о заметил главный страж. - Вообще-то, синьор Андреа,
лично я  не советую вам шутить ни с  кем из нас,  но с Николо -  в особенности.
Стойте там,  где стоите, дышите замечательным морским воздухом и не двигайтесь.
В противном случае вам не поздоровится.
     - Вам же запрещено убивать меня, - как можно увереннее сказал Читрадрива.
     - Убивать -  да,  -  согласился главный страж. - Но Николо может изувечить
вас,  чтобы укротить ваш пыл. А ведь вы не хотите остаться немощным калекой, не
правда ли, синьор Андреа?
     Что и говорить,  перспектива была малоприятная, и Читрадрива замер у входа
в трюм.  Тем более, что в словах главного стража почудился скрытый нам„к на его
отличие от Карсидара.
     В  самом  деле,  если  у  Карсидара все  телесные изъяны вообще и  раны  в
частности  излечивались  сами   собой,   этого  никак  нельзя  было  сказать  о
Читрадриве,  которому для лечения приходилось прибегать к услугам перстня.  Так
что же этому любезному ублюдку известно о его друге?  Или неизвестно ничего,  а
он  просто  знает,   что  теперь  Читрадрива  не  может  воспользоваться  своим
перстнем...
     Ответа не было.  С одной стороны,  откуда им знать о Карсидаре, оставшемся
за тридевять земель?  Но с другой стороны, войско Бату было разгромлено слишком
необычным способом,  и  слухи о  свершившемся чуде вполне могли докатиться и до
здешних кра„в. Возможно, даже здесь знают, что молнии пали на переправу не сами
по  себе,  а  с  помощью двух  чужеземцев,  которые фактически спасли  Киев  от
разорения. А за год до битвы с Бату один из этих чужеземцев полностью уничтожил
татарскую разведку опять же при помощи странного огня.  Поскольку у  Читрадривы
нет привычки бросаться молниями, это должен был делать другой колдун... Значит,
захватившие его  головорезы должны знать  о  н„м  и  о  Карсидаре очень  много.
Слишком много...
     А  пока  оставалось покориться похитителям,  которые  были  явно  сильнее.
Сторожа по очереди сменяли друг друга,  но с пленником не говорил никто,  кроме
старшего,  который обычно дежурил дн„м.  Да и  то эти разговоры на три четверти
состояли из вежливых советов побольше отдыхать и не делать глупостей. Остальные
сторожа  большей  частью  молчали,  вообще  старались  не  причинять Читрадриве
лишнего беспокойства и  обращались с  ним настолько предупредительно и вежливо,
насколько позволяли их  грубые натуры.  Правда,  похитители не  упускали случая
продемонстрировать скрытые под ч„рными плащами мечи, но что ещ„ ожидать от тех,
кто стереж„т пленника?
     Кормили однообразно: солонина, сухари и тухлая вода. Однако еда подавалась
по первому требованию Читрадривы.  На палубу его выводили либо рано утром,  ещ„
перед рассветом,  либо поздно вечером, после захода солнца. Может, это делалось
для того,  чтобы он  не мог определить по положению солнца направление движения
корабля.  А может,  следившие за каждым шагом пленника сторожа не хотели, чтобы
Читрадрива заметил  в  сумерках  какой-нибудь  островок  поблизости.  Вдруг  он
решится на побег?  Хотя каким образом? Броситься с борта корабля в ледяную воду
и добраться до берега вплавь - вряд ли на это можно рассчитывать всерь„з!
     За  время своих коротких прогулок пленник убедился лишь в  одном:  это был
явно  не  тот  корабль,  с  капитаном которого велись  переговоры о  проезде  в
Неаполь.  Палуба у  него была несколько уже,  сам корабль длиннее,  да  и  лица
матросов, капитана и его помощника были Читрадриве совершенно незнакомы. Как ни
странно,  он даже обрадовался этому: вс„ же не капитан предал его и Лоренцо. Но
кто же тогда?..
     В  общем,  оставленное  Читрадриве  жизненное  пространство было  очерчено
строгими  границами,   переступать  которые  главный  страж   категорически  не
советовал.   От  нечего  делать  Читрадрива  даже  пробовал  вести  сч„т  дням,
выцарапывая бесполезным теперь голубым камнем косые ч„рточки в  изголовье своей
лежанки.  Однако на  второй же  день заточения (то есть после третьей прогулки)
главный страж сказал ему:
     - К чему понапрасну портить стену, досточтимый синьор Андреа? Во-первых, я
могу лишить вас и прогулок,  и своего общества дн„м, а в затемн„нной комнате вы
неизбежно собь„тесь со сч„та. Во-вторых, вам вс„ равно неизвестно, сколько дней
и ночей вы лежали без памяти.
