Тогда Карсидар решил рассказать ему  ту  правду,  которую знал  о  себе до
посещения оставшегося неизвестно где Толстого Бора.
     - Раз так,  княже,  знай: в детстве я потерял память. Меня выловил из реки
на„мный воин-бродяга,  усыновил,  воспитал.  Он и сделал из меня того,  кем был
сам,  то есть на„мника.  Что было со мной до этого,  кто были мои родители,  из
какого племени, я не знаю.
     Русичи вновь переглянулись.
     - Слишком много загадочного для одного человека, - решил тысяцкий.
     - Почему бы и нет?  - спросил сотник. - Мало ли на наших дорогах безродных
сирот! Хорсадару хоть повезло, что его подобрали.
     - Ладно же,  -  кивнул Данила Романович. - Допустим, ты не покривил душой.
Так вот,  в  бане Остромир заметил,  что ты  обрезан,  как это делают по своему
закону  иудеяне и  магометане.  Он  сказал мне  об  этом,  а  Михайло почему-то
промолчал. - И князь с неудовольствием посмотрел на потупившегося сотника.
     - Обрезан?  -  Карсидар по-прежнему не понимал, в ч„м дело. - Как это? Чем
обрезан? Где?
     Читрадрива весь  обратился  в  слух.  Остромир  недоум„нно разв„л  руками.
Данила Романович же  глубоко вздохнул и  за„рзал на стуле.  Было видно,  что он
начинает терять терпение.
     - Послушай-ка,  ты,  Подарок Хорса... Мне что, заставить тебя спустить при
всех портки?  -  Взгляд князя сделался злым.  -  Скажи,  неужели ты  никогда не
замечал разницы между собой и  другими мужчинами?  -  И  он в нескольких словах
объяснил, в ч„м дело.
     Карсидар только рот разинул.
     "Вот оно что!" - подумал Читрадрива.
     - Знаешь,  княже,  я никогда не обращал внимания на эту мелочь,  -  честно
признался Карсидар.  - Я думал, что так и должно быть. Нет, я, конечно, видел у
других... так, пару раз. На живых, понятно, я не смотрел, в наших краях никаких
бань нет и в помине.  А видел я у убитых.  Но мне казалось,  что они... того...
ущербные.
     Русичи так и покатились со смеху.  Особенно громко хохотал Михайло, утирая
с глаз сл„зы.
     - Нет,  серь„зно,  - несмело продолжал Карсидар. - Я думал, что раз они не
такие, как я...
     - Перестань!..  Прекрати!.. - еле выдавил из себя Данила Романович. - Ты и
сам не понимаешь, какую... какое...
     Но всякую дальнейшую попытку объясниться пришлось оставить,  пока князь не
взял себя в руки.
     - Да,  учудил ты...  Все остальные ущербные!  Ну, да„шь, право слово, - он
покачал головой.  -  Ладно,  Хорсадар, ты слишком явно не понимал, чего от тебя
хотят,  и удивление тво„ было искренним. Так что прид„тся принять твои слова на
веру. Да и Остромир говорил мне, что ты уплетаешь свинину за обе щеки. Хотя сам
я  склоняюсь к  мысли,  что по происхождению ты иудеянин.  Среди них попадаются
похожие на тебя цветом волос и глаз, а магометане все, как на подбор, смуглые и
чернявые.
     Эти  слова  князя  вызвали  всплеск  эмоций  у  Читрадривы.  Михайло вновь
насторожился.
     "В ч„м дело?" - спросил Карсидар.
     "Как,  ты не понял?! Ведь Данила Романович где-то должен был видеть иудеян
и магометан!" - радовался Читрадрива.
     "Мало ли люди путешествуют по свету. Нас вот тоже занесло неведомо куда, в
Орфетанском крае про эти земли и слыхом не слыхивали. Видел где-то, и вс„".
     "Да, да, конечно", - слишком уж поспешно согласился Читрадрива.
