фарисеев и прочих безбожников (одним
из коих и  был  некий  Иисус  из  Назарета).  Сами же Ироды  принадлежали  к
религиозному течению саддукеев и полагали, что жить нашим предкам желательно
с помощью Великого Рима. Это было -- взаимовыгодно.
     Теперь в Малороссии говорят:
     "Москва -- Третий  Рим, а Бенкендорфы  -- Третьи  Ироды", - обзывая при
том всех "немецких евреев" "новыми саддукеями".
     Наши  раввины  не  остаются в долгу  и появись  сегодня средь "польских
жидов"  новый Иисус,  наши "первосвященники"  первыми б возопили  -- "Распни
его!" А  я, наверно, как и тот -- Ирод, подписал бы ему приговор. (Nicola ж,
конечно, в этих делах -- тоже умыл бы руки...)
     Кстати, --  "Вторыми Иродами"  средь нас считаются "Дожи Венеции". А вы
не  слыхали, что  в первых редакциях Дездемону зовут  "прекрасной еврейкой"?
Венецианцы еще там говорят, - "лишь жидовки бегают в стойло к сей черноте"!?
Интересное наблюдение...
     Похоже,  что  и  "Вторые Ироды" имели  ту же  проблему, что и настоящие
Ироды Первые, и -- ваш покорный слуга. С одной стороны, - прозвище Иродов от
собственного же народа. С другой -- милые венецианцы,  шутящие про "жидовок"
и "стойло". Правление меж открытым погромом и -- хорошим поводом для него...
     В первый раз все закончилось -- Разрушением Храма. В другой -- массовой
резней и погромом в Венеции. В третий...
     Я не  допустил раза третьего. Весной  1812 года я  собрал у  себя  всех
видных раввинов и в присутствии моей матушки сказал так:
     - "Грядет ужаснейшая Война. Потери  в  ней будут огромнейшими.  И  наша
лучшая  часть --  наша Жидовская  Кавалерия  примет  участие  во  всем  этом
веселье.  Ее  составляют --  ветераны  пруссаки,  а  у  них  особый  счет  к
якобинцам...
     Из этого следует, что к  мигу Победы мне  нечем станет  вас защищать. А
посему -- сегодня мы примем решение.
     Либо --  сегодня  же вы поддержите меня  своей проповедью  и мы  вносим
очередную статью в  "Новый  Порядок". О  том,  что каждый  еврей,  достигший
пятнадцати лет, обязан пройти военную подготовку. Чтоб дальше не было слюней
и соплей --  предупрежу сразу. Служба в армии подразумевает  в сем случае не
теплый  пост  в  интендантстве,   иль  должность  полкового  раввина,  но...
Марш-броски  на сто  верст  с  полной выкладкой,  отрытие траншей  в  полный
профиль и розги -- за неисполненье приказов, иль -- разговоры в строю!"
     Раввины  охнули  и  зажужжали.  Затем  старший  из  них -- мой  Учитель
престарелый Арья Бен Леви поднял руку с места и произнес:
     - "Паства к сему не готова. Любая еврейская мать найдет тысячу поводов,
чтоб не отдать дитя в эту армию!"
     Я пожал плечами в ответ:
     - "Есть другой выход. Мы пишем другую статью -- о запрете на проповедь,
несущую в себе межнациональную рознь. И по этой статье мы будем вешать -- не
только  иных лютеранских  лунатиков, но в первую голову  --  всех  мешугге с
Подола! На месте, как бешеную собаку!"
     Мои  реббе  ахнули  и  шум раздался  еще  громче. На  сей  раз  они без
стесненья шептали между собой -- "Своя Кровь", "Избиенье младенцев"!
     При этом они боялись обратиться ко мне и я, не выдержав, крикнул:
     - "Да что же вы за народ?! Нужно либо сцепить зубы и  -- драться! Любою
ценой, любым потом и кровью! Если мы хотим хоть чего-то  добиться, нужно уже
сейчас учить военному делу наших детей -- какая бы армия у нас ни была!
     А  ежели вы не  можете  драться,  давай маслить попу  и  гнуться  перед
русскими с латышами! Да, обидно,  но без армии в наших руках -- нужно -- иль
гнуться, иль подыхать в миг очередного погрома!
     Принимайте ж решение!"
     Они на сей раз призадумались, а потом Бен Леви спросил:
     -  "Неужто мы  не  сыщем какого-нибудь...  компромисса?  Мы же разумные
люди! Мы не можем идти против наших же жен,  обрекая ребят на  мучения, и...
