вс„. Нешто я не понимаю...
     - Да ты не серчай,  - вмешался юный соправитель Лев. - Возможно, ты ещ„ не
слышал,  что  татарва вновь  поднимает голову.  И  первым делом они  отрядили к
таврийскому князю  Василю посольство с  дерзким требованием выступить в  скорой
войне против Руси на их стороне.
     - И переданные тобой слова шелудивого пса Бату подтверждают справедливость
их намерений,  -  подытожил Данила Романович. - Уж кому-кому, а ему ли не знать
нравы своего нечестивого племени!  Мы не считаем опасность столь серь„зной, как
прежде.  Однако,  я надеюсь, теперь никто не станет сомневаться в необходимости
направить войско на  берега Итиль-реки,  чтобы  разгромить этих  ублюдков в  их
собственном логове?
     Король нахмурил брови и обв„л окружающих строгим взором.  Сомневающихся не
было.  Даже  те,  которые на  военном совете поддерживали "умеренного" пинского
воеводу,  кажется,  поняли,  что  татарам мало поражения под  Киевом.  Вот если
разбить их ещ„ и в дикой степи,  такой проигрыш они запомнят надолго! Это раз и
навсегда отобь„т у ненавистных дикарей охоту соваться на Русь.
     - Ну  то-то  же,  -  Данила  Романович кивнул  Ипатию,  и  сотник принялся
рассказывать  о   торжественном  при„ме,   который  устроил  в  их  честь  граф
Португальский после казни Бату, затем об обратном пути на родину.
     Карсидар   слушал   Ипатия   вполуха.   Его   беспокоило  совсем   другое:
действительно ли  Бату  знал  о  вновь  готовящемся татарском  походе?  Или  он
выкрикнул эту угрозу наобум,  чтобы постращать русичей,  и  даже не подозревал,
насколько близок к истине...
     В  самом деле:  откуда посаженному в клетку и увезенному к последнему морю
Бату стало известно о  намерениях хана Тангкута?  Он  просто надеялся,  что его
соплеменники не  смирятся с  поражением -  и  угадал.  "Ему ли  не знать нравов
своего нечестивого племени",  -  сказал Данила Романович. Но так ли вс„ просто?
Эге-ге, не замешано ли тут какое-то колдовство!..
     Карсидар  незаметно  вынул  из   кармана  амулет  с   оттиснутыми  на  н„м
причудливыми значками и дырочками по углам.  Кажется,  обыкновенный кусок кожи,
не  более того.  Но  может быть,  это только кажется?  Вдруг этот амулет вс„ же
обладает волшебной силой, которую Карсидар попросту не замечает...
     Глупости!  Будь  это  так,  амулет должен был  защитить татарского посла и
превратить русского князя Василя обратно в половецкого хана Булугая,  боящегося
татар и  оттого способного пойти на поводу у  Тангкута.  Но этого не случилось.
Если даже в амулете есть хоть капля волшебства,  она не сработала.  А это может
означать,  что  либо волшебство Карсидара сильнее татарского,  либо...  Либо он
чего-то не понимает! А иметь дело с непонятным - разве это не хуже всего? Рядом
с тобой,  буквально в тво„м кармане может находиться источник неведомой мощи, а
ты  не  имеешь  даже  самого  отдал„нного  представления,   как  с  этой  мощью
обращаться.
     Да  что  говорить о  чужих колдовских амулетах,  когда Карсидар так  и  не
удосужился толком разобраться в  своих  собственных возможностях и  умениях!  С
одной стороны, колдовство у русичей не в поч„те, и даже если он выкидывал время
от  времени кое-какие "штучки",  неугомонный тесть не забывал всякий раз крайне
недоброжелательно  отозваться  о   его   "проделках".   Так  что  волей-неволей
приходилось сдерживать себя.  В  конце концов,  не  велика беда,  жил же мастер
Карсидар без колдовства... Да ещ„ как жил! Лучшим из лучших слыл.
     С другой стороны,  после отъезда Читрадривы на запад у него не было особой
потребности "колдовать". Разве что иногда покопаться в чужих мыслях да в случае
нужды  мгновенно переместиться в  иное  место.  Или  Михайлу что-нибудь сказать
неслышно для других. Вот и вс„ колдовство.
