у не удалось,  и,  едва взглянув на
сопровождаемых, он вновь тихонько хихикнул.
     Тут старуха схватила посетителя за  кисти обеих рук,  положила их ладонями
на  подушку,  подвязанную под  юбкой  к  животу и,  слегка растягивая слова,  с
чувством заговорила:
     - Пусть на меня обрушатся все несчастья, пусть умр„т этот реб„нок, пусть я
лопну на месте...
     - Анха,  хеглихт!  -  коротко  приказал Читрадрива,  делая  пальцами такое
движение, точно отряхивал с их кончиков капельки воды. - Хегль, хегль!
     Он  нарочно  говорил на  анхито  в  присутствии посетителя,  хотя  по  его
интонации и жестам было ясно, что он прогоняет гандзу.
     - Мэ бид'ом?! - возмутилась старуха.
     Действительно,  с  какой  стати  должна  она  уходить и  лишаться честного
заработка?  Однако на не„ двинулся Шиман, угрожающе нахмурившись и приговаривая
на ходу:
     - Ан'гизэр, хеглихт. Хегль мэгар!
     Старуха смерила его с  головы до ног испепеляющим взглядом (что,  впрочем,
не  произвело на  Шимана  ни  малейшего впечатления),  гордо  вскинула  голову,
поправила подвязанную к поясу подушку и, шурша многочисленными нижними юбками и
гремя ч„тками, величественно удалилась, на ч„м свет ругая не в меру зарвавшихся
глупцов-бхорем и грозя доложить обо вс„м происшедшем самому главе общины.
     Посетитель же од„рнул подбитый мехом кафтан, важно откашлялся и, обращаясь
к Шиману, с достоинством проговорил:
     - Спасибо, о досточтимый Читрадрива, что выгнал ты эту проклятую ведьму, а
то от е„ трескотни у меня аж голова разболелась...
     Страж не понял,  в ч„м дело,  поэтому попытался указать гостю на его явную
ошибку. Но Читрадрива мигом сделал неуловимый жест, и тот быстро захлопнул рот,
так и не проронив ни звука.  Шиман тоже среагировал чуть-чуть запоздало и успел
удивл„нно качнуть бровями. Однако в следующее же мгновение сказал, как ни в ч„м
не бывало:
     - Не стоит благодарности.
     Впрочем,  посетитель почуял,  что  во  вс„м случившемся есть некий подвох,
хоть  и  неизвестно какой,  но  точно есть.  Поэтому,  очень внимательно,  даже
придирчиво, оглядев ещ„ раз всех присутствующих, вновь обратился к Шиману:
     - У меня к тебе важное дело.  Только...  -  Он замялся, как можно вежливее
улыбнулся и  попросил:  -  Только я  желаю говорить с  тобой наедине,  так что,
пожалуйста, прикажи остальным удалиться.
     - Почему? - спросил Шиман. - В ч„м дело?
     - Не  сердись на меня,  о  Читрадрива.  Я  вовсе не хотел обидеть тебя или
твоих  гостей,  -  извиняющимся тоном  произн„с посетитель.  -  Просто  у  меня
секретное поручение...
     Он вновь замялся и докончил:
     - Я даже не могу сказать от кого.
     - Но почему? - великолепно разыграв удивление, спросил Шиман.
     Страж вновь не сдержался и  хихикнул,  понимая,  в каком нелепом положении
находится гость.  А тот молчал, не зная, как лучше ответить. Наконец собрался с
духом и выложил вс„ начистоту:
     - Видишь ли,  поскольку речь ид„т о человеческой жизни... О жизни человека
достойного и  незаурядного,  которого я крайне уважаю...  я не хочу...  даже не
могу говорить при посторонних.  Особенно в присутствии того,  кто похож на нас,
но одет, как вы, и говорит по-гандзацки.
     И обернувшись, посетитель пристально посмотрел на Читрадриву.
     Читрадрива же  получил  наконец  возможность внимательно разглядеть гостя.
Тот  был  стар,   толст,   имел  длинные,   разметавшиеся  по   плечам  грязные
пепельно-серые волосы и  таскал на них засаленную,  некогда зел„ную ленту.  При
ближайшем рассмотрении стало также заметно, что у гостя чуть-чуть искривл„н нос
(возможно,  он  был когда-то  перебит).  Кафтан же  с  меховым подбоем,  ч„рные
шерстяные чулки и тяж„лые башмаки с блестящими пряжками указывали на то, что их
обладатель является то  ли  трактирщиком,  то ли торговцем средней руки,  то ли
содержателем гостиницы.  Впрочем,  Читрадрива  обращал  на  эти  различия  мало
внимания.  Для  него гость был  прежде всего чужаком (гохи на  анхито),  прич„м
чужаком, которому явно нечего было делать среди ночи в гандзерии - как называли
в городах районы компактного проживания гандзаков.