Зачем же нам мученики в среде -- фарисеев?!"
     Я рассмеялся  в  ответ и  мать моя, остерегающе, положила  руку  мне на
плечо. Я  ж обернулся,  обнял  и  поцеловал  ее в лоб,  а  потом сказал всем
присутствующим:
     -  "Компромисс  есть.  Собирайте  манатки,  господа  иудеи. Если  вы не
примете того, иль иного решения -- придет день и нас тут всех  вырежут! Опыт
Венеции показал это. Сожители наши  не  терпят чужого мнения -- коль  уж они
так славно принялись за курляндцев, свернуть шею горстке жидов -- им вообще,
- за забаву! Собирайте манатки..."
     Многие  раввины   обиделись   на  меня  в  этот  день.  Они  так  и  не
договорились... (Это обычная беда всех евреев -- мы  не создали еще ни одной
нашей партии. Меж  евреями  родовитыми  всегда  найдется  повод для  склок.)
Просто, когда они покидали наш дом, Бен Леви на прощанье спросил у меня:
     -  "Раз  вы прогоняете нас,  на  кого же  теперь ты рассчитываешь?  Кто
пойдет умирать за твой трон и корону?"
     Почти все раввины  застыли  и  с  интересом уставились  на меня. Я же с
улыбкой ответил:
     -  "Ты  меня  так и не понял, Учитель... Я  готов  царствовать лишь над
любимыми  мною  людьми.  Но раз  они  сами  не  ведают, что хотят -- Пастырь
отвечает за свою Паству.
     Коль вы не готовы еще строить наше -- Иудейское Царство, я не хочу чтоб
ради моих претензий на трон страдал  наш народ. Я не доведу дел до Иудейской
Войны -- я просто не буду царствовать..."
     Бен Леви всерьез призадумался, а потом, благословив меня и поцеловав на
прощание, вышел из комнаты. Прочие же  раввины, с интересом поглядывая в мою
сторону, покинули дом моей матушки.
     Прошло  десять лет.  Я всем моим  политическим  весом  поддержал  моего
кузена в борьбе за русский престол. Ради того я -- даже упразднил Латвийское
Герцогство и многие "нацисты" занесли меня в свои "черные списки". Но в 1823
году все раввины Империи единогласно выступили с петицией о создании Единого
Раввината в  России.  Раввинат получили  заковыристое название  "Комиссии по
Иудейской Вере и Быту" и я стал -- главным раввином Империи.
     Знаете,  - вопросы Крови  и Веры потому  и  сложны,  что...  Всегда меж
народами находятся поводы для  обид. Дерьмо всплывает  в  каждом  народе и в
каждой нации -- есть  свои гении. (Как бы я ни ненавидел поляков -- я плакал
и плачу, слушая "Прощание с Родиной". Сия музыка -- не от Мира сего...)

     Но вернусь к рассказу  о той ужасной зиме. Уже к Новому  1797  году все
евреи "немецкого  корня" покинули обе столицы, перебравшись к нам -- в Ригу.
Всем здравомыслящим людям  было понятно, что сейчас Государь  начнет  искать
"козлов отпущения"...
     Евреи  бросали  дома, производства  и  лавки, хватали  в  охапку  своих
домочадцев и любою ценой -- пересекали границы  Прибалтики. Считается, что с
"Новым Порядком" в Ригу  с®ехалось много евреев со всей Европы. Так вот, - в
ту страшную зиму из России  в  протестантскую Латвию ушло в три  раза больше
народу, чем  прибыло из иных стран... Увы, люди обычно  не едут туда, где им
лучше, но чаще бегут оттуда, где уже - просто невмоготу...
     Прибытье такого количества беженцев  вызвало  голод и матушке  пришлось
обратиться за помощью ко всем лютеранам Европы.
     Редко  кто и когда воспринимал евреев за  обычных людей. Но в те дни, -
несмотря  на угрозы зимы  и  обледенение  Балтики  в Ригу  пошли  корабли  с
продовольствием: из Англии, Пруссии, Голландии и даже -- вроде бы враждебной
нам Швеции. Корабли шли по мерзлой воде, прорубаясь сквозь смерзавшийся лед.
Когда Балтика окончательно "встала", по льду пошли санные поезда...

     Это было только началом. Помимо  еды, беженцам нужен был  кров -- крыша
над головой. И тогда моя матушка на свои личные деньги стала строить большие
многоквартирные  дома на южном -- бывшем  курляндском берегу  Даугавы. Так в
Риге стал расти Новый город, застроенный "высотным" "муниципальным" жильем.
