стесняется
назвать  это "дерьмом".  Другое  дело, что  он может  не  подумать при  этом
подвести один из  верных полков к  Нарве, а другой -- на  Ижору, но... И  на
Солнце есть пятна.

     Другой разговор в эти  дни вышел у меня с новым Диктатором Всея Руси --
дядей моим Аракчеевым.
     Как человеку, по  мнению Аракчеева, связанному с "подготовкой Террора",
мне предложили заняться "Рущуком".
     Я весьма обиделся на такое определение моей роли во Франции. Во-первых,
люди Элен были не русскими, но - евреями, а то, что я показывал кому-то, как
собираются самодельные бомбы, да приготовляются необходимые компоненты - еще
не говорит о  том, что юные люди из "группы Элен" были  диверсантами, или уж
тем более -- "террористами". Что ж до того, что в Венсеннском лесу я, якобы,
проводил  занятия  по  владению холодным оружием -  сие  вздор.  Надо  знать
французских жандармов, чтоб сказать этакое!
     Я не отрицаю, что провел  пару уроков отпрыскам  наших банкиров, но они
внесли за  сие известную плату.  Я  приглашал  на уроки французов не  нашего
корня, но  им цена показалась чрезмерной и из них никто не явился. А так как
мне не хватило пар, я просил помощи от случайных  молодых людей, проводивших
пикник в том лесу. Были средь них и девицы.
     Потому  как девушки не могли  размахивать  шпагой,  я показал им приемы
владения ножом и стилетом. Все это - с безусловного согласия жандармерии и -
при уведомлении властей. О чем идет речь?!
     Если о  том, как  некая  девица зарезала военного наместника Бельгии, а
другая  -  датского   военного  атташе,  то  в  одном  случае  речь  шла   о
домогательствах, несовместимых  с понятьями Чести, а в  другом...  ну вы  же
знаете взбалмошных аристократок,  каждая  из коих мнит себя второй Шарлоттой
Корде!
     Что  касается  того,  что  обе учились у  меня  в  том  лесу...  Списки
учеников, плативших за обучение,  были переданы графу Фуше,  он бы  не забыл
связать сии факты.  Что же касается тех случайных  юных  особ... Я ж не могу
всех упомнить! Думаю, - сие - чистое совпадение.
     Но сколько я не приводил доводов, мой дядя был  непреклонен. Граф сидел
на  широком диване,  покачивая носком  своего  зеркально  чистого  сапога  и
разглядывал игру пузырьков пива в своем бокале. Когда мой полемический задор
иссяк,  он изволил долить  мне  пивка и сказал,  отщипывая очередной кусочек
вяленой икры:
     -  "Я ведь не имел в  виду чего-то дурного.  Я не говорю о том,  что ты
лично послал тех глупышек  резать наших  врагов, но, зная тебя, как человека
сведущего и  начитанного,  хотел бы  знать  твоего  мнения по Рущуку.  Чисто
теоретически".
     Я оценил дядину вежливость и тактичность. К тому ж, я был первым, с кем
Аракчеев пил пиво при личной  встрече (граф предпочитал сухое и  водку). Так
что я, немного подумав, согласился послушать, - без всяких гарантий.  Откуда
мне знать, как устроены мозги террористов?

     В двух словах о Рущуке. Михаил Илларионович Кутузов - хитростью вынудил
превосходящие  силы  турок  на лобовой  удар против его нарочно  укрепленной
позиции.  Здесь  я  объяснюсь насчет  моего понимания  воинского  искусства.
Сегодня  есть  люди, утверждающие, что Кутузов  в реальности  не  выиграл ни
одного  сражения,- даже  в  Рущуке  и Малоярославце  мы  по  итогам  дела  -
оставляли позицию.
     Да, "Михайл Ларионыч" не выигрывал решительных битв. Зато он побеждал в
войнах! (Кроме австрийской).
     Барклай, несмотря на все мое доброе к нему отношение  - выиграл все что
можно,  но итоги  его войн  - более чем  плачевны. Когда  мне  говорят,  что
Барклай якобы "заманивал" Бонапарта в Россию, отвечу,  что "заманить"  можно
было и до Хабаровска!
     Суть ведь не в отдельном сражении и не в траншеях за горизонт.  Да, был
Прейсиш-Эйлау  -  удивили  мы там Самого, и что  из этого?  Сам  не  страдал
разжижением мозжечка и второй раз на траншеи уже не полез, а за счет большей
маневренности своих сил стал  обходить наши позиции. Одно дело держать его в
болотистой Пруссии, где дорог - одна, другое - на русских просторах.
     Ну,  создали мы Дрисский рубеж, -  Бонапарт не  поленился пройти лишних
сто верст  по  болотам и гатям и что из  того? Дело-то не  в Дриссе и  не  в
глупостях Фуля,  но  в  том,  что  в  одночасье  взбунтовались  Курляндия  и
Белоруссия с Украиной, а против народного гнева траншеи -- бессильны!
     Талант Кутузова и состоял  в том, что его  не считали опасным.  Будь на
месте "Михал Ларионыча" тот же Барклай, - сто против одного, что Бонапарт не
попер бы на Флеши в лоб, а обошел Бородинское поле.
     "Бонни"  думал  прихлопнуть нас "с одного щелка" и лучшего  противника,
чем "старый кастрат", ему  трудно было  придумать.  Он  не был одинок  в сем
заблуждении.  То же  самое с тем  же  эффектом пытались проделать турки  при
Рущуке.
     Талант истинного полководца не состоит в рытье траншей за горизонт, иль
-  переводу армии с  "гладкого" оружия на нарезное. Это,  конечно, дела тоже
важные, но... Суворов велик потому,  что  никто не  знал - куда нанесет удар
он, Кутузов - потому что всем казалось, что они знают - куда ударить его.