     Карсидару это показалось подозрительным, но выяснять, что задумал товарищ,
было недосуг, потому как князь встал и направился к дверям, обронив на ходу:
     - Сегодня вы мне ещ„ понадобитесь,  а пока у меня неотложные дела.  Тут ко
мне нунций пожаловал.  Он держал путь в Галич,  да только там меня не застал, я
быстрый.  А вчера,  на подходах к Киеву, наконец догнал. Сперва мы отобедаем, я
приму посла, потом и дальше говорить можно. Пока что оставайтесь здесь.
     Вместе с ним вышел и Остромир.
     - Кто это приехал к князю? - поинтересовался Карсидар.
     Читрадрива молчал, всецело поглощ„нный своей идеей.
     - Нунций.  Посол  римского папы,  -  сказал  Михайло и  ещ„  минут  десять
объяснял, кто такой папа.
     - Получается,  что вы по-разному верите в одного и того же бога? - уточнил
Читрадрива рассеянно.  -  И  ваши жрецы не очень-то ладят с иноземными?  С этим
папой, то есть.
     - Да. Вот наш митрополит Иосиф - вроде ихнего папы, - подтвердил сотник. -
А есть ещ„ патриарх в Константинополе...
     - Но  вообще-то  боги всегда были и  будут делом жрецов.  При ч„м же здесь
князь?   -   продолжал  спрашивать  Читрадрива.  Видно  было,  что  он  отложил
рассмотрение своей идеи на будущее.
     - Очень просто:  папа ему корону прочит.  А взамен хочет, чтобы Русь стала
католицкой.
     - Так в ч„м дело?  Пусть соглашается,  - не видя в этом предложении ничего
дурного, бухнул Карсидар.
     Михайло  отреагировал весьма  странно -  весь  д„рнулся,  мотнул  головой,
замахал руками. Потом, запинаясь, сказал:
     - Вы-ы...  вот что, Хорсадар, Дрив... Вы поганцы, нехристи... Вы ничего не
смыслите в  наших  делах.  И  потому никогда...  Слышите?  Никогда и  никому не
говорите того,  что по неосторожности сказали мне!  Я забуду. Другие могут и не
спустить это просто так.  Особенно приближ„нные митрополита Иосифа.  А он и без
того волком на вас смотрит.  Князь взял вас под свою опеку, но Иосиф хитрый, он
умеет убеждать... по-своему. Вы уже сталкивались с Ростиславом Мстиславычем, вы
пойм„те... Понимаете?
     На всякий случай Карсидар с Читрадривой утвердительно кивнули.
     - В общем,  так,  -  продолжал Михайло, успокоившись. - Раз Данила Романыч
пригласил вас  на  обед,  как  я  и  предполагал утром,  а  потом  намерен  ещ„
потолковать с вами,  значит,  доверяет и рассчитывает на вас всерь„з.  А потому
ешьте,  пейте, молча слушайте и хорошенечко запоминайте, что вокруг творится да
говорится. Авось хоть глупостей болтать не станете.
     Дальше они  говорили о  всяких пустяках,  пока  не  явился слуга,  который
позвал всех на обед.
     Их привели в  громадный зал,  который превосходил размерами даже княжескую
гридницу.  Зал  был  сплошь  заставлен  столами,  ломившимися от  разнообразных
кушаний и  напитков.  Вдоль стен стояла толпа празднично одетых людей,  на фоне
которой Карсидар и Читрадрива выглядели бедновато. От производимого толпой шума
после тишины уедин„нной комнатушки у  них слегка кружилась голова.  Но время от
времени гомон перекрывали более громкие крики, доносившиеся со двора.
     - Это  Данила  Романович по  случаю водворения на  киевском престоле велел
выкатить из  подвалов семь  бочек м„ду  и  наливать всем  желающим,  -  пояснил
Михайло.  -  Пожалуй, к вечеру в Киеве останутся трезвыми лишь красны девицы да
грудные младенцы.  Он у нас,  почитай,  за последний месяц третьим князем стал.