     Это  было крайне подозрительно.  Поэтому Читрадрива вновь сосредоточился и
попытался прорисовать эмоциональный портрет гостя. Однако вновь не наш„л ничего
угрожающего,  если не считать очень громкой самоуспокаивающей мысли о длинном и
широком,  со  знанием  дела  отточенном тесаке,  который незнакомец прятал  под
кафтаном в спинных ножнах. Хотя, кто рискнул бы отправиться ночью во враждебный
район безоружным...  Кстати,  оружие прячут в спинных ножнах,  главным образом,
так  называемые мастера,  а  трактирщики с  тесаками не  таскаются.  Они вообще
почему-то предпочитают короткие и  в  большинстве случаев абсолютно бесполезные
кинжальчики.  А  тесак  -  не  игрушка,  тесак  -  это  нечто  более серь„зное.
Интересно...
     - Хеглихт, - спокойно сказал Читрадрива.
     Страж молча кивнул и немедленно исчез. Шиман развернулся и тоже направился
к дверям.
     - Эй,  куда ты!  Постой... - забеспокоился гость устремляясь вслед за ним,
но тут Читрадрива сказал:
     - Это я тебе нужен, а не он.
     Надо  было  видеть лицо  посетителя в  этот  момент!  Безмерное изумление,
растерянность,  испуг,  обида  за  столь бессовестный розыгрыш -  и  недоверие,
сомнение,  мысль о  том,  что  его снова пытаются разыграть.  Поняв это,  Шиман
ухмыльнулся,  утвердительно кивнул гостю,  отвечая на его немой вопрос, и вышел
из комнаты, плотно затворив за собой дверь.
     Старик проводил его обалделым взглядом, затем повернулся к Читрадриве.
     - Т-ты?! Так это... А как же?.. Но... И зачем... - бессвязно пролепетал он
и бестолково махнул рукой в потолок.
     - Что  ты  хочешь  этим  сказать?  Объясни,  не  понимаю,  -  мягко  велел
Читрадрива, вдоволь насладившись растерянностью гостя.
     Но  тот  по-прежнему не  мог  выразить будоражившие его  сознание мысли  в
более-менее связной форме.
     - Я не очень похож на гандзака? - Читрадрива решил прийти ему на помощь. -
Ты это хочешь сказать?
     - А...  нет... то есть да... Не очень похож, - промямлил старик и поспешил
уточнить: - То есть, не похож вовсе. Вот только разве что одет...
     - Ну, одежду можно и сменить, это несущественно. Так ведь?
     - Пожалуй,  -  согласился  посетитель,  постепенно оправляясь от  шока.  -
Только... Ты точно Читрадрива?
     Похоже, он вс„ ещ„ сомневался.
     - Именно я, - твердо заверил его гандзак.
     - Ясно,  - сказал гость, хотя на самом деле не понял ничего, поскольку тут
же робко произн„с: - Прости за излишнее любопытство, но... - он замялся.
     - Прощаю,  -  сказал Читрадрива.  - Я уже привык к таким сценам. Верно, ты
хочешь спросить,  почему я совсем не похож на гандзака? Почему я такой высокий,
светловолосый, почему у меня голубые глаза и ничуть не смуглая кожа?
     - Ну... В общем, да.
     - А вс„ очень просто,  я полукровка.  Мой отец не был гандзаком.  -  Слово
"отец" Читрадрива произн„с с  откровенным презрением.  -  Почти сорок лет назад
один благородный подонок надругался над моей матерью, в результате чего родился
я. Себе на беду, я весь пош„л в отца, а не в мать-анху и е„ соплеменников. Вот,
пожалуй,  и  вс„.  А  что до путаницы...  Повторяю,  я  привык.  Так что ничего
страшного.
     - Да, бывает же... - вс„ ещ„ озадаченно протянул гость.
     Читрадрива  отметил  про  себя,   что  после  конфуза  и  путаницы  старик
совершенно перестал употреблять пышные  слова  и  сменил сам  тон  разговора на
более простой и менее официальный. Поэтому по-прежнему мягко заговорил:
     - А теперь рассказывай, с чем пожаловал. Только для начала назови себя. Да
ещ„ выложи свой тесачок вон на тот столик.  Я  же без оружия,  значит,  пока ты
вооруж„н,  мы находимся не в  равных условиях.  Это тем более неприятно,  что я
здесь хозяин, а ты гость.