     Однако  же,   Карсидар  был  способен  на   большее.   Во-первых,   всякие
разновидности хайен-эрец  -  от  "мягкого"  усыпления  бдительности окружающих,
когда можно оставаться незамеченным хоть в самом людном месте,  до немедленного
убийства одним взглядом. Или вообще не глядя на противника. Чтение чужих мыслей
и  внушение  своих  мыслей  другому  было  чем-то  средним  между  этими  двумя
крайностями.
     Во-вторых,  Карсидар мог сводить на землю "небесный огонь",  и  делать это
осознанно, как в день татарского штурма, либо неосознанно - о ч„м в Вышгороде и
его окрестностях до  сих пор ходят самые противоречивые слухи,  несмотря на то,
что  церковь Бориса и  Глеба давно отстроена заново.  Ещ„ Карсидар был способен
зажечь  на  расстоянии вполне земной огонь.  Правда,  последнее случилось всего
однажды,  когда он  находился в  состоянии болевого шока,  вызванного тем,  что
Менке  обрубил  ему  ухо  с  серьгой,  камешек  из  которой  нынче  вставлен  в
обручальное кольцо.  Тогда  Карсидар одним  мысленным усилием  переж„г путы  на
ногах Ристо.
     Хотя почему однажды?  Во  время их единственной встречи старый купец Шмуль
упоминал о  пожаре,  который устроил малолетний принц  Давид  в  Йерушалаймском
дворце.  Именно после этого случая отец  вдел ему  в  ухо  сер„жку со  странным
голубым камешком,  чтобы предотвратить дальнейшие... "проделки", если можно так
выразиться.
     Ничего себе проделки! Пять сотен сожж„нных живь„м татар...
     Итак,  Карсидар был способен каким-то  образом (он сам не понимал,  каким)
вызывать огонь.  И наоборот - вроде как отводить жар, то есть замораживать. Так
он  добился  появления  льда  на  лесном  озере,  когда  вместе  с  Читрадривой
демонстрировал  Даниле   Романовичу  возможность  поймать  татарское  войско  в
ловушку.
     Правда,  тут уж Карсидар никак не мог обойтись без голубого камешка.  Зато
стоило лишь сосредоточиться на крошечном шарике,  вделанном в кольцо,  -  и вс„
мигом получалось.  Он даже мог думать о нескольких вещах сразу или одновременно
заниматься несколькими делами.  Именно за  прививание этого навыка Карсидар был
особенно признателен Читрадриве.
     Впрочем,  в  татарском лагере он  вытворял совершенно невероятные с  точки
зрения здравого смысла вещи как раз без помощи серьги: подлетел над земл„й, без
малейших усилий  разорвал стягивающие руки  вер„вки,  заставил стрелы  лететь в
нужном направлении -  почти как на Тугархановой косе.  Но тут было другое - шок
от боли. Тогда Карсидар совсем не соображал, что делал.
     А  ещ„  самопроизвольное залечивание  ран!  Отрубленное  ханом  Менке  ухо
отросло,  ожоги затянулись, все шрамы, все отметины, оставленные прежде на теле
оружием врагов, исчезли. Даже (неудобно говорить) обрезание заросло. И вс„ это,
опять же, без серьги и помимо его воли.
     В  общем,  при ближайшем рассмотрении выходило,  что Карсидар не только не
пользуется всем,  что умеет делать.  Он даже толком не знает,  что, собственно,
умеет и  как  это  у  него  получается!  Некогда было  в  этом разбираться -  у
королевского воеводы Давида столько неотложных дел. Но даже если брать в расч„т
только чтение мыслей и  мгновенные перемещения,  то  и  такая малость да„т  ему
огромные преимущества перед прочими людьми. Хватит с него и этих способностей.
     А  хватит ли?  Теперь Карсидар начал в  этом сомневаться.  Ибо  если среди
татар  объявился колдун  (сильный или  слабый,  умелый  или  неумелый -  другой
вопрос),  дело  может принять скверный оборот.  И  если  этот  татарский колдун
передал посаженному в  клетку Бату мысль,  что  Тангкут собирается отомстить за
его позор,  а  находившийся рядом с  ним Читрадрива не  почувствовал переданной
мысли... Это очень и очень скверно - если не сказать большего.
     Ну нет,  вс„ это слишком уж невероятно.  Татарский колдун,  если он только
существует реально,  не добился ничего,  кроме провала миссии к  князю Василю и
преждевременного раскрытия планов ордынцев.  За такое хан Тангкут по головке не
погладит. Ох и достанется колдуну!..
     Вне  всяких сомнений,  Карсидар более могуч,  нежели татарский на„мник.  А
потому нечего ломать над всем этим голову.
