о съездить. Ко Льву Даниловичу.
     Милка   как-то   удивл„нно  осмотрела  опустевшее  подворье  и   задумчиво
произнесла:
     - А ты как...  ты что же,  один приехал, Давидушка? Ведь не слыхать было в
городе, что войско возвернулось.
     - Да.  Один,  -  Карсидар помрачнел.  - Я просто умчался впер„д. Торопился
поспеть...
     Он  не  договорил из суеверной боязни накликать беду.  Милка же восприняла
слова мужа по-своему и жалобно протянула:
     - Видать,  так торопился,  что даже Ристу свого загнал.  Ты  ж  на  кобыле
какой-то приехал, верно?
     - А  Ристо...   подстрелили.   Как  через  Дон  переплывали,   -  Карсидар
почувствовал, что к горлу подкатывает комок.
     Зная, как муж любил этого скакуна, Милка поспешила переменить тему:
     - Значит, опять уедешь, Давидушка?
     - Хайлэй-абир...  - он мотнул головой и торопливо поправил себя: - То есть
рыцари. Ты понимаешь.
     Милка понимала. Она прижала к груди Андрейку и с горечью прошептала:
     - Да,  понимаю.  Не татарва,  так эти напали.  И  всем-то охота нашу землю
захватить! Что теперь будет, Давидушка, что будет...
     - А ничего страшного не будет! - неожиданно бойко возразил Карсидар. - Ещ„
не поздно.  А ты не волнуйся,  я же приехал. Так что, жена, вели-ка приготовить
мне новую од„жу,  а  то не годится к  государю в  пропыл„нном платье идти.  Мне
пора.
     - Как всегда торопишься,  -  вздохнула Милка и крепче обняла сына. Она вс„
ещ„ не могла смириться с постоянными отлучками мужа.
     Карсидар поспешил утешить жену:
     - Ну, теперь-то я ненадолго. Во дворец и обратно. А там...
     И хоть ясно было, что дома он не задержится, бодро добавил:
     - А там посмотрим!

     Карсидар спешил из королевского дворца обратно в Новый Город.  Если судить
по  словам Льва,  положение дел  на  западных рубежах Руси было незавидное,  но
далеко не столь плачевное, как он боялся.
     На  Волынь  хлынули  толпы  рыцарей из  соседней Мазовии.  Польский король
формально не  поддержал это независимое княжество в  его стремлении расшириться
на  восток,  но в  то же время не запретил своим подданным оказывать мазовшанам
помощь людьми и вооружением.  Принц Лев справедливо полагал,  что Польша просто
выжидает,  в  чью пользу склонится чаша весов,  чтобы затем и  самой вступить в
войну  с  Русью.  А  поскольку среди захватчиков было  немало немецких рыцарей,
значит, того же можно было ожидать и от германского императора.
     Расположенные  на  Волыни  королевские  тысячи  сразу  вступили  в  бой  с
мазовшанами и,  пусть ненадолго,  но задержали их продвижение.  Может быть, они
могли  бы  более успешно противостоять захватчикам,  однако волынский наместник
Судислав не  очень-то  доверял нововведению Карсидара.  Он  больше полагался на
местные дружины с ополчением и попросту не желал связываться с "дармоедами".  В
итоге  русичи действовали разрозненно,  без  единого командования,  и  зачастую
мешали друг другу.
     После  двухдневной осады  был  взят  Любомль,  а  вот  из-под  стен  Холма
захватчикам пришлось уйти  не  солоно  хлебавши.  Тем  временем расположенный в
глубине  княжества  Володимир успел  подготовиться к  обороне.  Жители  столицы
защищались мужественно,  врагам  не  удалось взять  город  нахрапом,  как  они,
несомненно,  рассчитывали.  Согласно последним сведениям,  полученным с Волыни,
мазовшане разведывали дороги на Галич,  Теребовль и Берестье. Вероятно, они уже
выбрали   следующий  объект   нападения,   только   неясно,   какой   из   тр„х
вышеперечисленных городов.
     Вс„ же у  самой Мазовии было недостаточно сил для ведения серь„зной войны.
Дальнейшего продвижения вражеской армии  на  восток можно было  ожидать лишь  в
случае вмешательства в  войну Польши и Германии.  Однако не следовало забывать,
что Галичина и Волынь были наследственной вотчиной Данилы Романовича,  и потеря
этих княжеств нанес„т чувствительный урон престижу королевской власти.
     Правда,  пока в  действиях мазовшан просматривалась явная заминка.  Войско
топталось под  Володимиром,  да  и  разрозненные королевские тысячи  продолжали
досаждать  захватчикам.   Семнадцатилетний  Лев  тоже  времени  зря  не  терял.
