только не  придал этому должного значения.  Попытался найти дома,  мимо которых
они проезжали - но потерпел неудачу.
     В принципе, Михайло рассказывал, что иудеяне живут в отдельной слободке за
городской стеной. Но ведь есть и богатые, поселившиеся в городской черте!
     И  тогда Читрадрива решился на  крайнюю меру  -  представив себе камень из
надетого на руку перстня, начал прислушиваться к речи прохожих...
     Словно  в  отдалении  раздались два  голоса,  переговаривавшихся на  очень
искаж„нном  анхито.   Не  веря  себе,   боясь  ошибиться,  Читрадрива  прош„лся
взад-впер„д,  отклонился чуть влево.  Голоса то делались более отч„тливыми,  то
наоборот  -   как  будто  смолкали.   Наконец  он  выбрал  нужное  направление.
Оказывается,  следовало свернуть около высоченной церкви и  миновать ещ„  около
семи усадеб. И тогда, почти под самой городской стеной...
     Тепло   одетый   благообразный  старик  и   более   молодой,   но   весьма
представительный мужчина сидели во дворе не очень большого дома и  вели беседу.
Говорил младший,  и даже не говорил,  а тараторил,  да так бойко, что около его
рта клубилось облачко пара.
     Читрадрива  видел  этих  людей  в   просвете  приоткрытых  ворот,   слышал
сказанное, но из-за быстроты ничего не воспринимал. Чтобы понять странную речь,
вновь пришлось представлять голубой камень. Дело пошло на лад, смысл сказанного
начал в общих чертах проясняться.  Парочка философствовала, наслаждаясь покоем.
Вот старик ловко ввернул нечто слишком заумное...
     Читрадрива шагнул в  ворота,  но  на  него сразу же  залаяли два громадных
цепных пса.  Собеседники замолчали и посмотрели в его сторону. Тогда Читрадрива
как можно вежливее сказал на анхито:
     - Шлэми! Мэс'ншиум? (Здравствуйте! Как дела?)
     Собеседники переглянулись и  с выражением величайшего изумления уставились
на Читрадриву. Скорее всего, они решили, что ослышались, ибо язык гостя для них
должен был звучать столь же странно,  как и  их речь для Читрадривы.  На всякий
случай он повторил приветствие.
     Собеседники  вновь  переглянулись,  и  более  молодой  наконец  заговорил.
Читрадрива плохо понял,  что от него хотели.  Кажется,  интересовались,  кто он
такой. В общем-то, естественная реакция.
     Читрадрива ответил:
     - Ан'Читрадрива, анах, ло гохи. (Я Читрадрива, анах, не чужак).
     Он посчитал, что употребить слово "анах" будет уместно, поскольку название
"иудеяне" для  его  соплеменников наверняка выдумали  русичи,  как  "гандзак" -
орфетанцы.
     В самом деле, это подействовало. Старик привстал и неуверенно спросил:
     - Анах... ну? Анахну? Льо а'гой?
     Сузив  умные  карие  глаза  старик  выжидательно  смотрел  на  гостя.   Он
волновался,  прерывисто дышал. Из его рта выходила л„генькая изломанная струйка
пара.
     Читрадрива по-прежнему мысленно держал  в  голове картинку голубого камня.
Возможно,  это помогло.  А может,  старик изъяснялся понятнее,  чем его младший
собеседник.  Так или иначе,  до  Читрадривы вполне дош„л смысл фразы:  "Мы?  Не
чужак?" Получилось довольно коряво,  но это было лучше, чем ничего. Убедившись,
что он находится на верном пути, Читрадрива с облегчением забормотал:
     - Анахну, анахну.
     Тут  и  младший поднялся и,  пока  старик усмирял собак,  пош„л  навстречу
гостю,  глядя на Читрадриву с некоторым недоверием и невнятно тараторя. И тогда
старик громко молвил:
     - Наш гость не говорить простой язык, он говорить толко священний язык. Но
плохо говорить, плохо.
     Младший мгновенно умолк и  замер в тр„х шагах от ворот,  так и не дойдя до
Читрадривы.  А  старик проковылял к  нему,  оттеснил плечом младшего и улыбаясь
пригласил:
     - Заходить, странный гость.
     Читрадрива вош„л во  двор.  Одному из псов это явно не понравилось,  и  он
угрожающе зарычал. Старик прикрикнул на него и успокоил:
     - Не бояться, собака нет кусать. Ходить дом.