     А между тем Ипатий завершил свой рассказ о странствиях к последнему морю и
вручил  королю  грамоты  с  выражениями  восхищения  славной  победой  русичей,
которыми  западные  владыки  буквально  засыпали  посольство.   Теперь   Данила
Романович  хвалил  "коновалов"  и  благодарил  Ипатия  за  успешное  выполнение
возложенной миссии.
     Карсидар сунул кусочек кожи обратно в  карман.  Правду сказать,  татарский
амулет давным-давно следовало сжечь или попросту выбросить на помойку, но этому
мешало элементарное любопытство.  Ничего,  пускай лежит,  когда-нибудь он с ним
разбер„тся - равно как и со своими способностями.
     Карсидар рассчитывал поговорить с  Ипатием сразу  после  окончания при„ма.
Однако  беседу  пришлось  отложить:   как   обычно,   король  попросил  воеводу
задержаться, чтобы обсудить вновь полученные сведения.
     - Ну,  и что ты об этом думаешь?  -  спросил Данила Романович,  едва двери
гридницы затворились за последним выходившим боярином, и невесело пошутил: - Да
уж, благую весть прив„з нам Ипатий под Благовещенье!
     - Я  очень  обеспокоен,   государь,  -  откровенно  сознался  Карсидар.  -
Насколько я  понял,  татары решили покорить Русь во  что  бы  то  ни  стало,  и
поражение под стенами Киева лишь задержало их,  но  не  заставило отказаться от
своих  планов.  К  сожалению,  полученный  урок  только  разж„г  их  страсть  к
завоеваниям.
     - Упрямый народ,  -  вздохнул Данила  Романович,  снял  шапку  Мономаха и,
бережно отряхнув соболью опушку, положил на опустевший трон сына. - Но дела это
не меняет.  Скажи, Давид, вс„ ли у тебя готово к походу? Когда сможет выступить
войско?
     - Готово вс„,  -  не без гордости сказал Карсидар. - Теперь мы только жд„м
смолян. Если они поторопятся, то дня через четыре уже можем выступать.
     - Я полагаю, не следует тянуть дальше, если дело в одних смолянах, - решил
король после недолгих раздумий. - Вряд ли нужно объяснять тебе, что каждый день
нашей задержки татары используют в своих целях.
     Карсидар молча кивнул.
     - Поэтому на завершение сборов даю не четыре, а два дня, - заключил Данила
Романович.  - Послезавтра чтоб выступили. А смоляне вас нагонят. Полторы тысячи
пеших и  триста конников движутся быстрее,  чем сорокатысячное войско с обозом.
Нагонят, лентяи!
     Внезапно  воодушевление,   с  которым  король  произн„с  последние  слова,
исчезло, и резче обозначившаяся вертикальная складка над переносицей выдала его
внутреннее напряжение.
     - Не нравится мне эта возня на востоке,  Давид,  - уже совсем другим тоном
произн„с Данила Романович.  -  Ох как не нравится!  Вот уж понять не могу: чего
проклятой татарве надобно, неужто им мало полученного урока?
     Карсидар хотел было высказать свои соображения,  но король уже нетерпеливо
махнул рукой,  показывая,  что  разговор окончен.  Поняв,  что Данила Романович
хочет  побыть наедине,  Карсидар отвесил ему  л„гкий поклон и  быстро вышел  из
гридницы.
     Первым делом он решил переговорить с  Ипатием,  поэтому вскочил на верного
Ристо и направился в Копырев конец, где жил сотник. Ипатия он застал сидящим за
столом, на который его жена как раз выставляла еду.
     - О,   королевский  воевода  пожаловал!   -  обрадовался  Ипатий,  завидев
Карсидара.  -  Проходи,  Давид, присаживайся, гостем будешь. Мы гостям завсегда
рады. Звенислава, тащи-ка нам медку!
     - Так ведь пост сейчас, - несмело возразила жена.
     - Ладно тебе!  -  прикрикнул сотник и заговорщически подмигнул гостю. - Мы
про это никому не скажем.
     А  когда жена,  почему-то показавшаяся Карсидару грустной и неприветливой,
вышла из горницы, тихо спросил:
     - Слышь, Давид, вы скоро отправляетесь?
     - Король велел выступить через два дня.
     - Король! - Ипатий хмыкнул. - Времечко-то понеслось, ровно горячий скакун.
Когда мы  собаку Бату из  Киева увозили,  Данила Романович ещ„ только государем
всея Руси был, а приехали - уж и корол„м стал. Кесарем! Дела-а...