Во-первых,  он  сумел быстро собрать и  отправить на  запад дружину во  главе с
воеводой Димитрием.  Во-вторых, немедленно известил о случившемся своего тестя,
угорского короля Бэлу,  и  попросил его  выслать армию для защиты Галича.  Жена
Льва, принцесса Констанца, подкрепила просьбу мужа отдельным письмом.
     Карсидар  прекрасно понимал,  что  нападение мазовшан -  далеко  не  самое
худшее,   что  ещ„  может  случиться.  Нынешний  конфликт  грозил  перерасти  в
серь„зную,  хорошо продуманную войну.  Князь Мазовецкий вряд ли  был  настолько
глуп,   чтобы   вторгаться  на   русские  земли,   не   заручившись  поддержкой
могущественного союзника.  И  присутствие среди  мазовшан  рыцарей-крестоносцев
явно  указывало на  истинного зачинщика этой  войны.  Вот  только  предводитель
хайлэй-абир,  этот зловредный колдун из видения,  совершил грубейшую ошибку, не
обрушив сразу всю  мощь своей армии на  Русь.  Очевидно,  он  не  расчитывал на
скорое возвращение королевского воеводы. Или вообще не ожидал, что он верн„тся.
Карсидар собирался воспользоваться этим просч„том, чтобы переломить ход войны.
     Солнце уже клонилось к  закату.  Карсидар решил повременить с отправлением
несколько часов и дождаться наступления ночи,  когда передвигающийся "прыжками"
всадник не будет привлекать к себе внимания.  Тогда он вновь вызовет из перстня
туман  и  насколько возможно быстро добер„тся до  осажд„нного Володимира...  Но
выдержит ли он такое напряжение? Вызывая туман, Карсидар страшно уставал.
     А впрочем... Туман, туман... Вообще-то не мешает попробовать!
     Карсидар обдумывал интересную идею  насч„т  необычного при„ма ведения боя,
когда откуда-то сбоку прозвучало знакомое:
     - Д'виид!
     Вынырнувший из проулочка Зерахия ш„л прямо к  Карсидару,  растопырив руки,
пританцовывая и  скаля в беззлобной улыбке ж„лтые лошадиные зубы.  Только этого
сумасброда сейчас не хватало!  Карсидар сделал вид,  что не заметил иудеянина и
одновременно пришпорил Желму, но шепетек возмущ„нно воскликнул:
     - Эй, Д'виид, ты что, удираешь?
     Если Карсидар сейчас уедет,  этот недоумок ещ„ вообразит,  что королевский
воевода боится его!  То-то  он  будет гордиться...  По-прежнему не  поворачивая
головы,  Карсидар попробовал покопаться в  мыслях шепетека.  Как  всегда ничего
путного из  этого  не  вышло.  Хотя  чему  удивляться?  Карсидар здорово устал.
Прид„тся вс„  же  придержать лошадь и  узнать,  чего  хочет  этот  сумасшедший.
Карсидар с тоскливым видом обернулся к Зерахии и произн„с:
     - А,  это  ты...  Ну,  чего  тебе надо?  Только давай побыстрее,  я  очень
тороплюсь.
     Шепетек вздохнул, пробормотал: "Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует,
- вс„ суета!" - и добавил громче:
     - Успеешь ты со своими делами,  дай лучше бедному а'иду поговорить с таким
умным и важным человеком,  как воевода русского короля. Как съездил? Утихомирил
ордынцев?
     Карсидар не смог сдержать презрительной ухмылки.  Зерахия говорил о походе
на  Тангкут-Сарай так,  словно речь шла о  княжеской охоте или ином развлечении
подобного рода.
     - Можешь не волноваться,  справился.  Тебя,  кстати, вспоминал, - Карсидар
сосредоточился на  камешке,  пытаясь проверить,  не испугается ли иудеянин этих
слов.  Однако Зерахия остался невозмутим,  тогда Карсидар сухо спросил:  -  Это
вс„, что тебя интересует?
     - А  как  насч„т твоего выбора?  Ты  убедился наконец,  что  не  обладаешь
наивысшим  могуществом?  Что  вообще  колдовство -  вещь  ненад„жная,  и  лучше
обходиться без него?
     От этих слов Карсидару сделалось жарко. Невольно он отв„л глаза, посмотрел
сначала на  плывущие в  ярко-голубом небе  кучевые облачка,  меж  которых сияло
ослепительное пятнышко солнца, и принялся зачем-то разглядывать чахлое деревце,
находившееся за спиной у Зерахии.