     Строили быстро и уже  к февралю 1797  года  туда  стали вселять  первых
беженцев.  От сего дома получились низкого качества  и очень легко горели от
наших "брандскугелей".  То  же,  что  не  сгорело --  развалилось  от прямых
попаданий наших фугасов...
     Ежели "Старый  город" к  осени 1812  года  представлял из себя страшное
зрелище,  "Новый город" был фактически стерт  нами же  --  с лица  земли. (У
французов не было столь мощных фугасов и -- никаких брандскугелей.) Нынешняя
Рига -- по сути отстроена заново...
     Плата за такое жилье была совсем символической и матушку мою с той поры
принято почитать во всем мире.  И до нее было много богатых евреев, пекшихся
о сородичах, но никто до сих пор не готов был "платить за евреев вообще".
     Пример  сей был заразителен  и с  1799 года диаспора французских евреев
стала  строить жилье для  беженцев,  спасавшихся  от  Войны  "на той стороне
баррикады".  С  1803  года  аналогичное движение началось в Англии, где тоже
стали строить временные жилища  для обездоленных. Но  все  (в  наших кругах)
помнят, что  первой на сем поприще была моя матушка и где  бы я  ни был, - в
первую  очередь меня  принимают,  как ее  Первенца,  а  уж  потом --  за все
остальное.
     Иудейские  мистики  считают  между  собой,  что  Возвращение  в   Землю
Обетованную будет дозволено  нам  лишь после того,  как евреи со  всего мира
ощутят  себя,  как  единый  народ.  Увы,  сегодня  в  той  же  России  евреи
"подольские" (иль - "одесские") враждуют  с  евреями "рижскими", считая  нас
своими  заклятыми  ненавистниками. Мы  платим  им  той же  монетой,  так что
"воссоединенье евреев" - вопрос отдаленного будущего. Но  той страшной зимой
мы сделали колоссальный шаг -- к единению и Восстановлению Храма.
     (Любопытно, что Павел, боровшийся с "всемирным  еврейским заговором", в
реальности -- подтолкнул нас в об®ятья друг друга.)

     К весне 1797 года в  Дерпте было  сделано  два колоссальных открытия --
во-первых, был разработан  нитрат-нитритный цикл  в консервировании колбас и
копченостей  и  свинарники  Бенкедорфов   стали  воистину  "золотой  жилой".
Во-вторых, было доказано благотворное  влияние  фосфора с калием на посевы и
придумались "калийные суперфосфаты".
     В любое  другое время сию  технологию  ждали б долгие  годы проверок  и
прочего, но --  голод не тетка и суперфосфаты попали на наши поля уже весной
этого года. Осенью мы получили пятикратную прибавку ко всем  урожаям! Отныне
и по сей день  --  прежде убыточные  земли Прибалтики  стали  фантастической
сельскохозяйственной житницей Российской  Империи, а вопросы добычи фосфатов
перешли в ранг национальной политики.
     Увы, к несчастью для Швеции -- месторождения апатитов (фосфорсодержащих
известняков) были  обнаружены  только  в Финляндии. Сами  шведы не умели  их
обрабатывать и потому продавали нам -- за терпимую плату. Но со дня открытия
суперфосфатов все кругом  говорили о "необходимости решить  финский вопрос".
Мы не можем  зависеть нашим желудком ни  от безумной России, ни от  шведских
цен  на  "фосфорную   муку".  Завоеванье  Финляндии  стало  вопросом  нашего
выживания.
     Калийные ж соли производятся в Пруссии. Прусская королева и моя матушка
сразу  захотели моей  женитьбы на прусской  принцессе.  Пруссия  тоже весьма
зависит от  продуктивности ее почв и  брак апатитов  Финляндии  на  прусском
сильвине   (хлориде  калия)   сразу   же   стал  вожделенной  мечтой   наших
промышленностей.
     Браки,  конечно  же,  заключаются  на небесах,  но  в  свете  последних
открытий  -- для  притяженья  двух  юных  сердец  требуется "чуточку химии".
Глубоко простерла Химия руки в дела человеческие!

     Кстати, - русские боятся минеральных добавок, считая продукты, выросшие
на  таких  удобрениях  --  "ненатуральными"  и  "сплошной  Химией". Я  устал
убеждать их по этому поводу -- пусть голодают, коль считают иначе.