     И хотя Читрадрива подозревал,  что начальный период беспамятства длился не
более суток,  тем не менее,  осознание того,  что за каждым его шагом тщательно
следят, отбило у него всякую охоту подсчитывать дни заточения.
     Правда,  был ещ„ косвенный способ судить о проведенном в плену времени:  с
момента нападения Читрадрива не брился.  Это страшно раздражало его, потому что
анхем не  носили бород,  и  с  непривычки у  него  здорово чесались и  щ„ки,  и
подбородок,  и шея, об которую т„рлись отросшие волосы. Кроме того, после еды к
усам  и  бороде прилипали крошки хлеба,  из-за  чего Читрадрива чувствовал себя
грязным с головы до ног.
     - Нельзя ли мне побриться? - спросил он однажды главного стража.
     - Очень сожалею,  синьор,  но никто из нас не догадался захватить с  собой
бритву, - флегматично заметил тот. - Прид„тся вам потерпеть до тех пор, пока мы
не прибудем на берег.
     И  вопреки  желанию  Читрадриве пришлось терпеть пышную  растительность на
лице.
     - А мои вещи целы?  - спросил он в другой раз, имея в виду главным образом
свой перевод священных книг на анхито. И с некоторым облегчением услышал:
     - Разумеется,   синьор  Андреа.   Мы  конечно  же  позаботились  о   вашем
драгоценном багаже. Было бы весьма досадно, если бы вы лишились его.
     Однако на том радость и кончилась. На самые настойчивые просьбы Читрадривы
главный страж неизменно отвечал:
     - Не сейчас,  синьор Андреа,  не сейчас.  Потерпите ещ„ немного, и в вашем
распоряжении будет вс„, что угодно, в том числе и ваш труд.
     - А  вы  не  боитесь,  что я  пожалуюсь тому,  кто послал вас,  на  плохое
обращение со  мной?  -  спросил однажды Читрадрива,  получив очередной вежливый
отказ  по  поводу  какой-то  мелочи.  Тогда  в  глазах  главного стража впервые
мелькнуло нечто похожее на испуг,  но он быстро овладел собой,  с  достоинством
ответил:
     - К сожалению,  я ничего не могу сделать для вас,  -  и немедленно кликнув
Николо,  удалился.  Теперь он  не  дежурил в  каюте  дн„м,  лишив таким образом
пленника возможности поговорить хоть с кем-нибудь.
     А  со  следующего вечера главный страж  отменил также и  прогулки!  Прич„м
началось вс„ с того,  что в воду,  посланную Читрадриве на ужин, явно подмешали
сонное  зелье,  вкус  которого  был  забит  тухлым  запахом  этой  малоприятной
жидкости.  После ужина Читрадрива почувствовал, что ему просто лень подниматься
на  палубу.   И  хотя  молодой  верзила,  присматривавший  за  ним,  был  готов
сопровождать пленника,  Читрадрива неожиданно для  самого себя показал жестами,
что желает остаться в комнате.  Затем не дожидаясь ответа парня,  растянулся на
лежанке, отвернулся лицом к стене и почти мгновенно заснул.
     Сколько он  проспал,  неизвестно.  Когда  Читрадрива наконец открыл глаза,
напротив уже не было верзилы,  зато там развалился Николо, который не отрываясь
смотрел на пленника и при этом ковырял тоненькой щепочкой в зубах.
     - Я долго спал? - недовольно спросил Читрадрива.
     Он   задал  этот   вопрос  с   единственной  целью  -   продемонстрировать
недовольство.   Николо  не  отреагировал  и   продолжал  пялиться  на  пленника
совершенно бездумными оловянными глазами.
     - Я  голоден!  -  возмутился Читрадрива и подкрепил слова соответствующими
жестами. Результат был тот же: Николо оставался безучастным.
     - Но  хотя бы  прогуляться мы пойд„м?  -  и  Читрадрива попробовал встать.
Сторож нахмурился и на четверть вытащил меч из ножен.
     Вс„ было понятно:  и еда, и прогулка отменяются. Читрадрива забился в угол
лежанки и  впал в совершеннейшее уныние.  Это что ещ„ такое?!  Ну,  сам по себе
переход на более ж„сткий режим можно объяснить: он прогневал главного стража, и
тот  отыгрывается,  как  может.  С  этим вс„  ясно.  Но  для чего давать сонное
зелье?..
