ность татарского войска за сч„т кипчаков и расколоть
Русь  не  удалось.  Тангкут также  не  ожидал,  что  русское войско повед„т сам
великий,  грозный и  вселяющий ужас  Харса-колдун,  "живая гроза" всех потомков
Чингиза.  Не мог он знать,  что его отравит любимая жена.  "А также того, что я
уцелею на переправе", - мысленно прибавлял Карсидар и довольно ухмылялся.
     Михайло  считал,   что   русичи  возьмут  Тангкут-Сарай  к   Переполовению
Пятидесятницы.  Из-за  глупой  смерти  Тангкута город  сдался на  целую  неделю
раньше.  Задерживаться здесь не имело смысла. Пешие воины погрузились на спешно
сколоченные плоты,  в то время как всадники ехали по берегу и высматривали,  не
видно ли татар.  Однако Берке не рискнул напасть на русичей,  и  до Бату-Сарая,
расположенного в  устье  Итиль-реки,  они  добрались относительно быстро и  без
всяких приключений.
     Тогда  и  выяснилось,  что  Берке  действительно не  пожелал  расхл„бывать
заваренную старшим братом кашу,  позавчера уш„л из  города и  ув„л все  войска.
Враг выскользнул из-под  носа у  русичей,  что было особенно досадно.  Город же
направил к  Карсидару послов  с  заверениями в  покорности и  готовности отдать
королю урусов вс„ имеющееся здесь золото, лишь бы Харса-колдун пощадил жителей.
Правда,  золота было не так много,  ибо предусмотрительный Берке забрал большую
его часть с  собой,  но вс„,  что осталось,  жители готовы были сложить к ногам
Харса-колдуна.
     И  опять ненависть к татарам сменилась в душе Карсидара смесью презрения и
разочарования.  Опять он принял предложенное золото, отправил его обозом в Киев
и  стал  готовиться к  преследованию Берке.  Карсидар рвался как  можно  скорее
разделаться с  ним,  и  русские воины были солидарны со  своим воеводой.  После
двухдневной передышки,  пополнив  запасы  воды  и  провизии  и  проверив  обоз,
сорокатысячная дружина двинулась вслед за убегающим врагом.
     Чтобы хоть  немного нагнать татар,  Карсидар решил вести войско кратчайшим
пут„м -  через пески прямо на юг.  Как и ожидалось, на третий день русичи вышли
на берег моря.  Лазурная гладь простиралась по левую руку до самого горизонта -
казалось бы  пей  не  хочу...  Однако питьевая вода была лишь в  многочисленных
здесь крошечных оз„рах,  зато морская влага оказалась на поверку отвратительной
горько-сол„ной жидкостью,  для питья абсолютно непригодной.  А  между тем жажда
уже  давала о  себе знать.  Некоторое облегчение мог  принести разве что ветер,
если он дул с моря.
     Теперь Карсидар понимал,  почему у  большей части татарских воинов доспехи
кожаные:  в них легче переносить жару.  А русичи...  Войско жарилось на солнце,
как блины на сковородке. И если кольчужники не так страдали от зноя раскал„нной
пустыни, то тяжеловооруж„нным латникам приходилось особенно туго.
     Возможно,  чтобы спастись от  беспощадного солнца,  стоило бы  попробовать
идти  ночью,   а  дн„м,   в  самую  жару  -  отсыпаться.  Однако  ночные  марши
представлялись Карсидару довольно рискованным занятием.  В  темноте легче  было
наскочить на засаду или попасть в ловушку. Кругом шныряли татарские разведчики,
постоянно попадались следы  большого  количества ордынцев.  Поэтому  устраивать
ночные переходы Карсидар не решался. Так что приходилось терпеть жару.
     Карсидар  приподнял  шлем,  от„р  со  лба  пот.  Оглядел  растянувшуюся по
морскому берегу колонну, конец которой терялся в дрожащем мареве. Что-то начало
с  ним  происходить.   Только  вот  что  именно?  В  глазах  мутилось,  в  ушах
позванивало.  Сейчас бы вволю испить прохладной воды,  лечь в тен„к, отдохнуть.
