разрешил...
     Между тем старик не преминул воспользоваться возникшей паузой, остановился
шагах в пяти от трона,  скрестил руки на груди и заговорил слегка надтреснутым,
но тв„рдым голосом:
     - Хан кипчаков Булугай, слушай волю пославшего меня...
     Тут уж Василь Шугракович очнулся от столбняка и, подавшись впер„д, пронзил
посла яростным взглядом.  Не  всегда великий князь был мягкосердечным;  он умел
гневаться и умел показать другим, что гневается, - без этого правителю никак не
обойтись.
     - Ах ты мешок конского навоза! Да как ты посмел предстать передо мной и не
поклониться?!  И  почему твой охранник не отдал моим людям меч?  И какой я тебе
хан  Булугай?  Я  Василь  Шугракович,  великий князь  Таврийский!  Что  это  ты
позволяешь себе и своему прихвостню?!
     Игравшая на  губах  посла презрительная ухмылочка сменилась хищным оскалом
старой гиены - половина зубов у него была сломана, а между уцелевшими пен„чками
тут  и  там  чернели  дырки.  Он  ещ„  выше  задрал  острый  пергаментно-ж„лтый
подбородок и изр„к:
     - Никакой ты  не  великий князь Таврийский,  а  хан кипчаков,  и  имя тво„
Булугай.  А кроме того, ты жалкий предатель. Ты бросил своего хозяина, великого
Бату,  и трусливо перебежал на сторону урусов. Новый твой хозяин, князь Данила,
швырнул этот  край  тебе  под  ноги,  как  бросают обглоданную кость презренной
собаке. Ты гордишься своим ничтожеством, Булугай, но не думай, что у других нет
глаз.  Не думай,  что тебе удастся обмануть других вот этим,  -  по-прежнему не
отводя взгляда от  Василя Шуграковича,  он пов„л рукой вокруг,  показывая,  что
имеет в  виду деревянный дворец.  -  Да,  ты  стремишься быть похожим на нового
хозяина,  вот даже его бога повесил над своим троном.  Но знай: стремление тво„
тщетно. Тебя держат в степи подальше от Минкерфана, а на твоих землях находится
четыре тысячи отборных урусских воинов, которые тебе не подчинены. Разве это не
показывает,  как мало ценит тебя князь Данила, как мало тебе доверяет? И сейчас
я разговариваю с тобой,  как разговаривают с предателем...  которому,  впрочем,
да„тся  шанс  исправить  допущенные ошибки  и  послужить хану  Тангкуту,  брату
умершего позорной смертью великого хана Бату.
     Если этот старый болван хотел смертельно оскорбить Василя Шуграковича,  то
он  достиг желаемого результата.  Даже посмел насмехаться над  его великолепной
выдумкой  с  богом  урусов!  А  ведь  это  было  ещ„  одно  изобретение  Василя
Шуграковича,  которым  он  чрезвычайно гордился.  Ну  конечно!  Распятие висело
позади трона,  и когда бывавшие здесь урусы возмущались тем, что кипчаки ползут
к  стопам  великого князя  на  животе,  хитрый Василь Шугракович возражал,  что
они-де  воздают таким  образом почтение не  ему,  жалкому земному правителю,  а
небесному владыке Христу.
     В мыслях великого князя татарский посол уже был привязан к конскому хвосту
и  с воплями н„сся по заснеженной степи,  постепенно превращаясь в конвульсивно
д„ргающееся месиво из  костей и  мяса,  за  которым тянется кровавый шлейф.  Но
замечание  о  Тангкут-хане  заставило  Василя  Шуграковича на  некоторое  время
сдержать праведный гнев и с притворным смирением спросить:
     - Вот как? Чего же хочет от меня хан Тангкут?
     Кажется, посол ничего не заподозрил. То ли старик был непроходимо глуп, то
ли  безгранично  самоуверен,   но  так  или  иначе  он,  гордо  подбоченившись,
разразился прочувствованной речью,  из  коей следовало,  что хан Тангкут,  брат
великого   Бату,   вставший   теперь   во   главе   остатков  западных  улусов,
наследственного владения их отца Джучи,  поклялся страшной клятвой отомстить за
позор брата и за поражение под Минкерфаном (так называли татары Киев).  Как раз
сейчас хан Тангкут собирает со всех своих земель войска, а с одобрения великого
кагана  Уг„дэя,  верховного правителя  татар,  многочисленные потомки  Чингиза,
властители восточных и южных улусов,  направляют к Тангкуту отряды, чтобы вновь
выступить в поход на Русь.
