нос,  стараясь  не  нарушить
достигнутого мной хлипкого равновесия.
   - Да не бойся ты! - уже более жестко повторила книжка. -  Ты  ж  сотворил
такое волшебство, что даже если ты сейчас перевернешься, твои ноги все равно
не оторвутся от этих камней!
   - Да?! - облегченно удивился я.
   - Такой Дар, и такая тупость, - вздохнула книжка. - Это ж надо -  сам  не
понимает, что вытворяет!..
   - Да как же тут понять, когда времени  подумать  совершенно  не  дают!  -
обиделся я.
   - А мне кажется, что если тебе дать время подумать, ты в  результате  все
испортишь!
   Такое заключение несколько сбило меня с  толку,  но  я  все  равно  хотел
возразить этой всезнайке. Только как раз в этот момент мой хлипкий пьедестал
вслед за Твистовой повозкой резко пошел  вниз.  Я  невольно  глянул  вниз  и
увидел, что мы садимся прямо на палубу выбранного хоббитом судна. На  корме,
высоко задрав голову, стоял светловолосый пират и с  удивлением  разглядывал
столь необычные средства передвижения.
   Твист виртуозно притормозил полет. Его повозка зависла прямо над палубой,
так что Душегуб, отпустив наконец  ось,  спокойно  спрыгнул  вниз,  а  затем
плавно опустилась на все четыре колеса и восемь копыт.  А  вот  мои  камешки
довольно увесисто грохнули  об  дубовый  настил  палубы  и  следом  за  этим
разлетелись шрапнелью во все стороны. Видимо, сила, связывавшая их, внезапно
пропала.  Я  по  инерции  неуклюже  пробежал  несколько  шагов  и   уткнулся
физиономией в широкую спину тролля.
   Фродо уже был на палубе и верещал, размахивая короткими ручками:
   - Хозяин, все на борту, отчаливаем!
   Белоголовый почесал в затылке и неторопливо проговорил:
   - Ишь какой шустрый... Мы насчет телеги и козлов не договаривались...
   - Неужели ты думаешь, что  мы  тебя  обидим,  -  глухо  пробасил  тролль,
показав свои клыки в дружелюбном оскале. - По пути обо всем договоримся.
   - Да? - переспросил пират, изучающе оглядев Душегуба.
   Затем его взгляд скользнул ко мне за спину и он неожиданно согласился:
   - Ну что ж, тогда поплыли. - И тут же заорал:
   -  Эй  вы,  бездельники  мокрохвостые,  все  наверх!   Отдать   швартовы!
Отчаливаем!
   И, словно по  мановению  волшебной  палочки,  из  трюма  выскочили  шесть
человек,  одетых  в  невыразимое  тряпье.  Однако  эти  оборванцы  оказались
настоящими матросами, и уже через минуту наша барка отвалила от пристани.  А
еще через пару минут к тому месту, где она только что стояла, подскакали три
рыцаря Храма, и один из них зычно заорал:
   - Капитан,  немедленно  выдай  нам  смутьянов,  обосновавшихся  на  твоей
палубе!
   - Распоряжайся в своем занюханном Храме, - спокойно отозвался беловолосый
пират. - А река - экстерриториальна.
   - Я доложу Епископу о твоем неповиновении, и твоя барка больше не  войдет
ни в один порт страны!
   - А я пожалуюсь на Епископа королеве, и она  отправит  его  назад  в  его
башню с голым задом! - проорал в ответ капитан.
   - Но королевы нет! - буквально взвизгнул рыцарь.
   - Да?! - с  преувеличенным  удивлением  переспросил  капитан.  -  А  это,
по-твоему, кто?! - И он указал на сидящую в повозке Кину.
   Рыцарь неожиданно тоненько заскулил,  его  тело  задергалось  в  каком-то
рваном ритме, а затем рухнуло из седла под копыта коня. Шлем,  ударившись  о
причальную  тумбу,  потерял  забрало,  и  мы  увидели  нелепое  лицо,  грубо
намалеванное на изображавшем голову куклы мешке. Нарисованные кое-как  глаза
несколько раз мигнули и застыли, так же  как  и  дернувшееся  последний  раз
тело. Причал между тем медленно удалялся, и двое  оставшихся  рыцарей  молча
провожали нас взглядами.
   - Похоже, капитан, ты его  достал...  -  негромко  проговорил  Шалай,  не
отводя глаз от неподвижно лежащей серебристой фигуры.
   - Просто надо знать, как с ними разговаривать, - так же негромко  ответил
капитан.
   Шалай повернулся к нему и, словно продолжая дружескую беседу, спросил:
   - А откуда ты знаешь королеву?