     Мы же  с пруссаками в кои-то веки стали производить продукцию сельского
хозяйства на экспорт. Сегодня мои четыре провинции  -- Финляндия, Эстляндия,
Лифляндия  и  Курляндия производят зерна, мяса,  масла  и молока столько же,
сколько и вся остальная Империя вместе взятая.
     Видите ли, - русские  приняли особый  закон, запрещающий  использование
калийных и фосфорных удобрений на землях России. Может быть,  -  они  правы.
Продуктивность  земель  в центре  России  --  немыслимая.  Там  --  сплошной
чернозем и наши добавки погоды не делают. У русских иная болезнь -- погода у
них неустойчива и от ее капризов зависят их урожаи.
     В Прибалтике ж --  все года на одно лицо: дожди. Да почва,  истерзанная
ледником. Она  настолько тоща, что любые  удобрения,  внесенные  хуторянами,
окупаются сторицей! Так что  --  опять верно сказано: "Что русскому здорово,
то -- немцу смерть!" И ровно наоборот.
     Сельское  хозяйство  в  Прибалтике  сегодня  немыслимо  без калийных  и
фосфорных удобрений.  В России  же -- те же самые удобрения только "сжигают"
ее необычайно тучную почву.
     При всем  этом в Сенате  мы  видим  два типа дурней:  одни говорят, что
"надобно не отстать от Европы и удобрить Русь-матушку", другие же требуют --
"запретить  Химию  на  всем  пространстве  Империи",  -  в  том  числе  и  в
Прибалтике. А когда пытаешься бороться с обоими сортами придурков -- и те, и
другие обижаются на тебя.
     То же самое и в политике. Раз уж разные почвы  Империи столь по-разному
относятся к удобрениям, чего уж про людей говорить?! Ну -- не дело же лазить
с русским уставом в наш монастырь!  Иль с польским  --  в русский. Иль  -- с
монголо-татарским!
     Так нет же -- лезут. Вот и появляются новые Павлы...

     Массовое  бегство  евреев в Прибалтику  привело  и к военным  реформам.
Нашим командующим стал Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Он первым осознал
сущность переворота в тактике и стратегии, вызванного появлением штуцеров.
     Официально считалось, что  мы  Восстали против России и под сим  соусом
солдатам меняли Уставы, оружие и даже -- форму одежды. Латышам говорили:
     - "Ношение треуголок,  да киверов  -- знак обрусения. Латвийский солдат
должен носить "куратку" (иначе - "фуражку").
     Разноцветные  мундиры русских полков  -- признак  их  базарной  натуры.
Егеря должны перейти на  единую  форму одежды -- зеленую с черным. Сие цвета
нашей Лифляндии и Креста Протестантов.
     Русские  только  умеют, что гадить вокруг своих  лагерей.  Наши солдаты
обязаны убирать за собой и - носить лопатки для нечистот.
     Русские -- вылитые  бараны. Поэтому они ходят  толпою. Каждый из егерей
--  личность, умеющая самостоятельно принять решение. Поэтому  егеря  отныне
ходят в атаку лишь рассыпной цепью"...
     Сии указания можно продолжить. Общая неприязнь к русским у наших солдат
была такова, что одного упоминания "а у русских -- вот так" было достаточно,
чтоб сие немедля искоренилось в среде егерей.
     Но вы  ж понимаете  --  истинную подоплеку приказов:  резкое увеличение
дальности выстрела и скорострельности штуцеров вели к устарению тактики каре
и колонн. Отсюда -- рассыпной строй.
     Появление  оптических  призм  и  впоследствии  -   оптического  прицела
потребовало "неприметности" наших стрелков. Отсюда -- зеленые и черные цвета
нашей "единой" формы для всех солдат.
     Увеличение  меткости снайперов  противника заставило укрывать солдат от
огня.  Отсюда использование "ритуальных лопаток" -- для отрывания  траншей и
окопов.  (Нарезное оружие позволяло теперь перезарядить штуцер "из положения
лежа".)
     Но в траншеях немыслимы "лопушистые" треуголки, да торчащие, как перст,
кивера.  Отсюда  появление  фуражки  в  наших  войсках.  Обязательно   --  с
козырьком, чтоб глаза прикрывало от солнца.
     Как видите, - все сии новшества  диктовались самым  что ни  на  есть --
здравым смыслом. Но армия -- необычайно консервативна, а армейская логика --
в  стороне  от здравого  смысла. Не будь "врага" в  виде  России, мы б долго
убеждали своих хуторян в необходимости хоть что-то  менять!  А  на волне, --
"все -- не как у России",  реформы прошли просто стремительно. (Выходит  и в
этом Павел оказал нам услугу!)

