..
     Виталий почувствовал, что запутывается в бесконечных вопросах. Ладно!
Все  это  потом.  А  сейчас надо  думать о  другом.  Чем  он  мог  вызвать
подозрения у старика? Пожалуй, ничем. Он вел себя правильно.
     И, словно подтверждая этот вывод, Косой озабоченно произнес:
     - От Анисьи уходить надо. Глаза там мозолить нечего.
     - Куда уходить-то?
     - Куда, куда! Куда надо! Больно много сразу знать хочешь.
     - Чего темнишь?
     - Ты помалкивай. Я наш воровской мир люблю. Его беречь надо. Ясно?
     - Ясно.
     Они уже шли по улице, рядом, стуча каблуками по деревянному тротуару.
Редкие фонари желтыми бликами ломались на грязных досках.  Было пустынно и
тихо.
     "Взять бы его сейчас,  -  подумал Виталий.  -  Скрутить,  и конец его
кодле,  его делам,  его преступлениям". Но понимал, что нельзя это делать,
что рано.  И  в  то  же  время он понимал,  что план рухнет,  если вся эта
компания не будет гулять у  Анисьи.  Что же делать?  "Там будет видно",  -
решил он,  наконец,  и  сунул руку в карман.  Холодная сталь опять вернула
спокойствие. "Там будет видно..."
     Но  события развернулись стремительно и  опасно,  совсем не так,  как
предполагал Виталий.


     Около  дома  Анисьи  Косой  остановился,  прижался к  забору и  рукой
притянул к  себе  Виталия.  Они  долго и  чутко прислушивались.  Откуда-то
доносились  звуки  музыки,  далекие  паровозные гудки,  шум  проносившихся
где-то автобусов, в каком-то из домов играло радио, с дальнего конца улицы
слышались звуки баяна и  голоса людей.  Ночной неугомонный город был полон
звуков -  мирных,  трудовых,  веселых.  И только здесь, у этого проклятого
дома,  как казалось Виталию,  притаилась опасность.  И он, Виталий, словно
держал руку на этом гнилом нерве окраины, словно от него зависело оборвать
этот страшный нерв.  А  где-то там,  в  гостинице,  в  своем уютном номере
Светлана пишет,  или читает, или думает, может быть, о нем, об их встрече.
И  в памяти вдруг всплыли строки далекой фронтовой песни,  которую Виталий
никогда не  пел,  он  только слышал ее как-то по радио:  "До тебя мне идти
далеко, а до смерти четыре шага..."
     Косой оторвался от забора и буркнул:
     - Потопали. Все вроде тихо.
     Они вошли в дом.
     Первый человек,  которого увидел Виталий,  была Ниночка. Он увидел ее
ненавидящий,   лихорадочный  взгляд   и   понял,   что   случилось  что-то
непредвиденное и страшное.
     А сзади, за спиной его, уже возникла тяжелая, как глыба, фигура Кота.
Он нехорошо усмехался.
     - Качать права будем, - услышал он вдруг кем-то произнесенные слова и
инстинктивно отпрянул в сторону, к окну.
     Он увидел озадаченное выражение на лице Косого.
     - Чего надумали? - напряженно спросил он.
     В комнате были еще два парня. В углу сидела, словно спала, Анисья.
     - Вот этот, - Кот тяжело указал на Виталия, - в гостинице с уголовкой
встречу имел. Она сама видела, - и он мотнул головой в сторону Ниночки.
     Косой  спружинился,  словно  для  прыжка,  и,  по-волчьи  взглянув на
Виталия, хрипло спросил:
     - Верно говорят?
     Виталий, пытаясь унять нервную дрожь, медленно покачал головой.
     - Брешет.
     - Я сама,  сама видела! - вмешалась Ниночка. - Приходил туда этот, из
гормилиции!  Я нарочно пошла посмотреть, куда он ее поведет. А потом и тот
пришел. А вышли порознь. Я видела!.. Сама!.. Подослали его!..
