разглядывать.  Мы,  в  свою  очередь,  любовались  здоровенным
мышастым жеребцом под высоким кавалерийским седлом, вся упряжь которого была
отделана медными бляхами. На жеребце восседал мужик лет сорока с  небольшим,
одетый в полосатые широкие штаны, заправленные в высокие сапоги, кольчугу  и
простой шлем. На поясе у всадника висел длинный меч,  а  на  левом  запястье
угрожающего вида плетка. С минуту длился этот обмен изучающими взглядами,  а
потом последовал вопрос на чистом русском языке с  владимирско-нижегородским
"приокиванием":
   - Кто токие? Откудова идем и куда напровляемся?
   В отличие от нас с Душегубом Паша, видимо,  счел  версию  Машеуса  вполне
достоверной и, не без оснований считая себя одним из  главных  героев  нашей
игры, сделал шаг вперед и гордо заявил:
   - Мы Бнатство Коньца! Денжим путь из Шина в Доньн!
   Мы-то прекрасно понимали, что  Пашенька  находится  в  образе  хоббита  и
говорит про Братство Кольца, которое держит путь из  Шира  в  Дольн.  Но  на
окольчуженного  мужика   его   выговор   произвел   совершенно   потрясающее
впечатление. Выпучив враз обессмыслевшие глаза, он откинулся в седле, словно
в лоб ему заехали булавой, отчего его жеребец сделал два непроизвольных шага
назад. Вдобавок к этому его левая рука быстро начертала перед телом всадника
знак, весьма напоминающий латинское  Z,  словно  отгораживая  его  от  нашей
компании.
   В этот момент раздался едкий голосок Машеуса:
   - Фродо! Перестань пугать человека! Мы - Братство, а  не...  то,  что  ты
сказал!
   - Я и говоню - Бнатство! - повернулся  наш  без  пяти  минут  заслуженный
артист в сторону эльфийки.
   В круглых пусто-голубых  глазах  витязя  мелькнуло  некое  понимание.  Он
мгновенно развернул жеребца и тяжелым галопом помчался назад, к  поджидавшим
его товарищам.
   - Пойдем поближе... - задумчиво предложил  я,  и  мы  медленно  двинулись
следом. Причем так получилось, что Фродо и  Машеус  оказались  за  нашими  с
Душегубом спинами.
   Пообщавшийся с нами всадник подскакал к  выпрямившемуся  в  седле  новому
русскому  князьку  и  начал  что-то  горячо  ему  докладывать.  Тот  сначала
внимательно слушал, а затем, раздраженно махнув рукой, оборвал говорившего и
в свою очередь направился в нашу сторону. Наш знакомец  последовал  за  ним,
приотстав на полкорпуса лошади. Мы остановились,  поджидая  всадников,  и  я
обратил внимание на то, что селяне все как один смотрят в нашу сторону, и на
большинстве лиц написано явное облегчение.
   Не успели они, подъехав поближе, остановиться,  как  окольчуженный  ткнул
пальцем в нашу компанию и, сдерживая голос, заговорил, окая еще сильнее:
   - Вся компания, господин, называет себя Братство  Конца,  а  вон  тот,  с
шерстяной головой и мохнатыми ногами, сразу начал колдовать! Да такие  слова
непонятные плел, аж жуть берет! И главное, все демонов поминает!.. Да все по
именам!
   - Что, прямо так вот вслух  и  называет?  -  поинтересовался  князек,  не
отводя от нас сурового взгляда.
   - Да, господин! Так и чешет! Шин, говорит, и Доньн...
   Договорить он не успел, поскольку князек извернулся в седле и гаркнул:
   - Цыц!!!
   Воин тут же заткнулся, а князь снова повернулся в нашу сторону  и  сурово
поинтересовался:
   - Кто у вас старший?
   И тут стоявший рядом со мной тролль молча ткнул пальцем в мою сторону.