     Разумеется,   такая  активность  в  провинции  пришлась  не  по   вкусу
бесноватому  Императору. И тогда он приказал готовить  войска к  вторжению в
наши края. (А кроме нас -- в Грузию.)
     Удивительно, но из этого  не делалось никакого секрета! Павел сказал по
сему поводу так:
     - "Мы их просто затопчем!"
     Русская пропаганда подхватила сей тезис и стала чернить жидов с немцами
на  всяком  углу. Многих в ту  зиму прогнали из армии и  она  стала попросту
небоеспособна.
     Наши ж  полки, имея все  больше  изгнанников,  усилились необычайно.  В
итоге -- на масленицу 1797 года наши армии сами вторглись в Россию.

     С юга Латвию  всегда окружали поляки. Но после Пугачевского бунта много
поляков поддержало Костюшку и бабушка решила их выселить. В недельный срок в
Минской, Витебской и Могилевской губернии собрали всю шляхту и погнали ее на
восток. В губернии Московскую с Нижегородской.
     Я уже говорил, что по неизвестным причинам  поляки менее восприимчивы к
заразным  болезням. Сии же  губернии в те годы особо  жестоко пострадали  от
эпидемий чумы, холеры  и тифа -- две трети москвичей с нижегородцами  умерли
от сих  болезней. Посему  и заселяли пустые деревни "устойчивыми  к  заразе"
поляками.
     Политические итоги сей акции я подведу много позже, но на будущее хотел
бы  вам  указать.  Многие помнят  странную фразу  Наполеона:  "Если я  займу
Санкт-Петербург -- я  возьму  Россию за голову, коль я займу Киев,  я возьму
Россию за ноги, а коль я освобожу Москву, я поражу Россию чрез ее Сердце!"
     Русский перевод не может быть адекватен, - в исходном  французском есть
тонкая   игра   слов,  но  факт  остается   фактом:  многие  из  вас  помнят
патриотические очерки про Нашествие. Популярнейшей темой средь  них  было  о
нападении на французский конвой с продовольствием. Но задумывались  ли вы об
одной  странной  штуке  --  практически  нет ни  единого очерка  про то, как
"оккупанты" реквизируют продовольствие у несчастных русских крестьян?!
     Дело  же  в  том, что  к 1812  году,  согласно  статистике --  польские
"переселенцы" владели двумя третями  земель Московской губернии и выращивали
четыре пятых ее урожая! А поляки -- в большинстве своем ненавидели русских и
кормили  французов  бесплатно.  Французам  не  за  чем  было  у  кого-нибудь
что-нибудь реквизировать. Они  шли именно  в Первопрестольную, чтоб в ней --
зимовать. В самом  сердце  теперь  уже  польских  поместий!  Знаете, что они
сделали,  только войдя  в нашу Москву? Они выписали из Парижа труппы  "Гранд
Опера" и "Комеди Франсез" - они надеялись зимовать со всеми удобствами!
     Другое дело, что гениальный Кутузов повышиб у них кавалерию на Флешах и
лягушатники  не  смогли защитить  польских помещиков от  моих  егерей,  коих
русская пропаганда  любит называть "партизанами". (Будь  у французов жива их
конница,  мои  б  пешие  парни  не  осмелились  так  "разруливать"  по  всей
губернии!) Но обо всем этом -- позже.
     Здесь же я хотел  бы отметить, что к 1797 году  Витебская губерния была
заселена русскими  барами,  коим дарили поместья поляков. Новые  хозяева  не
имели  поддержки в народе,  так что наши  егерские армии входили в Витебск с
хлебом-солью и девичьими поцелуями "освободителям". (С того дня матушка моя,
чтоб  сильней  позлить Павла,  звала  себя  - "помещицей витебской". Тот  на
стенку лез от обиды!)
     Интересно, что кроме Витебска мы не стали развивать свое наступление. В
природе есть своеобразные штуки  -- к  примеру  крепость Смоленск невозможно
брать с запада. Поэтому его еще зовут "Ключами России". Зато тот же Смоленск
незащитим от  ударов  с  востока  -- поэтому  русские  в  движеньи на  запад
проходят его "в один пых".
     Против  Смоленска  же  стоит -- Витебск. Эту крепость  почти невозможно
взять  ударом  с востока, поэтому шляхта всегда звала его "Ключом к Польше".
(Зато Витебск весьма легко