он
старался сделать вс„ от  него зависящее,  чтобы ни у  кого из ханов не возникло
желания разведать обстановку на левом берегу.  В-третьих, нужно было следить за
тучами,  так и норовившими разбрестись по небосводу.  И кроме того, приходилось
периодически связываться с Читрадривой.
     От этих занятий (трудно сказать, какое из них было более важным) Карсидара
постоянно отвлекали приступы лютой ненависти к  татарам.  Он  бы  ни  за что не
справился со  столь  ответственной работой,  если  бы  не  камешек  от  серьги,
вделанный  в   обручальное  кольцо.   Только   с   его   помощью  Карсидар  мог
рассосредотачивать сво„  внимание сразу между несколькими занятиями;  оттуда же
он  черпал  силы,  когда  начинал чувствовать усталость.  Интересно,  насколько
возросло бы его могущество, будь камень побольше? Скажем, такой, как в перстне.
Хотя Читрадрива утверждает, что не в размере дело...
     Кстати о Читрадриве.  Чего он медлит?  Заснул на своей круче, что ли? Ведь
татары уже здесь,  рядом.  Вокруг!  Карсидар контролировал н„сшего ложную весть
гонца,  не  давал  ему  сбиться  с  пути,  умело  направлял к  ближайшей группе
дозорных, ожидавших новостей из Киева. Видел из-за кустов, как они встретились;
видел,  как татары хладнокровно зарезали суздальца, точно ягн„нка. Вскоре после
появления  первого  сигнального  огня,  в  Киеве  монотонно  загудел  тревожный
многоголосый набат -  это с холмов над Днепром заметили врага. А затем и слева,
и справа потекло море вооруж„нных людей.
     - Эй, Давид! - окликнул его Ипатий. - Ну что там? Скоро уже?
     Зам„рзшие "коновалы" недоумевают:  почему тянет их предводитель, почему не
командует,  не дозволяет сцепиться с врагом? Для чего вообще они засели на этой
проклятой косе?  И как странно видеть,  что татары идут мимо них, совершенно не
замечая рядом с собой две сотни русичей.
     Да сколько можно тянуть?!
     ...Читрадрива проверил, не видно ли из-под толстой овчины холодного сияния
голубого камня,  поправил рукавицы и  перев„л взгляд на русло Днепра.  Головной
отряд татар ш„л  довольно узким потоком в  направлении Подола.  В  серо-зел„ном
сумеречном свете студ„ного утра было неплохо видно, как побросав на ходу факела
и схватившись за мечи, копья и луки, нападавшие подкатились к берегу. Отчаянные
крики тех,  кто наступил на острые якорцы,  потонули в диком р„ве остальных, и,
затаптывая  упавших,  двигаясь  впер„д  по  их  извивающимся  телам,  неистовое
татарское войско ударило в  сомкнутые ряды  русичей.  Азартные вопли дерущихся,
стук  щитов,  звон мечей и  боевых секир,  треск ломающихся копий,  свист стрел
заглушили  все  остальные звуки,  один  лишь  густой  набат  натужными толчками
вырывался из общего гама, вознося к небесам призыв о помощи.
     Затем  картина разворачивающегося сражения несколько изменилась.  Вслед за
головным татарским отрядом, который столкнулся с шеренгой русичей на набережной
и штурмовал Подольский частокол,  следовали новые группы. Они наступали гораздо
более широким фронтом, обходя Киев с двух сторон. Правый фланг армады ударил по
почти незащищ„нной Оболонской низине и, двигаясь вдоль русла Глыбочицы, пытался
прорваться к  Копыревому концу.  Отряды левого фланга точно так  же  стремились
преодолеть крутой подъ„м и охватить с юго-востока весь Новый Город.
     Впрочем, для этого татарам нужно сначала смять войска обороняющихся, а это
было легче сказать, чем сделать. Читрадрива видел, как бь„тся угорская дружина,
которую король Бэла прислал в распоряжение Данилы Романовича,  едва прослышав о
том, что в случае взятия Киева Бату намерен двинуть сво„ войско прямиком на его
земли.  Яростно сражались полки рязанцев,  смолян,  пинчан, волынян, киевские и
вяземские тысячи...  Но  татар  вс„  прибывало и  прибывало,  их  бешеная масса
неслась по  днепровскому льду расширяющимся веером.  Это уже никак не входило в
план сражения, и Читрадрива отдал мысленную команду Карсидару...
     - Бей их!!! - с громадным облегчением рявкнул Карсидар.