     - Тебе же,  предатель Булугай,  повелевающий западными кипчаками,  великий
Тангкут согласен даровать прощение при условии, что ты немедленно отправишься к
нему  в  Тангкут-Сарай  с  повинной и  с  богатыми дарами,  а  также немедленно
предоставишь в  его распоряжение три тысячи всадников и  обязуешься по  первому
требованию добавить к  этим  тр„м  тысячам  ещ„  столько,  сколько  понадобится
великому Тангкуту, - вещал посол.
     Василь  Шугракович мысленно  поздравил  себя  с  тем,  что  вовремя  сумел
сдержать праведный гнев. Ведь если бы он сразу велел схватить посла и привязать
к конскому хвосту, то ничего не узнал бы о планах Тангкута. Интересно, известно
ли об угрозе с востока королю Даниле?  Сомнительно! В противном случае урусские
бездельники не продолжали бы бить баклуши...  А  впрочем,  они ведь затребовали
свежих коней!
     На один-единственный миг в  душу Василя Шуграковича закрались сомнения:  а
вдруг урусы втайне готовятся к походу на восток, не поставив в известность его,
великого князя Таврийского?
     И тут же он понял,  что этого не может быть.  С Данилы,  конечно, станется
бросить на произвол судьбы кипчаков -  но никак не урусов-переселенцев! В их же
пос„лках  царит  безмятежный покой,  обычно  охватывающий землепашцев в  зимнюю
пору,  они  отмечают  какие-то  свои  праздники.  И  нет  никаких  разговоров о
предстоящей войне.  Если бы  хоть что-то  подозрительное было замечено,  ему бы
немедленно донесли!
     Итак,  сейчас только он один,  великий князь Таврийский Василь Шугракович,
знает о планах татар. Он может подчиниться требованиям посла, встать на сторону
Тангкута и заключить союз с татарским предводителем за спиной короля Данилы.
     Но кипчаки уже испытали,  что значит находиться под татарами.  Кроме того,
требование  лично  явиться  с   повинной  в  Тангкут-Сарай  наводило  на  очень
неприятные мысли.  Василь Шугракович ещ„ в  бытность свою ханом Булугаем хорошо
изучил нравы татар и не сомневался,  что назад он уже не верн„тся. Да что там -
он уже никуда и никогда не выедет за пределы Тангкут-Сарая, ибо найд„т там свой
безвременный конец!
     Тогда напрашивался второй выход, позволявший упрочить отношения с урусским
корол„м, сослужить ему неплохую службу...
     И более не раздумывая,  Василь Шугракович резко взмахнул рукой и отрывисто
крикнул:
     - Взять!
     Телохранитель посла  среагировал мгновенно и  выхватил из  ножен  меч,  но
пустить  его  в  ход  не  успел.  На  телохранителя  навалилось  сразу  шестеро
придворных, и через минуту он был повален на пол и разоруж„н.
     - Предатель!  Грязный предатель!  - заверещал старик, которому выкручивали
руки.  -  Попомни мои слова:  великий хан Тангкут отомстит за меня!  В полынной
чаше,  которую кипчаки выпьют вместе с  проклятыми урусами в  расплату за Бату,
будет капля и за меня! Гнев Тангкута ужасен!..
     - Заткните ему пасть, - спокойно распорядился Василь Шугракович.
     Один  из  придворных ударил посла  в  лицо;  тот  слабо  д„рнулся и  повис
безвольным мешком в  руках державших его людей.  С  отвисшей челюсти на богатый
кафтан  и  на  пол  тронного зала  потекла жидкая алая  кровь  с  раскрошенными
кусочками гнилых зубов.
     - Старика в темницу, ходатая оттуда ко мне, - продолжал командовать Василь
Шугракович.  -  Людей,  что дожидаются во  дворе -  на  кол,  всех до  единого.
Этого...
     Он  на  минуту задумался,  стоит ли  разрывать телохранителя лошадьми.  Но
когда  великий князь  уже  решил  не  делать этого,  а  послать с  его  помощью
"весточку" татарам, то вдруг вспомнил кое-что и грозно спросил:
     - Кстати, кто посмел пропустить в мой дворец вооруж„нного татарина?
     По залу пробежал шепоток.
     - Ясно,  -  ехидно  ухмыльнулся Василь Шугракович и  обратился к  старшему
советнику: - Найти олуха и посадить на кол вместе с татарами.
     Кто-то выскочил из зала, за ним бросились в погоню.
