ам  умереть  и все наши немцы открыто поднимут
мятеж против русских, ибо,  после гибели моего отца, Вы - глава  "Ливонского
клана".
     Мы принуждены будем выступить, но  я еще не уверен в русских товарищах.
Казна пуста и мы платим жалованье половине русских  солдат из кармана нашего
Дома...  Год назад русские еще  стеснялись брать деньги. Сегодня -- они ждут
их, как обычного жалованья... Завтра они сами дойдут до того, что с Николаем
дела сразу наладятся. Но сегодня...
     Ежели Вы  желаете добра сыну с племянником, постарайтесь прожить еще --
год. А там -- на все Воля Божия".
     Старик улыбнулся в ответ, а потом знаком просил меня выйти. В последние
дни  он все  больше любил сидеть с Nicola. Просто сидеть и молчать,  - чисто
ливонское развлечение...
     Умер он -- месяцев  через семь.  Никто и не верил уже,  что он способен
так  долго жить. Когда  доктора спрашивали у него (а у старика был цирроз!),
дядя мой хрипел сквозь прокушенный рот:
     - "Я обещал моим мальчикам! Да лечите ж меня, черт бы вас побери! Годик
бы мне еще -- годик! Морфию дайте мне, морфию!"
     Он умер в сентябре 1825 года... В возрасте 76 лет. Когда из его комнаты
вышел врач, я слышал, как граф Уваров сказал:
     -  "Господи, он отмучился и за детей, и  -- внуков своих! Ежели  теперь
Господь не даст Nicola царствовать, я уж -- не знаю... Я решу -- Бога нет!"
     Так  сказал граф  Уваров.  Сережа Уваров --  герой Войны и Бородинского
дела. Будущий министр просвещения...

     После смерти дядюшки моего должно было пройти сорок дней  -- после чего
Nicola  смел начать  Борьбу  за Престол. Но уже  в день  его  похорон пришло
сообщение:  Государь  Император  бежал  из Санкт-Петербурга.  На Кавказ -- к
графу Ермолову. Под защиту казацких сабель. (А вражда моих егерей  и казаков
ни для кого не была страшной тайной.)
     Да  вот, - просчитался  царственный кузен.  Ермолов не хуже нас понимал
весь  расклад  и писал нам,  что ежели  не  мой брат  примет Царство,  - сам
Ермолов готов стать Диктатором. (Граф прошел всю Войну и не хуже нас чуял --
как у нас к сему катится.)
     Он  писал: "Якобинскую сволочь --  надо давить. Ежели  у вас, немцев --
кишка тонка, - дайте  мне  денег и  нарезного оружия.  Все сделаю сам. Ждать
больше -- нечего!"
     В итоге он  запретил  Государю прибыть в казачьи  станицы, объявив, что
пора наступить новому царствованью...
     С Новым -- Железным Порядком.
     "Масоны у вас, - вконец распоясались! Стыд потеряли".

     И вот мы  сидим с кузеном за дощатым столом в Таганроге, на улице  идет
дождь.  За моей  спиной  уже верная нам Россия, -  там, за  пеленою дождя --
Пролив и ермоловские казаки. Не ждущие правителя старого...  И кузен мой мог
бы встать и уйти...
     Я не верю в Насилие.

