числе первых.  Если подумать хорошенько,  можно было поступить наоборот,
отправив сюда тестя, а самому оставаться с арьергардом.
     Ну да ладно,  поплыл впер„д,  и вс„ тут. И не о чем дальше спорить с самим
собой. Тем более, что вот он, левый берег, совсем уж недалеко до него осталось.
Как говорится,  рукой подать. Расступается, неумолимо редеет под лучами низкого
утреннего  солнца  туман,  отч„тливо прорисовываются силуэты  русичей,  которые
натягивали канаты, а теперь поджидают паромы. И лениво журчит и плещется у края
плота  студ„ная вода,  ч„рная  глубина которой вызывает неприятные ассоциации с
разверзшейся бездной.  И даже в стелящемся над водой тумане чудится благоухание
сгоревшего амулета. Настоящее наваждение...
     А это что такое?!
     Карсидар вздрогнул. Многоголосый вопль, от которого кровь застыла в жилах,
распорол напитанную сыростью ткань воздуха,  а  вслед за ним в уши ударил топот
множества копыт. Из-за края хиленького лесочка на левый берег Дона стремительно
вылетали татарские всадники верхом на  приземистых вороных конях,  чьи  длинные
гривы бились и трепетали на ветру, будто вороновы крылья.
     Засада!!! О боги, о Господи Иисусе, как это разведчики проморгали е„?!
     Но - некогда! Некогда!!!
     Некогда думать,  гадать,  что да  почему случилось,  кто и  что упустил из
виду,  не  заметил.  Надо поскорее высаживаться,  потому что русичей на  берегу
слишком мало.
     - А  ну,  навались!  -  рявкнул Карсидар,  бросаясь к воинам,  тянувшим за
канат. - Быстрее!
     - И-эхх!..  И-эхх!..  И-эхх!..  - заохали, заухали, застонали те, изо всех
сил  д„ргая мокрый канат и  как можно быстрее перехватывая его руками в  грубых
рукавицах.
     "Михайло,  на нас напали!" -  подумал Карсидар и с неудовольствием ощутил,
что мысли тестя доносятся до него на удивление слабо.  Кажется, что-то отвлекло
внимание Михайла. Может, татары ударили и на правом берегу? Может, там они тоже
сидели, притаившись в засаде и выжидали, пока от берега отчалят первые паромы?
     Однако тогда получается,  что засаду проморгали не  только высадившиеся на
левый берег разведчики,  но и сам Карсидар!  А как иначе объяснить рассеянность
тестя,  которому строго-настрого было велено не отвлекаться на посторонние вещи
и события?
     Не может быть! При сверхчеловеческой чувствительности Карсидара...
     Додумать он  не успел.  Дальше последовало несколько мгновений,  возможно,
самых ужасных во  всей жизни Карсидара.  И  ужас этот состоял главным образом в
полнейшей необъяснимости всего  случившегося,  а  также  в  том,  что  Карсидар
полностью потерял контроль над ситуацией.
     Татарские всадники натянули тетивы луков,  и  в воздухе сделалось черно от
их стрел,  когда спешно строящиеся на берегу русичи ещ„ только вытаскивали свои
стрелы из  колчанов.  Инстинктивно Карсидар сосредоточился на голубой капельке,
вделанной в  обручальное кольцо,  и мысленно представил,  как смертоносные жала
уклоняются от намеченной цели,  сворачивают в сторону.  Он не знал, хватит ли у
него собранности,  концентрации воли для того, чтобы растянуть невидимый щит не
только на  паромы,  но и  на берег.  Неважно,  что первый ответный залп русичей
окончится ничем,  что они промахнутся, как и татары. Только бы его воины успели
развернуться,  дальше можно будет помочь стрелять именно им,  а не врагам. Пока
же надо дать русичам возможность приготовиться к отражению атаки...
     И  тогда  случилось первое  непредвиденное:  татарские стрелы  как  летели
прямо,  так и  продолжали лететь,  словно бы Карсидар и не предпринимал никаких
усилий  для  защиты  своих  воинов.  Некоторые русичи  успели  сделать ответный
выстрел,  некоторые упали как  подкошенные,  сраж„нные наповал,  некоторые были
только ранены.
     Татары обстреляли также тех,  кто переправлялся. С глухим чавкающим звуком
стрелы входили в воду, со звонким стуком вонзались в бр„вна паромов. Вскрикнули
раненые, с громким плеском повалилось в воду несколько убитых.