     - Поймать!  На кол!  -  рявкнул Василь Шугракович и  добавил чуть тише:  -
Будет знать,  как  подвергать мою жизнь опасности.  А  этого,  -  он  кивнул на
телохранителя,  - привязать к спине коня, вырезать сердце, довезти до восточных
пределов княжества - и пусть его тело будет моим ответом Тангкуту.
     Со  двора донеслись крики:  там  обезоруживали и  вязали посольскую свиту.
Старика отволокли в  темницу,  и  вот  уже  перед Васил„м Шуграковичем предстал
бледный трепещущий ходатай, к несказанной радости освобожд„нный до срока.
     - Тебе повезло,  -  сказал ему князь. - Не время сейчас сидеть под замком.
Так что получишь тридцать палок по р„брам...
     Ходатай радостно воскликнул:
     - О великий!.. - и бросился лобызать сапог повелителя.
     - Не время сейчас,  -  Василь Шугракович пихнул его ногой в лицо. - Получи
свои  тридцать палок и  скачи к  урусским воинам.  Привез„шь ко  мне  тамошнего
тысяцкого.  И  быстро,  не  мешкая!  А  коней  урусам  отправить самых  лучших.
Передашь, что так приказал Василь Шугракович, великий князь Таврийский.
     Ходатай уш„л в сопровождении подручного палача.  Сам же палач отправился с
Васил„м Шуграковичем по более важному делу - присматривать за приготовлениями к
казни посольской свиты и  нерадивого придворного,  пропустившего в  тронный зал
вооруж„нного татарского телохранителя.
     Уже  под  вечер,  когда  этот  придворный и  пятеро татар  (трое погибли в
схватке)  едва   трепыхались  на   высоких  окровавленных  кольях,   примчались
стражники, волоча на аркане Кипхатага.
     - А-а-а,  явились,  не запылились!  -  сказал великий князь почти ласково,
разглядывая помятого беглеца.  - Ты что ж это за девку мне приволок, мерзавец?!
Разве ж мне такие нужны?
     - Да я...  я...  - как и посланные в погоню стражники, Кипхатаг со страхом
озирался на колья с умирающими татарами.
     - Что "я"?
     - Я ж это... Думал тебя, князь, разгорячить...
     - Разгорячить?! - зарычал Василь Шугракович.
     - Ну да,  неудовольствием, - залепетал перепуганный беглец. - Ты же приш„л
в настоящую ярость,  не рассчитал я,  прости, великий. Я после хотел тебе такую
бабу дать,  как ты  любишь,  пышную да  дородную.  Но  ты  слишком уж  осерчал,
пришлось уносить ноги...
     - А,  вр„шь ты вс„!  -  махнул рукой Василь Шугракович, прекрасно понимая,
что если бы дело обстояло именно так,  Кипхатага поймали бы довольно быстро. Но
он  уже успел выплеснуть накопившееся со вчера раздражение,  наблюдая за казнью
посольской свиты.  -  Ладно,  прощаю тебя.  Получи тридцать палок  по  пяткам и
исчезни.  Но  учти...  -  Василь Шугракович возв„л очи к  потемневшему небу,  в
последний раз взглянул на  полуголых татар,  уже переставших д„ргаться на своих
кольях,  и добавил:  -  Но учти,  скоро начн„тся большая война. Кипчаки возьмут
много пленников.  И  пленниц.  И  чтобы тогда ты  не  приводил ко  мне в  шат„р
худосочных! А теперь пош„л вон.
     В   конце   концов,   великий  князь  Василь  Шугракович  отнюдь  не   был
жестокосердным и злым...

     Глава II
     ЗАПАХ ВОЙНЫ

     Лютая стужа проморозила Рось  до  дна.  Небольшой отряд спускался вниз  по
течению.  Шипастые подковы коней выбивали на речном льду вес„лую звонкую дробь.
Л„д  пел,  разнося весть  о  продвижении всадников далеко  окрест.Они  были  на
родной, русской земле, можно и пошуметь, не опасаясь нарваться на неприятеля.
     Ехавший впереди всадник был королевский воевода Давид,  он  же в  не столь
отдал„нном  прошлом  непревзойд„нный  в  воинским  искусстве  мастер  Карсидар,
никакой  опасности  не  чувствовал  (а  почуять  заранее  он  умел,  уж  будьте
спокойны!).  Ему вспоминалась другая зима,  другая река, другой л„д, расколотый
павшими с неба молниями.