   Князь, или не знаю уж кто он там был по рангу, внимательно оглядел меня и
неожиданно почтительно спросил:
   - Ты, уважаемый Конец, должно быть, сильный чародей?
   "Вот так прозванка!" - ахнул я про себя,  но  не  подал  виду,  насколько
изумлен, а, повернувшись, сурово посмотрел на довольно  ухмыляющуюся  Пашину
физиономию.
   Потом, снова взглянув на князя и  быстро  взвесив  ситуацию,  я  спокойно
ответил:
   - Да, я действительно довольно сильный маг по прозванью  Гэндальф  Серый.
Мы с  моими  спутниками  держим  дальний  путь  и  очень  надеялись  немного
отдохнуть и перекусить в твоем селе.
   - Так у тебя целых три имени! - изумленно ахнул князь. И еще раз  оглядев
нашу компанию настороженным взглядом, спросил:
   - А может быть, твои спутники тоже представятся?
   Машеус тут же выскользнула вперед и звонким голоском гордо выпалила:
   - Я - сумеречный эльф по имени Эльнорда! А это... - она указала  на  Пашу
и, не давая ему  ответить  самому,  торопливо  продолжила,  -  хоббит  Фродо
Сумникс из рода Мохноногов.
   Князь  перевел  взгляд  на  нашего  тролля  и,  не  дождавшись  от   него
информации, заискивающе поинтересовался:
   - А тебя, уважаемый, как зовут?
   Элик бросил на вопрошавшего хмурый взгляд и неожиданно угрюмо ответил:
   - Меня-то... Душегуб! А что?! - Лошадь под князем попятилась,  а  он  сам
слегка побледнел и поспешно пробормотал:
   - Нет, нет... Ничего...
   Машенька, или теперь уже - Эльнорда,  поспешила  сгладить  суровый  ответ
Элика:
   - Он, знаете ли, тролль! Натура  прямая  и  грубая...  -  И  тут  же  она
постаралась перевести разговор на другое:
   - А как нам называть нашего гостеприимного хозяина?
   Гостеприимный хозяин судорожно перевел  дух  и,  улыбнувшись  приветливой
девушке, представился:
   - Меня зовут Мал двенадцатый, я управляю здешним имением нашего государя,
Великого Качея...
   Эльнорда первой просекла сказочность названного имени и, тихонько ойкнув,
снова оказалась у меня за спиной. Зато Душегуб совершенно не был смущен:
   - Мал - имя хорошее. - Он попытался улыбнуться, но его оскал  еще  больше
напугал лошадь управляющего. - Так что там насчет закусить?..
   И здоровенный тролль выжидательно уставился на всадника.
   - О, конечно, - торопливо ответил тот. -  Вот,  Портята  вас  проводит  и
накормит, - он кивнул на своего спутника,  -  а  я  вынужден  вас  ненадолго
покинуть... Дела!
   И Мал, кривовато улыбнувшись, пнул свою лошадь каблуками под брюхо.
   Оставшийся возле нас всадник долго  смотрел  вслед  удалявшемуся  галопом
начальству.  Когда  управляющий,  не  останавливаясь  возле  толпы  поселян,
проследовал дальше вместе с остальными  конниками,  пристроившимися  к  нему
прямо на ходу, Портята повернулся к нам и, оглядев  нашу  компанию  каким-то
жалостливым взглядом, пробормотал:
   - Ну пойдем, серые и сумеречные, накормлю я вас...
   Он тронул  своего  жеребца,  и  мы  двинулись  в  сторону  деревеньки,  к
по-прежнему стоявшим толпой поселянам.
   Портята привел нас в небольшой сад, разбитый  позади  одной  из  хаток  в
центре деревеньки, и усадил за довольно большой  садовый  стол,  врытый  под
старой  яблоней.  Большая  часть  местного  населения,  почему-то  не  желая
расходиться, последовала за нами, но  в  сад  не  зашла.  Вместо  этого  они
рассыпались вдоль классического плетня,  отгораживавшего  сад  от  дороги  и
соседней  усадьбы,  и  продолжали  с   неким   болезненным   интересом   нас
разглядывать. При этом они оживленно  переговаривались,  вот  только  слышно
ничего не было, плетень располагался далековато от нашего стола.