     На столе  -- меж  нами лежит  заряженный пистолет.  Я  не  хочу  никого
принуждать. Но прежде всего я хочу лишь понять - почему он все-таки отказал?
Тогда -- Бонапарту. Повелителю Мира.
     Мой кузен задумывается, откидывает  голову чуть назад... На его бледном
челе проступают морщины. Он трет рукой  лоб --  то ли сгоняя слезу, то ль --
промокая испарину:
     - "Да,  разумеется, для меня все это было бы  выгодно, но ведь он... Он
стал бы  моим Наследником,  если  бы  я  умер естественной  смертью  --  при
условии,  что у меня не осталось иных -- прочих родственников. Меня б  ждали
еще долгие годы покойного царствованья, а вот вас...
     Один его брат унаследовал так Рейнланд,  иной -- королевство Вестфалию.
Все -- законно и правильно, - девочки законных правителей шли в монастырь, а
там они травились и  вешались  -- по своей собственной воле... Ибо принцессе
не стоит и жить после ночи с ротой пьяного сброда...
     Видишь ли, - девушки убивали себя своей же рукой и Антихрист в этом был
чист...
     Сыновья  же правителей  -- опять  сами дрались на дуэлях и погибали при
этом... Их пытались отговорить, сам Антихрист "хотел" спасти  их, а мальчики
--  погибали... Ибо  нельзя  дольше  жить  -- "принцем",  коль  сестру  твою
изнасиловали...
     Все эти  крохотные  династии  почти  сразу  сошли  на нет  и  никто  не
возмутился и  не обвинил  Антихриста... Знаешь  ли  -- почему? Потому  что к
Власти прорвался Хам. Жирующий Буржуин, для коего все это -- не оскорбление.
     Подумаешь,  -  девицу  обрюхатили  против  Воли!  Ей  же  потом  выдали
компенсацию!  Подумаешь, -  кто-то сказал, что спал  с такой-то при том, что
говорящий -- вчерашний лавочник, а "такая-то" -- принцесса Крови!
     Вроде бы -- шуточки, а династия -- пресеклась...
     Не  сегодня-завтра  --  Германия  станет  Единой.  Под  главой Пруссии,
разумеется. Мы не дали  Антихристу  загубить их династию, а вот прочих... То
же самое ждало и Россию.
     За  тебя с  Николаем  я б  не  дал и  гроша  -- вы  и сами кого  хочешь
зарежете, но  он убил бы  моих сестричек,  да сжил со свету  матушку... Даже
глупенького Мишутку..."
     Меня как ножом  резанули по сердцу. Мой кузен Михаил Павлович... У него
-- не все дома.  Ну,  может быть  --  он  нормальный, но -- не большого ума.
Сложно  сказать, -  чей он сын: Павла, или Кристофера (он  пошел  обликом  в
матушку),  но вся наша  семья по-особому относится  к "Мишеньке".  Он  очень
добрый и необычайно хороший и его просто -- нельзя обижать.
     Мой кузен никогда не выказывал особой любви к младшему братцу,  называя
того  "бастардом".  Я  никогда  не  слыхал,  чтоб  Михаила  Павловича  звали
"Мишуткой". А тут -- вдруг...
     И будто пелена спала с  глаз. Да, мой  кузен был -  плохой Государь. Он
был -- чудовищно слаб. Он отчаянно  дрался за  собственный трон и  готов был
для этого --  на всякие подлости. Но при  всем  том он -- хороший. Просто --
хороший.
     И вот за  эту черту характера,  за  то, что Государь  не поднял руки на
юродивого, заговорщики в 1812 году решились его убрать.
     Да вот, - Господь -- любит юродивых.
     Я беру  пистолет  со  стола, медленно спускаю курок и,  защелкивая  его
назад в кобуру, шепчу постаревшему вдруг кузену:
     - "Век  моли Господа... За то, что он вразумил тебя. Не сейчас, а в тот
день, как отказал  ты -- Антихристу. Кто не с нами, - тот против нас.  И кто
-- не  с  Врагом всего Рода Нашего, - да будет  тому Прощение Божие и Вечная
Благодать".
     Когда я  выхожу из той комнаты,  я слышу,  как всхлипывает мой кузен  и
торопливо шепчет молитву...
     Господь -- Любит юродивых...

     * * *

     Это было потом, а тогда  -  в 1811 году... Здесь я много мог бы сказать
-- о политической обстановке  в стране, о  том, сем, пятом, десятом, но  все
это уже много раз сказано и описано десятком придворных историков.
     В  переводе  на русский  -- в эти дни Власть  постепенно  перетекала от
"Экономической  Диктатуры"  Сперанского  к  "Стране-Казарме"  дядюшки  моего
Аракчеева. Как и почему?
     Это не самый  интересный рассказ. Довольно сказать, что с экономической
точки зрения правительство Миши Сперанского  подготовило нынешнее господство
России в Европе и мире. И причуды и гадости "аракчеевщины"  в конечном счете
вызвали наш  ("ливонцев")  переход в  оппозицию. В  плане  развитья  Империи
Аракчеев -- стал камнем, что лежит на дороге страны. Все это так.
     Но! Правительство  мирного времени не  может не  отличаться от  "Власти
Войны".  Решения Миши в 1809,  иль  1810 годах были  разумны и правильны, но
стали идиотизмом осенью 1811-го!
     Да, я понимаю, когда Миша потом говорил, что "не хочет дать повода". Но
когда разведка докладывает,  что  не только  Франция,  но  и ее сателлиты --
Бавария, Австрия, да Саксония с Польшей проводят мобилизацию и перебрасывают
войска к российской границе, - не "по поводам" речь!
     Нужно  спешно  перевооружать армию и переводить экономику  "на  военные
рельсы"! Поведенье Сперанского  осенью того года  -- мне лично было не очень
понятным.
     У меня на сей счет такое вот наблюдение. В дни войны, когда жгут дома и
посевы,  насилуют  женщин, детей, да рушат святыни, я часто  видел  странных
людей...
     Они как  ни в  чем не бывало ходили на рынки и  в церковь,  являлись на
службу и вид выжженного изнутри министерства не вызывал у них изумлений. Они
подходили к выбитой  двери своего кабинета,  садились на  покореженный стул,
раскладывали бумаги на почернелом столе и... делали вид, что работают.
     Самое удивительное, - они  просто не отдают отчет в том... что действия
их  (мягко говоря) "немного  неправильны". Впрочем, сие  -- дело врачей и  я
советую почитать работы Шимона  Боткина и француза  Ларре. (Война  не делает
исключений -- такие расстройства были по обе линии фронта...)
     Лично мне кажется,  что  поведенье  Сперанского в  эти дни было  сродни
такому заболеванию... Так Диктатором стал Аракчеев.
     (Дядюшка мой  оказался иным "клиническим случаем". Он "не кончил Войну"
аж  через  десять  лет   после  дня  Ватерлоо...!  Поэтому-то  и   "вернулся
Сперанский".)