     Да-да,  когда он  со  своими "коновалами" сидел в  засаде на  Тугархановой
косе,  л„д тоже пел под нетв„рдыми шагами раненого предателя, несшего татарским
лазутчикам весть о  смерти колдунов Хорсадара и  Дрива.  А  вот поди ж  ты,  не
умерли они!  Целы-цел„хоньки. Чего не скажешь об узкоглазых дикарях, вздумавших
покорить Русь...
     Интересно, казн„н ли уже ненавистный Бату? По всей видимости, да. Вс„-таки
больше года прошло с  тех пор,  как остатки "коновальской двусотни" во  главе с
Читрадривой пустились в намеченный Данилой Романовичем путь.  Достаточный срок,
чтобы со всеми задержками и остановками достичь последнего западного моря.
     Последнее море!  Никогда не думал мастер Карсидар,  что окажется в местах,
из которых можно добраться до пределов мира.  В  Орфетане о таких дал„ких краях
ходили самые нелепые слухи,  как и о Ральярге.  Теперь Карсидар оказался здесь,
по эту сторону южных гор...
     Впрочем, где они с Читрадривой очутились, тот ещ„ вопрос. Пока товарищ был
здесь,  эта  тема  иногда  обсуждалась.  В  конце  концов  Карсидар  совершенно
запутался и  предложил для  простоты считать,  что  они вс„ же  оказались южнее
Орфетанского края.  По крайней мере,  тогда хоть можно было объяснить изменение
картины зв„здного неба. Ведь оба не смогли найти ни одного знакомого созвездия!
Это ж как далеко зан„с их поднявшийся в пещере ветер!
     Одно радовало:  Карсидар узнал-таки,  что он  не  "человек ниоткуда",  что
маленьким мальчиком он явился в Орфетан именно отсюда,  из Ральярга. Здесь была
его истинная родина -  город Йерушалайм.  (Как сильно земной диск, оказывается,
вытянут к югу!  Страшно подумать...) И здесь же, в русских землях, во владениях
короля  Данилы  (между  прочим,  ставшего корол„м  при  самом  непосредственном
участии Карсидара), обр„л он свою новую родину, собственный дом и семью.
     Теперь если кто посмеет сунуться на Русь,  тому не сдобровать!  Татары вон
уже попытались -  и  больше полумиллиона плосколицых дикарей сложили головы под
Киевом, а их предводителя Бату в железной клетке повезли к последнему западному
морю,  чтобы утопить в  его  водах.  Правда,  есть ещ„ "хайлэй-абир",  "могучие
воины",  которые  зарятся на  русские земли  с  запада.  Пятерых Карсидар видел
живь„м. И к глубокому своему сожалению, вынужден был отпустить их восвояси...
     При мысли о хайлэй-абир Карсидар нахмурился. Неспокойно что-то на западных
границах!  Не нравится тамошним владыкам укрепление Русской державы,  сплочение
раздробленных княжеств в  единое королевство и  расширение этого королевства на
юг.  Ещ„  бы!  После блистательной победы над  татарами все  русские земли,  за
исключением  Новгородской и  Суздальской,  признали  над  собой  власть  Данилы
Романовича,  вселенский патриарх даровал ему титул короля (вернее,  кесаря - но
для слуха русичей более привычным было слово "король") и обещал нынешней весной
самолично привезти в  Киев  корону;  прежде  независимая Половецкая степь  была
превращена  в  подчин„нное Киеву  Таврийское  княжество,  а  затем  и  Молдавия
окончательно вошла в состав Руси на правах королевской вотчины.
     Правда,  угорский король Бэла  Четв„ртый доволен этим,  но  угорцы -  дело
особое.   Расширяя  свою  державу,   они   тем  самым  вызвали  недовольство  у
соседей-германцев,  а  потому нуждались в  над„жном союзнике,  которого нашли в
лице  окрепшей Руси  -  Данила Романович не  забыл,  что  Бэла  единственный из
иноземных владык прислал ему военную помощь против татар.  И кроме того,  когда
Данила Романович был ещ„ четыр„хлетним несмышл„нышем,  кто укрыл его с  младшим
братом Васильком от сводной армии враждебной княжеской партии и половцев? Опять
же угорцы!
     Вот и  договорились полюбовно оба короля,  без лишнего шума поделили между
собой  Молдавию  с  Трансильванией и  согласовали  свою  политику  в  отношении
Валахии.  А заодно и детей решили поженить -  хитрый Бэла,  естественно, дал от
ворот поворот бывшему киевскому князю Михайлу Всеволодовичу и  отдал свою  дочь
Констанцу не его сынку, а молодому соправителю Руси, наследному принцу Льву.