   Трое опрятно одетых женщин вынесли из  хатки  и  поставили  на  стол  два
больших, накрытых крышками горшка и несколько разного размера кринок. Четыре
пустых мисочки и четыре большие глиняные кружки они поставили перед нами,  а
рядом положили деревянные ложки. В центре стола разместили большое  блюдо  с
уже нарезанным темным хлебом, явно самодельной выпечки.
   Затем одна из женщин сняла с горшка крышку,  и  мы  увидели,  что  в  ней
находится заготовка для окрошки. Аккуратно разложив  нарезанные  ингредиенты
по нашим мискам, хозяйка плеснула в каждую  миску  янтарно-желтого  кваса  и
сняла  крышку  со  второго  горшка,  в  котором  оказалась  круглая  вареная
картошка. После этого она молча поклонилась нам, словно приглашая  откушать,
и отошла в сторону.
   Душегуб тут же запустил  лапу  в  горшок  с  картошкой  и,  выудив  самую
большую, принялся ее жевать,  захлебывая  окрошкой.  Через  секунду  мы  все
последовали его примеру, каждый в меру своего  культурного  уровня.  Тот  же
Душегуб первым обнаружил в одной из кринок пиво, что очень обрадовало Фродо.
   Эльнорда тоже попробовала сей демократичный напиток и живо повеселела.  И
вообще, еда оказала на моих спутников самое благотворное влияние. Душегуб  и
эльфийка  затеяли  какой-то  спор,  а  Фродо,  вылакав  пару  кружек   пива,
наклонился в мою сторону и со своей блудливой ухмылкой прошептал:
   - Неужени в этой игне нет ни отной мано-маньски симпатичной тевушки?!
   - А что, Машеус тебе уже разонравилась? - ехидным шепотом поинтересовался
я.
   Фродо скорчил оскорбленную физиономию:
   - Тнуг моего тнуга непникосновенен! И потом она же смотнит на  меня,  как
на станца! И все из-за твоей боноты! - неожиданно закончил он.
   Я  не  успел  выяснить,   при   чем   здесь   моя   борода,   как   Фродо
непоследовательно перевел разговор:
   - Снушай, интенесно, о чем все эти  липовые  посеняне  бесетуют?..  -  Но
заметив, что Душегуб вытряхивает из кринки в  свою  кружку  последние  капли
пива, отвлекся от беседы, занявшись исследованием остальной посуды,  стоящей
на столе.
   Я посмотрел в сторону участников этой своеобразной игры, построенной, как
видно, на русских народных сказках. Раньше я о таких играх и не слыхивал.
   Народ у плетня собрался в основном среднего возраста,  а  такой  народ  в
игры, даже ролевые, как правило, уже не играет. Другие игры у этого  народа!
И народ этот действительно оживленно переговаривался, но услышать  я  ничего
не мог - было далековато.
   Вернувшись к картошке с квасом, поскольку пиво не любил и никогда не пил,
я склонился над своей миской и, с огорчением щелкнув пальцами, подумал; "Да!
Хорошо бы услышать, о чем они там калякают". И  тут  же  чуть  не  подавился
картошкой. У меня в голове зазвучали голоса!
   - ...жаль их, конечно, только свое-то жалчее...
   - Чего там жаль! Очень вовремя они появились! Видели небось, как Мал-то в
замок припустил!
   - Нет! Ладно там дед этот бородатый, что ж, пожил все-таки. Или эти  двое
- мохноногий да здоровенный, шерстнатый... Эти небось и вовсе-то не люди. Не
бывает на людях таких-то шкурок. Так что этих-то троих пусть забирают. А вот
девчонку жалко! И не жила еще - что ей, годков шешнадцать, поди, не  больше!