     И тут Косой,  развернувшись,  словно пружина,  кинулся на Виталия.  В
руке у него блеснул нож.
     На ориентировку не осталось и секунды. Повинуясь больше отработанному
рефлексу,  чем разумному расчету,  Виталий нырнул навстречу Косому,  ему в
ноги.  И когда тот уже падал на него,  Виталий заученным ударом, сам потом
удивившись разумности своего расчета, обрушил Косого вправо, головой вниз,
на угол стола.
     Стремительно вскочив  на  ноги,  он  снова  отпрыгнул к  окну,  успев
схватить нож,  выпавший из  руки Косого.  Высоко подняв его  над  головой,
Виталий уже собирался высадить плечом раму окна, но тут его обожгла мысль:
"Васька!"
     - Не подходи! Убью! - крикнул он.
     Ни  Кот,  ни  двое  остальных парней еще  не  успели сообразить,  что
произошло, когда раздался истерический крик Ниночки:
     - Кот, Кот! Он сейчас в окно выскочит!
     На  полу стонал Косой,  пытаясь подняться.  Кровь сочилась по смуглой
щеке, черные глаза были полны бешенства.
     - Дай ему, Кот, - прохрипел он.
     И Кот глыбой двинулся на нож. Парни зашли с боков.
     - Стой, ребята, - угрожающе предупредил Виталий. - Бежать мне некуда.
А  она...  -  ему вдруг пришла новая мысль.  -  Она же  дешевка!  -  он  с
презрением посмотрел на  Ниночку.  -  Она  же  липла ко  мне  всю дорогу и
плевала на тебя,  Косой! Хотела, чтобы затащил ее под любой куст, паскуда!
А я чужих баб не трогаю! Понял?
     Он сказал это с такой силой и яростью, что взгляды всех обратились на
Ниночку,  и  та залилась краской,  задрожали губы,  она съежилась,  как от
удара,  под  неостывшим взглядом Косого.  Да,  Виталий не  врал,  это было
сейчас всем ясно.
     - Гнида...  - прошипел Косой, тяжело поднимаясь с пола и утирая рукой
кровь со щеки. - Теперь попомнишь меня... - и он грязно выругался.
     Видно, Ниночку тут знали.
     Кот,  сопя,  отошел от двери,  парни замерли.  Все ждали,  что скажет
Косой.  А тот мутно посмотрел на Виталия и, повернувшись к Анисье, которая
испуганно жалась в своем углу, хмуро приказал:
     - Водку давай,  зараза!  -  и только потом бросил Виталию:  - Опускай
нож.
     Все уселись за стол.
     Выпив, Косой вдруг задумчиво сказал, глядя куда-то мимо Виталия:
     - Ну,  ты  даешь,  Олежка!  Но  откуда все-таки  эта...  -  он  опять
выругался, кивнув на Ниночку, - откуда она про гостиницу взяла, а?
     Виталий не  увидел,  а  скорей почувствовал,  как снова насторожились
парни  вокруг.  Косой  уставился в  пространство,  и  только желваки круто
перекатывались под смуглой кожей на скулах.
     - Я в гостиницу ту девчонку проводил,  -  как можно беспечнее ответил
Виталий. - Почем я знаю, кто еще туда заходил?
     "Неужели не  все?  -  с  тревогой подумал он.  -  Неужели еще  что-то
будет?"  Голова  горела,  минутами накатывала вдруг  странная слабость.  И
Виталий подумал: "Что со мной? Трушу, что ли?"
     - Почем знаешь?  -  переспросил Косой,  не поворачивая головы. - А мы
почем знаем, брешет она или нет?
     - Первый раз она вам брешет, что ли?
     - Ну, не первый... А все-таки...
     Косой, прищурившись, оглядел своих дружков и кивнул одному, длинному,
рыжему, в синей мятой рубашке с закатанными рукавами.
     - Слышь, Нос. Кто у тебя там в гостинице есть?