     Зная,  что  это поможет лучше понимать собеседников,  Читрадрива попытался
как  можно яснее представить камень перстня.  Не  исключено,  что и  этим людям
станет легче понимать его.  В самом деле,  следующую фразу старика он воспринял
почти без искажения:
     - А как тебя зовут, странный гость?
     - Я уже говорил: Читрадрива, - ответил он.
     - Читрадрива? - удивился младший. - Какое необычное имя!
     - Мало ли им„н на свете,  -  старик разв„л руками.  -  Кстати,  меня зовут
Моше, а этого молодого человека Мордехай.
     Он    кивнул   на    младшего,    хотя   определение   "молодой   человек"
представительному солидному мужчине было явно не к лицу. Впрочем, тот нисколько
не обиделся.  А его имя Читрадриве очень понравилось. Он сразу же вспомнил, что
похожее  имя  встречалось  в  священной  книге  русичей,  только  писалось  оно
"Мардохей".  Но  самое главное -  это  был персонаж истории,  соответствовавшей
любимой легенде Читрадривы про короля Хашроша и красавицу Астор!
     - И вот ещ„ что,  Мордехай,  надо известить учителя.  Я думаю,  не годится
принимать такого гостя в  мо„м бедном доме.  Пойд„м лучше к учителю Нахуму.  Он
сейчас в собрании,  готовится к вечеру.  А чтобы наш приход не был неожиданным,
пошл„м к нему Ривку.
     Старик обернулся к дому и громко позвал:
     - Ривка! Ривка!
     На крыльцо выбежала девушка,  на ходу кутавшаяся в т„плый платок.  Ей было
велено  бежать "в  собрание",  позвать учителя Нахума и  передать,  что  у  них
объявился незнакомец,  говорящий на священном языке. Девушка бросилась прочь со
двора,  в  то  время как Моше и  Мордехай неспеша повели Читрадриву по дорожке,
пролегавшей под  самой  городской  стеной.  Беседовали  мало,  очевидно,  боясь
простудиться -  было  очень холодно.  А  может,  такие почтенные люди просто не
хотели разговаривать на улице?..
     Наконец  впереди  показалась крыша  довольно большого дома,  выглядывавшая
из-за высокого прочного забора.
     - Вот мы и пришли,  - старик улыбнулся. - Собрание находится в слободе, не
знаю,  приш„л ли  уже учитель.  Но  не сомневаюсь:  Нахум будет приятно удивл„н
знакомством с тобой.
     Во дворе этого дома тоже были огромные мохнатые собаки.  Правда, они лаяли
не  очень  сильно,  возможно,  признав  провожатых Читрадривы.  Мордехай быстро
заговорил с  вышедшей на крыльцо пожилой женщиной.  Из его трескотни Читрадрива
уловил только "реб Нахум".
     - Нет, учителя пока не было, - сказал Мордехай, обращаясь к остальным.
     На что старик ответил:
     - Ничего,  подожд„м его внутри, - и пропустив Читрадриву впер„д, все вошли
в дом.
     В  т„мной прихожей их встречал долговязый молодой человек,  как выяснилось
позже,   младший  сын  учителя  Мешулам,   которому  Мордехай  принялся  быстро
объяснять,  в ч„м дело.  Тем временем все сняли т„плые верхние одежды, прошли в
дом... Как вдруг Мешулам скептическим тоном вопросил:
     - И вы утверждаете, что этот человек знает священный язык?
     Моше и Нахум обернулись к Читрадриве, и оба разом нахмурились.
     - Читрадрива,  почему у тебя голова не покрыта? Где твоя шапочка? - строго
спросил старый Моше и,  оглядев его с головы до ног,  добавил:  -  И бахромы на
одежде нет. Да и одет ты, как чужак.
     - И  почему  ты  не  коснулся мезузы,  когда  вош„л  в  дом?  -  продолжал
допытываться Мешулам.
     - Да-да,  между прочим,  ты  е„  словно не  заметил,  -  подтвердил Моше с
укором. - Мы с Мордехаем входили после тебя и видели это.
     - Вообще-то и среди чужаков попадаются знатоки нашего священного языка,  -
неуверенно начал Мордехай, но Читрадрива поспешил перебить его:
     - Я  не чужак,  я  анах.  По крайней мере,  так мы называем себя у нас,  в
Орфетанском крае.  Прибыл  я  издалека,  не  скрою,  и  наши  обычаи  и  одежда
действительно отличаются от ваших.
     Читрадрива посмотрел  на  небольшие  бархатные шапочки,  прикрывавшие темя
каждого из присутствующих,  на бело-голубые кисти,  нашитые по краям их длинных
ч„рных кафтанов, пожал плечами и докончил:
     - А одежду я раздобыл по случаю у местных русичей,  у которых остановился.
