такой тихий.  Он всюду такой,  какой надо.  Правда, Левушка? И
все это его идея, роскошная идея. Увидишь сам.
     - Это место,  -  скромно замечает Лева,  -  среди воров и  прочей дряни
называется не  как-нибудь,  а  "у господа бога за пазухой".  Шикарное место.
Покажем.
     - Ладно,  -  говорю я.  -  Наведаемся туда завтра, если нет возражений.
Сегодня у меня свидание с Галочкой.  Я сказал ей,  что еле дождусь вечера. А
до этого у нас есть еще одно деликатное дельце.

     Далеко за  Молдаванкой,  во  дворе  одного из  новых домов разместилось
нужное нам строительное управление,  сокращенно СУ.  Мы с Леной долго бродим
по улицам, пока его находим.
     Всю  дорогу  мы  молчим,  ограничиваясь рассеянными "да"  и  "нет"  или
короткими расспросами прохожих.  Я неотступно думаю об Игоре, и Лена тоже, в
этом я  уверен.  Как  он  мог  допустить такой страшный промах?  Как мог так
неосмотрительно поступить?  И это Игорь,  всегда хладнокровный, расчетливый,
осторожный.  Почему он так спешил?  Хотел побыстрее вернуться в  Москву,  ко
всем своим неприятностям,  что ли?  Нет,  он,  конечно, рвался к Лене, он не
знал,  что она уехала со мной,  он думал,  что она его ждет.  Впрочем,  дело
скорей всего не в этом.  А в том, что у него просто сдали нервы, он издерган
до предела всеми последними событиями.  Эх, если бы я был рядом с ним... Как
он там теперь, в больнице, один?..
     Я не могу оторваться от этих проклятых мыслей.  Они мучают и преследуют
меня.  А  надо  бы  думать сейчас совсем о  другом.  О  некой Инге  Сиволап,
купившей известную вам кофточку у Галины Кочерги, и о некоем Богдане Теляше,
якобы  замешанном в  хищении  двадцати тонн  керамзита в  Москве.  Кое-какие
сведения об  этих двух персонажах нам дали одесские товарищи.  В  результате
особых надежд я  ни  на  одного из  них не  возлагаю.  Инга знакома только с
Галей,  причем отнюдь не является ее близкой подругой и  потому скорей всего
не   посвящена  в   ее   секреты.   А   Богдан  Теляш  не  та  фигура  среди
дельцов-жуликов,  чтобы  располагать какими-либо  сведениями  о  Зурихе,  не
говоря уже о  непосредственном контакте с ним,  последнее вообще,  очевидно,
исключается,  Да  и  тогда,  в  Москве,  Теляш  имел  дело  совсем с  другим
человеком.  И  тем не  менее все эти связи надо отработать хотя бы для того,
чтобы с чистой совестью их отбросить.
     Интересующее нас СУ,  как я уже упомянул, разместилось в глубине двора,
в первом этаже небольшого аккуратного дома.
     Лена  остается ждать меня на  скамеечке,  возле детской песочницы,  где
копошатся малыши. Двор залит солнцем.
     На Лене сейчас серая короткая юбочка и знаменитая васильковая кофточка,
специально прихваченная нами из Москвы.  Кстати, эта кофточка ей удивительно
идет.  План  действий  у  нас  с  Леной  приблизительно намечен,  исходя  из
полученных сведений.
     Итак,  Лена остается сидеть на скамеечке, рассматривая новейший рижский
журнал  мод.  А  я  вхожу  в  прохладный темноватый подъезд  и  приступаю  к
расспросам.
     Ингу я обнаруживаю довольно быстро,  как, впрочем, и Богдана Теляша. Но
сначала мне нужна Инга.  Она техник-строитель и  работает в  сметном отделе,
комната номер одиннадцать в конце длинного коридора. Я направляюсь туда.
     Ингу я угадываю сразу, все остальные женщины здесь значительно старше.