     - Дядька, - сумрачно ответил рыжий.
     - Чего делает?
     - Двери открывает.
     При  этих  словах  Виталий чуть  заметно вздрогнул:  рыжий  говорил о
швейцаре,  тот видел его и Светлану, и, конечно, видел Костю, и знает его,
и,  может быть,  даже поинтересовался,  к кому Костя пришел. Да и выходили
они с Костей...  Нет,  выходили они по очереди, сначала ушел Костя... Нет,
сначала ушел он,  Виталий...  Да нет же... Мысли почему-то путались. Стало
трудно дышать. Что еще задумал этот Косой?
     А тот все с той же напускной ленью проговорил:
     - Двери,  значит,  открывает?  Подходяще.  А  ну,  подкатись к  нему,
поспрошай.  Кого и что видел. - И, внезапно блеснув глазами, резко бросил:
- Живо!  Одна  нога  тут,  другая там!  А  мы  пока  гостя  этого  того...
постережем. Живо, говорю!
     Рыжий неохотно поднялся из-за стола.
     - Ха, - зло усмехнулся Виталий. - Проверочка, значит?
     - Для порядка,  -  ответил Косой,  все так же не поворачивая головы в
его сторону,  и с угрозой добавил: - Давай смирно сиди. Больше такой номер
не пройдет.  -  И кивнул Коту:  -  К окну валяй. А ты, - кивнул он другому
парню,  -  у двери.  Все как у больших,  будь уверен,  -  многозначительно
подмигнул он Виталию. - Может, дядя Осип не зря глаз на тебя положил.
     Рыжий ушел.  Кот,  переваливаясь,  двинулся к окну. Пересел к двери и
третий парень.  За столом остались Косой,  Виталий и обе женщины.  Ниночка
всхлипывала, а Анисья еле слышно с испугом пробормотала:
     - Господи, да что же это такое?..
     Ей никто не ответил. Потом Косой сказал, коротко глянув на Виталия:
     - Если что, живой отсюда не уйдешь. Попомни.
     Виталий, пытаясь унять предательскую дрожь в руках, хмуро ответил:
     - Тогда лучше в Москве не показывайся...
     - Грозишь...  - Косой рванулся было к Виталию, но тут же остановился.
- Ладно. Обождем сначала.
     И снова все умолкли. Тягуче потянулось время.
     "Почему так болит голова?  -  думал Виталий.  - Почему дрожат руки? А
Светлана уже там, в гостинице... А мама уже вернулась с работы, и отец..."
Потом он решил,  что глупо сейчас не думать о главном.  Что узнает рыжий в
гостинице?  Что  будет,  если...  если тот  швейцар все  видел?  Драка?  И
придется стрелять?  А Васька?  Ведь Косой отомстит и Ваське.  Нет,  что-то
надо придумать.  Может, отрицать все, что расскажет рыжий? Но он не Нинка,
ему  поверят.  И  глупо погибать от  бандитского ножа.  Но  как  вырваться
отсюда?  Костя с  группой подойдет часа через два.  Рыжий вернется раньше,
конечно. Значит, рассчитывать надо только на себя. Что же делать все-таки?
Стрелять?  Это еще не спасение. Озвереют. Убьют. Надо пробиться к окну. Но
там Кот. Его не своротишь. Может, взять на прием?
     И  опять Виталий ощутил предательскую слабость во всем теле.  "Да что
же это со мной?"
     Он незаметно посмотрел на ходики,  висевшие над кушеткой.  Прошел уже
час, как ушел рыжий. Еще бы протянуть один час, и тогда...
     Резкий  звонок  у   двери  оборвал  его  мысли.   За  первым  звонком
последовали два других, коротких, условных.
     - Нос притопал,  -  удовлетворенно сказал Косой и бросил Анисье:  - А
ну, открой!
     Когда рыжий,  запыхавшись, появился в дверях, все разом повернулись к
нему,  и Виталий решил: "Сейчас надо кинуться к окну. Именно сейчас! Потом
будет уже поздно!"