     И  грянула вторая неожиданность:  одна  из  стрел  прошила голенище левого
сапога  Карсидара,  пробила  ногу  навылет  и  осталась  торчать  там,  как  бы
насмехаясь над тщетностью его мысленных потуг. Карсидару сделалось нехорошо. Он
почувствовал,  как внутри что-то оборвалось и ухнуло в бездну,  мигом вскипела,
завертелась и  булькнула  лиловая  воронка.  Или  это  было  лишь  расстроенное
воображение...
     Но  тут  грянула третья неожиданность,  гораздо более неприятная,  чем две
первые,  взятые вместе:  позади заржал,  встал  на  дыбы,  замолотил в  воздухе
копытами верный гнедой -  и  обрушился,  упал сначала на подломившиеся передние
ноги, затем завалился на бок.
     - Ри-и-и-и-сто-о-о-о!!!  -  завопил Карсидар,  будучи вне себя от гнева на
проклятых татар.
     Вся его самоуверенность,  вся значимость его персоны в  собственных глазах
мигом была смыта новым лиловым потоком,  слетела,  как  скорлупа со  сваренного
вкрутую и резко охлажд„нного яйца.  Карсидар перестал быть королевским воеводой
Давидом.   Теперь  он  сделался  обыкновенным  раненым  человеком,   совершенно
растерявшимся из-за случившегося.
     - Ристо...  -  добавил  Карсидар  тише  и  подполз  к  бьющемуся в  агонии
животному, морщась от боли в простреленной ноге.
     Конь был ранен смертельно.  Татарская стрела поразила его в основание шеи,
из  перебитой артерии фонтаном хлестала ярко-алая  кровь.  Тяжело,  со  свистом
дыша,  Ристо  смотрел на  Карсидара огромным ч„рным глазом,  и  в  его  взгляде
чувствовалась мольба: ну, помоги же, хозяин! ну, что же ты...
     А может, немая просьба опять же была игрой расстроенного воображения. Всем
известно, что скотина - не человек, думать ей не дано...
     Не-ет, Ристо - не скотина! Ристо - это верный друг, старый товарищ. Добрый
конь -  первое дело для мастера, кроме меча, разумеется. Сколько раз выносил он
Карсидара  из  заварушек,  помогал  выскочить из  таких  передряг,  что  только
держись!  И не смог пережить,  что мастер оставляет его в Толстом Бору, хотя бы
даже вместе с Солом и Пеменхатом. Теперь Карсидар был тв„рдо уверен, что именно
конь заставил мальчика подняться в горы, сам отыскал своего хозяина. А Карсидар
подв„л его,  не  защитил единственного оставшегося с  ним  друга  от  татарской
стрелы! Надо же...
     Он-то, глупец несчастный, думал, что последней ниточкой, связывавшей его с
Орфетаном, был Читрадрива. И как-то не брал в расч„т Ристо. Ошибся, ох, до чего
жестоко ошибся Карсидар!  Последняя ниточка -  вот она! Рв„тся прямо на глазах,
как паутинка, можно сказать, трещит под руками...
     - Ну...  давай же!  Давай, поднимайся... Вставай, Ристо, чего ты лежишь? -
хрипел Карсидар,  готовый разрыдаться,  чего с  ним не случалось с детства,  со
времени тяжелейшего обучения у мастера Зэнвеша.  Карсидар гладил бок животного,
который тяжело вздымался и опадал,  и шептал что-то бессвязное, какую-то глупую
мольбу неизвестно какому богу на непонятном языке...
     Впрочем,  в душе не было никакой надежды.  Карсидар ничего не понимал,  не
слышал и не видел,  что происходит вокруг.  Пожалуй,  самое лучшее,  что он мог
сделать сейчас -  это  извлечь из  ножен меч  и  перерезать коню  горло,  чтобы
сократить его агонию.  Но рука не поднималась сделать такое, ибо он воспринимал
Ристо не как животное, а...
     Совсем  рядом  в  деревянный настил  вонзилась очередная стрела.  Карсидар
распрямился,  отвернулся от застывшего Ристо. Кажется, прошло не больше минуты,
от  силы  полторы.  Паром вон  продвинулся впер„д совсем чуть-чуть.  Полз„т как
черепаха!
     А  татары времени зря не  теряли.  Продолжая держаться от  находившихся на
левом берегу русичей на  некотором расстоянии,  чтобы избежать рукопашной,  они
посыпали их  и  паромы градом стрел.  Русские воины отстреливались,  но их было
меньше, чем татар, к тому же дала себя знать неожиданность нападения.