     Да,  при Рущуке мы  "проиграли" и "оставили поле".  Но турки расшибли в
лепешку все  свои  элитные части  и война практически кончилась.  То, что  -
потом, могло случиться только в России.
     На радостях  наши ребята крепко заложили  за воротник. Так крепко,  что
спецотряд вражеских  войск, проникнув в  крепость, захватил многих генералов
Дунайской армии.
     Турки убили  лишь Аркадия  Суворова. Описать, что с  ним сделали,  я не
могу. В докладе о  вскрытии сказано так: "Суворов-младший - утонул в  реке и
тело его не было найдено."
     Прочих  использовали,  как женщин,  и  кастрировали  после этого. В том
числе и самого Кутузова. После сих подвигов турки забрали "обрезки" от жертв
и скрылись из крепости.
     Наутро войска были столь потрясены, что в панике отошли за Дунай. Война
была  решена и  принявший армию  Дибич вскоре поставил  последнюю точку  под
Слободзеей, но сам факт...

     Услыхав этакое, я долго не мог прийти в себя и даже не знал, как на сие
реагировать,  а  потом,  припомнив  уж  навязшие  в  зубах  глупости  Устава
Караульной Службы, высказал все, что думаю.
     Видно, дядя того и ждал. Он мигом вынул из стола стопу чистой бумаги, я
просил дозволения  раскурить  трубочку, граф  тоже  достал свой  кисет и мы,
подвинув ближе кадку со льдом, в коей стыл бочонок темного рижского, за одну
ночь "налепили" новый Устав Гарнизонной и Караульной Службы.
     Вернее,  сочинял сам Аракчеев, я же в  качестве "плохиша", объяснял,  -
почему сие и сие - ерундистика. Теоретически.
     На  другое  утро -  ближе к полудню,  Устав был готов, а  мы с дядей на
ногах не стояли. Ну, - вы понимаете.
     Но после ужина мы, проспавшись,  встретились вдругорядь и уж на трезвую
голову  вычитали  переписанный   секретарями  текст.  Вообще,  когда  пишешь
подобную "заморочку", - лучше это делать "под банкой", но когда настала пора
проверять - тут уж ни-ни!
     Терпеть не могу - как трезвенников, - мне почему-то кажется, что они не
здоровы, так и - пьяниц, - эти просто скоты, пьют от того, что им нечем себя
занять.
     На другое  утро  текст  был вымаран наполовину, а  на четверть дописан.
Накурились же мы так, что у меня слезы из глаз текли, а в горле першило, как
после жестокой простуды. Но Устав был закончен и  - не подвергался ни единой
правке с тех пор (sic!) вот уже тридцать лет!