     Это очень худая высокая черноволосая девушка, некрасивая, с удивительно
подвижным,  как  у  обезьянки,  личиком и  живыми темными глазами.  К  моему
удивлению  и  удовольствию тоже,  на  ней  оказывается знакомая  васильковая
кофточка артикул семьдесят два семьдесят, которая, как ни странно, Инге тоже
идет. Я подхожу к ее столу и весело говорю:
     - Здравствуйте. Вы, если не ошибаюсь, Инга?
     Она отрывается от  каких-то  таблиц и  справочников,  поднимает на меня
глаза и тоже невольно улыбается.
     - Здравствуйте. Откуда вы меня знаете?
     - Удивительное совпадение,  -  говорю я.  - Мало того, что меня просила
передать вам привет Зиночка Удальцова...
     - Ой,   бросьте!  -  всплескивает  руками  Инга.  -  Она  вам  за  меня
рассказала?
     - Именно, - с энтузиазмом подтверждаю я.
     - Кошмар какой! Так я хочу сказать с вами два слова.
     Она  вскакивает  из-за  стола,  одергивает  кофточку  и,  двумя  руками
поправляя волосы, говорит одной из женщин:
     - Оксана Петровна, я сейчас. Вот товарищ до меня из Москвы.
     - Вы таки правда москвич или нет? - спрашивает Инга.
     - Правда москвич,  - подтверждаю я. - Мы с сестрой приехали отдохнуть к
вам сюда на несколько дней. Ну и заодно кое-какие дела, конечно. Пойдемте, я
вас познакомлю. Она меня ждет там, во дворе.
     - Ой, да конечно же!
     Мы выходим во двор,  и  я  подвожу Ингу к скамейке,  где сидит со своим
журналом Лена.
     Девушки секунду с  удивлением смотрят друг  на  друга и  вдруг начинают
хохотать.  Это одинаковые кофточки приводят их в  такой восторг.  После чего
они знакомятся.
     - Мы тут еще с одной вашей подружкой встретились,  -  говорю я.  - Галя
Кочерга, знаете?
     Личико Инги неожиданно становится строгим.
     - Ой, ребята. За Галю я ничего не скажу, но вы от нее подальше. И вовсе
она мне не подруга,  и я уже жалею, что купила у нее вот эту самую кофточку,
ей-богу.
     - Но, по-моему... - пытаюсь возразить я.
     - Ай,  бросьте!  - перебивает меня Инга. - Она таки да, красивая. Но уж
вы меня слушайте.
     Я решаю,  что сейчас самый подходящий момент оставить девушек одних,  и
говорю:
     - Ладно. Вы тут поболтайте. А у меня дело. Я сейчас приду.
     Мне  надо повидаться еще  с  Богданом Теляшом.  А  Лена все,  что надо,
сделает сама.  Я в нее теперь верю.  Это способный и надежный работник.  А у
меня другое, не менее сложное дело.
     Богдана Теляша я  отыскиваю тоже довольно легко.  Он работает в  отделе
снабжения.
     Теляш  оказывается маленьким юрким рыжеватым человечком неопределенного
возраста,  в  круглых очках и с оттопыренными ушами.  Уши его как-то странно
двигаются, когда он говорит.
     - У  меня к вам дело,  -  тихо и внушительно говорю я ему,  перегибаясь
через стол, за которым он сидит.
     Теляш понимающе кивает, и мы выходим покурить в коридор.
     Там я пристально смотрю в его бегающие настороженные глазки за круглыми
стеклами очков и сухо говорю:
     - Григорий Макарович вернулся и шлет привет.
     - Мерси, - довольно сдержанно отвечает Теляш.
     Настороженность в его глазах не исчезает.
     - Велено передать,  -  говорю я.  - Дельце с керамзитом считайте только
задатком. Теперь найдется кое-что поинтереснее.
     - Знаю, - неожиданно отвечает Теляш.