     - Правда,  корону ему ещ„ не  привезли,  но патриарх грамоту отписал,  вс„
честь по чести,  -  пояснил Карсидар.  - Между прочим, патриарх скоро приедет в
Киев и лично привез„т корону.  Думаю,  будет просить помощи против... латинских
рыцарей,  -  он  чуть  не  сказал:  "хайлэй-абир".  -  Однако сперва нам  нужно
разобраться с татарами.
     - Вот-вот!  - подхватил Ипатий, заметно оживившись. - Я и хотел узнать, не
возьм„шь ли ты с собой и меня. А, Давид?
     - О  ч„м разговор!  -  воскликнул Карсидар.  -  Если ты только не устал за
время путешествия по западным землям...
     - Я?!  Устал?!  -  Ипатий выглядел возмущ„нным.  -  Да  за  кого  ты  меня
принимаешь!  После того, как друг твой Андрей меня выходил, я наоборот чувствую
себя гораздо лучше, чем...
     - Да куда тебя нес„т-то!  Ну,  куда?..  -  появившаяся на пороге комнаты с
кувшином м„да Звенислава едва не  плакала.  -  Ты на себя-то посмотри,  на кого
стал похож! Калека ведь совсем! Как тебя татары в последний раз отделали...
     - А я сказал:  поеду!!! - Ипатий изо всех сил хватил кулаком по столу. - А
раз сказал, так тому и быть! Хромота не мешает мне скакать на лошади, а ордынцы
ещ„ не пробовали, как я дерусь левой рукой. И коли Давид не возражает...
     - Ах,  Давид не возражает!  - Звенислава подбежала к ним, с громким стуком
поставила кувшин,  метнулась назад к  двери и  уже с  порога крикнула:  -  Ну и
тащись к  татарам в  логово,  старый хрыч!  Лекарь Андрей уехал,  кто  ж  тебя,
дурака,  в другой раз выхаживать станет?!  И ты,  Давид,  тоже хорош: на н„м же
живого места не осталось! Он же весь изрубленный, изломанный, а ты его!..
     Не договорив,  Звенислава повернулась и,  всхлипывая,  бросилась вон.  Уже
издалека  донеслись  неразборчивые причитания:  "Все  вы,  вояки,  одним  миром
мазаны..."
     - Баба,  она баба и есть,  -  проворчал Ипатий,  наполняя м„дом отделанный
серебром рог и передавая его Карсидару. - Вроде бы обо вс„м договорились. Вроде
бы согласилась не протестовать,  а отпустить тихо-мирно. Выходит, рассчитывала,
что ты откажешься брать меня в поход.  И понимает ведь,  что я вс„ равно поеду,
что не  усижу в  Киеве,  -  а  непременно должна сварку учинить!  Но -  горяча,
горяча...
     Ипатий  улыбнулся,  наполнил м„дом  второй  рог,  заговорщически подмигнул
Карсидару и спросил, хитро прищурившись:
     - Милка твоя тоже так беснуется?
     Карсидар отв„л глаза и смущ„нно кашлянул в кулак.
     - Нет. Больше плачет.
     Ипатий зычно хохотнул, хлопнул его по плечу и сказал:
     - Так  выпьем  же  за  то,  чтобы  поскорее расправиться со  всеми  нашими
вороженьками и вернуться с победой домой целыми и невредимыми!
     Они  осушили рога,  вновь  наполнили и  выпили  за  благую весть,  которую
архангел Гавриил прин„с в  этот  день Приснодеве Марии и  принялись закусывать,
чем Бог послал (так выразился Ипатий,  хотя блюда появились на столе явно не по
велению Иисуса  Христа,  а  стараниями Звениславы).  И  только  тогда  Карсидар
переш„л к главному.
     - Кстати,  Андрей мне привета не  передавал?  -  спросил он  как бы  между
делом,  невзначай,  и  тут же  настроился на мысли Ипатия,  чтобы не пропустить
ровным сч„том ничего.
     - Андрей? - сотник рассеянно пожал плечами. - Да вроде нет. Я бы запомнил,
ежели бы что важное... А ты чего-то ждал?
     Недоумение Ипатия было вполне искренним, к тому же, судя по его мыслям, он
явно  не  собирался ничего утаивать.  Карсидар с  трудом подавил горький вздох.
Значит, вот так и уш„л Читрадрива из его жизни - тихо, незаметно... и навсегда.