     Пока что  Читрадрива не  находил приемлемого объяснения странному поступку
сторожей.  Но в  тот момент,  когда угнетение готово было перерасти в полностью
беспросветное отчаяние,  он обратил внимание на весьма странное обстоятельство:
качка  заметно  уменьшилась,  можно  сказать,  почти  прекратилась.  Это  могло
означать,  что погода налаживается,  и штормившее с самого начала плаванья море
постепенно успокаивается. Но было и второе объяснение: корабль вош„л в гавань.
     А вот в этом случае сторожам как раз могло понадобиться,  чтобы пленник не
шумел, если они хотели сохранить его пребывание на корабле в тайне! Кроме того,
открывалась причина,  по  которой  Читрадриву лишили  прогулок -  это  была  не
прихоть обидевшегося главаря сторожей, но элементарная необходимость.
     Он  очень  внимательно  прислушался,   стараясь  уловить  малейший  шорох,
долетавший в  комнату.  И  вот  Читрадриве почудилось,  что  кроме ставшего уже
привычным  плеска  волн,   снаружи  доносятся  какие-то  скрипы,  звуки  шагов,
позвякивание,  бряцанье, а также... Да, если скрипеть могли корабельные снасти,
ходить  по  палубе  -  матросы,  если  позвякивание металла  также  можно  было
объяснить каким-то  образом,  то  этого никак нельзя сказать о  конском ржании!
Раньше пленник не слышал ржания, да и зачем везти лошадей из Барселоны? Значит,
если слух не  обманул Читрадриву,  этот звук в  самом деле доносится с  берега.
Посмотреть бы туда... Как досадно, что прогулки отменены!
     Почувствовав л„гкое  прикосновение к  плечу,  Читрадрива резко  обернулся.
Склонившийся над ним Николо протягивал кусок солонины (в  виде исключения,  без
сухаря и  не на тарелке) и  кувшинчик (опять же в виде исключения,  наполненный
белым вином,  а не застоявшейся водой).  Он не заметил,  чтобы сторож выходил в
коридор.  Значит,  Николо держал снедь у  себя,  а поесть не давал потому,  что
больше еды не было.
     - Вот  спасибо,  сейчас самое  время подкрепиться,  -  раздраж„нно буркнул
Читрадрива.  Сторож высоко задрал брови,  выпучил глаза и  приложив палец левой
руки к губам, правой тронул рукоять меча.
     - Ну да, молчу, молчу, - поспешно зашептал Читрадрива.
     Николо нахмурился,  поудобнее обхватил рукоять и  вновь слегка вытянул меч
из ножен.  Читрадрива пожал плечами,  молча взял еду и принялся угощаться. Даже
мясо  показалось  ему  не  таким  сол„ным,   как  обычно,   а  кисловатое  вино
представлялось  по  сравнению  с  тухлой  водой  настоящим  нектаром.   Правда,
Читрадрива  боялся,   что  в  него  вновь  подмешано  зелье,   но  опасения  не
подтвердились. От вина кружилась голова, но спать совершенно не хотелось.
     Следующие несколько часов пленник пров„л в  абсолютном покое,  не  думая о
том,  куда  и  зачем  его  везут.  Снаружи было  тихо,  затем раздалось топанье
множества ног по палубе, до слуха Читрадривы донеслись пронзительные отрывистые
выкрики.  Заскрипело дерево,  что-то хлопнуло,  загрохотало.  Очевидно, корабль
готовился к отплытию.
     Читрадрива взглянул на сторожа.  Николо застыл на своей лежанке,  и трудно
было определить,  бодрствует он или спит.  Шуметь и тем самым затевать ссору со
сторожем не было никакого желания.  Между прочим,  Николо не выставил в коридор
пустой кувшин из-под  вина,  а  сунул  его  под  свой  настил.  Страж также был
заключ„н в комнате. Заключ„н вместе с Читрадривой!
     Стало быть,  его тюремщики действительно боятся,  что посторонние узнают о
присутствии на корабле пленника.  Так может,  попробовать выдать себя? Но жесты
Николо не  оставляют ни малейших сомнений насч„т того,  как намерен действовать
сторож.  А  Читрадриве,  лиш„нному своих  способностей и  даже  своего меча,  с
которым  он   обращался  довольно  неуклюже,   нечего   было   противопоставить
противнику.