Но - нельзя. Нельзя! На воеводу все смотрят, все равняются. Проклятый зной!..
     Уже  надевая  шлем,  Карсидар  скользнул взглядом по  одному  из  песчаных
холмов, маячивших в отдалении... да так и обмер.
     Хайлэй-абир!!!
     Огромный отряд закованных в  блестящие доспехи всадников бесшумно скользил
по склону холма,  белые плащи с кровавыми крестами реяли на ветру, как знам„на.
А за спиной...
     О ужас!!! За спиной у хайлэй-абир пылал Киев!
     Один  за  другим  горящие дома  взмыли  в  небо,  перевернулись,  и  взору
ошарашенного  Карсидара  открылись  залитые  кровью   городские  улицы.   Бежит
нескладный тощий человек, на ветру развеваются полы кургузого кафтанчика. Вечно
этот сумасшедший иудеянин везде су„тся...  А  вон его дом!  На  подворье мамка.
Пала на колени,  склонилась над какой-то женщиной,  рыдает в голос.  Даже слова
причитания слышно. Господи, да это Милка!!! А где сынок? Где же Андрейка!..
     Что?!  Связанный малыш перекинут через седло хайаль-абира,  который мчится
впереди всех. Это огромный русоволосый гигант. Чтобы не было так жарко, он снял
украшенный яркими перьями шлем, поэтому видно его лицо. До всадника далеко, его
черт не разобрать, только глаза полыхают холодным голубым огн„м.
     Голубоглазый,   русый...   Неужели  Читрадрива?!   Он  что,  сговорился  с
хайлэй-абир?!
     Нет,  это кто-то другой.  Читрадрива бреется,  как все гандзаки, а у этого
аккуратная бородка и усы.  Да этот человек, пожалуй, и повыше, и гораздо шире в
плечах. Он сж„г Киев! Убил жену!.. Похитил сына!.. А теперь мчится сюда!
     Хайлэй-абир...  Читрадрива...  Сынок...  Вс„ смешалось,  сплелось в единый
клубок боли и отчаяния.
     Карсидар пришпорил Желму,  кобыла  встала на  дыбы,  замолотила в  воздухе
копытами и громко заржала.
     - Наперерез! Перехватить!.. - крикнул Карсидар, выбрасывая впер„д руку, но
не удержался в седле и грохнулся на горячий песок.

     ...Читрадрива?!
     Карсидар плавал в ч„рной пустоте,  насыщенной голубыми искрами,  где кроме
этого искристого тумана не  было видно ни  зги.  Тем не  менее,  он ясно ощущал
присутствие Читрадривы.  Это не была мысль,  это не был образ.  Это было именно
присутствие.
     - Читрадрива, это ты? - ещ„ раз спросил Карсидар.
     Присутствие не изменилось, не оформилось ни во что более осязаемое, тем не
менее, Карсидар уверился: да, это действительно гандзак.
     - Откуда ты взялся?!  Ты же уехал в  Землю Обета!  Ты наш„л обратный ход в
"пасть дракона"?..
     Призрак Читрадривы никак не  отреагировал на этот вопль,  разве что теперь
появились довольно ясные ощущения: опасность, Киев, хайлэй-абир, сын.
     - Боже мой,  да что происходит?!  - завопил Карсидар, отчего голубой туман
заволновался,  бл„стки замигали.  Тогда он вновь принялся звать:  - Читрадрива!
Читрадрива! Читрадрива!..