А ее в замок потащат!.. Девчонку жалко!
   - Так она ж сама сказала, что сумеречная! Что ж ее жалеть!
   - Дурачина! Сумеречная - не темная еще, исправиться может!
   - Как же,  исправится!  Слыхал,  что  Портята-то  Малу  докладывал?  Этот
мохноногий прям вслух демонов по именам рек! А девка-то твоя зеленая как  ни
в чем  не  бывало  поправляла  его!  Чтоб,  значит,  худые  имена  правильно
произносил!
   - Нет! Жалко девчонку! Можно, думаю, ее еще на путь истинный наставить!
   - Да ты, Сурмина, любую девку готов на путь истинный наставить!..  Только
после этого она пути перед собой не видит!
   - Это почему?
   - Да из-за живота! Живот великоват делается!
   Прокатившийся хохот перекрыл тонкий женский голос:
   - Что ж теперь с ними будет?
   - Что будет, что будет? Известно что... Вот Мал вернет...
   Именно в этот момент кто-то толкнул меня в плечо  и,  спугнув  интересные
голоса, заорал в самое ухо:
   - А ты чего, Гэнтаньф, пивом бнезгуешь! Или заснун? Пиво хо-о-о-ношее!!!
   Оказывается, я, прислушиваясь к звучавшим у меня в голове голосам, закрыл
глаза. А когда я их открыл,  то  прямо  перед  собой  узрел  раскрасневшуюся
хоббитскую рожу, которая улыбалась довольной, пьяной улыбкой. Увидев, что  я
не сплю, Фродо повернулся в сторону остальных пирующих,  чтобы  сообщить  им
эту радостную новость, но им было не до пьяного хоббита.
   Эльнорда, подперев кулачком подбородок и  пьяно  пригорюнившись,  слушала
горестную историю огромного тролля. А Душегуб, грозно посверкивая  глазищами
и пристукивая кружкой по столу, от чего пиво обильно  смачивало  столешницу,
гудел, почти не сдерживая свой бас:
   - Я ей честно предложил - выходи за меня, а она играет  чувствами!  Какой
из тебя муж, говорит, получится, не знаю, а тролль что  надо  будет.  Ладно,
говорю, пусть я хоть троллем тебе по  сердцу  буду!  Пусть!!!  И  эту  шкуру
согласился напялить! И как... как тролль по лесу полдня  бегал!!!  А  она!!!
Шмыг, и укатила... А меня оставила! Одного!
   - Нет, любит она тебя, - невпопад заспорила эльфиечка, -  я  точно  знаю,
любит! Ведь ты посмотри,  какую  шкуру  она  достала!  Расстаралась!  Это  ж
сплошное загляденье получилось, а не тролль!!!
   - Нет, она мной играет!!! - категорически пристукнул Душегуб  кружкой  по
столу. Такой категоричности кружка не выдержала, и  в  могучей  лапе  тролля
осталась одна ручка. Душегуб  несколько  секунд  удивленно  ее  разглядывал,
потом  перевел  налившиеся  кровью  глаза  на  глиняные  черепки,  живописно
разбросанные в пивной луже на столешнице, и обиженно заявил:
   - Вот! И кружку мне самую дохлую подсунули! У всех кружки целые, а мне  с
трещиной дали!
   - Бени моню! - тут же предложил Фродо, - я пням из книночки могу!
   - И я из кринки могу! - упрямо отверг Душегуб широкий хоббитский жест.
   - Эх, - мотнула головой Эльнорда, - и я могу из кринки!
   Тут суровый взгляд  покрасневших  троллевских  глаз  наткнулся  на  меня.
Довольно долго Душегуб соображал, кого это он  перед  собой  зрит,  а  когда
сообразил, ухмыльнулся и ткнул в мою сторону здоровенным,  довольно  грязным
пальцем и проворчал:
   - А вот Серый не может! Слабо ему из кринки!