     Теперь его  задача значительно упростилась.  Не  нужно  больше расслаблять
внимание татар, отвлекая их от засады на Тугархановой косе и переправившихся им
в тыл отрядов. Правда, пришлось тут же оградить "коновальскую двусотню" от тучи
стрел и  копий,  но по сравнению с  предыдущим,  это было чуть ли не игрушечным
делом.
     Зам„рзшие   "коновалы"   обрадовались  возможности  согреться.   Послушные
приказу,  они ударили татарам в  спину и мигом отступили,  сомкнувшись плечом к
плечу.  В  первую минуту враги опешили,  но затем развернулись и набросились на
самонадеянных глупцов,  неосмотрительно устроивших засаду в  столь неподходящем
месте.  К сожалению, снедаемый ненавистью к татарам Карсидар не мог как следует
заняться плосколицыми без того, чтобы не выдать своего присутствия. Он лишь мог
до  некоторой  степени  защитить  "коновалов" да  время  от  времени  осторожно
парализовывать самых рьяных татарских воинов, пугать коней и верблюдов, которые
неожиданно шарахались прочь,  сминая ряды  врага и  внося сумятицу в  переправу
ордынского войска.  Вс„ остальное внимание Карсидар сосредоточил на облаках,  и
обжигаюший лица ледяной ветер подул сильными порывами,  сгоняя тяж„лые, ч„рные,
как сажа, тучи к переправе. Только бы Читрадрива удержал их...
     "Коновалы" сражались  героически,  но  их  было  всего  две  сотни  против
несметного количества татар.  Кольцо русичей вс„  время  уменьшалось,  сжимаясь
вокруг Карсидара,  неподвижно замершего в  центре.  Хорошо ещ„,  что он защитил
своих рубак от стрел и копий, не то их перебили бы в мгновение ока, как зайцев.
Только что  "коновалам" было  холодно,  теперь же  горячий сол„ный пот  заливал
глаза,  руки  устали  размахивать оружием,  нанося  и  отражая  удары,  коленки
подламывались.  А  татары вс„ наступали и  наступали,  перебирались через груды
изувеченных  тел  соплеменников,  падали  поверх  них,  пронз„нные  стрелами  и
копьями, сраж„нные мечами... И казалось, этому аду не будет конца!
     Силы русичей таяли.  Вот осталось полторы сотни бойцов... вот уже не более
ста... Как подрубленный дуб, рухнул наземь Ипатий... Заливаясь кровью, медленно
осел Гнат... Неужели они все погибнут?!
     - Держитесь!  Ещ„  немного!  -  подбодрил  "коновалов" Карсидар  и  послал
обеспокоенную мысль Читрадриве: долго ли ещ„ биться?
     ...С вершины холма Читрадрива видел,  как движение ордынцев застопорилось.
Это  было  похоже на  человека,  который на  бегу  ступил в  незаметную ямку и,
споткнувшись, растянулся на земле.
     Татарские   воины,   находившиеся  немного   впереди   Тугархановой  косы,
остановились  и,   окружив  небольшой  участок,  поросший  невысокими  ивами  и
стройными тополями,  бросились в  атаку...  Но  по  прошествии нескольких минут
стало очевидно,  что они не наступают,  сокрушая дерзкого противника, а большей
частью топчутся на  месте.  Пространство вокруг южной  оконечности косы  быстро
укрылось п„стрым ковром человеческих тел.
     Неожиданно  возникшее  в   самом   центре   переправы  побоище  потихоньку
перерастало в  серь„зное  сражение.  Татарские  отряды  уже  не  расходились по
зам„рзшему руслу  широким  веером,  а  вновь  шли  сплошным монолитным потоком,
который заворачивался вокруг "горячего" участка косы,  как нитка вокруг клубка.
Даже  наметился  некоторый  разрыв  между  заканчивавшим переправу авангардом и
центром.  А сзади подпирал нетерпеливый арьергард... Вот татары вытянули на л„д
стенобитные машины-"пороки"...
     Пора захлопнуть ловушку!
     ...Карсидар мигом "выдернул" с Тугархановой косы всех "коновалов", живых и
м„ртвых, а также некоторых наиболее рьяных татарских воинов, подвернувшихся ему
под  руку.   Они  переместились  в  напер„д  условленное  место,  на  небольшую
возвышенность в самом центре стотысячного отряда,  который ночью вышел на левый
берег  с  севера.  Уже  привыкшие к  подобным штучкам  "коновалы" ни  капли  не
испугались.   Предупрежд„нные  заранее  бойцы  отряда,  хоть  и  были  поражены
очередной  выходкой  воина-колдуна  Давида,  вс„  же  совладали с  собой  и  не
ударились в  панику.  Зато парализованные ужасом татары мигом выронили оружие и
упали наземь ничком; их тотчас же перерезали, как свиней.