     Тем  временем присутствие Читрадривы и  все ощущения поблекли,  сменившись
одним-единственным... уж и непонятно, чем именно сменилась вся эта сумятица, но
ясно было,  что это -  ложь,  ложь,  сплошная ложь! А затем даже ложь растаяла,
исчезла,  словно испугавшись чего-то,  и  Карсидар остался в пустоте совершенно
один.  Туман начал сгущаться. Карсидар заволновался. Казалось, мгновение спустя
туман превратится в жидкость или в твердь,  и он задохн„тся...  Но нет,  ничего
такого  не  произошло.  Карсидар  продолжал висеть  в  сгустках  тумана,  точно
утонувшая в чашке киселя пчела.  Только он не утонул.  Он был жив,  мог дышать,
двигаться. Хотя по-прежнему оставался в центре пустоты.
     Центр пустоты? Центр ничего. Глупо? Может быть, но точнее не скажешь.
     И тут Карсидар почувствовал,  а наблюдая за искорками, убедился, что туман
подчиняется его воле.  Пусть неохотно, но - подчиняется! Гуща голубых светляков
роилась вокруг,  каким-то  непостижимым образом сообразуясь с  его дыханием,  с
малейшим движением.  Даже с мыслями! А если попробовать повелевать туманом? Для
начала Карсидар пожелал:  "Пусть станет лучше видно".  Главное всегда и везде -
осмотреться,  и даже если пустота...  Впрочем,  это не совсем пустота!  Туман в
самом деле  стал  более прозрачным,  и  теперь в  бесконечной дали,  которую не
пересечь ни пешему, ни конному за всю жизнь и даже за десять жизней, показались
какие-то стены. Похоже, что Карсидар висел то ли внутри шара, то ли...
     Или это не  стены?  Просто мелкое ажурное кружево.  Но  какие в  н„м зияют
прорехи!  Там,  там и ещ„ вон там. А в этих проломах, в этих дырках... Господи,
чего  и  кого там  только нет!  Полчища отвратительной уродливой нечисти готовы
проникнуть внутрь шара, а проникнув, растерзать Карсидара. Вероятно, это и есть
местные черти,  о  которых толковали ему монахи в то время,  как он готовился к
крещению. Ишь, зубы точат...
     Карсидар содрогнулся от омерзения.  Вот тебе и кисель. Ловушка! А он увяз,
безнад„жно увяз,  хотя...  Карсидар  неожиданно понял,  как  исправить  это.  С
помощью тумана, который повинуется ему! Более того, сейчас нет важнее дела, чем
исправить шар. Действовать надо быстро. Пока чудища не ринулись сквозь проломы.
Карсидар напрягся, сосредоточился. Поманил туман к себе... Увы, слишком сильно.
Мириады бл„сток хлынули к нему,  накатили,  облепили,  начали душить.  Как бы в
самом деле не задохнуться! Что так пропадать, что этак...
     Зато  и  находящиеся бесконечно далеко  осколки и  ошм„тки,  прежде бывшие
стенками шара,  также пришли в движение,  пусть нестерпимо медленно, но поплыли
на место,  кое-как состыковались.  Заслонили его от чудищ.  На душе у Карсидара
мигом полегчало,  он  заметно повеселел.  И  вдобавок ощутил неожиданный прилив
сил.  Теперь ему вс„ нипоч„м! Горы можно свернуть! Эх, ещ„ бы заставить кусочки
срастись!  Опять же с помощью тумана! Он послушный, прикажешь - сделает. Только
- помягче,  помягче,  как любил повторять Читрадрива,  а то обрет„нная сила вс„
разрушит!
     Но Читрадривы нет,  он далеко...  вообще непонятно,  где Читрадрива! Что ж
это он так?  Не подсказал, как обращаться с туманом. А ещ„ в учителя рядился! И
теперь влекомые первоначальным импульсом искры уже превратились в едкую голубую
влагу, которая лезет в глаза, в уши, в нос, в рот и душит, душит, душит...

     Карсидар д„рнулся и  вскрикнул.  Горькая жидкость заполняла рот и нос.  Он
закашлялся,  чихнул,  выплюнул противную морскую воду,  фыркнул,  прот„р глаза,
которые начали слезиться.