     Он напружинился,  готовясь сорваться с  места,  незаметно отодвинул с
пути чей-то  стул и  внезапно поймал на  себе злой и  настороженный взгляд
Ниночки.  "Не углядишь",  - стиснул зубы Виталий и хотел уже вскочить, как
вдруг с порога раздался возбужденный голос рыжего:
     - Порядок! С девкой туда пришел, с девкой и ушел!
     Виталий застыл на месте,  не веря своим ушам. "С девкой ушел!" Откуда
они это взяли?  Что случилось?  Может, он ослышался? Лоб покрылся холодной
испариной. Неужели тот швейцар...
     Он не успел додумать до конца.  Косой придвинулся к нему, обхватил за
плечи и, не скрывая ликования, возбужденно сказал:
     - Ну, ты даешь! Такого кореша иметь в Москве - лучше ничего не надо!
     Потом  Косой  поглядел  на  всхлипывавшую Ниночку  и,  закипая  новой
злостью, крикнул:
     - Катись, гнида! С глаз катись! Я с тобой потом посчитаюсь!..
     Матерно ругаясь,  он  схватил со стола стакан и  с  размаху швырнул в
нее.
     Со звоном разлетелись осколки,  Ниночка дико вскрикнула и  опрометью,
опрокинув стул, кинулась к двери.
     - Нет баб!  -  яростно,  взахлеб закричал Косой.  -  Одни суки!  Убью
всех!..
     Он схватился руками за голову и застонал.
     - Слышь, Косой, - проговорил рыжий. - Писулька пришла от Попа.
     - Покажь, - оживился Косой.
     Парень  передал  ему  сложенный  вчетверо  грязноватый листок.  Косой
развернул его, но буквы прыгали у него перед глазами.
     - Давай читай, - вернул он парню письмо.
     И тот со вкусом прочел:
     "Привет почтенной бражке  из  снежной Сибири.  Объявил себе  амнистию
подчистую..."
     - Утек, холера! - восхищенно пробасил Кот.
     - Этот  откуда хошь утекет,  -  подтвердил Косой.  -  Нет  еще  таких
решеток.
     Виталий настороженно слушал.
     "Амуницию достал классную и бумагу тоже,  - продолжал читать рыжий. -
Теперь инженер.  Командировочный с Севера. Курс держу на столицу. Имею там
дело.  Такси и рестораны к нашим услугам.  Косой, встреча на старом месте.
На веки ваш. Поп".
     - Во дает! Артист! - опять восхищенно пробасил Кот.
     Виталий  лихорадочно  соображал,   только  мысли  почему-то  потеряли
ясность.  Его бил озноб.  "Нервы",  - подумал он. Усилием воли он заставил
себя обдумать новую обстановку.  Надо дать условный знак Косте: сейчас эту
компанию брать нельзя.  Косого надо непременно проводить до Москвы.  Там у
него встреча. Из заключения бежал, видно, опасный преступник.
     Он поднялся из-за стола.  Голова кружилась.  Виталий подошел к  окну,
потянулся к  форточке,  чтобы  ветер  обдул разгоряченное лицо  и,  словно
невзначай, отодвинул горшок с цветком.
     На него уже никто не обращал внимания.
     "Что-то надо еще сделать,  что-то я хотел узнать, увидеть", - подумал
Виталий, возвращаясь к столу, но вспомнить не мог.
     Спали вповалку,  кто где.  Виталий очутился в  углу,  на  кушетке,  и
словно провалился в душную темноту.
     Клокочущий храп  и  бормотанье наполнили темноту комнаты.  За  стеной
постанывала сквозь сон Анисья.


     Наутро  Виталий  проснулся  совсем  больной.  Голова  разламывалась и
пылала, запеклись губы.
     В  комнате никого,  кроме Косого,  не было.  Он сидел в  продавленном
кресле, держась за голову, и зло матерился сквозь зубы.