   - Так я же не всегда водил барки по реке... - усмехнулся пират, глядя  на
Кину. - Было  время,  когда  королева  удостаивала  меня  аудиенции  и  даже
приватной беседы. Так что ее лицо мне хорошо знакомо. И я его узнаю, чем  бы
оно ни было вымазано.
   Эльнорда тут же принялась  оттирать  щеки,  губы  и  подбородок  Кины  от
запекшейся крови, а капитан повернулся к Шалаю и добавил:
   - Еще два месяца назад,  дорогой  воевода,  меня  называли  граф  Бертран
Изомский. Королева Кина после своего восшествия на престол не только приняла
меня в своем Замке, но даже удостоила приватной беседой.
   - Ты - граф Изом?! - изумленно воскликнул Шалай. - Но я  слышал,  что  ты
пропал!
   - Граф действительно пропал, - снова усмехнулся капитан. - Зато  появился
капитан Кук... Ну почему ты так удивлен, неужели ты на самом  деле  думаешь,
что мне надо было сидеть у себя в Изоме и ждать, когда за мной явятся рыцари
Храма или гвардейцы правителя?
   - Друзья, - повернулся к нам Шалай, - позвольте представить вам  Бертрана
Изомского! Это единственный вассал королевы, который не поверил рассказам  о
ее смерти и отказался признать  власть  правителя  Качея  или  Епископа.  Он
заявил, что поверит в смерть королевы только  после  личного  участия  в  ее
похоронах. А после похорон он положит  свою  жизнь  на  то,  чтобы  найти  и
уничтожить ее убийц!
   - И который очень рад, что королева жива! - дополнил  торжественную  речь
воеводы капитан.
   - Она действительно пока что жива, но не совсем здорова... -  вернулся  к
разговору Шалай. - Тебе, граф, я расскажу все.
   Правда, рассказывать историю Кины пришлось в основном мне. Просто потому,
что я знал эту историю в  подробностях.  Когда  рассказ  закончился,  пират,
оказавшийся  графом  и  хорошим  знакомым  Кины,  спросил  после   короткого
раздумья:
   - Значит, вы везете королеву в Замок, чтобы воссоединить ее тело и душу?
   - Да, - твердо ответил я.
   - Но там же этот мерзавец Качей! От него можно ожидать всего чего угодно!
   - Я думаю, что под нашей защитой королеве ничто не грозит, -  ответил  за
меня воевода левой руки. - А кроме того, это единственный шанс вернуть  Кину
на престол.
   Белобрысый граф оглядел Братство и недоуменно пожал плечами:
   - Но вас же всего семеро, считая двух карликов...
   - Это кто карлик! - в один голос возмутились Фродо и Твист.
   Граф посмотрел на обоих малышей и не удостоил их ответа. Вместо этого  он
быстрым шагом пересек палубу и наклонился над люком, из которого вылезли его
матросы.
   - Дубль Таун, а ну-ка покажись! - громко крикнул он в разверстую дыру.
   Но из люка никто не появился. Вместо этого рядом с  белобрысым  Бертраном
прямо из воздуха материализовался  здоровенный  бородатый  мужик  в  длинном
ярко-синем халате и некоем подобии фески на  голове.  Наклонившись  рядом  с
графом над люком, он раскатистым басом сообщил:
   - Я уже здесь, граф.
   Бертран, ничуть не удивившись, выпрямился и спросил:
   - Ты все слышал?
   Мужик молча наклонил голову.
   - Тогда мы сделаем так. Ты поведешь барку  к  противоположному  берегу  и
высадишь воеводу с его друзьями недалеко от  заставы  кочевников.  Затем  ты
направишься в Бургот и закончишь наши дела. А я отправляюсь в Изом, а оттуда
со всеми, кого смогу собрать, к Замку. - И, повернувшись  к  Шалаю,  добавил
для него:
   - Надеюсь, я поспею к вашему приезду.
   - Как скоро нас высадят? - тут же задал вопрос воевода.
   Граф посмотрел в сторону далекого берега и ответил:
   - Через два  часа.  Еще  полчаса  вам  потребуется,  чтобы  добраться  до
заставы. Если вас не встретят на берегу...
   - И десять часов, чтобы доскакать до границы... - продолжил  его  расчеты
Шалай.
   -  Совершенно  верно,  -  согласился  граф.  -  Прибавьте  восемь   часов
необходимого сна и четыре часа пути от границы до Замка,
   - Если нас на этом пути никто не встретит! - снова внес свои  соображения
воевода.
   - Итого - сутки, - закончил счет граф. - Я должен успеть...