Моя сильно износилась за время долгого пути.
     - Почему же  ты сразу не искал нас,  а  пош„л жить к  чужакам?  -  спросил
подозрительный Мешулам.
     - Я не знал,  живут ли в этом городе соплеменники,  - откровенно признался
Читрадрива.  Тут он  сообразил,  что иудеяне могут запросто потребовать от него
демонстрации доказательства,  которое имелось на теле Карсидара с  детства.  Уж
больно этот Мешулам дотошный...
     Чтобы избежать столь неприятного поворота, Читрадрива быстро произн„с:
     - И знайте,  я совсем не против того, чтобы следовать принятым обычаям. Не
найд„тся ли у вас лишней шапочки для меня?
     Старый Моше улыбнулся,  кивнул,  и Мешулам быстро прин„с голубую шапочку с
вышитыми  на  ней  письменами.   Читрадрива  взял  е„,   внимательно  осмотрел.
Начертание букв показалось ему знакомым.  Дабы развеять остатки подозрений, он,
старательно шевеля губами, прочитал написанное и сказал:
     - Если не ошибаюсь, здесь говорится о любви к народу.
     Все опять переглянулись.
     - Вижу,  он  не только говорить,  но и  читать по-нашему может,  -  сказал
долговязый Мешулам.
     А Мордехай подтвердил:
     - Там написано: "Адонай любит свой народ".
     Читрадрива знал от  Карсидара,  что  его мать поминала бога Адоная,  когда
читала прощальное благословение.  Радуясь,  что вс„ складывается так удачно, он
торжественно, поскольку речь шла об одном из богов, водрузил шапочку на голову.
Все заулыбались, одобрительно закивали.
     Хлопнула  входная  дверь,   в   прихожей  завозились,   и   вскоре  оттуда
величественно выплыл учитель Нахум, больше всего похожий на гриб, поскольку его
голову  венчала  огромная круглая меховая шляпа.  Интересно,  будет  ли  старик
снимать е„? На улице в таком головном уборе самый лютый мороз не страшен, а вот
в жарко протопленном доме...
     Учитель шляпу  не  снял,  прош„л  на  середину комнаты,  остановился перед
Читрадривой, поглядел на него, склонив голову набок, и протянул:
     - Так значит, это и есть наш необычный гость?
     Заговорили все  разом,  перебивая друг друга и  отчаянно жестикулируя.  Из
всего  этого гвалта Нахум в  конце концов понял,  что  гость действительно "тот
самый" и, несмотря на то, что одет, как чужак и не знает, зачем при входе в дом
висит мезуза, не только говорит на священном языке, но также улавливает в общих
чертах смысл написанного.
     - Интересно,  интересно, - старик пригладил длинные бакенбарды. - И где же
ты всему этому выучился?
     Читрадрива объяснил,  что  так  говорят все анхем,  и  письменность у  них
похожая.
     - Анхем...  Странное название,  -  протянул учитель.  -  Очень  похоже  на
обыкновенное "мы"... или на анашим - "люди". Не правда ли?
     Все подтвердили, что так, похоже.
     - А где вы жив„те?
     - В Орфетанском крае и окрестных державах.
     - Орфетанский край?  -  удивился Нахум  и,  теребя  пышную  пепельно-седую
бороду, забормотал: - Орфетанский, Орфетанский...
     - Может, Офирия? Эпир, - подсказал старый Моше. - Я так сразу и подумал.
     - Возможно,  -  пожал плечами Читрадрива.  - Ведь так выговаривают чужаки.
Вот,  например,  вас они зовут иудеянами. Я и наш„л вас не сразу оттого, что не
узнал знакомого слова.  - Таким ответом он рассчитывал лишний раз оправдаться в
глазах сородичей.
     - Твоя правда,  чужаки искажают наши слова...  Ладно,  Эпир или не Эпир, а
все мы родственники, все Абрахамовы дети, - решил старый учитель. - Итак, гость
издалека, мой дом открыт для тебя. Омоем же руки и пойд„м обедать.
     Правду  сказать,  после  позднего,  но  скудного завтрака в  доме  сотника
перекусить ещ„  раз  было нелишним.  Тем более,  что его вряд ли  станут просто
кормить,  а начнут расспрашивать о родине.  Значит,  исхитрившись можно будет и
самому разузнать то, что его интересует.