     Вошла Анисья, положила мокрую тряпку ему на лоб.
     Виталий приподнялся и с трудом сказал, поймав на себе взгляд Косого:
     - Расхворался я, кажись.
     - Отсюда мотай, - сипло приказал Косой. - Тут сгоришь, как свеча.
     - Может, в Москву на пару рванем?
     - А чего ж. Сегодня вечерним. Здорово же ты меня приложил!
     - Не суйся.
     - Я те дам "не суйся"! - ощетинился Косой.
     Виталий поднялся с кушетки, машинально ощупал карманы. Все было цело.
И неуверенно сказал:
     - Пошел я. Значит, едем вечерним. Билет возьмешь?
     - Ладно уж. А в случае чего привет получишь через Ваську.
     Виталий,  пошатываясь,  вышел из дома.  В окно следила за ним Анисья.
"Все-таки она хозяйка здесь", - подумал Виталий.
     На улице он остановился,  соображая, куда ему идти. В милицию нельзя,
за ним могли следить.  В гостиницу?  Нет, нет, тоже нельзя. Да еще в таком
виде.
     - Где тут у вас больница? - спросил он какую-то женщину.
     Та взглянула на него и торопливо стала объяснять, потом махнула рукой
и сказала:
     - Давайте провожу.
     - Нет, я сам...
     - Вы не дойдете.
     - Дойду, - стиснув зубы, упрямо сказал Виталий.
     В голове стоял гул, и улица плыла перед глазами.
     Он шел долго, казалось, целую вечность. И вдруг почувствовал: пришел.
     Виталий взглянул на здание,  перед которым стоял,  и медленно прочел:
"Гостиница  "Северная".   Из  последних  сил  он  толкнул  тяжелую  дверь.
Навстречу ему двинулся старый швейцар.
     - Тут...  остановилась...  моя...  -  Виталий еле шевелил пересохшими
губами.
     - Знаю,  -  неприязненно сказал  швейцар  и  зачем-то  совсем  близко
придвинулся к нему, словно принюхиваясь, потом взял Виталия под руку и уже
совсем по-другому,  дружески и заботливо,  прибавил: - Пойдем, милый. Ишь,
как тебя скрутило!
     "Только не потерять сознание,  - подумал Виталий. - Только успеть все
сказать".
     - А она-то как раз ушла, - донесся до него откуда-то голос швейцара.
     - Позвоните... в гормилицию... Федорову... пусть срочно... придет...
     Костя примчался через полчаса. Виталий был в каком-то полузабытьи. Он
то  вскрикивал,  бормотал  что-то,  то  стискивал зубы и стонал.  Потом он
затих,  дыхание стало ровнее. Костя решил его не будить. Он сидел тихо, не
сводя   глаз   с   исхудавшего,   пылающего  лица  Виталия.  Сидел,  боясь
пошевелиться,  и думал о том, какая же у них чертова работа, но расстаться
с ней можно, только расставшись с жизнью.
     Вскоре пришел знакомый старик врач из санчасти. Он осмотрел больного,
сердито покачал головой и  сделал укол,  потом заставил Виталия проглотить
какие-то пилюли.
     - Семен Ильич, что с ним? - спросил Костя.
     - Всего  лишь  простуда,  но...  -  старик  сдвинул  на  лоб  очки  и
внимательно посмотрел  еще  раз  на  больного,  -  но  наложилась  нервная
реакция, сильнейшая. Откуда этот юноша?
     - Из Москвы. Наш сотрудник. С очень сложным заданием.
     - Так чего вы удивляетесь,  я вас спрашиваю?  -  И,  подняв палец, он
строго добавил:  -  Учтите, сейчас ему необходим абсолютный покой. Вы меня
понимаете? Абсолютный!
     - Мне необходимо с ним поговорить.
     - Поговорите завтра.
     - Семен Ильич, сейчас надо, - взмолился Костя. - Хоть два слова чтобы
сказал.