   Его мелкие собутыльники разом повернулись  в  мою  сторону  и  оценивающе
уставились на меня.
   - Нет! - первой подала голос Машеус. - Серый из  кринки  не  потянет!  Он
вообще на пиво слабый, а из кринки - тем более!
   Фродо соображал гораздо дольше, но  потом  не  согласился  с  предыдущими
ораторами:
   - Ха! Это ж Гэнтаньф! Это ж маг в законе! Та он и тве книнки  без  отныва
от кассы вытянет! А потом еще воточкой запонинует! Да он у нас в  буфете  на
спон коньяк кефином запиван и ничего! Женуток - нуженый! А вы - книнка!!!
   - Кто?! - повернулся Душегуб к Фродо.
   - Кто - кто? - не понял тот.
   - Кто кефир сметаной заедал?!
   - Вот он! - ткнул Фродо в меня пальцем.
   Душегуб тупо уставился на меня, а  потом  наклонился  поближе  ко  мне  и
интимным шепотом поинтересовался:
   - Кисломолочные продукты уважаешь?
   - И я могу сметану с квасом!  -  неожиданно  грохнула  кружкой  по  столу
Эльнорда.
   И в этот момент позади меня раздался задумчивый голос Портяты:
   - Пожалуй, нашим гостям отдых требуется... Пойдемте,  я  вас  на  сеновал
отведу. А вечером, по холодку дальше двинете...
   - И что? Там настоящее сено?! - привычно изумилась  Машеус  и  попыталась
сфокусировать свои серовато-голубые глазищи на Портяте.
   - Самое настоящее, - неожиданно улыбнулся тот, и  его  лицо  сразу  стало
мягким и добрым.
   Но, похоже, это добрейшее лицо не очень понравилось  Душегубу,  поскольку
тот, опершись мохнатыми кулачищами на стол, поднялся на ноги, сурово сдвинул
брови и с явной угрозой поинтересовался:
   - Это кого на сено?! Это меня на сено?!  Я  вам  не  коров  какой-нибудь,
чтобы сухую траву жевать!!!
   - Вот именно! -  тут  же  поддержал  его  Фродо.  -  Мы  вам  не  жвачные
паннокопытные! Мы вам Бнатство Коньца!
   Но тут боевой запал нашего малыша-хоббита внезапно  иссяк,  и  он  вполне
миролюбиво закончил:
   - Так что давай, посенянин, тащи еще пива.
   - А пиво кончилось,  -  спокойно  ответил  Портята.  -  Мы  привезем  еще
бочонок, а вы пока что отдохнете.
   - На настоящем сеновале... - мечтательно добавила Эльнорда.
   Фродо посмотрел на набычившегося тролля и задумчиво спросил:
   - Ну что, Тушегубушка, отдохнем, пока они еще пива пнивезут?
   Красные троллевы глаза съехали вбок,  и  тролль  ненадолго  задумался,  а
потом, тряхнув мохнатой головой, согласился:
   - Отдохнем, - и тут же сурово продолжил, глядя на Портяту:
   - Но как только пиво будет здесь, нас сразу разбудить!
   Портята кивнул и с некоторой опаской  взглянул  на  меня.  Он,  вероятно,
видел, что я  их  пиво  не  употреблял,  а  потому  могу  соображать  вполне
нормально. Однако и у меня не было возражений против  небольшого  отдыха.  Я
собирался понаблюдать за участниками этой  экзотической  игры  и  дождаться,
когда она закончится и ее участники соберутся  в  Москву.  Вот  тогда  и  мы
сможем спокойно сбросить свои "костюмчики" и попросить ребят о помощи.
   Поэтому я согласно кивнул и поднялся из-за стола.