Народ-то пь„т, а вот погреба княжеские выдержат ли...
     Сотник  говорил что-то  ещ„,  однако  его  слова  потонули в  дружном р„ве
присутствующих -  в  сопровождении полудюжины человек,  из  которых Карсидару и
Читрадриве был знаком разве что Остромир,  в зал вош„л Данила Романович.  Когда
он  уселся  во  главе  стоявшего  на  небольшом  возвышении центрального стола,
расселись на скамьях и остальные.  Михайло не покинул гостей,  за которыми ему,
очевидно,  было поручено присматривать, и потому оказался в самом дальнем конце
зала.
     - Не повезло тебе из-за нас,  -  шепнул ему Карсидар.  -  Мне кажется,  ты
должен был сидеть поближе к князю.
     Он осмотрелся, наш„л обоих сыновей Михайла и кивнул в ту сторону.
     - Ничего,  я вышел с Коснячкова двора,  мо„ от меня не уйд„т, - спокойно и
веско проговорил сотник. - Тем более, внимания к нам, как к девке на смотринах.
     И  правда,  присутствующие постоянно бросали на них взгляды и с загадочным
видом переш„птывались.  А Михайло почему-то насупился,  за„рзал на сво„м месте.
Не было нужды заглядывать в мысли сотника,  чтобы догадаться, что его тревожит.
Некстати помянул Михайло о смотринах,  когда у него самого дочка на выданье - а
тут, как на грех, заявились колдуны, да ещ„ живут в его доме... Чтобы перевести
разговор на более безопасную тему, Карсидар сказал:
     - Я смотрю,  дом князя Киевского богатый,  прямо дворец. А Киев - огромный
город. Должно быть, велика ваша страна?
     - Велика Русь,  -  ответил Михайло нехотя,  лишь  бы  заговорить о  ч„м-то
другом и  отогнать прочь  мрачные мысли.  -  От  самого Ч„рного моря  и  аж  до
Варяжского. А когда на столе киевском сидит толковый князь, вроде Мономаха, все
остальные князья русские признают его власть над собой.
     - В  наших краях такой князь давно бы  уже корол„м стал.  Видимо,  недаром
этот папа предлагает Даниле Романовичу корону.
     - Известное дело,  даром бы  не предлагал,  -  оживился сотник и  собрался
рассказать что-то  о  новом  князе,  как  из-за  раскрытых  дверей  послышались
приближающиеся тяж„лые шаги нескольких человек, и Михайло выдохнул: - Тихо, вот
и нунций явился.
     Едва  он  успел  сказать это,  едва  Карсидар подумал:  "Неужели нунций  в
железных сапогах ходит?"  -  как в  зал вошли четверо гридней,  а за ними легко
впорхнул приземистый человечек в длинном,  до самых щиколоток, ч„рном одеянии и
с  золотым крестом на  груди  -  вроде тех,  что  носили местные жрецы высокого
ранга. Ничего примечательного в его внешности не было: этакий упитанный живчик,
глазки бойкие,  круглая лысина на  макушке,  которую не  могла до  конца скрыть
смехотворно  маленькая,  невесть  для  чего  предназначенная  шапочка.  И  было
совершенно непонятно,  как  этот  живчик с  четырьмя гриднями может производить
столько шума.
     Впрочем,  недоумение Карсидара длилось лишь  секунду-другую,  а  потом вс„
стало на свои места.  Вслед за нунцием в зал вошли пятеро странно одетых людей.
Самой броской деталью их одежды были двойные белые плащи,  на которых спереди и
сзади  красовались вышитые  алые  кресты.  Их  руки  и  ноги  были  закованы  в
начищенные до  блеска железные доспехи.  Поверх плаща одного из  них,  вероятно
главного, красовалась массивная золотая цепь.