     - Вы русский язык понимаете?  -  окончательно рассвирепел тот.  -  Не
трогать! Через час я пришлю за ним. Госпитализируем.
     В это время в комнату неслышно вошла Светлана.  Видно, швейцар ее уже
предупредил о случившемся.
     Старик удивленно посмотрел поверх очков на девушку.
     - А вы, извините, кто будете?
     - Я?.. - смешалась Светлана. - Я...
     - Это его друг, - быстро сказал Костя. - Она тоже из Москвы.
     - Ага,  -  удовлетворенно кивнул головой старик.  - Ну, так я пока на
вас надеюсь.  Именно на  вас.  А  то эти молодые люди забывают обо всем на
свете со своей сумасшедшей работой.


     В ту же ночь Косой один уехал в Москву. Его никто не провожал.
     Виталий очнулся только утром,  уже в госпитале.  Он сразу подумал обо
всем,  что с  ним случилось,  и  вспомнил вдруг то,  что мучительно не мог
вспомнить в ту памятную ночь в доме Анисьи, вспомнил и в отчаянии зажмурил
глаза.
     Портсигар Достоевского исчез вместе с Косым.


                                                                  ГЛАВА V.
                                  ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ФИГУРА СТАНОВИТСЯ ОСНОВНОЙ

     Проводив поезд, Откаленко не спеша брел в толпе к выходу из вокзала.
     Настроение было какое-то озабоченно-взвинченное. Во-первых, беспокоил
Лосев,  все-таки совсем он  еще  "необстрелянный".  Вот послали бы  его...
Потом подумал о Димке,  сыпь какая-то сегодня проступила, и жена уже ходит
с  красными глазами,  боится то ли кори,  то ли скарлатины.  Завтра с утра
надо вызывать врача.  А еще завтра предстоит неприятный разговор с Федором
Кузьмичом, в горячке лосевского отъезда не успел с ним поговорить сегодня.
Игорь  так  и  скажет:  нечего  заниматься бесполезным делом,  искать этот
"брыльянт" с  девчонкой.  Теперь-то уже ясно,  что портсигар у  Косого,  и
Виталий, если все будет в порядке - Игорь мысленно даже плюнул три раза, -
через два  дня привезет его.  Только дали новый фактик Свиридову,  черт бы
его побрал!
     Толпа  провожавших втянулась с  перрона в  распахнутую дверь вокзала.
Стало тесно. Кто-то за спиной у Игоря толкнул его и тут же извинился.
     Игорь скосил глаза и  внезапно заметил пробиравшуюся в толпу стройную
девушку  в  зеленом  пальто  с  модной,  высоко  взбитой прической и  ярко
подведенными глазами.  "Где-то я ее видел",  - подумал Игорь и по привычке
стал тут же вспоминать,  следя глазами за девушкой. Та, видимо, торопилась
и старалась обогнать идущих впереди. Игорь тоже прибавил шаг.
     По  залу  девушка  почти  бежала.   На  площади  перед  вокзалом  она
остановилась,   ища  кого-то  глазами,  потом  радостно  махнула  рукой  и
устремилась вперед,  в  самую  гущу  стоявших перед вокзалом машин.  Игорь
видел,  как она подбежала к  красному "Москвичу".  В  ту  же минуту машина
словно ожила,  вспыхнули белые и красные сигнальные огоньки, сзади замигал
желтый фонарь поворота,  и  "Москвич" стал медленно выползать на  проезжую
часть площади.
     Откаленко заметил на  черном  квадратике его  номера  буквы  "МОЕ"  и
усмехнулся.  Это сочетание букв на  машинах "собственников" всегда смешило
его: вот уж поистине, "мое" и ничье другое!
     Игорь повернулся и зашагал к метро.  Он так и не вспомнил,  где видел
девушку,  и через минуту уже забыл об этой встрече. Надо было еще в центре
зайти в аптеку, Алка опять дала у