     - Тесак?  Какой такой тесак?  - удивился посетитель. На его лице ничего не
отразилось, только в самой глубине глаз мигнул некий огон„к.
     - Который спрятан у  тебя за  спиной,  -  как ни  в  ч„м не бывало пояснил
Читрадрива и добавил:  -  Кстати, довольно необычное оружие для человека твоего
сословия. И довольно необычный способ ношения оружия.
     Лицо гостя налилось краской стыда, и он промямлил:
     - А что... воротник оттопыривается? Верно, я разучился надевать ножны.
     - Да нет, - Читрадрива прош„лся по комнате, сел на невысокий табурет, уп„р
руки в  колени.  -  С  воротником твоим вс„ в порядке,  просто ты много думал о
сво„м тесаке.
     - Так ты читаешь мысли?!!
     Было заметно,  что гость очень испугался.  В  его голове мелькнул довольно
отч„тливый образ,  который можно было интерпретировать то ли как колдуна, то ли
как людоеда,  то  ли как разбойника,  то ли вообще как некое опаснейшее чудище.
Читрадрива поспешно притупил сво„ восприятие.  Обратной стороной дара,  которым
наделила его природа и  который он  развивал в  себе годами упорных тренировок,
было  то,   что   при   малейшей  неосторожности  можно  запросто  проникнуться
глубочайшим отвращением к человеку. К любому человеку - каким бы приятным он ни
казался тебе  прежде.  У  всех без  исключения людей,  даже у  самых достойных,
внутри достаточно грязи,  и  чем они старше,  тем е„  больше;  это неотъемлемая
часть жизненного опыта.  А  невинны только младенцы,  едва  лишь появившиеся на
свет...
     - Ну,  насч„т чтения мыслей,  это, пожалуй, громко сказано... Так, в общих
чертах.
     Читрадрива не скромничал.  Ясно читать мысли он мог лишь у своих учеников,
когда  они  думали  целенаправленно,  чтобы  общаться неслышно для  других.  Но
поскольку посетитель сильно переживал по  поводу возможной угрозы для  жизни  и
очень  надеялся на  припрятанный под  одеждой тесак,  а  Читрадрива держал свой
разум открытым, не уловить это было просто невозможно.
     - И чтобы ты не волновался,  заверяю: все без исключения гости в этом доме
находятся в  полной безопасности.  Тебе нечего бояться колдунов-гандзаков.  Тем
более,  что мы не едим людей.  Поэтому давай разоружайся, и потолкуем наконец о
деле.
     Гость недоверчиво покачал головой,  однако подош„л к указанному столику, с
опаской поглядывая на  Читрадриву,  вытащил из-за шиворота здоровенный нож,  по
виду  напоминавший мясницкий,  но  с  более толстым и  широким,  да  к  тому же
обоюдоострым лезвием, положил туда и похрипел:
     - Ну вот... я в твоей власти, Читрадрива. Доверяю тебе свою жизнь.
     - Ещ„ раз повторяю:  не бойся. В конце концов, если бы я хотел тебя убить,
ты просто не вош„л бы сюда.  То есть, не дош„л бы. Надеюсь, ты понимаешь это...
Кстати, как тебя зовут? Ведь ты до сих пор не назвался.
     - Пеменхат, владелец трактира, что на дороге в Нарбик.
     - Пеменхат... Да-а.
     Читрадрива припомнил, что в тр„х лаутах от Торренкуля на Нарбикской дороге
действительно стоит трактир.  Значит, это и есть его хозяин? Похоже. И одеждой,
и  манерами он  в  самом деле напоминал трактирщика.  Одним не был похож:  этим
самым тесаком и способом его ношения.
     - А   прятать   большой   нож   за   спину   ты   у   кого   научился?   У
собратьев-трактирщиков?  -  спросил он немного язвительно и пояснил:  - Никакие
солдаты так  мечи  не  носят,  почтенный.  Люди  вашего  сословия имеют  дурную
привычку совать совершенно бесполезные в  серь„зном деле игрушечные кинжальчики
за пазуху.  А так оружие прячут лишь вольные гохем,  на„мники, которые называют
себя мастерами.  Ты с ними знался...  - он ещ„ раз мысленно напрягся и докончил
вкрадчиво: - ...мастер Пеменхат?
     Краешек рта гостя непроизвольно д„рнулся; тем не менее он напустил на себя
важный вид и тв„рдо ответил:
     - Я  не мастер,  я почтенный Пеменхат,  трактирщик,  владелец заведения на
Нарбикской дороге. И прошу не причислять меня ко всяким голодранцам.