   "Видимо, его хваленый Изом совсем недалеко", - подумал я про себя, но тут
граф принялся колдовать.
   Двое матросов вытащили на палубу небольшое  зеркало  в  бронзовой,  хитро
закрученной раме, и, укрепив его на качающихся досках настила, быстро отошли
в сторону. Граф небрежным движением вырвал из своих  штанов  небольшой  клок
шерсти и тщательно протер им зеркальное  стекло,  а  затем  скатал  из  него
шарик. Потом двумя пальцами левой руки он выудил из воздуха тлеющий уголек и
принялся с его помощью поджигать этот шерстяной шарик.
   Я, признаться, усмехнулся про себя,  зная,  насколько  это  неблагодарное
дело, но, вопреки моим сомнениям, граф лишь пару раз сильно  дунул  на  свой
уголек, и плотный шерстяной комочек загорелся. Вернее, он только  задымился,
но этого графу было, по всей видимости, вполне достаточно. Он размахнулся  и
резко швырнул дымящуюся  шерсть  прямо  в  зеркальное  стекло.  К  всеобщему
удивлению, дымящий и воняющий комок не отскочил от зеркала, а  канул  в  его
глубину и исчез.  Только  из  стекла  продолжало  наползать  дымное  облако.
Вначале темное и бесформенное, оно постепенно светлело, становясь белесым, и
принимало форму большого эллипсоида. Когда внутри облака смутно обозначились
какие-то строения, граф пробормотал что-то вроде:
   - До встречи... - и шагнул в клубящийся дым.
   И пропал.
   А дым тут же разнесло в стороны свежим речным ветерком.
   - Так! - громко сказал Фродо. - И куда же этот голый граф делся?!
   Стоявший по-прежнему около нас помощник графа со  странным  именем  Дубль
Таун посмотрел на хоббита и улыбнулся:
   - Бертран уже в Изоме. Часа через два он тронется к Замку.
   - Хм, - не удержался я, - а нельзя  было  нас  с  помощью  этого  зеркала
отправить прямо к Замку?
   - Нельзя, - ответил бородач. - Этот портал пропускает только того, на ком
надеты графские штаны. Сам понимаешь,  штаны  эти  можно  надеть  только  на
кого-то одного. К тому же на этом счастливчике больше не должно быть никакой
одежды.
   И он перевел красноречивый взгляд на наших дам.
   - Я люблю прогулки по воде... - пропела Эльнорда.
   И похоже, все члены нашего Братства вполне разделяли ее вкусы.

Глава четырнадцатая

   Высокомерие так называемых "цивилизованных" народов было бы смешным, если
бы не было таким страшным. Ведь они называют людей "дикими"  только  потому,
что обычаи, законы, мировоззрение и  ценности  этих  людей  не  совпадают  в
чем-то с нормами их "цивилизации".
   И вот "цивилизованный" народ, уничтожая обычаи и  ценности  "дикарей",  а
порой и их самих, заявляет, что несет  цивилизацию!  Получается,  что  более
цивилизован  тот,  у  кого  более  мощное  оружие!..  Но  кому  нужна  такая
"цивилизация"?

***

   Мы спокойно пересекли реку и через два часа подошли к  топкому,  илистому
берегу. Заметив, что воевода часто поглядывает на виднеющуюся вдали  ниточку
моста, Дубль Таун успокоительно проворчал:
   - По мосту за вами погони не будет. Кочевники не пропустят на свой  берег
ни стражников, ни, тем более, рыцарей Храма.
   Так что мы не спеша переправились на маленькой верткой лодочке с барки на
прибрежное болото. Барка тут же отчалила  и,  снова  выметнув  парус,  стала
быстро удаляться вниз по течению. А мы  двинулись  по  грязи  к  виднеющимся
невдалеке холмам.
   Впереди шагал Шалай. Шлем он снял и нес под мышкой,  так  что  его  седые
волосы развевались на легком ветру. За ним топали Душегуб, Крак и я. За мной
тащилась повозка Твиста, в которой с удобствами расположились обе девчонки и
Фродо.
   Повозка переправлялась на берег пустой, так как  вредный  карлик  заявил,
что  козлы  устали  и  всю  компанию  не  потянут.  Поскольку   единственным
специалистом по тягловым козлам был сам Твист, спорить мы с  ним  не  стали.
Однако, когда уже на берегу он предложил мне разместиться в его шарабане,  а
в ответ на мой вопрос о состоянии его парнокопытных заявил, что  двоих-троих
они свезут, я, не  спрашивая  его  разрешения,  посадил  в  повозку  Кину  и
Эльнорду. А Фродо, бормоча себе под нос:
   - Я почти ничего и не вешу... - залез туда сам.