     Над  воеводой склонились взволнованные русичи.  Множество озабоченных лиц.
Ближе и яснее других было лицо тестя.
     - Где я? - прохрипел спросить Карсидар и вновь закашлялся.
     - Полегчало?  - участливо спросил Михайло и вылил остаток воды из шлема на
песок.
     Раскал„нная сыпучая твердь мигом пожрала влагу.  Эх, вот так бы проглотить
все голубые искорки! Чтоб шар залатать... Что же это с ним приключилось?
     - Полегчало! Воеводе уже легче, - загомонили вокруг.
     - Это от жары, - заметил Михайло
     Но  Карсидар уже  не  слушал его.  Не  слышал он  также  радостных голосов
окружающих.  Нет!  Он прислушивался,  приноравливался к  своим новым ощущениям,
ибо... Так и есть! Нечто давно утраченное потихоньку восстанавливалось у него в
душе. Не в душе, то есть, но внутри. В н„м самом.
     Прежде всего,  Карсидар опять ясно чувствовал камешек, вделанный в кольцо,
хоть  оно  лежало  в  седельной сумке.  Прич„м  теперь ощущение камешка уже  не
сопровождалось ухудшением самочувствия. Голубая капелька опять сделалась доброй
помощницей,  как до ранения на Дону,  а не просто памяткой об отце. Неужели вс„
вновь возвращается?!
     Поддерживаемый Михайлом за плечи,  Карсидар осторожно сел,  огляделся и не
выпуская  из  сознания  образ  голубого камешка,  попробовал сосредоточиться на
мыслях своих воинов.  О  радость!  Он довольно ясно ощутил их сочувствие и даже
разобрал отдельные мысли.  Ну вс„! Теперь дело точно пойд„т на лад! Не может не
пойти.
     Карсидар  улыбнулся,   и   наблюдавшие  за  ним  воины  также  засмеялись,
почувствовав облегчение.
     - Ничего, вс„ в порядке, - как можно тв„рже сказал Карсидар, вставая.
     К  нему  подвели Желму,  косившуюся на  хозяина огромным ч„рным глазом.  А
Карсидар стоял как истукан, вс„ ещ„ пребывая под властью своих видений.
     - Трогаем!
     Это крикнул Михайло,  который уже успел забраться в седло. Вероятно, когда
воевода потерял сознание,  застопорилось движение всего войска. Карсидар взялся
за луку седла, вдел ногу в стремя, но на лошадь так и не вскочил.
     - Нет, погоди...
     К горлу подкатывал комок.
     - Скомандуй привал, - попросил он тестя.
     - Привал!  Привал! - завопил Михайло, махнул рукой, затем склонился к нему
и тихо спросил:
     - Что такое? Аль случилось чего? Аль не оклемался ещ„?
     - Погоди.
     Карсидар ещ„  раз  оглянулся на  песчаный холм.  Нет,  никто не  скачет по
склону.  Впереди вообще нет ничего живого,  разве что в  ложбинке между холмами
катится  гонимое ветром  растение,  похожее на  ажурный шарик.  Какие-то  юркие
ящерки...  И вс„.  Но видение не могло быть бредовой фантазией, порождением его
воспал„нного воображения!  И  не  в  жаре дело.  Не  от зноя восстановились его
способности, явно не от зноя. Раньше тоже было жарко, почему же лишь теперь...
     Неужели Читрадрива где-то рядом?! А как иначе объяснить странное ощущение,
будто здесь появился гандзак?  Их мысленная связь давным-давно оборвалась, даже
камни не помогали -  и вдруг пожалуйста!  Совершенно непонятно. Да ещ„ видение:
хайлэй-абир,  полыхающий Киев,  м„ртвая жена, похищенный сын. Могучий белокурый
воин...  Что вс„ это значит,  в конце концов?  Вот бы спросить об этом гадалку!