     И когда около какого-нибудь из столбов, к которому были привязаны паромные
канаты,  оставалось не  более тр„х  человек,  татары сразу же  меняли тактику и
стремительно неслись туда,  пытаясь не  только изрубить русичей кривыми мечами,
но главным образом перебить канаты.
     Дважды им  это  удалось.  Тот  паром,  который располагался ниже  всех  по
течению,  уносило вниз по реке.  Видно было,  как переправляющиеся на н„м воины
схватили щиты и  изо  всех сил  гребут ими,  как в„слами,  надеясь добраться до
левого берега. Воинам со второго парома повезло больше: потеряв свой канат, они
вс„ же сумели перехватить следующий и  удержаться на н„м.  Однако теперь на том
канате висели сразу два тяж„лых плота. Выдержат ли волокна такое напряжение?
     Татары  тоже  сообразили,  что  к  чему,  и  удвоили натиск  на  ратников,
оборонявших соответствующий столб. Проклятые псы...
     Но  вот они обрубили канат на  следующем столбе,  и  течение могучего Дона
повлекло вниз ещ„ один неуправляемый плот.  Карсидар посмотрел в  ту  сторону и
перехватил взгляд одного из "коновалов".  Ему показалось, что в глазах воина, с
которым он  два года назад выстоял в  смертельной схватке не Тугархановой косе,
читалось то  ли  недоумение,  то ли укоризна.  Дескать,  что же это ты оплошал,
Давид, не сумел уберечь нас от обстрела...
     Карсидара разозлила собственная беспомощность.  Ристо  убит,  лучшие бойцы
гибнут совершенно бессмысленно, нелепо, других уносит вниз по течению. И ничего
нельзя с этим поделать.
     Так-таки ничего?!
     Видимо, да.
     Колдун!!!  Ну точно,  среди татар зав„лся зловредный чародей. Он должен...
просто обязан быть среди атакующих!
     Ублюдок собачий.  Только бы  добраться до него,  а  уж там Карсидар сумеет
выпустить из его поганого брюха кишки! Только бы добраться до берега...
     Навернувшиеся на глаза сл„зы мигом высохли,  так и не пролившись. Карсидар
присел,  обломал с обеих сторон пробившую голень стрелу, распрямился, расправил
плечи.  Нет,  шалишь!  Минуты  растерянности прошли.  Пусть  "колдун"  Карсидар
утратил свои сверхъестественные способности, побежд„нный чарами неведомо откуда
свалившегося на  его  голову татарина,  зато  жив  ещ„  и  прославленный мастер
Карсидар,  и королевский воевода Давид! Но какой из него воевода, когда ратники
фактически брошены на  произвол судьбы,  предоставлены сами  себе?!  Полководец
должен быть первым,  всегда и везде -  первым!  Лучшим! Храбрейшим! Да и мастер
Карсидар  здорово  разъяр„н  подлостью  противника,   раздосадован  собственным
промахом.   А  разъяр„нный  мастер  становится  очень  опасным,  это  могли  бы
подтвердить некоторые покойники, если бы они восстали из могил.
     Его расстроила смерть Ристо?  Но  не  от старости пал верный гнедой,  не в
т„плом стойле над  корытом овса  испустил дух.  Он  погиб на  поле  брани,  как
настоящий боец. Так к чему печалиться?!
     Кроме  того,  кажется,  пора  вспомнить прощальное напутствие сумасшедшего
шепетека.  "Пур -  на священном языке "жребий"...  В этом походе будет решаться
твоя судьба,  Давид...  Если вдруг объявится колдун,  более могущественный, чем
ты, что станешь делать ты тогда?"
     Вот и ответ:  настало время вспомнить,  что воевода Давид ко всему прочему
ещ„ и  мастер Карсидар,  лучший из  современных мастеров,  за голову которого в
Орфетане обещано тридцать четыре жуда золотом!  Так что спасибо тебе,  мишигине
Зерахия,  за науку. Правда, ч„рт тебя знает, чокнутый торгаш, как ты догадался,
что среди татар объявится могучий колдун...  Определ„нно, шепетек знал обо вс„м
заранее!!!
     Ну да ладно,  со всеми этими фокусами нужно будет разобраться по приезде в
Киев.  А  теперь  пришло  время  продемонстрировать  татарским  псам  блестящие
способности мастера Карсидара, всыпать им по первое число, а также добраться до
тамошнего колдуна и  проверить,  так  ли  он  сил„н в  ратном искусстве,  как в
чародействе.