     - А,  вот видишь... - шепетек грустно причмокнул. - Я же предупреждал, что
в  этом походе будет решаться твоя судьба!  Вот Адонай за тебя и взялся,  хвала
Ему, благому сокрушителю сердец!
     Тут  же  Зерахия словно забыл  о  собеседнике и  глухо забормотал:  "Барух
Адонай..." Карсидар от„р пот со лба,  утешил себя тем,  что в выжженной солнцем
пустыне было гораздо жарче,  и тронул поводья. Но шепетек мгновенно спохватился
и спросил насмешливо:
     - Кстати,  Давид,  а как там твой божок, твой конь? У тебя, я вижу, теперь
завелась другая... богиня.
     - Слушай,  ты!!!  -  Карсидар уже был рядом с шепетеком, уже держал его за
отвороты  кургузого  кафтанчика,   по  краям  которого  болтались  бело-голубые
шерстяные нитки, и смотрел прямо в его блестящие каштановые глаза.
     - Ах ты гнида, свинья шелудивая... Не поминай Ристо! - шипел он, перебирая
отвороты кафтанчика,  густую бороду и  подбираясь к  горлу  мерзавца.  -  Ристо
подстрелили, а такого коня...
     Карсидар чувствовал, что задыхается.
     - Вижу,  ты крепко любил своего скакуна.  Извини,  Давид,  я не хотел тебя
обижать, - как ни в ч„м не бывало сказал Зерахия. - Но впредь тебе урок: нельзя
полагаться ни  на  что земное.  Здесь,  в  этом мире,  вс„ не вечно,  непрочно,
обманчиво.
     - И  прежде  всего  -  твои  лживые речи!  -  не  сдержавшись,  воскликнул
Карсидар.  Но тут же пожалел об этом,  потому что проклятый шепетек с  невинным
видом спросил:
     - Интересно, где же я солгал таки?
     Моментально в  памяти  всплыли все  подробности нелепого похода,  едва  не
окончившегося катастрофой.  Карсидар разжал пальцы, брезгливо отряхнул руки, но
вынужден был сознаться:
     - Знаешь, Зерахия, как ни печально, ты оказался прав во вс„м.
     Он  думал,  что  шепетек обрадуется,  начн„т торжествовать и  расхваливать
собственную  проницательность.  Однако  ничего  такого  не  произошло.  Зерахия
смотрел на него с сочувствием.
     - Бедняга  Давид,   представляю,  что  довелось  тебе  пережить...  Тяжело
непокорному испить чашу Господнего гнева.
     Карсидар болезненно поморщился,  и  приободрившийся шепетек почти радостно
докончил:
     - Впрочем, это для твоего же блага. Чем быстрее ты перестанешь противиться
Адонаю, тем лучше.
     - Ладно тебе.  Ладно! - прервал его Карсидар, снова раздражаясь. - Заладил
сво„: Адонай, Адонай... У тебя есть ко мне ещ„ что-нибудь?
     - О  ч„м же  говорить двум а'идам,  как не о  Всевышнем!  -  чистосердечно
удивился полоумный торгаш.
     - Например...  узнать,  зачем ты  сюда явился.  Почему не торчишь в  своей
слободке или на торжище, а разгуливаешь по Новому Городу.
     Надо  же  было хоть о  ч„м-то  спросить!  Да,  лучше всего убраться отсюда
подобру-поздорову, пока шепетек окончательно не св„л его с ума, но Карсидар как
всегда поддался влиянию иудеянина,  уже  втягивался в  бессмысленный и  опасный
разговор...
     - Я молился за твой дом.
     - Что?!
     Он что, издевается?!
     - Ну,  за твою семью, - охотно пояснил Зерахия. - Им угрожает опасность, и
я молил Нашего Отца Небесного за твоего сына,  за жену и за всех слуг, чтобы Он
отв„л от них беду. Писание учит любить своих ближних, тем более...
     Карсидар уже не  слушал эти бредни,  не обращал внимания на размахивающего
руками  недоумка.  Вновь  перед  глазами  стояла  картина  похищения  Андрейки,
пригрезившаяся ему  посреди  раскал„нной  пустыни.  Но  откуда  об  этом  знает
Зерахия?! Словно то были не гр„зы, а нечто реальное...
     - С  чего ты  взял про опасность?  -  теперь Карсидар изо всех сил пытался
сосредоточиться на камешке кольца, чтобы наконец проникнуть в пота„нные помыслы
Зерахии, раз и навсегда разрешить мучившие его сомнения.
     - Как с чего взял!  -  изумился Зерахия.  -  Просто Адонай направил меня к
дому возлюбленного Своего чада Давида,  который в отъезде.  А мне самому откуда
же знать...