     Хорошо, что внимание всех княжьих гостей было приковано к вновь прибывшим,
и  никто не  смотрел в  эти мгновения на Карсидара.  Он узнал людей в  плащах с
крестами!  На его родине (не в  Орфетанском крае,  а в забытом,  вычеркнутом из
памяти городе) их называли "хайлэй-абир", что значило "могучие солдаты". Да, их
бы он узнал среди сотен и тысяч. Среди сотен тысяч! Потому что... потому что!..
     Невиданной красоты женщина ласково смотрит на маленького мальчика.  Вдовья
траурно-ч„рная накидка отброшена назад, из растрепавшейся прич„ски, которую она
так и не успела поправить, выпал на мраморный лоб непослушный каштановый локон.
В уголке левого глаза застыла слезинка,  которая слегка отливает бирюзой, как и
радужная оболочка.  Только что  это была настоящая королева,  теперь же  ничего
гордого, царственного в брошенном на сына прощальном взгляде не осталось. Белая
рука нервно сжимает платок и  едва заметно дрожит.  Маленький мальчик чувствует
эту дрожь.
     Но так нельзя, так не подобает вести себя высокородным особам! Отец всегда
учил его сдерживать эмоции, иначе подданные подумают...
     "Мама, почему ты дрожишь? Перестань".
     Левый  уголок  сжатых губ  матери слегка д„ргается.  Она  вспомнила своего
любимого.  В  сыне чувствуется характер отца!  Перед ней не  жалкий беззащитный
мальчуган -  он  вед„т себя как  взрослый мужчина,  как  принц,  как  наследник
престола. Даже сейчас...
     "Беги,  сынок.  Пока можно,  ты проскочишь.  Должен успеть...  спастись...
выжить! Ради отца. Будь он с нами, он бы тобой гордился".
     Мать  подходит  к  окну,  слегка  отодвигает парчовую портьеру,  осторожно
выглядывает в образовавшуюся щель.  Ясно:  с улицы е„ могут заметить лучники, и
тогда...
     "Плохо дело.  Уже горит окраина. Уходи, мой принц, это приказ. Приказ сыну
короля!  Будь  благословен на  всех  путях твоих.  Да  хранит тебя  Адонай.  Да
уподобит Он тебя Эфраиму и Менаше..."
     Мать  начинает читать традиционное родительское благословение Судного Дня.
И хотя до него ещ„ далеко,  поневоле кажется,  что день суда над жителями этого
города наступил уже сегодня.
     "Я не оставлю тебя, мама, - хорохорится малыш. - Я так решил!"
     Однако, не обращая на это внимания, мать продолжает ровным голосом:
     "Да благословит тебя Адонай и хранит..."
     "Ма-ма-а-а-а!!!"
     Звон разбитого стекла,  крик, быстро перешедший в хрипение - и женщина уже
лежит  в  растекающейся на  полу  багровой луже.  В  груди торчит древко тонкой
стрелы. Е„ заметили!
     "Мамочка..."
     "Беги, сынок... Я... здесь. Мне недолго..."
     Бирюзовые глаза тускнеют и быстро стекленеют.
     "Ты... после меня и отца... один... Перстень... бере... ги..."
     Прочь,  прочь отсюда! Здесь нет больше любимого человека, здесь поселилась
смерть!..  Впрочем,  не только здесь.  Смерть нынче пирует повсюду,  не в одном
дворце - на каждой улочке, в каждом домишке.
     А  вот и  е„  служители -  "могучие солдаты",  "хайлэй-абир".  Их когда-то
белые,  а  теперь грязно-серые  от  въевшейся в  долгих странствиях пыли  плащи
заляпаны кровью  так,  что  алые  кресты едва  различимы.  А  может,  и  кресты
намал„ваны кровью?! Или выжжены огн„м - ведь на окраинах сплошные пожарища!