Среди  гандзаков  попадаются  замечательные гадалки,  хотя  большинство из  них
попросту жульничают.  Впрочем,  на Руси гандзаков что-то не видать.  Вместо них
есть иудеяне,  которые отрицают гадание и предсказание судьбы.  Русичи не любят
этот народ.
     Зерахия - иудеянин...
     Не то!!! Карсидар застонал от напряжения.
     - Что случилось, Давидушка?
     Они с Михайлом отошли немного в сторону.  Тесть обнял его за плечи,  чтобы
поддержать. Боится, как бы зят„к вновь в обморок не грохнулся. Переживает...
     - Погоди, Михайло, не мешай.
     О ч„м это он? Так, шепетек, гандзаки, гадалки... Ага, обморок! С ним такое
уже случалось.  Только не здесь, а ещ„ в Орфетане. Ну да, когда ещ„ серьга была
в  ухе.  Хоть Читрадрива и негодный учитель,  но объяснил,  что это действовала
защита.   Камень  серьги  защищал  других  от  него  и  его  -  от  болезненных
воспоминаний.  А если воспоминания становились невыносимыми, он терял сознание.
И теперь в бреду он защищался от чудищ. Гм-м...
     Но в момент обморока кольцо не было надето на палец,  а лежало в сумке!  И
если даже была какая-то  защита...  если под  защитой подразумевать воздействие
красных камешков,  поскольку после ранения на Дону он не мог "колдовать"!.. Так
вот,  совершенно непонятно,  кто же  снял защиту на  этот раз.  Не  он же сам в
бреду?!
     - А  не окунуться ли тебе в  море,  Давидушка?  Глядишь,  и  полегчает.  И
тронулись бы себе с Богом.
     Да уж, зря он велел остановиться. Нужно нагонять Берке...
     Ага,  опасность!!!  Именно.  Не раз,  не два,  не десять и даже не сто раз
возникали у  Карсидара сомнения насч„т целесообразности преследования удирающих
татар.  И вот теперь - предчувствие опасности, помноженное на ощущение ловушки.
Откуда оно пришло,  не столь важно.  Если к нему вернулись прежние способности,
вернулась и  проницательность.  И возможность читать чужие мысли.  Определ„нно,
русичам уготована ловушка.  И  Карсидар почувствовал это.  Более того,  если бы
попался хоть какой-нибудь татарин...
     Татарин?!
     - А ну за мной!
     Карсидар так  неожиданно ринулся к  лошади,  что  державший его  за  плечи
Михайло едва не упал.
     - Не отставай,  - бросил Карсидар, вскакивая на Желму и всаживая ей в бока
шпоры. - Н-но, пошевеливайся, татарская кляча!
     - Куды-ть тебя нес„т? - изумился Михайло, с трудом нагоняя зятя.
     - В обоз.
     Зачем ловить татарина,  когда у  них  уже  есть татарин,  прич„м наверняка
прекрасно  осведомл„нный!   Поскольку  Карагай  был  подарен  русскому  воеводе
сдавшимися ордынцами,  Карсидар решил не отпускать пленника и  на всякий случай
держал его под рукой -  авось пригодится.  Выходит,  не зря держал. Если раньше
темника  нельзя  было  допросить  как  следует,   теперь-то  Карсидар  за  него
возьм„тся!  Да ещ„ с этим чувством,  будто отныне он способен на большее... Ну,
нечестивец окаянный, погоди!
     - Вот что,  Михайло.  Сейчас мы допросим Карагая,  - бросил Карсидар через
плечо и добавил мысленно, чтобы проверить, по-прежнему ли существует между ними
связь: "У меня, кажется, восстановились утерянные таланты".
     - Опять, что ль... - начал Михайло и ос„кся, соображая, какие именно слова
зятя он услышал, а какие уловил мысленно.
     - Да,  да,  да,  - нетерпеливо подтвердил Карсидар. - Опять. И поскольку с
нами нет Читрадривы, а допросить темника позарез необходимо, ты мне поможешь.