     Вот это уже совсем странно.  Известный ему Григорий Макарович,  отсидев
два  года,  действительно вернулся,  но  работает  уже  в  другом  тресте  и
преступных связей,  по  нашим сведениям,  ни  с  кем  из  прежних дружков не
поддерживает.  А  других знакомств в  Москве у  Теляша не было.  Неужели они
сейчас появились?  И возникла новая преступная цепочка? Но если он знает то,
что ему может сообщить человек от  Григория Макаровича,  то  это должна быть
все та  же,  старая цепочка.  В  прошлом она тянулась от  Теляша к  Григорию
Макаровичу,  дальше к Бурлакову и от того уже к Зуриху. Но два средних звена
сейчас выпали, хотя Теляш об этом может и не знать. Что же остается? Неужели
с ним установил связь сам Зурих?  Быть того не может!  Слишком уж мелок этот
Теляш.
     - У вас был гость? - осторожно спрашиваю я.
     - Или нет,  -  хитренько усмехается Теляш. - Или я уже ничего не значу,
по-вашему? Так вот, представьте, значу.
     Его просто распирает от самодовольства.
     - Был Тема? - называю я первое пришедшее мне на ум имя.
     - Был Сема, - теперь уже весело скалит крупные зубы Теляш.
     - Понятно,  -  отвечаю я.  -  Но  нужна серьезная встреча для  делового
разговора. Втроем.
     Теляш быстро осведомляется:
     - Кто третий?
     - Сам, - многозначительно отвечаю я.
     - Сам не придет,  -  возражает Теляш.  - Чтоб мне рубля за всю жизнь не
заработать.
     Я насмешливо спрашиваю:
     - Он вам сам это сказал? Или вы такой гениальный прозорливец?
     - Представьте, сам.
     - И давно?
     Я еле сдерживаю волнение.
     - Всего три дня назад,  - он загибает пальцы на руке. - Ах нет. Пардон!
Четыре.
     - Связь есть? Тогда я кое-что ему передам.
     - Он... будет мне звонить на праздники.
     - Прекрасно. Я тоже буду вам звонить. Ваши телефоны?
     Я  напорист,  строг и  деловит.  Я  не  даю  ему ни  минуты передышки и
подавляю своей осведомленностью.
     Секунду поколебавшись,  Теляш называет мне  свои телефоны,  служебный и
домашний. Я записываю.
     - Как вас зовут? - спрашивает он. - Если поинтересуются.
     - Олег Иванович,  -  снова называю я  первое пришедшее мне на  ум имя и
вдруг соображаю, что оно принадлежит убитому Клячко.
     Вот это уже получилось неудачно. Что это еще за совпадения такие? Между
прочим,  отдаленно я  чем-то похож на беднягу Клячко,  разве только выше его
ростом.  Как бы не подвел он меня на этот раз, мой рост. Ну да ничего уже не
поделаешь. Тем заманчивее будет на меня посмотреть.
     - Задаток к  вашему  новому гонорару передали мне,  -  говорю я  Теляшу
напоследок. - Вручу при следующей, более удобной встрече.
     И замечаю,  как радостно блеснули глазки у этого прохвоста.  До чего же
легко  купить  такую  шваль!  Теляш  заискивающе улыбается,  показывая  свои
лошадиные зубы. Уши его при этом как-то странно сдвигаются назад.
     - К вашим услугам. Чтоб мне не иметь другой радости.
     Мы прощаемся.
     - Михаилу Александровичу нижайший привет.
     - Да, да. О чем вопрос, - суетится Теляш.
     Я наконец удаляюсь.
     Черт возьми,  я даже не ожидал такой удачи!  Подумать только, ничтожный
этот человечек,  от встречи с которым я мало что ждал,  честно говоря, вдруг
столько мне дал. Поистине никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
     Итак,  Стась оказался прав.  Зурих здесь, в Одессе. Это уже точно. Хотя
пока мелькнула передо мной только его тень.