     В эти дни у меня случилось два разговора: я был представлен брату моему
Nivola и сошелся накоротке с Аракчеевым.
     Впрочем, здесь стоит оговорить один тонкий момент. Многие спрашивают, -
почему Власть так поздно пришла в мои руки.
     Ответа  может  быть  два.  Простой:  потому  что так вышло.  Сложный: а
по-другому у нас в Ливонии и не выходит...

     "Сила"  моя состоит  в  егерях, а они --  уроженцы  Ливонии и живут  по
"ливонским понятиям". Тем самым архаичным "понятиям", кои бытовали у русских
в "варяжские времена".
     (Для политика  уменье  понять  "сознанье обыденное" в сто  крат  важней
любой экономики с эрудицией!)
     А что говорит "сознанье обыденное" на "родимых болотах"?
     Сын --  не смеет "взять отчину", покуда живы "отцы",  - отец и дяди  --
ровесники  его  батюшки  (при условии, -  что дяди сии -- члены  того самого
Дома, коий Властвует).
     На первый взгляд  --  заковыристо,  а  на  самом-то деле --  все  очень
согласуется со здравым смыслом.
     Укоренившееся в наших краях "хуторное землевладение" требовало жесткого
соблюдения  Прав Собственности.  Старшие сыновья очень рано  "отрывались" от
"отчего дома" и "ставили свои  хутора". При  этом подразумевалось, что члены
Единой  Семьи при раздельном  хозяйствованьи  обязаны помочь родственникам в
случае внешней угрозы. Кто возглавляет сие "семейное ополчение"? Старший "по
возрасту и по чину". С одной оговоркою.
     "Сознанию единоличников" претит,  что "у Руля" --  "рвань", "молодежь",
или -- "люди неуважаемые".
     Поэтому "от Команды" сразу же отстраняются:
     -  потомки  тех,  кто  никогда  не  был  у Власти.  (Вспомните  русскую
летопись: "Не Княжит тот, чей отец не был Князем"!);
     -  потомки тех,  кто  Власть потерял.  (Эпизод с Олегом  Черниговским и
вообще "Святославличами", иль... потомками Кристофера Бенкендорфа);
     -  законные  сыновья бывшего  Князя, если  они... оказались по возрасту
сравнимыми с "поколением внуков". (Случай с Судиславом Владимировичем);
     -  законные  сыновья  бывшего  князя,  если  живо  "старшее  поколение"
законных властителей". (На первый взгляд -- непонятное постоянное "умаление"
того  же  -- Владимира  Мономаха его  же "родней" до дня  смерти  последнего
"дяди", - каким бы слабым и ничтожным сей "дядя" не был.).
     Наконец, -  "обыденное сознание"  запрещает  "племянникам"  участие  во
"Власти  Дядей". (Кто из детей Рюрика хоть как-нибудь "проявился", пока  был
жив "вещий Олег"? Да о них -- даже  не упоминали и  в летописях, - настолько
для тогдашнего "обыденного сознания" они нисколько не значили!)
     Все это было и на Руси, и в Германии, и в прочих архаических обществах.
Другое дело, что в России с Германией постепенно развились более совершенные
образчики Государства и Права, а  "Ливония" (а вместе с нею -- Литва) по сей
день почитаются "заповедником архаизмов".
     В 1811 году был жив мой отец и мой  дядюшка - Бенкендорфы. Мало того, -
по  возрасту  я  не  был "ровесником"  кузенам по  матушке --  Александру  и
Константину Романовым.
     Обратите внимание, - "Ливония" была и остается моей "Отчиной". Страной,
коей  я  "володею и правлю"  по  всем  "Законам" с "понятиями" моих  егерей.
"Право" сие для них -- Свято и любой Государь Император, пожелавший отнять у
меня "лютеранские земли", встретил бы "пару сюрпризов". (Это хорошо понимают
все в доме Романовых и на этом основана нынешняя "полу-автономия" Финляндии,
Эстляндии и Лифляндии.)
     В то же самое время, - мои претензии на "Россию" -- по женской линии, а
сие для "сознания обыденного" -- большой грех.
     Сила моя в егерях, а они  "по понятиям"  против  того,  чтоб  я "правил
Русью" -- сие мне "не Отчина"!