   Мне  уже  давно  стало  ясно,  что  Твист  так   неожиданно   и   вовремя
присоединился к нам, преследуя какие-то свои, еще неясные, цели  и  вряд  ли
теперь покинет нас.
   Через полчаса  мы  добрались  до  холмов.  Почва  стала  вполне  твердой,
болотная грязь осталась позади, и  мы  вздохнули  немного  свободнее.  Шалай
остановился, пытаясь определить, в какую сторону нам надо  двигаться,  чтобы
выйти к заставе кочевников, и в этот момент из-за большой кучи камней,  явно
кем-то наваленной, показался всадник.
   Он выехал на тропу, остановился и принялся нас внимательно  разглядывать.
Сам он представлял весьма  колоритную  фигуру.  На  нем  был  надет  толстый
полосатый халат, подпоясанный широким кожаным поясом, на  котором  болталась
длинная сабля в богато расшитых ножнах. Из-под отворотов халата высовывалась
шелковая кремовая рубашка, оставлявшая обнаженной высокую  крепкую  шею.  На
голове всадника был наверчен кусок ткани,  на  манер  некоего  раздерганного
тюрбана, конец которого свисал на правое плечо. За спиной всадника  виднелся
колчан с длинным луком и стрелами.  Его  ноги,  обутые  в  сапоги  с  высоко
загнутыми носками, твердо стояли в широких кованых  стременах.  Со  свободно
повисшей вдоль тела правой руки свисала короткая плеть.
   Взаимное разглядывание продолжалось минуты две, после чего  Шалай  громко
обратился к всаднику:
   - Я вижу перед собой сотника Непобедимой тысячи?
   - Ты прав, старик, - ответил тот звучным голосом.
   Шалай, не обращая внимания  на  довольно  презрительное  "старик",  задал
следующий вопрос:
   - Тогда ты подскажешь мне, где сейчас находится Шахир Блистающий?
   - Какое у тебя дело к Великому Шахиру? - в свою очередь спросил сотник, и
в его вопросе проскользнула явная насмешка.
   - Я давно не видел своего побратима и очень хотел бы с ним  побеседовать,
- спокойно ответил Шалай.
   Но этот спокойный ответ произвел самое неожиданное действие. Сотник резко
наклонился  вперед,  буквально  впившись  глазами  в  старого   воеводу,   и
воскликнул:
   - Ты - побратим Шахира Блистающего?!
   - Прости, я не знал, что у сотника Непобедимой тысячи такие слабые уши...
   Теперь уже насмешка звучала в словах Шалая, а сотник не  обратил  на  нее
внимания.
   - Значит, ты  -  Шалай  Непобедимый!  -  воскликнул  он,  и  в  следующее
мгновение его буквально смело с коня. Уже стоя рядом со  своим  скакуном  на
одном колене со склоненной головой, он продолжил разговор:
   - Прости меня, великий воин, что я не сразу признал тебя. Но я никогда не
видел твоего лица, а только слышал бессчетные рассказы о твоей доблести!
   Тут он слегка приподнял голову и бросил умоляющий взгляд на Шалая. Тот  в
ответ милостиво кивнул, словно давая  понять,  что  прощение  уже  даровано.
Сотник продолжил:
   - Шахир Блистающий сейчас находится у дальнего извива реки. Там появилось
слишком много рыцарей Храма, и нас это настораживает.  Непонятно,  собрались
они атаковать Замок или рассчитывают застать нас врасплох и переправиться на
наш берег.
   - Нам необходимо срочно увидеться с Шахиром!  -  перебил  его  объяснения
воевода. - Ты можешь выделить нам четырех лошадей?
   - Пять лошадей! - поправил Шалая музыкальный голосок из повозки.
   Сотник бросил в сторону шарабана возмущенный взгляд, но в его глазах  тут
же вспыхнуло восхищение. Эльнорда стояла в  повозке  во  всем  блеске  своей
красоты и обаяния.
   - Пять лошадей, - чуть мягче пропела Эльнорда, заметив взгляд сотника.  -
Не думаешь же ты, Шалай Непобедимый, что я буду и  дальше  тащиться  в  этой
повозке, имея возможность пересесть в седло?!
   Шалай пожал плечами и уточнил свою просьбу:
   -  Пять  лошадей,  сотник,  и  небольшое  сопровождение,  чтобы   мы   не
заблудились в степи.
   - Ты желаешь посетить нашу заставу или хочешь сразу отправиться в  ставку
Шахира  Блистающего?  -  спросил  сотник,  с  сожалением  отводя  взгляд  от
Эльнорды.