     Да,  дело приобретает серьезный характер, и надо быть ко всему готовым.
Зурих, это вам не Теляш...
     Я  выхожу во двор.  Девушки,  прощаясь,  сговариваются о новой встрече.
Они, кажется, понравились друг другу.
     А  по дороге Лена мне рассказывает такие новости,  что под конец я даже
на миг забываю о своем разговоре с Теляшом.
     - Ты  знаешь,  -  говорит Лена,  -  эта  Инга  совсем неплохая девушка.
Правда,   еще  недавно  она  дружила  с  Галей,  но  последнее  время  стала
сторониться ее.  А сегодня они окончательно поссорились. Из-за одного парня.
Утром  Галя  ей  позвонила,   сказала,  что  ей  обязательно  надо  с  Ингой
поговорить.  И  вот  в  обеденный перерыв,  то  есть  часа  два  назад,  они
встретились.   Все  началось  с  того,   что  Галя  предложила  Инге  помочь
реализовать эти самые кофточки. Их сейчас у Гали, оказывается, много. Причем
недавно привезены.  Из Москвы. Но самое интересное другое. Галя сказала, что
они с Ингой весь доход поделят между собой.  Никакой доли никому на этот раз
она выделять не собирается.  Человек,  который привез кофточки, оказался, по
ее словам, подлецом, и она собирается раз и навсегда от него избавиться. Она
уже знает как.  Слушай внимательно,  -  Лена делает паузу.  - Оказывается, в
Одессу приехал парень,  который по уши в  нее влюбился и  готов сделать все,
что она прикажет. Ты понимаешь, кто этот парень?
     Лена многозначительно смотрит на меня. Я усмехаюсь и киваю головой.
     - О да. Он за нее пойдет в огонь и в воду. Можешь не сомневаться.
     - А я и не сомневаюсь.  И тогда будет большая драка. Галя ее подстроит.
Тот ее парень,  оказывается, умеет здорово драться. Галя уже проверила. А я,
представь, и не знала.
     На этот раз Лена смотрит на меня с негодованием.
     - Да, он кое-что умеет, - смущенно бормочу я.
     - Он еще умеет лгать, этот парень, - отчеканивает Лена.
     - Он обо всем доложил Стасю, - оправдываюсь я.
     - Ладно, ладно. Я это запомню, - с угрозой говорит Лена и продолжает: -
Так вот.  Будет драка.  И Галя позаботится,  чтобы оба попали в милицию.  Ее
парню дадут не больше десяти суток.  Он вполне порядочный,  -  тон у  Лены в
этот момент до невозможности язвителен.  - А за тем человеком тянется хвост.
И он сядет надолго. Неплохо придумано, а?
     - М-да, - соглашаюсь я. - Неплохо.
     - Вот тут Инга с ней и поссорилась,  -  продолжает Лена. - Сказала, что
это подлость по отношению к тому парню. Ну и все остальное, конечно, тоже. И
она не  желает в  этом участвовать.  Ты теперь представляешь,  что готовится
сегодня вечером?
     Некоторое время мы идем молча. Потом я говорю:
     - А ты знаешь, Галя, очевидно, выводит меня не на Зуриха. Он в драки не
лезет.  И сам кофточки не возит. Это кто-то другой. А на Зуриха меня выводит
Теляш.
     И я рассказываю о своем разговоре с этим типом.
     - ...Правда,  он  что-то,  мне  кажется,  недоговорил.  Или даже что-то
соврал,  -  заключаю я. - Он такой. Поручиться за него нельзя. И куда он еще
приведет, до конца не ясно.
     - Это,  конечно,  верно, - соглашается Лена. - Тем важнее для нас линия
Гали.  Но  я  очень  боюсь  твоего  сегодняшнего свидания.  Если  что-нибудь
случится, синяками ты не отделаешься.
     - Да, пожалуй...