     Несмотря на боль в простреленной ноге,  Карсидар шагнул к воинам, тянувшим
канат, сказал:
     - А ну подвинься! - и занял место среди них. В сапоге было мокро от крови,
при  каждом  движении,  каждом  напряжении  мышц  в  голени  разливался  жар  и
ворочалась тупая игла,  но Карсидар тянул канат вместе с  остальными,  ритмично
ухая:
     - И-эхх!..  И-эхх!..  И-ыхх!..  -  и  едва  слышно постанывая.  А  в  душе
ворочалась т„мными клубками и вс„ разрасталась, как на дрожжах, жажда мести.
     - Ну-у!..  Ну-у!..  Тя-ни!..  Тя-ни-и!..  -  покрикивал  Карсидар  в  такт
движениям.  Воины  и  так  старались вовсю.  Время от  времени вражеская стрела
поражала кого-нибудь из  "тягачей",  однако место раненого или  убитого тут  же
занимал новый ратник.
     До  берега  оставалось уже  совсем  чуть-чуть,  когда  татарские  всадники
рванулись к столбу, к которому был привязан канат их парома.
     - Тянуть! Остальные - за мной!!! - рявкнул Карсидар, бросил канат и слегка
прихрамывая,  побежал к  переднему краю  парома.  На  ходу  нагнулся,  подобрал
круглый  щит,  валявшийся рядом  с  убитым  воином  (мастер  Карсидар не  любил
пользоваться щитом,  однако  при  таком  количестве вражеских лучников  другого
выхода попросту не было),  выхватил из ножен меч и  спрыгнул в  реку.  Студ„ная
ч„рная вода доходила до пояса. Мигом пробившись под одежду, она обожгла тело, и
е„ холод заставил даже позабыть о боли в простреленной ноге.
     - Впер„д!  -  прокричал Карсидар то  ли  самому  себе,  то  ли  остальным.
Стараясь шагать как можно шире,  преодолевая сопротивление ледяного течения, он
выбрался на берег,  пригнулся пониже и помчался впер„д, прячась за щитом. Жаль,
что  он  не  захватил  с  собой  рукавный арбалет,  понадеявшись в  основном на
сверхчеловеческие способности.  В обычном арбалете мастера, который болтается у
него за спиной,  всего две стрелы.  Кроме того, рукавный арбалет был бы невидим
для врага.  Но  ничего,  лучший мастер Орфетана может сражаться не только любым
оружием,  но и любым количеством оружия!  Татарским собакам ещ„ неведомо, с кем
предстоит скрестить мечи. Тем более, Карсидар страшно разозлился, разъярился до
того,  что  уже совсем не  обращал внимания на  боль в  ноге.  Сейчас проклятые
ордынцы получат вс„, что причитается на их долю...
     Перед Карсидаром оказались два всадника. Ближайший ткнул в него копь„м, но
Карсидар шутя парировал этот выпад мечом и одновременно махнул щитом, утыканным
десятком стрел,  перед мордой коня,  несшего другого,  богато одетого всадника.
Испуганный скакун взвился на  дыбы,  и  Карсидар,  крутнувшись на месте,  ловко
перерубил подпругу его  седла.  С  громким  криком  татарин свалился на  землю,
потеряв пушистую лисью шапку и  ударившись затылком так,  что  хрустнули кости.
Очевидно,  он сломал шею, потому что остался лежать неподвижно. Карсидар поймал
его коня за уздечку и одним махом взлетев на спину животного, изо всех сил сжал
лоснящиеся бока ногами.
     Но удерживаться на испуганном животном, не слушавшемся повода, чрезвычайно
трудно, поэтому теперь предстояло сменить коня. Карсидар бросился к копьеносцу,
увернувшись,  отбил щитом его  атаку и  точным ударом снизу распорол противнику
левый  бок.  Татарин  взвизгнул,  разжал  ослабевшие пальцы,  выронил  копь„  и
повалился впер„д.  Карсидар перемахнул на круп его лошади,  спихнул истекающего
кровью врага наземь, пересел в седло, нащупал ногами стремена.
     Ну  вот,  наконец-то он получил коня...  правда,  это не верный Ристо,  но
выбирать не приходится. И пригибаясь к конской шее, прикрываясь щитом, Карсидар
ринулся на татар, раздавая удары налево и направо.
     Этого скакуна убили прямо под  ним,  пришлось добывать себе  третьего.  Но
теперь  было  легче:  уже  причалили паромы,  канаты  которых татары не  успели
перерубить,  и силы русичей на левом берегу Дона увеличились.  К тому же, среди
высадившихся были не только пешие, но и всадники. Увидев, что полностью сорвать
переправу не удалось, ордынцы бросились наут„к.