     Войска осажд„нных перебиты,  и  никто  не  в  состоянии защитить город  от
закованных в  железо могучих воинов.  Они  нещадно истребляют мирных жителей от
мала до велика,  никому от них не уйти.  Вот и за маленьким мальчиком погнались
сразу двое.  Хорошо,  что у  них нет луков,  а  только мечи,  и улочки довольно
узкие. Вдруг удастся убежать. Нет!!! Проступающие даже из-под крови алые кресты
вс„ ближе,  ближе...  Настигают,  накрывают,  поглощают... И вдруг вс„ скрывает
живой фиолетовый туман... В глазах рябит, в голове мутится...
     И что-то ему мешает! Как некстати!!!
     ...Карсидар очнулся от грохота. Со стола напротив слетело громадное блюдо,
на  котором  лежала  тушка  покрытого румяной  корочкой жареного порос„нка,  и,
ударившись о  пол,  разлетелось вдребезги.  Тут же  он осознал всю мощь и  силу
ненависти,  исходившей от него и направленной на людей в белых плащах.  А также
то,  что  Читрадрива каким-то  чудом умудрился ослабить эту  силу  и  отвести в
сторону, направив на злосчастное блюдо.
     "С ума сош„л?! На пиру у князя! Ты что?!"
     "Плевать!  Знаешь  кто  эти  люди?  Те  самые  "хайаль-абиры"...  то  есть
"хайлэй-абир". Они убили мою мать! Преследовали меня! А вон тот..."
     Читрадрива изо всех сил принал„г и  вс„ же удержал силу гнева Карсидара на
порос„нке. Мясо начало пригорать, в комнате отч„тливо запахло пал„ным.
     "Болван,  он  же  младше тебя!  Как  он  мог преследовать тебя в  детстве?
Прекрати! Прекрати сейчас же! Мне уже тяжело, я не справлюсь..."
     "Вот и ладно.  Я уничтожу хотя бы эту пят„рку.  Отомщу за вс„. За всех! За
мать!.."
     "Ты согласился служить у князя, а теперь бунтуешь?! А как же тво„ слово? Я
слышал, у мастеров оно в цене".
     Этот аргумент подействовал на  Карсидара отрезвляюще,  и  он вдвое ослабил
желание уничтожить "могучих солдат".
     "Кроме того, поспешная месть - плохая месть. Разве нет?"
     Желание ещ„ уменьшилось. И тогда Читрадрива испуганно подумал:
     "Вон бегут слуги убирать мусор! А ну как попадут под твою силу..."
     К  счастью,  Карсидар вовремя подавил желание сжечь  конвой нунция,  и  со
слугами ничего не  случилось.  Ничего кроме того,  что  схватившись за  осколки
блюда они с  воплями уронили их обратно и запрыгали,  дуя на обожж„нные пальцы.
Данила  Романович прервал  слегка  смущ„нную речь,  в  которой просил  у  посла
прощения за досадное недоразумение, и спросил с неудовольствием:
     - Ну, чего вы?..
     Михайло схватил со стола кувшин, плеснул его содержимым на пол и отрывисто
кивнул слугам: мол, убирайте. От осколков блюда с шипением повалил пар.
     - Помилуй их,  княже,  -  скороговоркой выпалил сотник,  а  слуги проворно
бросились подбирать черепки и оставшиеся от порос„нка уголья.
     - Ладно,  прощаю, - князь и бровью не пов„л, как будто не произошло ничего
необычного. - Ради большого праздника так уж и быть.
     - Милосердие  -  истинная  христианская  добродетель,  -  похвалил  Данилу
Романовича нунций.  Он тоже говорил коряво,  но не так, как митрополит и прочие
жрецы,  а на свой манер.  Ясное дело:  посол из другой земли, другой державы. -
Даже его святейшество не сумел бы повести себя более сдержанно,  если бы на его
стол подали столь пережаренное мясо.
     - Пустяки,  пустяки,  - пробормотал Данила Романович и лишь тогда вскользь
глянул на Карсидара.