     Понятное дело,  мощный союз Руси и Угорщины никак не устраивал их соседей.
В  особенности  хайлэй-абир,  которые  уже  давно  мечтали  покорить  Русь  под
предлогом обращения е„ в  "истинную веру".  Лютой ненавистью ненавидел Карсидар
"могучих воинов",  этих  исчадий ада  в  невинно-белых  плащах с  кроваво-алыми
крестами.  И  постарался сделать вс„  от  него зависящее,  чтобы они не  смогли
нагрянуть на  его новую родину и  устроить в  здешних городах и  весях кровавую
бойню.  Над этим он и трудился весь последний год, не покладая рук, не жалея ни
времени, ни сил.
     С  тех пор,  как в грозный час он надоумил Данилу Романовича объявить себя
государем всея Руси,  нынешний король прислушивался к  его  советам,  какими бы
нелепыми они  ни  казались на  первый взгляд.  И  хвала за  это  Иисусу Христу,
которого Данила очень почитал!  Когда Карсидар, вспомнив гвардейцев орфетанской
короны,  предложил создать целую сеть гарнизонов, разбросанных по всем землям и
подчин„нных непосредственно королю Руси в  обход местных князей,  тот поддержал
смелую идею.  И даже назначил Карсидара королевским воеводой, командующим всеми
гарнизонами.
     О,  упорствующих было хоть отбавляй!  Каждый удельный князь мечтал о  том,
чтобы получить в сво„ распоряжение побольше воинов, в душе лелея самые радужные
надежды на  возможность захвата с  их помощью земель соседа.  Но в  то же время
никто не  хотел содержать и  кормить "чужих" воинов,  хотя  бы  и  королевских.
Понадобилась вся выдержка,  вся железная настойчивость Данилы Романовича, чтобы
рассеять  малейшие  надежды  любителей  поссориться  с  соседом  на  разжигание
междоусобицы,  которая непременно привела бы к  гибели молодого королевства.  И
только Бог знает, сколько сил он потратил, убеждая местных правителей поставить
королевские гарнизоны на довольствие.
     Ведь   зачастую  одних  лишь  предостережений  о   возможности  внезапного
нападения оказывалось недостаточно. Князья, особенно туровский и витебский, чьи
вотчины  не  примыкали непосредственно к  западной границе Руси  и  до  которых
татары так и не дошли,  были непоколебимо уверены, что их воеводы всегда успеют
собрать ополчение и вместе с дружинниками отразят нападение любого врага. Зачем
же тогда обуза в виде королевского гарнизона?..
     Карсидар без  устали  твердил всем  и  каждому,  что  с  регулярной армией
хайлэй-абир  (или  воины  Христовы,   как  громко  они  себя  именовали)  может
справиться только хорошо обученная королевская армия,  что усилий дружинников с
ополченцами,  защищающих только сво„  княжество,  здесь  недостаточно.  Князья,
бояре и воеводы косо посматривали на Карсидара, лихо подкручивали усы, тихонько
посмеивались в бороды и думали о том,  что безродный "выскочка- колдун" заводит
на  Руси  неслыханные порядки с  единственной целью  -  любыми средствами найти
благоволение в глазах короля,  возвыситься и укрепиться в Киеве. Даже тесть его
не  понимал и  поддакивал больше  из  чувства семейной солидарности.  Хотя  что
значило слово бывшего сотника, а нынешнего тысяцкого Михайла? В Киеве это слово
имело вес, а вот в других княжествах...
     Но как бы там ни было, а король Данила поддержал Карсидара безоговорочно и
наш„л таки средства,  чтобы уломать недовольных.  Оно и понятно: имея под боком
подчиняющийся только  центральной власти гарнизон,  князья волей-неволей должны
были  оставить  мысль  о  междоусобных  заварушках,  могущих  расшатать  единое
государство.  Сеть  гарнизонов была создана.  Карсидар как  раз  возвращался из
Молдавии,  где  в  силу понятных причин гарнизоны были поставлены позже,  чем в
других княжествах.  А  теперь,  после  поездки на  юг,  прид„тся,  по-видимому,
отправиться на север, в Смоленск и Рязань.
     Северные земли, да уж...
     Карсидар  зябко  перед„рнул  плечами.   Если  бы   Святослав  Всеволодович
по-прежнему княжил в  Суздали,  это было бы ещ„ полбеды.  Что говорить,  старик
недолюбливал Данилу Романовича,  это вполне естественно.  И вс„ же он был более
умеренным в своей неприязни,  чем его покойный брат Ярослав Всеволодович, а как
политик - более