     Карсидару хотелось смеяться и  вместе с  тем  выть  от  тоски.  Смеяться -
потому что перед ним стоял не кто иной,  как личный представитель Господа Бога,
полоумный торгаш,  едва сводивший концы с концами.  Выть - потому что очередная
попытка  проникнуть в  помыслы Зерахии успеха  не  имела.  Опять  скольжение по
поверхностным кристально-чистым намерениям...  Хотя каких глубоких мыслей можно
ожидать от идиота,  только и  умеющего произносить безумные речи да размахивать
руками, как ветряная мельница?
     Но Зерахия определ„нно знал об опасности! А откуда? Даже если предположить
совсем невероятное -  что  шепетек как  раз и  есть тот самый человек,  который
должен похитить Андрейку и  отдать в  руки  высокому хайаль-абиру,  -  разве он
только что  не  выдал себя с  головой?!  Открыто признаваться в  намерении быть
поближе  к   дому  "колдуна"  Карсидара...   вообще  проявлять  интерес  к  его
домашним...  Нет,  это  слишком!  Никто  не  станет  нанимать  сумасшедшего для
исполнения столь деликатного дела.
     Внезапно Карсидар испытал острый приступ ненависти к шепетеку, смешанной с
отчаянием от  осознания собственного бессилия перед  ним.  Единственный выход -
немедленно расправиться с  ни  на  что  негодным  червяком в  людском  обличии!
Карсидар собрал всю силу воли,  заглянул прямо в  ненавистные карие глаза,  как
смотрел когда-то в глаза негодяю Менке - и!..
     И  ничего не произошло.  Вернее,  ничего не произошло с  Зерахией.  Зато у
Карсидара случилось нечто вроде мгновенного помрачения рассудка,  а в следующую
секунду чахлое деревце за  спиной шепетека переломилось пополам.  Его  верхушка
отлетела шагов  на  десять назад.  С  сухим  треском небольшой сучок отскочил в
противоположную сторону и  угодил прямо в  лоб Карсидару.  Копошившаяся в  пыли
стайка воробь„в вспорхнула с громким писком.  Не переставая разглагольствовать,
Зерахия с  интересом оглянулся,  чтобы узнать,  что это раскололось за  спиной.
Увидев сломанное дерево, он пожал плечами и обратился к Карсидару:
     - Поутру,  проходя мимо,  увидели,  что смоковница засохла до корня...  Не
слишком ли ты много на себя бер„шь,  Давид?  Учти, ты не Йешуа. Впрочем, хорошо
хотя бы  то,  что ты не подж„г дерево.  В  такую жару в  Киеве только пожара не
хватало. Чего доброго, полгорода выгорит.
     Карсидар размахнулся и влепил шепетеку увесистую пощ„чину.  Тот растянулся
на земле,  нелепая шапка слетела с головы и откатилась в сторону.  Но заговорил
иудеянин по-прежнему любезно:
     - Ай,  Давид,  ты должен знать,  что за обижающих,  притесняющих и  врагов
надлежит молиться!  Что  по  Ветхому,  что по  Новому Завету,  -  потирая мигом
вспухшую щ„ку,  Зерахия улыбнулся и принялся озираться в поисках шапки.  -  Тем
более,  ты мне не враг,  а лишь заблудший а'ид. Что же касается непосредственно
слов Йешуа, то в нагорной проповеди...
     - Пош„л к ч„рту!!!
     Карсидар был  уже в  седле и  изо всех сил хлестал Желму уздечкой.  Кобыла
резко рванулась,  чуть  не  налетела на  забор,  а  Карсидар чудом удержался от
падения.
     - Он велел не противиться злому.  И  если тебя ударили в правую щ„ку...  -
голос шепетека заглох где-то сзади.
     Случившееся можно было объяснить лишь огромной усталостью Карсидара.  Надо
же  так  промахнуться,  чтобы  угодить в  деревце вместо этого  идиота!  Не-ет,
довольно.  В  таком состоянии нельзя отправляться в  долгий и  опасный путь  на
запад. Быстрее домой, чтобы успеть хоть чуть-чуть отдохнуть перед дорогой!
     Так что он там придумал насч„т тумана?..

     Глава XXII
     КОНЕЦ СМУТЫ

     Потрудиться на  севере пришлось изрядно.  Здешний люд вконец распоясался и
поднял руку на  князей,  а  это случалось на  Руси нечасто.  Безусловно,  такие
деяния нельзя было оставить безнаказанными. Как жестоко великая княгиня Ольга в
сво„  время  отомстила за  смерть Игоря!  Древлянских послов в  бане  заперла и
живь„м сожгла,  других в  ладьях умертвила,  чтобы души мятежников,  повинных в
убийстве е„ мужа, попали к ч„рным богам. И удовлетвор„нно вздохнула, лишь когда
подожж„нный голубями  Искоростень превратился в  пепелище.  Воистину  княжеская
месть!