     - Я?!  -  опешивший Михайло  осадил  лошадь.  Поневоле  Карсидару пришлось
сделать то же самое.  -  Да с  какой стати ты взял,  что я стану участвовать во
всяких там непотребствах!
     И в голове тысяцкого замелькали ужасы один нелепее другого.
     - А  что ты  предлагаешь?  Идти дальше,  не зная,  какую каверзу замыслили
татары? Сам же хотел заняться Карагаем.
     Но  Михайло заупрямился всерь„з.  Несмотря на  то,  что их  могли услышать
воины,  тысяцкий принялся громко  поносить колдунов,  пока  Карсидар и  сам  не
прикрикнул на него:
     - Да ты никак считаешь, что у нас вс„ ид„т хорошо!
     - Какое там!.. - Михайло мигом насупился. - Ничего такого я не думаю. Но и
поступать, как ты, не желаю.
     - Да  пойми же,  тебе не прид„тся ничего делать,  -  принялся убеждать его
Карсидар. - Ты только говори с Карагаем, и вс„.
     - И про что ж мне с этим шелудивым говорить, а?
     - Про Берке. Про татар. Даже можешь про Тангкута спросить.
     - Ты не понял,  зят„к, - в голосе тестя зазвучали язвительные нотки. - Я ж
ихнего собачьего наречия не  разумею!  Так что бери-ка ты толмача и  спрашивай,
коли охота. Только без меня, я тут вс„ равно лишний.
     Усмехнувшись,  Карсидар пояснил ему,  что толмача они и так прихватят, что
от  Михайла вообще  требуется одно  -  говорить с  татарином про  татар  же,  а
остальное -  не  его забота.  Михайло не сдавался.  Тогда Карсидар не выдержал,
подъехал поближе и прошептав:
     - А что,  хочешь ты увидеть меня вдовцом да внука лишиться?  - рассказал о
видении  горящего Киева,  для  пущей  убедительности не  постеснявшись сгустить
краски.
     Это  подействовало.  Как  и  большинство русичей,  Михайло был  достаточно
суеверен, поэтому, несмотря на всю ненависть к колдовству и прочим "богомерзким
штукам",  относился к "вещим" снам и видениям с большим уважением. Вот и сейчас
он сдвинул на бок шлем, поскр„б затылок и нехотя согласился:
     - Ладно уж, чего там... Но учти, чтоб только спрашивать, а больше - ни-ни!
     - С большим ты и не справишься,  -  заверил его Карсидар,  и они поскакали
дальше.
     Карагай был накрепко прикручен к передку телеги.  Кроме того,  руки у него
были связаны за спиной.
     - Что,  воевода,  на татарина хошь посмотреть? - спросил возница и сплюнув
на песок, добавил: - Не боись, не убежит.
     Темник повернулся к  подъехавшим,  и  смуглая кожа  на  его  лысом  черепе
блеснула в лучах безжалостного солнца.
     - Развяжи и беги за толмачом, - велел Карсидар вознице, а сам наклонился к
седлу, достал из сумки колечко с заветным камешком и надел на палец.
     Никаких болей в  суставах!  Вс„ нормально.  Он  оглянулся на  Михайла:  не
передумал ли  тесть?  Нет,  не  похоже.  Опасения  за  судьбу  дочери  и  внука
подействовали безотказно.
     - Держись уверенно,  как  и  подобает военачальнику,  -  шепнул  Карсидар,
поглядывая на Карагая,  потирающего затекшие руки.  - Я буду рядом, но я должен
молчать,  а  то  этот п„с до  ужаса меня боится.  Он  не  должен отвлекаться на
Харса-колдуна. Понял?
     Михайло кивнул. Тут возница прив„л толмача. Карсидар сказал ему и тестю:
     - Отойд„м малость,  -  и добавил громко,  обращаясь к другим русичам: - За
нами не ходить!
     Вчетвером  они  пошли  в  с