     "Видишь,   что  ты  натворил!  -  с  укором  подумал  внешне  невозмутимый
Читрадрива. - Хорошо ещ„, я успел вмешаться".
     "Да,  хорошо.  Спасибо тебе..."  -  Карсидар почувствовал,  что неудержимо
краснеет, а такое случалось с ним нечасто.
     В продолжение всего обеда он сидел за столом тише воды,  ниже травы,  вяло
поглощая  кушанья,  которые  наверняка  были  вкусными,  и  небольшими глотками
прихлебывая хмельной м„д.  К  сожалению,  сегодня он  почему-то  не  пьянел.  А
захмелеть очень хотелось!  Тогда бы он расслабился и перестал заботиться о том,
чтобы невзначай не  посмотреть в  сторону рассевшихся по  правую руку от  князя
воинов в  белых плащах.  А посмотреть хотелось!  Пусть даже одним глазком!  Тем
более,  что Данила Романович и нунций оживл„нно беседовали,  князь провозглашал
тосты  за  здоровье "его  святейшества папы",  посол знай  нахваливал княжеское
гостеприимство.
     И вс„ в том конце комнаты, где сидели белые плащи! Проклятие...
     Но как и всякая пытка,  эта тоже имела конец.  По завершении трапезы князь
встал из-за стола,  начали подниматься и  гости.  Как назло,  Карсидар к  этому
времени немного успокоился.  Попробовал бегло оглянуться на  "могучих солдат" -
вроде ничего,  лишь слабый приступ тошноты подкатил к  горлу,  как  при мысли о
татарах.
     И  только сейчас Карсидар ощутил,  что  почти  ничего не  ел  за  обедом и
по-прежнему голоден.  Пришлось схватить со стола первое, что попалось под руку,
и есть на ходу.
     - Слышь, Хорсадар! Ты почто порос„нка спалил? Кровь древлянская взыграла?
     Это  Михайло приблизился к  нему  вплотную и  шепчет на  ухо.  А  что  ему
ответить?..  Рассказать,  как  невесть когда  армия  "хайлэй-абир" сожгла дотла
невесть какой город и истребила всех его жителей?
     А  Данила Романович тем временем уйд„т с  нунцием.  И  "могучие солдаты" с
ним...
     Стоп!
     Значит,  князь будет один на один с этими кровавыми убийцами?! Но ведь он,
Карсидар, нанялся к нему на службу! Надо же охранять князя...
     - Почему не отвечаешь? Не слышишь, что ли?
     Неважно это,  неважно.  Понял,  Михайло?  Надо  слышать...  слушать совсем
другое -  о ч„м говорит Данила Романович с белыми плащами! Значит, надо попасть
на переговоры...
     "Стой,  Карсидар!  Что это ты выдумал? Влиять на князя? Да ты соображаешь,
что  может  из  этого  выйти?!   В  тво„м  нынешнем  состоянии...  А  вдруг  не
удержишься?"
     Но  Карсидар не  внял предупреждениям Читрадривы.  Мысленно он уже просил,
умолял князя пригласить их  на переговоры.  И  точно откликнувшись на его немую
просьбу,  сквозь толпу гостей протиснулся княжеский оруженосец и, переводя дух,
сказал:
     - Данила Романович надеется,  что ты,  Хорсадар, не повторишь безобразного
деяния,   соверш„нного  за   обедом,   и   приглашает  тебя  вместе  с   Дривом
присутствовать при встрече с нунцием. Идите за мной.
     "Только теперь никаких фокусов,  -  предупредил его Читрадрива. - Несмотря
на тво„ возросшее могущество, я пока остаюсь твоим учителем. Если что случится,
я встану у тебя на пути, предупреждаю! Так и знай".
     "Хорошо, Читрадрива, я очень постараюсь быть сдержанным".
     Оруженосец прив„л  их  в  знакомую гридницу,  где  кроме  князя,  нунция и
сопровождающих его "могучих солдат",  находилось дюжины полторы чел