     У  Читрадривы не  было  ни  малейшего желания копаться в  неясных образах,
роившихся в  голове трактирщика,  а  потому,  широким жестом указав на скамью у
противоположной стены, он произн„с:
     - Ладно, считай, что я неудачно пошутил. Садись и рассказывай.
     Пеменхат сел на скамью,  поправил повязку на лбу,  поплотнее запахнул полы
кафтана и после весьма продолжительной паузы осторожно начал:
     - Видишь ли,  речь в самом деле ид„т о весьма необычном человеке... Не обо
мне,  нет,  хотя,  как ты заметил,  и  у меня есть некоторые странности...  для
трактирщика. - Он покосился на нож и вдруг потребовал с неожиданной решимостью:
- Поэтому,  прежде всего,  поклянись всеми своими богами,  что  не  предпримешь
ничего во вред тому человеку!
     Читрадрива непонимающе пожал плечами.
     - Если ты настолько не доверяешь мне,  зачем было приходить?  -  сказал и,
оттопырив нижнюю губу, принялся с философским видом рассматривать кончики своих
сапогов.
     - Да просто тот человек попросил. Что же оставалось делать!
     - Значит,   он  мне  доверяет,  а  ты  нет?  -  сказал  Читрадрива,  хитро
прищурившись.
     - Он-то может и  доверять,  и не доверять,  но что мне до того?  Я не могу
нарушать законов гостеприимства и вредить постояльцу. В конце концов, это плохо
отразится на моей репутации, тогда пострадает дело! Поэтому ещ„ раз прошу... не
от имени моего гостя, но от себя лично прошу... Поклянись!
     "Кто  вас,  колдунов  проклятых,  знает..."  -  вот  что  так  и  осталось
невысказанным.
     Читрадрива не проч„л эту мысль, он просто догадался, о ч„м думает Пеменхат
и  улыбнулся такой  наивности.  Если  даже  не  принимать в  расч„т простейшего
желания перестраховаться,  ситуация была довольно нелепа.  "Разве не  для  того
приносят клятву,  чтобы тут же нарушить е„?" -  гласила известная поговорка. Но
является ли  Пеменхат круглым  дураком,  доверяясь слову  чуть  ли  не  первого
встречного,  то ли он не в меру честен и благороден, то ли вовсе потерял голову
от осознания того, что находится в самом логове ненавистных гандзаков, только в
любом случае, он совершает явную глупость.
     - Что ж,  изволь, - сказал наконец Читрадрива. - У анхем нет никаких своих
особых богов.  Когда мы кочевали, то принимали всех божков той местности, через
которую пролегал наш путь.  Наши боги - ваши боги. Поэтому клянусь всеми твоими
и моими,  вашими и нашими богами, что не причиню твоему гостю никакого вреда...
разумеется,  пока он будет оставаться твоим гостем. Как ты понимаешь, я не могу
гарантировать  ему   ровным  сч„том  ничего,   когда  он   покинет  окрестности
Торренкуля. Не так ли?
     Пеменхат некоторое время  раздумывал над  словами Читрадривы,  затем вдруг
без всякого перехода сообщил:
     - Это Карсидар.
     - Ну и что? - не понял Читрадрива.
     Гандзаки жили довольно обособленно от прочих людей. Те, которые по примеру
кочевников-предков  продолжали  заниматься скотоводством,  основывали небольшие
хуторки,  куда чужаки-гохем почти не допускались.  А те,  кто оседал в городах,
городках и местечках,  селились компактно,  в отдельных кварталах-гандзериях, и
держались  обособленно.  Гандзакам дозволялось заниматься некоторыми рем„слами,
торговлей,  врачеванием;  среди них  было немало купцов,  лавочников,  лекарей,
фокусников,  ведунов и  прорицателей,  а  женщины из низов промышляли гаданием.
Пользуясь услугами гандзаков,  коренные жители,  тем не менее, относились к ним
недоброжелательно,   а  подчас  и  враждебно.  Гандзаки,  в  свою  очередь,  не
набивались в  друзья  чужакам,  рассматривая их,  прежде всего,  как  клиентов,
пациентов,  партн„ров по различным торговым операциям да как источник возможной
наживы - что, в сущности, почти одно и то же.
     Поэтому неудивительно, что Читрадрива не имел ни малейшего представления о
том, кто такой Карсидар и чем он знаменит.
     - Как?  Неужели ты  ничего не слышал о  мастере Карсидаре?!  -  не сдержав
изумления, воскликнул Пеменхат и добавил с зата„нной надеждой: - Ничего-ничего?