     А "коновалы" в изнеможении попадали друг на друга.  Из двух сотен осталось
в живых чуть больше пятидесяти.
     - Ничего, ничего, - пробормотал Карсидар с грустью оглядываясь вокруг.
     Почти три четверти его бойцов сложили головы на Тугархановой косе.  Но они
знали,  на что шли,  и  смерть их не была напрасна.  Они погибли,  спасая жизни
десятков, если не сотен тысяч своих соотечественников...
     Тем временем русские воины,  покончив с татарами, расступились, и Остромир
подв„л к Карсидару оседланного Ристо, который весело заржал при виде хозяина.
     - Погоди,  ещ„ не  время,  -  сказал он,  но  тем не менее слегка потрепал
гнедого по холке.
     Зетем  Карсидар перев„л взгляд на  небо,  сплошь затянутое низкими ч„рными
тучами.  Было темно,  будто и рассвет не наступал.  Молодец Читрадрива, удержал
тучи,  не дал разбрестись небесным овечкам! Теперь пора... Жаль, конечно, что у
него  не  луж„ная  пастушья глотка,  как  у  старины  Пема,  но  уж  как-нибудь
справится.
     И, послав соответствующую мысль Михайлу, Карсидар закричал:
     - Слушайте  меня,   вои!   Сейчас  все  жители  Киева  во  главе  с  самим
митрополитом Иосифом возносят молитвы Деве Марии и всем святым о заступничестве
за землю Русскую...
     - ...чтобы спасли нас Небеса и охранили от проклятых татар,  -  выкрикивал
Михайло, получивший сигнал от зятя.
     Для  того,  чтобы  предупредить южный  отряд,  его  сотня была  специально
выделена из  Остромировой тысячи  и  придана  Полоцкому полку.  Михайло страшно
волновался, уцелеет ли его зять в сече на Тугархановой косе. Милку он, конечно,
успокоил.  И  разумеется,  ни  на  секунду не  сомневался в  способностях воина
Давида.  Но  как опытный ратник,  он в  полной мере представлял,  что там будет
твориться.  Потому  Михайло  испытал огромнейшее облегчение,  услышав мысленный
приказ Карсидара.  Значит, жив! Хотя бы зять... А как там сыновья? И Будимирко,
и Вышата остались под стенами Киева...
     - ...И Бог сотворит сегодня великое чудо,  которому вы будете свидетелями!
- надрывался Карсидар, уже без остатка переключая внимание на тучи.
     Ах да, конечно, ещ„ предупредить...
     - ...Поэтому не бойтесь того,  что свершится сейчас, - как можно увереннее
провозглашал Михайло. - Пусть не дрогнут сердца ваши, пусть трепещут татарские!
Они побегут в панике, тогда бейте их!..
     - ...Но  помните и  другое:  ни  в  коем  случае  нельзя выходить на  л„д.
Сбрасывай в  Днепр  татарина,  но  не  выходи сам!  Так  велел  государь Данила
Романович! Молитесь все! И да поможет нам Бог!
     Закончив выкрикивать приказ, который он разумел лучше других, Карсидар как
бы  в  молитвенном  жесте  прост„р  руки  к  небосводу.  Остальные  воины  тоже
посмотрели в зенит и начали молить Богородицу о чуде.
     По примеру Михайла стали молиться и воины южного отряда.
     Время от времени поглядывавший в  сторону одинокого холма Данила Романович
увидел,  что  Читрадрива воздел руки вверх,  и  подумал:  "Ну,  теперь-то  Небо
ответит на мольбы моего народа как следует!.."
     ...Окружившие Тугарханову косу  татары  пребывали в  полной растерянности.
Что  случилось?  Как могло это произойти?  Ведь только что проклятые урусы были
здесь -  и вдруг как сквозь землю провалились, да ещ„ вместе с частью татарских
воинов  и  трупов!  Все  бросились на  обильно  залитый  кровью  клочок  песка,
проступивший посреди льда и  снега,  но кроме глубоких отпечатков ног и  стрел,
вонзившихся в  верхние  части  стволов  тополей,  не  обнаружили ровным  сч„том
ничего...