     Сегодня,  оглядываясь  на  "Рущук",  я знаю  -- сие была Божья Воля. Не
просто так -- за год до Бородина со Смоленском Господь нас "мордой ткнул"  в
дерьмо  с охранением и боевыми дозорами. Якобинцы -- не чета туркам, случись
им перерезать Кутузова, да Барклая с Витгенштейном - все было б кончено...
     А  турки...   Что   турки?   "Выпустить   за   Дунай"   обезглавленную,
деморализованную армию -- это нужно суметь! Не  случайно  ведь  на  турецкой
границе  наши крепости --  "второго разряда".  Хуже них только то, что стоит
против Туркестана с китайцами...
     Так  что  -- в какой-то степени, - хорошо, что "Рущук" произошел "очень
вовремя"...
     Зато  с  1812  года и по  сей  день подобного  не повторилось  и --  не
предвидится!  Знаете почему?  Потому что в пояснениях  к  Уставу разъяснено:
"...  Довольно  запаха  алкоголя у любого охранника для применения к нему --
смертной казни. Оправданием  не  может  служить  -- ни Свадьба, ни Пасха, ни
День Рождения, ни любые заслуги, ни чин и не должность. Оправданием пьянству
при Охранении не  может служить  -- даже  Победа в  Войне  и  безоговорочная
капитуляция сил противника..."

     Через  неделю  Устав  получил  одобрение  Государя  и я  решил,  что  -
свободен.
     Не  тут-то  было. Дядя,  поздравив  меня в  присутствии всего  двора  с
итогами французской миссии, воскликнул:
     - "Господа,  мы тут посовещались  и  решили создать свою  службу - типа
турецкой.  Командир  --  полковник  Бенкендорф!"  -  я  чуть  не  рухнул  от
изумления. Я  был  так зол  на все эти намеки  на "террориста", что  чуть не
разругался со всеми вдрызг, но дядя сразу сказал:
     - "Служба сия - офицерская. В ней под Сашиною командой изъявили желание
служить многие из  младших офицеров, как "главной", так  и "северной" армий.
Кроме того, - туда приписаны все студенты из Дерпта, ибо основная задача сей
службы -- испытания и создание образцов оружия к грядущей Войне!"
     Мог ли я отказаться?!

     Все ж  таки, ярлык  "террориста" долго не давал спать и  я даже написал
"Кодекс  диверсионной  Чести", где разъяснил,  что  "безусловное  применение
любых мер дозволительно лишь в отношении оккупантов, мародеров и предателей,
ибо любой человек вправе  противостоять  ворам, Изменникам и  убийцам любыми
доступными ему методами".
     Ни  разу мои люди не  нарушили сего  Кодекса и потому на Конгрессе  мой
отряд не был признан преступной организацией.
     С 1813 года Кодекс исчерпал себя, ибо мы перестали защищать свою Родину
и я просил отставки. Тогда нас передали  пруссакам "для  укрепления прусской
армии" и я стал прусским  генералом, а мы  получили  официальное  именование
"Totenkopf Sonderkommando",  с  коим  дошли до  Парижа  и  - единственной из
русских частей были в деле при Ватерлоо. В честь столь славного боевого пути
я  заказал  выковать  каждому из  людей по железному  кольцу с  изображением
нашего  символа  и  роздал их парням после  Победы.  Эти кольца по  сей день
почитаются,  как в  армии,  так  и средь  обывателей свидетельством  особого
героизма  и мужества.  (Один  из  моих людей  выведен  Пушкиным  под  именем
молодого Берестова в его "Барышне-крестьянке".)
     Здесь мы сталкиваемся с иной стороной моего отряда.

     Сегодня многие представляют ученых  дураками не от мира сего, а военную
науку  - тем  воздушным шаром, с коего мы  пытались бомбить  Бонапарта.  Как
известно, шар полетел не в ту сторону  и нас с той поры держат чуть ли не за
идиотов.
     Вы  удивитесь,  но  сегодня  всех тех ребят  из  группы  аэродинамики я
содержу на свой счет  и почитаю, как весьма  дельных физиков. Ну кто до того
дня  мог знать, что  в  атмосфере  на  разных  высотах  ветер дует  в разные
стороны?!  Да  плевать,  что  не  удалось  сбросить ядро  с напалмом на Штаб
Антихриста! Зато сегодня мы делаем аэростаты, чтобы с их помощью  летать над
Империей. Если и вправду: на одних высотах ветер всегда восточный, а на иных
-- западный, - вы и не представляете какие перед нами откроются горизонты!
     Пока же задержка за весом самого аэростата и огромной ценой на водород,
коим мы его наполняем. И еще  тем, что на больших высотах шар  взрывается от
внутреннего давления...
     В один  аэростат садится один,  или  двое  -- "аэронавтов".  Постепенно
водород выходит  из шара и  он опускается. В  этот  миг отцепляют балласт --
мешки  с  песком и шар стрелой  устремляется вверх...  Ежели отцепили  много
балласта -- шар взрывается на  большой высоте. Тогда они  прыгают из него на
этаких полотнищах -- навроде тех, что  делал да Винчи.  (Кстати, в скалах за
Або мы построили специальную вышку,  с коей будущие аэронавты прыгают в воду
на  таких "полотнищах",  -  для  получения  опыта и создания  новых образцов
"полотнищ". Пару раз я прыгал сам -- ощущения от полета незабываемые!)
     Ежели мало -- корзина с аэронавтами со страшной силою бьется о землю.
     На  днях  мы  схоронили  еще  одного... Теперь на  мемориальной стене в
Гельсингфорсе двадцать вторая фамилия.
     Любая строка военной науки пишется Кровью.