   Нас проводили в дальний конец сада, почти  к  самому  берегу  речки.  Там
стояла аккуратная небольшая банька, развернутая дверью к реке, а рядом с ней
притулилось довольно странное сооружение. Четыре столба из  толстых  цельных
бревен высотой метров в шесть, вкопанных  осмоленными  концами  в  землю  по
углам ровной четырехугольной площадки размером четыре на четыре метра, имели
сверху дощатый настил, который, в свою очередь, был накрыт добротной крышей.
При этом какой-либо намек на стены совершенно отсутствовал.
   Нам, городским жителям, подобное строение показалось  настолько  нелепым,
что  мы  разом  остановились,  с  удивлением  его  разглядывая.  Однако  наш
провожатый не уловил нашего удивления и спокойно констатировал:
   - Я смотрю, вам понравился наш сеновал.
   - Позвольте! - как обычно, изумилась Эльнорда,  правда,  на  этот  раз  с
оттенком возмущения. - А где же обещанное настоящее сено?!
   - А сено  на  чердаке,  -  невозмутимо  ответил  Портята.  -  Вот  сейчас
подниметесь и там в холодке, на ветерке, на сене отдохнете...
   В  центре  площадки  действительно  стояла  довольно  хрупкая  приставная
лестница, упираясь верхним концом в потолок. Когда мы  приблизились  к  ней,
стал виден и люк, в который она вела.
   Эльнорда не раздумывая взмыла  пушинкой  вверх  по  ступенькам,  и  через
секунду сверху послышался ее изумленный вопль:
   - Ребята! Давайте быстрей сюда, здесь отлично!!!
   - Снышь, - обратился хоббит к троллю, - ей там  отнично...  Понезни,  что
ни?
   В его голосе звучало  явно  выраженное  сомнение  в  необходимости  лезть
куда-то наверх. Однако  тролль,  не  обращая  внимания  на  реплику  малыша,
подошел к лестнице, подергал зачем-то одну из ступеней и с кряхтеньем  начал
карабкаться  наверх.  Лестница  под   ним   поскрипывала,   потрескивала   и
постанывала, но в результате все-таки выдержала. Скоро светлые,  похожие  на
голые, подошвы душегубовых ног мелькнули в открытом проеме и исчезли.
   - Надо же, забнанся! - задумчиво удивился Фродо и огорченно прибавил:
   - Пнидется за ним канабкаться...
   После чего он также подошел к  лестнице,  еще  раз  горестно  вздохнул  и
принялся "канабкаться" вверх.
   Дождавшись, когда мохнатые ноги хоббита исчезли в люке, Портята выжидающе
уставился на меня.  Я  тоже  направился  к  лестнице,  но  уже  взявшись  за
ступеньку, повернулся к дружиннику:
   - Если мы заснем, вы без нас в Москву-то не уезжайте...
   Судя по выражению лица Портяты, он из моей простой фразы ничего не понял.
А я решил, что мужик слишком уж  вошел  в  образ  и  переигрывает.  Поэтому,
махнув рукой, я, с трудом удерживая свой тяжеленный посох, начал подниматься
по лестнице к гостеприимно распахнутому люку.
   Когда я забрался на чердак этого странного  строения  без  стен  и  начал
осматриваться, привыкая к царящему здесь  полумраку,  лестницу,  соединяющую
помещение с землей, убрали,  а  люк,  странно  щелкнув,  захлопнулся.  Через
несколько секунд мои глаза привыкли к  темноте  и  я  увидел  своих  друзей,
разлегшихся на большой куче прошлогоднего сена.
   Они мирно спали.

Глава третья

   Актер должен уметь менять внешность, актер  должен  быть  неузнаваем.  Но
работая над гримом, пластикой, костюмом, актер обязан  идти  от  внутреннего
содержания образа. Внешность должна полностью гармонировать с  личностью.  В
противном случае и зритель и партнер будут вправе сказать: "Не верю!"
   К.С. Станиславский. Из неизданного

***

   Я не стал будить этих бедолаг, сраженных слабоалкогольным на