     Пожалуй, старика вполне устроило бы такое положение дел. В каждой морщинке
его   круглого  лица   теперь   затаилось  сожаление  по   поводу   собственной
неосторожности.  В  самом деле,  издалека начал,  клятву взял -  а в итоге лишь
сосредоточил  внимание   колдуна-гандзака  на   личности  Карсидара.   Нехорошо
получилось...
     Читрадрива не  собирался щадить  незваного гостя.  Напротив,  он  поспешил
использовать промах Пеменхата и  по-прежнему мягко,  но  уже со слегка показной
настойчивостью спросил:
     - Так кто же такой Карсидар?  Судя по твоим словам, он как раз принадлежит
к вольным людям,  к мастерам. Тогда понятно, почему ты таскаешь мясницкий нож в
спинных ножнах... И сда„тся мне, почтенный Пеменхат, ты вс„ же имеешь некоторое
отношение к вольным людям.  Не в том смысле,  что принимаешь их у себя.  У тебя
самого замашки мастера.
     Некоторое время Пеменхат угрюмо молчал, наконец сказал:
     - Да что уж я...  Что я...  Я  стар и никому не нужен,  за моей головой не
станут охотиться. А вот молод„жь...
     - Короче, во сколько оценена его голова? - прямо спросил Читрадрива.
     - Она много стоит. У тебя нет столько золота, гандзак. И не знаю, найд„тся
ли столько золота у самого богатого из ваших мерзких ростовщиков.
     - Значит,  этот человек достоин если не  уважения,  то,  во всяком случае,
самого пристального внимания,  -  заметил Читрадрива.  - И не только со стороны
ищеек дворян-гохем, но, пожалуй, также и с моей стороны.
     Пеменхат бросил на него исподлобья угрюмый взгляд.
     - Не обращай внимания. - Читрадрива усмехнулся и сказал на анхито: - Гохем
вэс анхем ло'хит'рарколь бо-игэйах ло'шлохем.
     - Что-что? - переспросил Пеменхат.
     - В  переводе  это  звучит  примерно  как:  "Чужаки-гохем  и  гандзаки  не
вмешиваются не в  свои дела",  -  то есть в дела друг друга.  Можешь не бояться
никакого  подвоха  с  моей  стороны.  Тем  более,  что  этот  достойный  самого
пристального внимания мастер обратился ко мне с какой-то просьбой. Не хочешь же
ты сказать, что у гандзаков вовсе нет совести, что они способны совсем потерять
голову,  едва  запахнет наживой!  Не  обижай меня,  Пеменхат,  -  и  Читрадрива
погрозил собеседнику пальцем.
     Тот тяжело вздохнул:
     - Ладно, вс„ равно я разболтал то, что следовало сохранить в тайне.
     - Лучше скажи мне вот что,  любезный Пеменхат.  Я не знаю Карсидара, но он
меня откуда-то знает,  раз посылает тебя с поручением.  Сам он не может прийти,
потому что герцог Торренкульский,  как и прочие,  наверняка назначил награду за
его голову...  - Читрадрива послал собеседнику выразительный взгляд. Пеменхат с
отсутствующим видом молчал.  -  Значит,  так и есть.  И насколько я понимаю,  в
настоящий момент мастер Карсидар отсиживается в тво„м трактире...  Ну да ладно,
довольно об  этом.  Объясни,  почему Карсидар отправил тебя  ко  мне,  а  не  к
кому-нибудь другому? Разве мало гандзаков в Торренкуле?
     - Ему рекомендовал обратиться к тебе мастер Ромгурф,  - проворчал Пеменхат
и,  немного  подумав  (он  явно  стал  осторожнее  после  допущенной промашки),
добавил: - Ныне покойный.
     - Ах, Ромгурф!
     Читрадрива вспомнил тот случай.  Они познакомились в  Слюже лет семнадцать
назад.   Конь  Ромгурфа  пал,   прич„м  пал  в   самую  неподходящую  минуту  -
преследователи уже  наступали мастеру на  пятки.  В  поисках нового коня  он  и
примчался на гандзакский хутор.
     Престарелый анах,  к  которому он  обратился,  оказался тем ещ„ жуликом и,
видя бедственное положение покупателя,  решил,  что  тот  немедля согласится на
любое  предложение;  поэтому  пытался  сплавить  мастеру  старую  клячу  вместо
приличного скакуна.  Ромгурф же неплохо разбирался в лошадях,  а кроме того, от
резвости коня зависела прочность сидения на  плечах его головы.  Он  ни в  коем
случае  не  собирался неосмотрительно хватать всякую дрянь  и  принялся уличать
хитрюгу-продавца во  лжи при соплеменниках.  Возможно,  анах не придал бы этому
значения,  однако язык  у  масте