   - Мы не хотели бы терять ни минуты, - не раздумывая ответил Шалай.
   Сотник кошачьим прыжком взвился в седло и протяжно крикнул, явно подражая
какому-то хищнику. За холмом раздался топот копыт, и скоро сотника  окружило
несколько всадников. Подчиняясь короткому  распоряжению  своего  начальства,
пятеро из них соскочили с лошадей, уступая их нам, а затем  бегом  бросились
по тропе назад.
   Сотник дал несколько коротких  указаний  оставшимся  всадникам,  а  затем
снова повернулся к Шалаю:
   - Я буду иметь счастье лично проводить тебя в ставку Великого  Шахира.  -
Он не глядя ткнул плетью за плечо. - Ты и ты, за мной, остальные  продолжают
наблюдать за берегом.
   Затем, развернув свою лошадь, он двинулся по тропе вверх, к холмам.
   Вначале мы ехали не слишком быстро. Я пристроился обок с повозкой Твиста,
наблюдая, как переносит путь королева, а потом, неожиданно для самого  себя,
обратился к карлику:
   - Слушай, Твист, скажи мне на милость, каким образом ты оказался на месте
нашей схватки с епископскими прихвостнями и с чего это решил нам помочь?
   Карлик мрачно посмотрел на меня и недовольно пробормотав:
   - А в то, что я сделал это по доброте душевной, ты, конечно, не веришь?
   - Ну, во-первых, ты совершенно не походишь  на  доброго  самаритянина,  -
усмехнулся я в ответ. - А во-вторых, вряд ли ты как раз в этот момент просто
проезжал мимо.
   Карлик перебрал в ладонях вожжи и, ничуть не смущаясь, ответил:
   - Я действительно следил за вами...
   Поскольку он опять замолчал, мне пришлось задать новый наводящий вопрос:
   - И зачем?
   Твист не торопился отвечать.  Он  оглядел  нашу  растянувшуюся  по  тропе
команду, затем посмотрел на спящую Кину и с  интересом  прислушивающегося  к
нашему разговору Фродо.  Потом  почему-то  взглянул  на  небо  и  недовольно
пробормотал:
   - Интересно, этот день когда-нибудь кончится?
   Но я не дал сбить себя с темы:
   - Так зачем же ты за нами следил?
   И тут карлик как-то устало, нет, не устало, а  как-то  даже  обреченно  и
совершенно не визгливо, сказал:
   - Мне почему-то подумалось, что  человек...  -  Тут  он  бросил  на  меня
короткий взгляд и поправился:
   - Что маг,  отказавшийся  от  такого  заманчивого  предложения  Епископа,
вызволивший  из  плена  своих  друзей  и  сумевший  увезти  из  Храма   тело
королевы... ну, в общем, маг, который так твердо держит  свое  слово...  что
такой маг... может быть, действительно... может найти мою мать!
   Тут он неожиданно понурился и тяжело вздохнул. Однако  я  хорошо  помнил,
кто такой Твист, и не дал себя разжалобить:
   - Ты так вздыхаешь, словно жалеешь, что совершил добрый поступок...
   В моих словах была большая доля иронии,  но  карлик,  похоже,  не  уловил
этого.
   - Добрый поступок?! - Мне в уши ударил знакомый Твистов визг.  -  Это  ты
считаешь мой поступок добрым! А как ты думаешь, каким его сочтет Епископ?!
   - А  я  думаю,  что  ты  уже  и  для  Епископа  придумал  соответствующее
оправдание своим действиям! - довольно зло ответил я.
   Карлик состроил в ответ такую довольную рожу, что я  сразу  понял  -  моя
догадка верна!
   И тут в наш разговор влез Фродо:
   - И правильно, что придумал! А ты хотел  бы,  чтобы  он  подставил  этому
монстру свою шкуру! Главное, что он нас действительно выручил!
   Я молча пожал плечами. В конце концов, хоббит был прав, Твист имел полное
право, влезая в нашу с Епископом  свару,  подстраховать  себя  против  мести
одного из своих хозяев.
   В этот момент я поймал взгляд  Твиста.  Взгляд  был  каким-то  мятущимся,
каким-то ждущим, словно карлик хотел услышать от меня что-то очень для  себя
важное, но не хотел лишний раз спрашивать. И только  теперь  до  меня  вдруг
дошло, насколько важен был для  Твиста  разговор  о  возможности  найти  его
родителей. Я невольно кашлянул, выталкивая  подкативший  к  горлу  комок,  и
буркнул:
   - Твист