     Все сие,  может быть, и  -- в новинку для  тех, кто не понимает в делах
династических, люди ж сведущие... Среди таких "сведущих" были, разумеется, и
королева-мать, и ее Начальник Охраны -- Кристофер Бенкендорф.
     Не  думаю, что меж нами бывали особые разговоры, иль  -- что еще на сей
счет. Все  молчаливо предполагали, что ежели Власть  достанется Бенкендорфам
-- я  получаю "лютеранские земли", как -- Бенкендорф, а Nicola -- "русские",
как -- законный Романов.
     Это -- предполагалось. А кроме того, -  всем было ясно, что ни я  -- не
удержу  "лютеранских  земель",  ежели  на русском престоле окажется  "поляк"
Константин, ни Николаю -- не видать трона без моих егерей...
     В армии говорят:  "Для драки  довольно желания  одного,  но  постель --
согласие  двух.  Зато, - ежели они и вправду согласны -- удовольствия  много
больше!"
     К счастию -- в нашей Семье мы пришли "к согласию двух"...

     Встреча   моя  с  "русскими"  родственниками  (после  долгой  "остуды")
случилась...
     Дядюшка мой, осознав, что теперь его сыну может "выпасть и Случай", так
расчувствовался,  что  наше   с  ним   примирение  стало  трогательным  и...
волнующим.
     Прошу прощения, но -- было сказано  много слов, коих не должны  слыхать
наши "не-родственники", потому...
     На сей встрече я впервые увиделся с Nicola. Он был тогда -- долговязый,
нескладный подросток, натуго затянутый в форму "нашего" Измайловского полка.
     Nicola  все  норовил встать,  - за  парижские эскапады я стал предметом
истого обожания  дамской  половины "высшего  света" и "отблеск"  сего пал на
"нескладного юношу"... На первой встрече он,  не скрываясь, сказал, что пара
его давних пассий неожиданно "уступили", стоило им узнать о "замирении" двух
ветвей "ливонского Дома".
     Я  не решился "просветить"  его  насчет политического расчета двух юных
шлюх. Прыщавый "ублюдок" от презираемого егерями "изгнанника" не был достоин
их "шлюшьих радостей". Юный  принц, за спиною коего стояли полки,  а впереди
-- шанс на Корону, изменили их отношение.
     Я  не  смог объяснить Nicola, что ему  "дали" не  потому, что  он  брат
"известнейшего угодника", но -- потому что я вернулся живым... Довольно было
мне  умереть,  и -- надежды кузена на  трон обращалися в прах. Я -- жил и со
мной жила  Надежда  на его царствованье... Сие  -- прекрасное  основанье для
Дружбы. Особенно, если учесть, что и для меня в том была своя выгода.