     И  он  остался на  своей лежанке,  ожидая дальнейшего развития событий.  В
конце  концов,  не  могли  же  их  держать взаперти целые  сутки,  снабдив лишь
небольшим куском солонины и одним кувшинчиком вина на двоих!
     Однако ждать  пришлось дольше,  чем  рассчитывал Читрадрива.  В  каюте уже
царил  почти  полный  мрак,  свидетельствовавший о  том,  что  солнце  село,  и
обманутый полной неподвижностью сторожа пленник решил было проверить, не заснул
ли тот, когда за дверью раздались громкие шаги. Николо мигом соскочил с лежанки
и   замер  подле  Читрадривы  в  выжидательной  позе,   а  Читрадрива  мысленно
приготовился к любым неожиданностям.
     Но ничего страшного не произошло.  Дверь распахнулась,  на пороге появился
главный страж с толстой свечой в руке.  Он велел Николо подняться на палубу,  и
стражник молча вышел из каюты.
     - Ну вот,  синьор Андреа,  мы прибыли, - приторно ухмыльнувшись, обратился
вошедший к Читрадриве.  - Извините, что пришлось закрыть вас на некоторое время
и не выпускать наверх, но это было просто необходимо. Впрочем, вс„ это пустяки,
я  надеюсь,  выданный  по  поводу  прибытия кувшинчик вина  скрасил  неприятное
времяпрепровождение.   Кроме  того,   сейчас  вам   представится  шанс  немного
проветриться.
     - Мы в порту? - наобум спросил Читрадрива.
     - В порту, в порту, - как-то слишком поспешно согласился главный страж и с
л„гким поклоном добавил: - Синьор Андреа на удивление проницателен.
     Из  чего Читрадрива заключил,  что они уж во всяком случае не в  порту.  А
страж сунул ему в руки широкий пояс и сказал:
     - Наденьте вот это, любезный, и выходите. Да поживее.
     Читрадрива  недоверчиво  осмотрел  пояс,   но  ничего  подозрительного  не
обнаружил.
     - Надевайте, надевайте, - подбодрил его страж. - Не бойтесь, ничего худого
с вами не случится.
     Пришлось подчиниться.  Читрадрива не  боялся какой-то  каверзы,  он просто
хотел знать, зачем это нужно.
     - Вот так-то лучше,  -  прогнусавил бородач и посторонился, давая пленнику
дорогу.
     - Сейчас ночь,  но не вздумайте шутить, синьор Андреа, - сказал он в спину
Читрадриве.
     У выхода из трюма стояли три сторожа,  команда корабля сгрудилась поодаль.
Корабль стоял посреди реки,  ближе к левому берегу, где на некотором расстоянии
друг от друга горело два костра - несомненно, сигнальные.
     Читрадриву подвели к правому борту корабля,  с которого свисала вер„вочная
лестница.  Внизу покачивалась на волнах лодка с двумя гребцами. Николо, а вслед
за ним и молодой верзила проворно спустились в лодку.
     - Теперь ваш  чер„д,  синьор Андреа.  И  без глупостей,  -  сказал главный
страж,  подтолкнул Читрадриву к лестнице,  и тот почувствовал,  что остри„ меча
коснулось его спины между лопатками.
     - А если я сорвусь и упаду? - спросил Читрадрива.
     - Не бойтесь,  - ухмыльнулся главный страж. - Николо вас поймает... Ну же,
синьор Андреа. Нас ждут.

     Глава VII
     КОРОНАЦИЯ

     Сегодня Даниле Романовичу надлежало радоваться.  Ещ„ бы,  всего через пару
часов  осуществится то,  к  чему  он  ш„л  таким  долгим  и  извилистым  пут„м.
Наконец-то  он  получит  корону,  посланник  вселенского патриарха  перед  всем
народом  подтвердит дарованный духовным  владыкой титул,  а  на  Руси  появится
первый король. Чего же впадать в уныние?
     Но не было Даниле Романовичу покоя с  самого утра.  Надо же!  Разве не мог
посланец новгородских "господ" хоть чуток задержаться в  пути?  И  зачем вообще
эти  умники  послали  весть  о  победе  Александра  Ярославовича над  немецкими
рыцарями,  о  смерти доблестного князя и  о  немедленной попытке водвориться на
тамошнем престоле его брата Андрея?!  Новгородцы давно уже приглашают князя без
согласования с Киевом,  да и помощи против захватчиков не просят. Так что ж это
они, поиздеваться решили? Дескать, смотри, король, как мы с князьями обходимся!
     Поэтому Данила  Романович решил  провести оставшееся до  начала  церемонии
время в задней комнате дворца наедине со своими мыслями и тревогами.