     Меня опять занесло не в ту степь, расскажу-ка о том, как я познакомился
с моею женой.
     Сейчас  многое брешут про  то,  как Россия подходила  к  войне... Якобы
гремели  балы,  да  мазурки,  якобы  офицерство пило,  да  стрелялось  между
собой... Все это так.
     Но когда  вы услышите подобные разговоры,  знайте -- перед вами  масон.
Ежели не в делах, так уж -- в помыслах.
     Я делю мир на две категории:  военных  и штатскую сволочь.  Верней так,
как это делают вольтерьянцы: на тех, кто -- Верит, и -- атеистов. Или так, -
на то, как человек отвечает: "Что первично, - Материя, иль Сознание?"
     Мой личный  опыт показывает,  что Люди Верующие в миг  Нашествия подают
заявления в Армию и уходят Служить -- неважно как и в каком звании... Тот же
Герцен может сколько угодно звать себя Мистиком, или Философом.  В дни Войны
он -- "поборник Высшего Разума" взял в руки ружье и прошел со мной от Москвы
до Парижа. И с нами в едином строю шли министр Культуры -- Сережа Уваров, да
-- "нигилист" Чаадаев.
     И в то же самое время среди офицеров находятся этакие...

     А  почему? В чем  сия разница? За что пошли воевать Герцен  (Яковлев) с
Чаадаевым?
     За то же самое, что Уваров, да Муравьев-"вешатель" - "за Русь-Матушку"!
Я  же, к примеру, воевал "за Ливонию" и "народную Церковь". Но что - "Русь",
что -- "Ливония", - не суть Вещи. Сие...
     Это --  нельзя объяснить.  Это --  милая Балтика,  - то свирепая, то --
ласковая, как поцелуй милой матушки.  Это  -- болота и дюны, и тот самый  --
торфяной, мшистый лес, коий кормил, да поил  "лесных братьев". Это -- долгий
осенний дождь, коим так приятно дышать после нудного лета...
     Я Люблю мою Родину и этого -- необходимо и совершенно достаточно, чтобы
в страшный час я пошел ее защищать. Я -- солдат. Я Верю в Господа и Ливонию.
(И в сем смысле я -- брат всем тем разбойникам, да пиратам моего батюшки.  В
душе я -- скорее разбойник, чем штатский...)

     У штатских же -- все не так. Для них важнее Материя. Экономика. Мамона.
"Нет Бога, кроме Адама Смита и Рикардо -- Пророк Его!"
     Я не могу и не буду спорить с сием, но...
     Ежели   вычесть   нас   --  Военных  Идеалистов,   Материалисты  Европы
разделились в те  дни на  два  лагеря: Феодальных Собственников и Буржуазных
Торговцев-Производителей. Нравится нам сие, или -- нет, но Капиталистическое
Производство во  сто  крат выгоднее и  прогрессивнее феодальной барщины, иль
даже -- ренты.
     Поэтому, - ежели вас не держала Любовь к родимому краю, вы скорее всего
были за Бонапарта. С точки  зрения Экономики, иль  Технического Прогресса --
его  позиция была  лучше  нашей. Поэтому  масоны всех стран (а  масонство --
"наднационально"!) были всячески за него и гадили нам, как могли...

     Сие принято затушевывать, но Отечественная Война стала не только войною
"русских с Европой", иль "католиков с не-католиками". Помимо всего, это была
и Война "Аристократии с Буржуазией" и сие -- весьма важный факт.
     Зарождающаяся  Русская Буржуазия с  первого  дня не скрывала, - на чьей
она стороне.  И  помогала она  Бонапарту --  чем сможет. (Просто сегодня она
боится это признать.)
     Угасающая Аристократия Франции (да и -- Австрии, как вы  уже поняли) на
деле же была -- вместе с нами и тоже помогла в Сраженьи с Антихристом.
     Мы победили. Дорогою  Ценой. Ценой почти полного истребления  своей  же
собственной Буржуазии  и  отбросом страны в экономике чуть ли не на сто  лет
назад...
     Но мы знали -- на Что мы идем  и по сей  день Верим: Россия (для нас --
Ливония) важней любых Денег.
     Нынешнее Правительство -- сплошь  Генералы. Герои Войны. Цвет Имперской
Аристократии.
     Ни  одного  "буржуина",  никого  --  из  "низов".   Ни   единого  --  с
"университетским"  экономическим,  иль  финансовым  образованием... Вот  чем
заплатили мы за эту Победу!