     Всю остальную часть пути до  гостиницы мы обсуждаем план на сегодняшний
вечер. И пытаемся все предусмотреть.
     Из гостиницы я звоню Стасю.

     Уже смеркается,  когда я  подхожу к  домику,  где живет Галина Кочерга.
Все-таки мне удается внимательно рассмотреть низенький палисадник,  калитку,
небольшой двор,  заросший кустарником,  два толстенных раскидистых каштана и
за  ними  неказистый  одноэтажный домик  с  застекленной верандой  и  слегка
покосившейся телевизионной антенной на крыше.
     Улица,  где  он  находится,  тиха  и  безлюдна.  Тротуары здесь  словно
тоннели,  огромные старые акации раскинулись над ними.  В  трещинах асфальта
растет трава.  Еле видная между деревьями мостовая замощена булыжником.  Да,
здесь, сколько ни вглядывайся, ничего и никого не заметишь.
     Я  толкаю  калитку.  Она  оказывается запертой.  Без  особого  труда  я
перегибаюсь через  штакетник и  нашариваю рукой  длинный  крючок,  он  легко
откидывается.
     К дому ведет выложенная плоскими камнями дорожка.
     Но  я  не  успеваю сделать по ней и  нескольких шагов,  как передо мной
вырастает довольно крупный лохматый пес.  Странно,  что Галя не предупредила
меня о нем.  Пес злобно лает, но почему-то не кидается на меня. Я миролюбиво
говорю:
     - Ладно тебе, старина. Не сердись. Я пришел в гости, понимаешь?
     Но собака продолжает угрожающе рычать.  Тогда я  медленно и  решительно
делаю шаг вперед.  Пес рычит еще злобнее,  но  отступает.  Я  делаю еще шаг,
потом еще. Так мы добираемся до крыльца. И тут я наклоняюсь, протягиваю руку
и  треплю пса по  густой гриве.  Рычанье сменяется тихим довольным урчанием.
Собака меня признала.
     Сам не знаю почему,  но собаки вообще со мной дружат,  любые. Наверное,
чувствуют,  что я их не боюсь и люблю. Не было случая, даже в детстве, чтобы
какая-нибудь из них меня укусила.
     Итак,  я  уже  спокойно поднимаюсь на  крыльцо и  стучу.  Дверь  быстро
распахивается,  словно кто-то следил за мной из окна. Это, конечно, Галя. На
ней открытое нарядное платье,  подведенные глаза блестят, на обнаженной руке
красивый браслет, а на шее таинственно переливаются гранатовые бусы. Высокая
грудь ее порывисто вздымается, словно Галя бежала или очень взволнована. Она
хватает меня за руку.
     - Ой, я забыла предупредить тебя о Шалуне.
     - Хорош шалун, - ворчу я. - Это же бандит.
     - Ай, оставь. Он своих не кусает, - Галя улыбается. - Он только лает. И
я зараз знаю, что до меня пришел гость.
     Мы проходим в комнату, заставленную всевозможной мебелью, среди которой
бросается в  глаза  широкая горка,  набитая сверх  всякой  меры  хрусталем и
фарфором.  С  потолка  свисает  над  круглым  столом  замысловатая бронзовая
люстра,  утыканная белыми лампочками-свечками и обвешанная хрусталиками, как
льдышками.  Чудо,  а не люстра, наверное, в полтонны весом. Вслед за Галей я
пробираюсь к дивану.
     - Мама сегодня ночует у знакомых,  -  игриво сообщает она.  -  Мы будем
одни. Ты не возражаешь?
     - Я в восторге.
     Голос мой звучит вполне искренне, и Галя, кажется, довольна.
     - Сейчас будем ужинать,  -  оживленно говорит она. - Бо я никого больше
не жду.