     Обедали одни  мужчины,  женщины лишь  прислуживали.  Читрадрива так  и  не
понял,  является это правилом,  или же  на сегодня было сделано исключение ради
него.   Во  всяком  случае,  сбрасывать  со  счетов  последнюю  возможность  не
следовало.  Он осторожно присматривался к этим людям, пользуясь камнем перстня,
пытался определить их настроения,  а если получится,  то и мысли. И очень скоро
понял,  что присутствующие,  в свою очередь,  изучают его самым внимательнейшим
образом.
     Скоро он получил наглядное тому подтверждение. На стол в изобилии подавали
различные блюда, и учитель Нахум, Моше, Мордехай и Мешулам зорко следили, как и
что будет брать гость.  Читрадрива понимал, что это своеобразная проверка и, во
избежание возможных казусов,  сам просил хозяев позаботиться, чтобы его тарелка
не пустовала. Видя это, Нахум вдруг спросил:
     - А не положить ли тебе жареной свинины?
     Читрадрива узнал  слово  "хазер" и  понял,  чей  разговор слышал,  сидя  в
порубе.  В  то  же  время он  почувствовал,  как напряглись остальные.  Палец с
надетым на него перстнем точно онемел,  на душе стало как-то неуютно, противно.
В общем,  дело ясное:  жареное свиное мясо -  это очередная ловушка. И, судя по
повисшему в  воздухе напряжению,  довольно крупная.  Кстати,  Данила  Романович
что-то там говорил о пристрастии Карсидара к свинине. Уплетает за обе щеки, что
ли, - и это было отнесено в подтверждение его слов о потере памяти в детстве...
     "Нет,  нельзя же весь обед играть в подозрительность!" - решил Читрадрива,
которому вс„  это  порядком действовало на  нервы.  Он  и  без  того  постоянно
находился  в  напряжении,  сосредоточившись  на  камне.  И  вот  вспомнив,  что
орфетанцы осуждают анхем за поедание конины, он с самым невинным видом сказал:
     - Будешь у нас в гостях, учитель, я тебя вар„ной кониной попотчую.
     Все так и покатились со смеху, один Моше спросил серь„зно:
     - А вы в Офирии любите конину?
     - Как и вы,  -  парировал Читрадрива,  чувствуя, что конину здесь точно не
едят.
     - И вс„ же... - пытался настоять Моше, но учитель не дал ему договорить.
     - Перестань, Моше, хватит. Разве не видишь, что наш гость пошутил? Конское
мясо едят только дикие ордынцы,  что  движутся сюда с  востока,  да  хранит нас
Адонай от беды! - и, воздев руки к потолку, Нахум что-то тихо шепнул.
     После  такой  "проверки" атмосфера за  столом стала  более непринужд„нной.
Читрадрива решил даже,  что сюрпризы у хозяев закончились, и можно уже вплотную
приступать к  осторожным расспросам.  Но не тут-то было!  Главная неожиданность
ждала его  впереди -  когда обед близился к  концу,  к  учителю приш„л ещ„ один
иудеянин, которого представили как Шмуля, купца из Вероны.
     - Вот Верона гораздо ближе к Офирии,  чем Киев,  -  заметил Мешулам. - Так
что вы, можно сказать, соседи.
     На тебе!  Надо же было так влипнуть!  Ведь Читрадрива не имел ни малейшего
понятия насч„т того, что это за страна...
     А  Шмуль  учтиво  раскланивался,  всячески  извиняясь за  опоздание:  мол,
родственники никак не отпускали.  И он искренне обрадовался "почтенному уч„ному
из  Эпира",  хотя тот  лишь любезно кивнул в  ответ,  сделав вид,  что  всецело
поглощ„н фаршированной курицей.  На самом же деле Читрадрива почувствовал,  что
нового гостя крайне заинтересовал перстень Карсидара.  Он так и пожирал глазами
необычный  камень,   потускневший  в  рассеянном  комнатном  свете.  Читрадрива
обдумывал, как бы поделикатнее начать расспросы.
     Однако все его планы пошли насмарку. Шмулю принесли воду для омовения рук,
подали  вино  и  еду,  а  Читрадриву попросили  сказать  тост.  Но  стоило  ему
произнести несколько слов, как новый гость перебил его:
     - Прости,  но у тебя совсем не сефардское произношение!  -  и вслед за тем
произн„с несколько фраз.
     - Я ведь предупредил,  он понимает лишь священный язык,  -  сказал учитель
Нахум,  из чего стало совершенно очевидным,  что он намеренно пригласил на обед
Шмуля.