     Когда невесть откуда взявшиеся урусы ударили в спину татарам,  хан Гуюк не
знал,  что и думать. Было вообще непонятно, как проморгали засаду и разведчики,
и  прошедшие здесь прежде отряды.  И  каким образом урусы проникли на косу,  не
оставив вокруг следов?  Гуюк ни  за  что не  поверил бы россказням о  стрелах и
копьях,  которые либо не  долетали до косы и  поражали в  спину своих же,  либо
наоборот перелетали через песчаную полоску и  угрожали тем,  кто  покидал левый
берег. Но ведь он видел это собственными глазами!
     Что теперь делать? Обратиться за распоряжениями к великому Бату?..
     После недолгих колебаний Гуюк  решил не  беспокоить предводителя.  Он  сам
задержал часть воинов, чтобы покончить с жалкой кучкой урусов, дерзнувших столь
наглым образом оказать сопротивление. Его огромная лисья шапка замелькала тут и
там  подобно огненно-рыжему факелу.  Гуюк  торопил нерадивых:  скорей!  скорей!
Минкерфан жд„т своих победителей,  чтобы растечься перед ордой грудой сокровищ!
Великая слава  об  этой  победе пойд„т по  всей  земле,  вселяя ужас  в  сердца
упрямцев...
     Вскоре приш„л приказ самого Бату,  полностью оправдавший действия младшего
хана.  Гуюку  было  велено  как  можно  быстрее  подавить  неожиданно возникшее
препятствие и  двигаться дальше.  Более  того,  великий Бату  направил к  месту
схватки дополнительные силы,  которых вполне хватило бы  для  уничтожения сотни
таких отрядов. Лишь бы не задерживать переправу всего войска.
     А  между  тем  эффект  получился совершенно противоположный.  Куча  воинов
практически топталась на  месте,  татары теснили друг  друга,  сами себе мешали
сражаться. Только что подошедшие вновь начали стрелять из луков и метать копья,
поражая своих же. И завершилось это безобразие загадочным исчезновением урусов.
     Гуюк похолодел.  Вс„  случившееся навело его  на  мысль о  нанятых урусами
колдунах...
     Не может быть!  Ещ„ затемно до левого берега добрался один из тех, кто был
послан убить колдунов. Он доложил, что на этот раз покушение удалось. Без этого
великий Бату не начал бы переправу...
     Но как тогда объяснить происшествие?! И о ч„м докладывать предводителю?..
     Словно недовольное ворчание разбуженного в  разгар зимы медведя пронеслось
над головами татар.  Все посмотрели наверх... и задрожали. Ещ„ с вечера к Киеву
потянулись вереницы облачков и тучек.  В бледном свете начинающегося утра стало
видно,  что  над  городом  нависло гигантское скопище т„мных  туч.  Толкователи
объяснили великому Бату, что это добрый знак: дескать, сами небеса гневаются на
упрямых урусов.  Теперь же  татары увидели,  что тучи висят не  над городом,  а
прямо над руслом Днепра. Над ними!..
     В  облачной массе  произошли неуловимые изменения.  Казалось,  она  готова
осыпаться  на  землю  л„гкими  пушинками  снега.  Но  вот  по  тучам  пробежали
зарницы... ещ„ и ещ„...
     Громадная разлапистая молния распорола воздух и  впилась огненными когтями
в самый центр татарского войска! Но это было лишь начало. Вслед за тем десятки,
сотни, тысячи молний обрушились на замерших людей, мигом ослепших от нестерпимо
яркого сверкания и оглохших от грохота.
     На переправе началась паника.  Объятые ужасом татары метались из стороны в
сторону,  сталкивались друг другом,  падали на л„д. Сумятицу усиливали вставшие
на  дыбы  лошади и  обезумевшие верблюды,  которые с  диким  р„вом  топтали вс„
вокруг.  На  обоих  берегах Днепра в  считанные минуты образовалась грандиозная
свалка  из  человеческих тел,  опрокинутых телег,  павших верблюдов и  лошадей.
Почти  четыреста  тысяч  татар  оказались  отрезанными  от  спасительной земной
тверди.  Те,  кто  находился на  периферии переправлявшихся отрядов,  бросились
врассыпную - на север и юг по руслу реки - но слишком, слишком поздно...
     Впрочем,  как  таковые молнии убили не  очень много татар,  куда больше их
гибло в давке. Но Карсидар с Читрадривой метили вовсе не в людей. Они понимали,
что сжечь такое громадное войско им  не  под силу;  вся соль их  дерзкого плана
состояла  в  другом.  Огненные  стрелы  ударяли  в  л„д  и  рассыпались по  его
поверхности ярко-голубыми шариками,  которые  тут  же  оглушительно взрывались.