     Это  означает,  что мы  никуда сегодня не  пойдем.  Значит,  задуманная
операция откладывается.  А сегодня,  надо полагать, будет вечер обольщения и
"привязывания",  чтобы потом,  ошалев от  любви,  я  кинулся за нее в  любую
схватку.  И  получил бы  свои десять суток как "порядочный".  Все это не бог
весть как оригинально.
     Галя поднимается с дивана,  собираясь,  видимо,  накрыть на стол,  но я
удерживаю ее за руку. Галя, улыбаясь, уступает.
     - Какое красивое кольцо,  -  говорю я,  рассматривая три  бриллиантика,
схваченные золотой веткой, на ее пальце.
     - Это подарок, - грустно вздыхает Галя.
     - От того человека?
     - Конечно...
     Она даже не краснеет.
     - Кто же его убил, ты знаешь?
     Галя наклоняется ко мне и почти шепчет:
     - Я тебе покажу,  кто это сделал.  -  Она зябко поводит плечами.  -  Он
здесь, в Одессе. Он теперь приехал до меня...
     - Почему же ты не заявишь в милицию?
     - Что ты! Я... боюсь. Или ты не понимаешь?
     - Глупости.
     - Да, да. Он-таки может убить. Сам увидишь.
     - А где я его увижу?
     - Потом,  -  Галя вскакивает с дивана.  -  Я тебе за него все скажу. Но
потом. Или мы ужинаем, или что?
     - Или что, - смеюсь я.
     Галя шутливо грозит мне пальцем.
     - Ты  очень  быстрый мальчик.  Но  мы,  таки  да,  поужинаем.  А  потом
поговорим за это дело.
     Итак,   во   всяком  случае,   сегодня  меня   не   ожидают  какие-либо
неприятности.  И  эта бабочка не  такая уж  дура,  чтобы в  первую же минуту
окунуть меня в свои темные дела.  На сегодня запланирована,  видимо,  только
психологическая подготовка.
     Галя  между  тем  торопливо накрывает на  стол.  Главное место  на  нем
занимает  солидный  графин  с  водкой  и  бутылка  коньяка.  Легкие  напитки
программой не предусмотрены.  Среди прочих закусок появляется и  целое блюдо
великолепной жареной скумбрии.  Дирекция, очевидно, не останавливается перед
расходами.
     Потчует меня Галя с  увлечением и  энергично подливает водку.  Я  на ее
глазах  старательно  и  очень  постепенно  хмелею.   Так  же  старательно  я
демонстрирую и  свою растущую влюбленность.  Но  от слишком горячих излияний
Галя,  слава богу,  вынуждена уклоняться.  Как-никак,  но она совсем недавно
потеряла любимого человека.  Это обстоятельство,  о котором ей волей-неволей
приходится все время помнить,  заставляет ее быть хоть отчасти сдержанной. И
я уважаю ее чувства.
     Довольно долго у  нас идет обычный "треп за  жизнь",  разговор легкий и
бездумный,  в  котором,  однако,  улавливаются черточки  подлинного Галиного
характера.
     - ...Ай,  брось,  -  говорит она мне.  - Всех будешь жалеть, на себя не
хватит.  А  сама себя не пожалеешь,  никто тебя не пожалеет.  Своя рубашка у
всех ближе к телу, чтоб ты знал!
     - Ну все-таки... - пытаюсь возразить я, желая продлить спор.
     - Или нет! - запальчиво перебивает меня Галя. - Ах, ты еще у меня, таки
да,  глупенький!  Никому не верь,  никому. Я уже давно разуверилась. Чтоб ты
знал.  Есть люди плохие и  очень плохие,  ну  еще никакие,  слюнявые,  я  их
называю.
     - А тот, кого ты любила, он какой был?
     - Он?  Да никакой.  В том и беда.  Он был слабый. И меня не послушал. А
надо быть сильным и смелым.  И любить надо так.  Ты умеешь любить? Но знаешь
как? Чтобы только любовь у тебя была. Чтобы за любимую с головой в воду. Вот
так умеешь?
     - Умею