     В комнате повисла гнетущая тишина,  нарушаемая лишь Читрадривой,  который,
так и не договорив тост,  принялся есть как ни в ч„м не бывало. Внутренне же он
был предельно собран, приготовившись к самому неожиданному повороту событий. Но
пока что особых поводов для беспокойства не было. Да, его вновь заподозрили. Ну
и  что?!  До  сих пор он  не  заметил ни  малейших признаков того,  что иудеяне
владеют чем-либо похожим на хайен-эрец или чтение мыслей. А раз так, Читрадрива
мог  не  только  предугадать малейшую попытку причинить ему  зло,  но  и  мигом
обездвижить всех присутствующих. Тем более с камнем...
     А  вот с  камнем как раз загвоздочка!  Почему Шмуль обратил на  него столь
пристальное внимание? Это ведь больше, чем простое любопытство. Определ„нно, он
что-то знает про перстень!  Эх, сюда бы Карсидара с его умягч„нной способностью
проникать в душу...
     Внезапно Читрадрива похолодел.  Вдруг  этот  купец  может подействовать на
него через его же перстень?!  Хотя, конечно, вряд ли, но от такой каверзы он не
застрахован...
     - Любезный Читрадрива,  -  прервал,  наконец,  молчание учитель Нахум. - Я
открыл  перед  тобой  двери  своего  дома,  как  того  требуют законы  любви  к
соплеменнику.  А  вот ты продолжаешь хранить какую-то тайну.  Скажи,  кто ты на
самом деле? Да, ты разговариваешь на священном языке и понимаешь наши письмена,
но  простые языки тебе недоступны.  У  тебя совершенно чуждое нам имя.  Я  даже
затрудняюсь сказать, какому народу оно принадлежит.
     - Персиянское, - предположил Мешулам.
     - Не похоже, - усомнился Мордехай.
     - Скорее хиндианское, - решил Шмуль.
     Присутствующие переглянулись, а Моше протянул: "Неужели так издалека..."
     - Вдобавок ко  всему,  ты  одет,  как  чужак,  и  лицом больше напоминаешь
чужака...  Впрочем,  что-то  подсказывает  мне,  что  ты  действительно  имеешь
отношение к нашему народу. Итак, Читрадрива, открой нам: кто ты на самом деле?
     Жаль,  что  он  ещ„  не  научился как  следует  работать с  перстнем;  его
приходилось вс„  время  прятать от  Карсидара,  чтобы тот  постепенно забывал о
существовании этой вещицы.  В противном случае,  сейчас Читрадрива мог бы точно
знать,  что думает о  н„м каждый из  присутствующих.  Но что делать,  раз он не
овладел этим искусством...
     И  Читрадрива принялся выкладывать ещ„  одну  версию их  странного похода.
Она, конечно же, отличалась от того, что он наговорил давеча Даниле Романовичу,
и заключалась в следующем. Народ анхем хранил в памяти предание о существовании
некой загадочной страны,  из  которой вышли их предки,  и  вот он,  Читрадрива,
решил  разыскать е„.  Объединившись в  целях безопасности с  одним чужаком,  он
направился на юг, но заблудился и...
     - Почему с чужаком? - спросил подозрительный Мешулам.
     - Просто  было  по  пути,  -  ответил Читрадрива сущую  правду,  поскольку
Карсидар действительно направлялся туда же, куда и он.
     - Но  если бы  вы  ехали из  Эпира на  юг,  то  вряд ли попали бы сюда!  -
воскликнул Шмуль. - Уж я-то знаю...
     Тут Читрадриве пришлось действовать наверняка,  но крайне осторожно.  Одно
подозрительное  слово  могло  укрепить  этих  людей  в  недоверии  к  гостю.  И
Читрадрива ответил:
     - Прежде всего,  я не сказал, что живу в Эпире или в Офирии. Я говорил про
Орфетанский край. Про Эпир говорил Моше, я лишь сказал "возможно", не так ли?
     Все согласились с ним, но Мордехай спросил недоум„нно:
     - Тогда где лежит твой Орфетанский край?
     - Далеко, очень далеко отсюда, - ответил Читрадрива. - А плутать мы начали
из-за  войны.  Мы  пошли на юг,  уп„рлись в  горы и  заблудились.  А  потом нам
преградила путь орда дикарей, о которой здесь упоминали.
     Поскольку  маршрут  похода   вызвал  подозрение,   Читрадрива  рассчитывал
отвлечься от вопроса про него, переключившись на то, что волновало всех.
     И  точно,  на  удочку попался Шмуль.  От него наверняка можно было ожидать
неприятностей,  поэтому Читрадрива с помощью камня следил, не пытается ли купец
п