     Но  если Игоря убили из-за  непомерной,  как  считали древляне,  дани,  то
Андрею Ярославовичу пришлось расстаться с  жизнью по  гораздо более  серь„зному
поводу,  а  вот Владимир Константинович пострадал без вины виноватый.  И  пусть
суздальцы  не  во  вс„м  были  правы,  в  душе  Данила  Романович был  им  даже
благодарен. Ещ„ бы! Бунтовщики избавили его от вздорного юнца, который в борьбе
за  власть  продал  поклонникам сатаны  Христову веру  и  готов  был  позволить
иноземцам топтать землю своих дедов и прадедов.
     Ну,   на  самом-то  деле  увивавшиеся  вокруг  Андрея  доброхоты  не  были
антихристами,  как  не  был  наместником сатаны пославший их  папа Римский.  Но
подобные кривотолки были на  руку Даниле Романовичу,  и  он  вовсе не возражал,
чтобы эта сказка для дурачков жила и укоренялась в умах простолюдинов!
     Русский король и  пов„л себя соответственно.  Прежде всего,  он посулил за
живого или м„ртвого предводителя "собакоголовых" щедрую награду.  Через три дня
разбуянившиеся угличане сами  приволокли к  нему Никиту.  Данила тут  же  велел
допросить всех с  пристрастием,  отобрал тех,  кто участвовал в казни углицкого
князя,  и  вместе с  бывшим ловчим велел утопить их в  Клязьме,  руководствуясь
мудрым библейским правилом:  "Око за  око,  зуб за  зуб".  Обещанные за  Никиту
десять гривен серебром он отправил на дно реки, дабы собравшиеся на берегу люди
видели, что король сдержал сво„ слово и сполна расплатился с угличанами.
     После   расправы   с   предводителем  и   его   ближайшими   приспешниками
преследования вдовы Владимира Константиновича прекратились.  И  "собакоголовые"
как-то сразу присмирели,  а затем рассеялись.  Правда,  часть из них скрылась в
лесах и стала промышлять самым настоящим разбоем, однако Данилу это не очень-то
беспокоило.  Главное -  он  показал,  что на  Руси никто не  смеет безнаказанно
покушаться на жизнь правителя.
     Видя это, суздальцы начали опасаться, что король станет мстить и за смерть
князя  Андрея.  Но  как  раз  в  этом  Данила  Романович  проявил  непостижимую
забывчивость,  хотя на словах осуждал убийц.  Причастные к  расправе на Андреем
гридни вздохнули с облегчением,  когда расправы на бунтовщиками прекратились, и
король вплотную занялся подбором кандидатуры на великокняжеский стол..
     Уже  само  собой подразумевалось,  что  Данила Романович взял  Суздальскую
землю под свою руку, и против этого никто из князей и бояр открыто возражать не
посмел.  Но взять легко - куда как труднее удержать взятое. Королю нужен был на
владимирском престоле свой  человек,  всецело  преданный идее  единого русского
государства;  человек  сильный и  решительный,  способный укрепить шаткую  ныне
власть Киева в  северных землях.  Лев  для  этой роли не  годился.  Он  был ещ„
слишком молод,  к  тому же Данила вообще считал нецелесообразным выдворять сына
из  Киева.   Русичи  должны  видеть  в  сво„м  наследном  принце  полноправного
соправителя всего королевства, а не отдельной его части, - только таким образом
можно было утвердить нарождавшуюся династию.
     В конечном итоге король остановил выбор на сво„м младшем брате.  Не говоря
уж о том,  что Василько Романович всегда стоял горой за Данилу,  и опасаться от
него  каверзы  не  приходилось,  он  к  тому  же  имел  все  законные основания
претендовать на  владимирский стол -  через свою жену Дубравку Юрьевну,  внучку
Всеволода Большое Гнездо! Юрий Всеволодович как раз был великим князем в момент
татарского нашествия.  Он  пал от  рук ордынцев,  и  только после его смерти на
престоле утвердился Ярослав Всеволодович.
     Данила заявил о  сво„м решении местным боярам и удельным князьям,  которых
собрал в гриднице занятого им дворца.  Ясное дело, те не посмели поднять короля
на смех,  но вс„ же выразили вежливое удивление по поводу того,  с  какой