     - Догнать их!  Живо!  -  скомандовал Карсидар, отшвырнул уже ненужный щит,
рванул из-за спины двухзарядный арбалет так,  что лопнул ремешок, на котором он
висел, и бросился впер„д, подавая пример остальным. И хотя подгонять русичей не
было особой нужды,  хотя они и сами рвались в бой, вс„ же сравниться с воеводой
в  ярости натиска не  мог никто.  Карсидар был легко ранен ещ„ раз,  теперь уже
мечом в правую руку, как раз там, где заканчивался рукав кольчуги, однако и эта
царапина нисколько не уменьшила его рвения.
     Карсидар мстил татарам за  смерть Ристо,  ибо  чувствовал вс„ возрастающее
мрачное озлобление и одновременно досаду на себя за то, что решил взять старого
товарища в  последний поход.  Если бы  он  оставил коня в  Киеве,  вс„  было бы
по-другому...  Пусть же  знают эти  трусливые псы,  что  значит трогать мастера
Карсидара или  его  близких...  или друзей...  да  хотя бы  верного коня!  Мало
преподанного Бату урока?! Так вот ещ„ один! Вот!!
     Но  не  только желание отомстить за Ристо подст„гивало Карсидара.  Колдун!
Этот ублюдок затесался где-то между ордынцами и,  кажется, вообразил, что может
сделать с Карсидаром вс„, что вздумается! Набросил на него свои невидимые сети,
строит зловредные козни...
     Карсидар ощущал в  груди лишь  раздражение и  досаду,  зато  совершенно не
слышал  оставшегося на  правом  берегу Михайла и,  ясное  дело,  не  чувствовал
присутствия  колдуна.   Значит,  татарский  мерзавец  вознамерился  чинить  ему
препятствия? Так уничтожить его, и дело с концом!
     "Колдун,  колдун... Где же ты прячешься, жалкий трус?!" - думал Карсидар и
едва  сдерживался,  чтобы не  прокричать это  вслух.  Однако вопреки ожиданиям,
колдуна  среди  преследуемых  татар  не  оказалось.   Возможно,  негодяй  успел
скрыться.  Незаметно юркнул в  кусты,  и был таков!  А может,  ускакал вместе с
татарами,  которым удалось оторваться от преследовавших их русичей.  Ну и кроме
того,  колдун мог находиться не на левом,  а  на правом берегу,  ведь мысленная
связь с  тестем прервалась,  и Карсидар не знал наверняка,  устроили татары там
набег или нет.
     Только слишком уж неожиданно закончилась схватка. Будь на месте татарского
колдуна Карсидар, он бы непременно попытался добить противника, который лишился
своих способностей.  По  зрелом размышлении выходило,  что вс„ ратное искусство
мастера  было  детской  забавой  против  колдовства,  пересилившего  колдовство
Карсидара.  Например,  свести с неба молнию - это же так просто!.. Тогда почему
татарский колдун оставил его в живых? В ч„м тут дело?! Хорошо ещ„, что Карсидар
не  задумался об  этой странности,  когда преследовал удирающих ордынцев.  Но в
переполненном жаждой мести сердце не осталось места трезвому расч„ту и робости.
В противном случае Карсидар действовал бы менее решительно.
     И  лишь когда погоня прекратилась,  появилась возможность вс„ обдумать,  а
также оценить потери.  Слава Богу,  серь„зного урона русичам татары не нанесли.
Конечно,  были убитые и раненые. Три каната перерублены, их пришлось натягивать
заново.  Два парома унесло вниз по  течению,  и  что было с  оставшимися на них
воинами, неизвестно. Кроме того, нужно было сколотить паромы вместо унес„нных.
     С  паромщиками,  которые  отправились на  правый  берег,  Карсидар  послал
Михайлу известие,  что он ранен в ногу, но вс„ это пустяки, и попросил сообщить
о  происшествиях на  правом берегу.  Со второй партией переправившихся Карсидар
получил ответ:  да, ордынцы в самом деле напали также на основную часть войска.
Правда,  здесь они даже не  пытались прорваться к  паромным канатам,  а  просто
пронеслись галопом мимо лагеря и на полном скаку обстреляли опешивших воинов. И
сразу  пустились  наут„к,  не  ввязываясь в  сражение  с  превосходящими силами
русичей.
     Но неужели татары рассчитывали сорвать таким образом переправу?!  Если да,
то почему они послали на Дон маленькие "летучие" отряды,  не способные вступить
в серь„зное сражение с русской армией? А если нет...
     Левобережный отряд дейс