     Теперь  вы,  наверное,  понимаете, -  сказать,  что  у  всех  нас  было
тревожное чувство  --  значит  ничего не  сказать. Это  еще  пустяки,  когда
"гангрена жрет" вашу ногу! Что делать, когда всем ясно, что "гниет голова"?!
     Поэтому, когда я прибыл в Дерпт, я собрал всех и сказал:
     - "Господа, у нас  мало  времени. У меня есть  неопровержимые сведения,
что  Война грядет летом. Что бы мы ни сделали за сей срок -- уже не пойдет в
производство...
     Заводы только "просыпаются ото сна"...  Резкое  падение  производства в
последние годы сыграло даже позитивную роль, - смею вам доложить, что с этих
дней в серию пошло новое ружье нашей армии. Оно лучше, точней и "ухватистей"
чем тот  ужас  образца  середины прошлого  века,  коим  до сего дня  воевали
солдаты... Но оно -- гладкоствольное и этим все сказано...
     Производится оно как  раз на  тех мощностях, кои  "спали" до сего дня и
наше  Артиллеристское Ведомство  думает,  что  мы  успеем хотя  бы  частично
перевооружиться  к Нашествию. Из этого ж  следует,  что... Все что мы с вами
сделаем -- просто негде производить. И тем не менее...
     Я уже просмотрел доклады всех групп и думаю, что  у нас все возможности
довести до  ума пять-восемь  проектов. Это немного. Но  даже одного  из  них
возможно достаточно, чтоб наша армия получила военное превосходство.
     Именно потому  -- не  ждите  благодарностей. Не ждите  наград.  Позиция
нынешнего правительства такова: мы отстаем от прочей Европы, - поэтому нужно
сдаться Антихристу!
     Любой наш малейший успех будет встречен в штыки...
     Не  удивляйтесь, -  коль  за  открытие вас пожелают  загнать в  Сибирь.
Постарайтесь не говорить ничего --  никому из столицы,  а ежели что -- сразу
ко мне. Чем сможем -- поможем.
     Вот, пожалуй, и - все..."

     Я -- не  Цицерон.  Я  не знаю  и  не умею всего.  Но люди поверили мне.
Аудитория  "парадного  зала"  моей  "Альма  Матер" выслушала  меня,  а затем
разошлась  -- будто бы ничего не  случилось.  Но работы по каким-то причинам
пошли не в пример  веселей и уже после Войны все  ученые говорили, что у них
появилась какая-то цель и еще... Гадолин однажды сказал:
     - "Я -- швед.  Пленный  швед... По  всему я  должен  бы ненавидеть Вашу
Империю. Но  когда пришли Вы,  я вдруг  осознал Цель.  Не очень хорошую -- я
захотел   "утереть  нос"  всем,  кого  по   сей   день  почитаю  "врагом"  и
"насильником" над моей Родиной.
     Когда мы создали прицел, я был счастлив..."

     Он сказал сие в день "Открытия Гельсингфорса". Верней, не "открытия" --
иначе я уподоблюсь кузену моему -- "Просветителю"...
     Дело  было  грязнее  и  проще.  С  незапамятных  лет   стоял   Абосский
Университет.
     Потом грянула Шведская. Люди из Абвера, кого смогли -- вывезли в Дерпт,
а в  Университете русские организовали  конюшню.  Зима в том  году  выдалась
ранняя  и  богатейшая  библиотека "древнего  Або"  была  сожжена  гревшимися
казаками.
     Десять лет все мы знали, что -- вот эта часть Дерпта -- "Дерпт", а  вот
эта вот -- "Або"...
     Когда ж жизнь среди финнов стала налаживаться, я (будучи Правителем как
Финляндии, так и -- Лифляндии) счел возможным вернуть финнам их Университет.
     Я  подал запрос  в финский  Парламент и  рижскую  Магистратуру.  Многие
удивились: "Зачем?" -- а я отвечал:
     -  "У  нас  территория, временно  отторгнутая у Европы.  Ежели мы хотим
остаться Европой -- не надо и привыкать к деспотическим методам"