     В  известной  степени  отношенья  Империи   с   "лютеранскими  землями"
уподобились "браку Франции и Бургундии" в давние времена. Французский Король
"правил"  Бургундией на  основаньи того,  что  бургундские герцоги  были его
"меньшие братья"!
     В то же самое время, - французы почитали бургундцев "исконними врагами"
и  --  наоборот.  Дело  дошло  до  того,  что  любой  французский  вельможа,
получивший  лен,  иль  орден  Бургундии   почитался  во  Франции  почти  что
предателем. И - наоборот.
     Кончилось  все это  многовековою  кровавой резней  и тем, что  наиболее
развитые и многолюдные  земли  Бургундии навсегда  "оторвались от Франции" в
виде "Фландрии и Голландии" (ныне -- Бельгии и Нидерландов).
     Мы  с  братом пытаемся хоть как-то "сгладить"  подобную ж "межнародную"
неприязнь.
     Он,  как  французский  король,   "правит   нами"  на  основании  "права
родственного",  я  ж  --  как  властитель  бургундский,  всячески  "увещеваю
бургундский народ не отделяться от Франции"...
     Ясно, что  когда-нибудь --  разрыв  неизбежен и  "мои  земли" все равно
получат Свободу и Независимость.
     Первой  --  конечно, -  Финляндия,  как  наиболее  сильная, развитая  и
многочисленная из "лютеранских земель".
     А затем, - Бог Даст и Эстляндия, да Лифляндия...
     Впрочем,  как, наверно,  вы знаете, -  Франция в свое время "потопила в
Крови" "мятежную ей Бургонь"...
     Был я тут и в Дижоне, и -- Доле...
     Чувствуется,  -  историям  про  то, как "Мать-Франция"  вбила "мятежное
Бургоннэ"  чуть  ли не  в  каменный  век  --  можно  верить.  Тихая, глухая,
относительно бедная  и не  претендующая ни на  что губерния... Даже нынешние
бургундцы  по  облику  скорее   подобны  древним   французам,  но  никак  --
"бургиньонам" тех лет...
     Впрочем,   там  --  прекрасные  виноградники.  Давят  потихоньку  вино,
виноградные лозы вьются себе по развалинам древних Цехов, да  Замков... И --
тишина.
     Вы по-прежнему  спрашиваете меня, "бургундского  герцога", почему я  не
подниму на мятеж мой -- ненавидящий "оккупантов" народ?! Совершите экскурсию
в нынешнюю Бургонь и помните, что все Империи -- на  едино  лицо. А потом  и
предлагайте мне затеять Восстание и "Первым пролить чью-то Кровь"...
     Знаете, - главное, что Крови сией не будет ни на мне, ни  на брате моем
Николае.  Мы  сделали  все,  что  могли,  чтоб  в  наши  Правления  этого не
случилось. Все, что могли...
     Но я отвлекся...

     Nicola  (как будущий Император)  сразу же пришелся  мне по душе.  В нем
чуялась  та  самая   Животная  Сила,  коя  отличает  нас  -  Бенкендорфов  и
"ливонская" народная суть.
     Сказывают, что когда он был маленьким, учитель его -- граф фон Лансдорф
обломал об несчастного десятки линеек  с криками "Dummkopf" и "Katzendreck".
Маленький Nicola ежели  брал чего в  голову, - потом  это невозможно было из
него вышибить никакими  линейками! Единственное, что убеждало брата  --  его
личный опыт.
     Именно из  его крохотного личного  опыта Nicola выучился на прекрасного
инженера,  - все что касалось точного измерения,  кропотливых  расчетов, или
зубрежки правил грамматики получалось у него -- будто само собой. Зато...
     Мне кажется,  что по сей  день Государь искренне  верит, что  Земля  --
Плоская,  ибо  сие  отвечает его инженерному опыту.  Завихрения ж  --  вроде
экономики, да психологии с этнографией, иль учения об общественном строе для
него -- полная чушь. Он просто Не Верит в Сие и все тут!
     В  сих  науках любой Лансдорф  что  --  тогда,  что  -- теперь  (ежели,
конечно, посмеет) может  обломать об него  не то что  --  линейку... А это и
есть -- характерное для ливонцев упрямство.
     Я -- сам такой и мы сразу же нашли общий язык.
     На мой взгляд, Государю не нужно лишний раз умствовать, - главное что у
Nicola чудовищный "Willencraft"!
     (Ему бы немного образования в делах  Эзотерики и он своей  Волей Двигал
бы Горы! Но  уж на сей  счет недаром есть поговорка,  - "Бодливой Корове Бог
Рог не дает!")
     Сия Монаршая Воля так  действует на людей, что все --  забыв про  любые
Резоны и Здравый Смысл сразу же повинуются. А что еще нужно для Императора?!

     Кстати,  о Лансдорфе.  Стоило  Nicola хоть чуток  "войти в  Силу",  как
Лансдорф по своей воле  нашел способ уехать  с посольством в Бразилию. Я его
понимаю, - Nicola  ничего не забыл  и  похоже, что  забывать вообще  -  не в
состоянии.  Про  него  так  и  говорят   "там"  -  в  Европе:  "злопамятный,
мстительный бастард".
     С  другой стороны,  -  он  --  полная  противоположность  брату  своему
Александру. Nicola -- вообще не политик.  Хитрости и лукавства  в нем  ни на
грош (сказалось отцовство Кристофера), зато -- видны Честь с Благородством.
     Он -- весьма прям и  ежели  перед  ним --  дерьмо, он  не  по