     Нападение рыцарей как  таковое не  слишком обеспокоило Данилу  Романовича.
Говоря по чести,  здесь было больше дыма,  нежели огня, его породившего. За два
года  перед  тем,  как  нечестивец Бату  вздумал  помериться силами  с  Киевом,
крестоносцы  Бруно   сунулись  в   Галичину.   Собранное  Бруно   войско  вдвое
превосходило по  численности то,  которому  противостал Александр.  И  что  же?
Данила  Романович довольно легко  одержал  победу  над  крестоносцами,  поэтому
отнюдь не  считал,  что  над  Новгородом нависла серь„зная угроза.  Лишнее тому
подтверждение  -   одержанная   Александром  победа.   Северяне   справились  с
нашествием, не дрогнув.
     Впрочем,  Данила  Романович ни  в  коем  случае не  стремился преуменьшить
заслуг новгородского князя.  Наоборот,  искренне восхищался его полководческими
способностями,  особенно ловким боковым ударом из засады и  устрашающим финалом
битвы,  когда  слегка  подтаявший весенний  л„д  Чудского озера  подломился под
тяжестью облач„нных в  железные доспехи рыцарей-захватчиков,  и  они потонули в
студ„ной воде все до единого.  Пожалуй,  ему самому не придумать и не исполнить
лучше,  очутись он волею судеб на месте Александра.  Просто Данила Романович не
был  склонен переоценивать его  заслуг.  Ну,  взял  Александр пятьдесят знатных
пленников.  Ну,  погибло в  битве  четыреста рыцарей,  без  сч„ту полегло пеших
кнехтов. Ну и что?! Победа как победа, теперь только с пленников выкуп получить
да взять клятву,  что не станут они супротив Руси воевать - и отпустить с Богом
на все четыре стороны.
     Так что в  самом факте нападения рыцарей не  было ничего,  что вызывало бы
серь„зное  беспокойство.  Военные  конфликты  между  соседями  не  редкость,  и
усматривать в  этом  какое-то  зловещее  предзнаменование попросту нелепо.  Да,
неспокойно на западных рубежах Руси - ну, так это и без того яснее ясного.
     Зато непонятная смерть Александра настораживала.  Без  сомнения,  дело тут
нечисто,  и  волей-неволей на ум приходит мысль о  яде или о  колдовстве.  Если
верить  рассказам,  рана  была  пустяковой и  не  причиняла  Александру особого
беспокойства.  И  вдруг  он  заболел в  тот  самый  момент,  когда восторженный
Новгород с распрост„ртыми объятиями встречал своего защитника... а через неделю
умер... Да уж, есть над чем призадуматься.
     Вот   времечко  выдалось  нынче  для  суздальской  династии!   Мрут,   как
затосковавшие мухи.  Сначала Ярослав Всеволодович сложил свою буйную и -  будем
откровенны -  неразумную голову на левом берегу Днепра под Киевом.  На обратном
пути брат его  Святослав скончался от  странной болезни.  Всякий,  кто способен
рассуждать,  пойм„т:  Святослав был отравлен как раз в тот момент,  когда рядом
находился его племянник Андрей, сын погибшего Ярослава. А две загадочные смерти
подряд, и в обоих случаях в деле участвует...
     Э-э-э,  постой,  постой,  Андрея  не  было  на  Чудском  озере!  Если  так
рассуждать, можно додуматься до чего угодно.
     Хотя  Андрей  явился  в  Новгород  как  раз  на  похороны!  Подозрительное
совпадение...  если только совпадение.  Так  может,  это действительно дело рук
Андрея? Может, правы новгородцы, которые слишком упорно верят, что этот негодяй
подослал к  Александру на„много колдуна,  как в сво„ время Ярослав Всеволодович
подсылал убийц к Давиду и Андрею? Яблоко от яблоньки недалеко падает.
     Что-то  много колдунов развелось вокруг!  То  татарва за  это непотребство
принимается,  то  рыцари,  то  поганцы Хорсадар и  Дрив свалились,  как снег на
голову...
     Ну,  положим, эта пара объявилась на погибель татарам, и Даниле Романовичу
от  них  прямая  польза.   Но  нынче-то,  нынче!  Татары  проклятые  обзавелись
загадочным чародеем,  Андрей Ярославович нанял на службу колдуна.  А ну как все
они сойдутся разом! Снюхаются! Ворон ворону глаз не выклюет...
     Король вскочил с  резной скамьи и принялся