Толстый ледяной панцирь уснувшей до  весны реки  не  выдержал,  дал  трещины и,
наконец, со стоном и скрежетом раскололся на множество льдин.
     Вопреки всем законам природы Днепр пробудился к  жизни посреди лютой зимы!
И подобно могучему великану, чей сон так некстати потревожили, он был страшен в
гневе,  жесток и  не ведал пощады.  Сильное течение подхватывало татар,  мощные
водовороты затягивали их  в  пучину.  Студ„ная вода  сковывала движения,  лишая
последних сил,  отнимая  надежду  на  спасение.  Громадные льдины  перемалывали
захватчиков,  как  жернова пшеничные з„рна.  Лишь немногим удалось выбраться на
берег  к  югу  от  бывшей переправы -  но  и  этих  немногих доставали стрелами
подоспевшие из резерва половецкие лучники.  А те единицы, которых не настигли и
стрелы, тоже далеко не ушли - насквозь промокшие, израненные, обессиленные, они
в  конце концов валились в снежные сугробы и там замерзали насмерть.  Окрестные
жители находили их  тела  до  самой весны,  а  потом оттаявшее мясо обглодали с
костей хищники, расклевали вороны...
     ...Карсидар  устало  опустил  руки  и  впервые  за  время,   прошедшее  со
вчерашнего вечера,  вздохнул с облегчением. Стоявший на холме Читрадрива теперь
сам в силах удержать ослабевший поток молний, основная масса которых сместилась
к  берегам Днепра,  препятствуя оказавшимся на  мелководье татарам выбраться на
сушу. Время от времени особо сильные разлапистые молнии ударяли в островки, где
нашли  себе  пристанище уцелевшие дикари.  Вконец обезумев,  татары бросались в
днепровские воды, где их поджидала смерть.
     Почти половина вражеского войска была уничтожена на  переправе,  остальные
татары были разделены скресшим в стужу Днепром и деморализованы ужасной гибелью
сотен тысяч своих соплеменников.  Теперь силы захватчиков и русичей сравнялись.
На правом берегу русские войска даже имели численный перевес,  а на левом, хоть
и  уступали в  количестве,  зато превосходили по боевому духу,  к тому же на их
стороне  была  внезапность.  После  блестяще  осуществл„нной молниеносной атаки
Карсидар не  сомневался в  конечной победе русичей;  он  лишь заботился о  том,
чтобы как  можно меньше татарвы уцелело,  чтобы весь мир  знал,  сколь жестокая
расплата ожидает тех, кто посмеет зариться на землю Русскую, на его землю...
     Да,  теперь это и его,  Карсидара,  земля! Здесь у него дом, жена, будут и
дети,  которые продолжат его род.  Он больше не на„мник, сражающийся на стороне
того,  кто платит;  теперь он воин,  защищающий свою родную страну от иноземных
поработителей!  И он никому не позволит угрожать будущему своих детей,  внуков,
правнуков...
     Вдруг  Карсидар улыбнулся.  Ему  очень нравилась идея  Данилы Романовича в
отношении хана Бату;  он  находил е„  весьма остроумной.  Мир должен не  только
знать, но и видеть, какая участь уготована врагам Руси. Пусть это видят все - в
том числе и ненавистные "хайлэй-абир"!
     И  Карсидар  не  мешкая  приступил к  исполнению первой  части  государева
замысла...
     ...Когда  с  неба  ударили молнии,  русские воины,  оборонявшие Подольский
частокол и  подходы к  городу,  на мгновение замерли,  многие даже оробели,  но
затем  с  радостными  криками,   с  удвоенным,  утроенным  рвением  налегли  на
противника и  принялись неотвратимо теснить  татар  обратно  к  Днепру.  Тут  у
русичей  появился  совершенно  неожиданный союзник  в  лице  вражеских  воинов,
находившихся в задних рядах, у самого берега. Поддавшись панике, они стали бить
своих  же  в  спину,  лишь  бы  не  попасть под  град  молний,  обрушившихся на
переправу... Так вот почему Данила Романович, всем сердцем уверовавший в высшую
помощь, приказал своим войскам не выходить на л„д!
     Тем  временем с  севера  и  юга,  подчиняясь условному сигналу,  выступили
засадные полки и  атаковали с  тыла татарские отряды,  которые стремились взять
Киев в тиски. Не п