегнуть к Вам с этой просьбой, ибо безгранично верю, что Вы меня поймете.
     Я постарался дать своеобразное  описание  нашей  прогулки,  не  приводя
названия работного дома,  но  Вы  найдете  его  на  странице  204  вложенной
корректуры.
     Прошу прислать мне ее обратно, после того  как  Вы  выберете  свободную
минуту прочитать очерк. Надеюсь, написанное  не  вызовет  у  Вас  неприятных
воспоминаний об 'том дне?

                                                              Преданный Вам.


                                  222

     МАЙКЛУ ФАРАДЕЮ *

                                                           Девоншир-террас,
                                                              28 мая 1850 г.

     Дорогой сэр!
     Я беру на себя смелость  обратиться  к  Вам  так,  словно  мы  знакомы,
надеясь, что Вы любезно извините мне подобную вольность.
     Мне кажется, для широких кругов публики  было  бы  чрезвычайно  полезно
получить представление о Ваших недавних лекциях за чайным столом и  о  Ваших
прошлогодних лекциях для детей. Я был бы очень счастлив опубликовать  статью
о них в моем новом  журнале  "Домашнее  чтение".  И  я  был  бы  чрезвычайно
признателен Вам, если бы Вы сообщили, нравится ли Вам подобная  мысль,  и  в
случае благоприятного решения прислали бы мне на  прочтение  конспекты  этих
лекций. Я хорошо понимаю, что у Вас могут быть причины желать  оставить  эту
тему за собой, и в таком случае хотел бы заверить Вас, что не  позволю  себе
никак на нее посягнуть.
     Остаюсь, любезный сэр,

                                                      Вашим покорным слугой.


                                  223

МАЙКЛУ ФАРАДЕЮ

                                                            Девоншир-террас,
                                                             31 мая 1850 г.

     Дорогой сэр!

     Не могу передать, как глубоко тронула  меня  Ваша  любезность  и  какая
честь для меня то, что Вы проявили интерес к моим книгам.
     Думаю, что я смог бы что-нибудь сделать со свечой. Но я не прикоснусь к
ней и не дам прикасаться другим, пока не сумею зажечь ее  хотя  бы  искоркой
того чудесного света ясности и простоты, которые вижу в Ваших замечаниях.
     Поскольку Вы так любезно предлагаете  мне  конспекты  Ваших  лекций,  я
воспользуюсь ими, как только Вы  их  закончите,  воспользуюсь  хотя  бы  для
собственного удовольствия и удовлетворения собственного интереса. Я  глубоко
сожалею, что не слышал Ваших лекций для детей. Написать о  них,  хотя  бы  в
общих чертах, было бы для меня истинным наслаждением.
     Я сочту величайшей любезностью с Вашей стороны, если Вы разрешите моему
представителю присутствовать на  Вашей  следующей  лекции  (если  я  сам,  к
несчастью,  буду  лишен  этой  возможности).  Сопоставление  вынесенных   им
впечатлений с Вашим конспектом окажет нам большую помощь.
     Позволю себе добавить, что день, когда я, так давно  почитающий  Вас  и
сознающий, сколь  многим  обязано  Вам  общество,  осмелился  написать  Вам,
навсегда останется знаменательной датой  в  моем  календаре,  если  я  смогу
считать его началом личного знакомства с Вами.
     Остаюсь, дорогой сэр, преданный и благодарный Вам.


                                  224

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

                                                              6 июня 1850 г.

     ..."Копперфилд" наполовину готов. Я,  слава  богу,  вполне  спокоен  за
роман. У меня есть заготовка для следующего продолжения в этом месяце, и еще
одна для следующего, и еще одна...


                                  225

МАКРИДИ

                                                            Девоншир-террас,
                                           вторник вечером, 11 июня 1850 г.

     Дорогой Макриди!
     Встреча на будущей неделе - в понедельник, четверг или  пятницу  -  нас
отлично устраивает, и мы будем сердечно  рады  побеседовать  о  поездках  по
Девонширу. Нам вовсе не по душе Ваше намерение уехать, и мы  не  можем,  как
говорят наши американские друзья, "взять это в толк". После  Вашего  отъезда
ноги моей не будет в той части парка.
     Я сную, как пчела, между "Копперфилдом" и "Домашним  чтением".  Надеюсь
взяться за _столь милый для меня образ Этернити_ и  закончить  роман  под  его
хриплую музыку. И пусть эта книга будет лучшей из всех, написанных  мною,  и
пусть читают ее Ваши