В лучшем же случае - на многие-многие годы...
     - Да ладно,  вс„ в порядке, - с деланной небрежностью произн„с Карсидар. -
Ничего важного я не ждал. Просто к слову пришлось.
     И,  чтобы переменить тему разговора,  попросил Ипатия ещ„ раз рассказать о
путешествии к последнему западному морю.
     Сотник  охотно  повторил то,  что  поведал  в  королевском дворце.  Тут  и
Звенислава тихонечко вошла в комнату,  подсела к столу и,  подперев рукой левую
щеку,  с  грустью уставилась на  мужа.  Ипатий  же  явно  увл„кся,  начал  даже
жестикулировать, упоминал такие подробности, о которых умолчал прежде.
     И среди прочего, чему он не придал особого значения, была такая фраза:
     - И  вот  тогда  Андрей  говорит:  мол,  одни  с  родной  земл„й в  сердце
рождаются,  другие е„ для себя заво„вывают и  срастаются с ней,  а третьи мирно
выбирают. Представляешь? Хитро сказано, между прочим!
     Хмельной м„д  ударил  сотнику в  голову,  он  принялся живописать какой-то
смешной случай, приключившийся на обратном пути. Звенислава по-прежнему грустно
смотрела на  развеселившегося мужа.  А  Карсидар вдруг  засуетился,  вскочил и,
повторяя:
     - Что-то  засиделся я  у  тебя,  Ипатий,  а  мне  надо поторапливаться,  -
попробовал выйти из-за стола.  Только почему-то зацепился полой кафтана за край
скамьи и вс„ никак не мог отцепить...
     - Но меня-то ты в  поход бер„шь?  -  с надеждой спросил сотник.  -  Тв„рдо
решил? Смотри, не передумай.
     Справившись наконец с  кафтаном,  Карсидар заверил,  что не передумает,  и
покинул   дом   Ипатия,   провожаемый  восторженными  напутствиями  хозяина   и
красноречивым укоризненным взглядом хозяйки.
     Однако с сотникова подворья уш„л не сразу. Он сломал свесившуюся с покатой
крыши сарая сосульку,  приложил е„ к  разгоряч„нному лбу и  подождал,  пока она
полностью не  растает.  И  только тогда вывел Ристо из  конюшни и  покинул двор
Ипатия.
     Без сомнения, слова Читрадривы о родине относились непосредственно к нему.
"Выбирают родную  землю..."  Определ„нно,  это  о  Карсидаре.  Он  выбрал своей
родиной Русь,  обосновался здесь,  приобр„л положение,  семь„й  обзав„лся...  А
Читрадрива звал его с собой! Напоминал про вход в пещеру. Но Карсидар не пош„л,
предпоч„л остаться в Киеве.  На новой родине,  третьей по сч„ту.  Да-да,  Земля
Обета, Орфетан, теперь вот - Русь.
     Неужели  Читрадрива  действительно считает,  что  Карсидар  смалодушничал?
Презирает его за это и даже не сч„л нужным передать что-нибудь на прощание.  Но
нет!  Разве ему непонятно,  что бродяга-мастер попросту устал? Пора же, в самом
деле, осесть.
     Но самое странное, что шепетек несколько раз говорил почти о том же...
     При  воспоминании  об  этом  человеке  Карсидара  перед„рнуло.   Он  вдруг
сообразил, что находится в Копыревом конце. Как раз здесь живут иудеяне. А если
он своими мыслями привлекает людей?.. Ч„рт, только этого не хватало!
     Едва Карсидар ускорил аллюр коня, как сзади его окликнули:
     - Давид!
     Имя было произнесено явно не русичем. Первый гласный звук звавший произн„с
очень неч„тко,  почти проглотил его,  зато второй наоборот растянул. Получилось
что-то вроде "Д'виид".  Карсидар остановился, медленно оглянулся и, покорившись
неизбежному, спешился.
     Зерахия ш„л  к  нему,  расставив руки  в  стороны,  точно  хотел поймать и
заключить в  объятия.  Как всегда,  он смотрел прямо в  глаза Карсидару и,  как
всегда, улыбался доброй, открытой улыбкой.
     Вот уж воистину загадочная личность!  С одной стороны,  типичный иудеянин,
как и все остальные.  Но с другой стороны, вед„т себя совсем не так, как прочие
его сородичи.
     Проявлялось это  прежде всего  в  том,  что  Зерахия нисколечко не  боялся
"колдуна".  Собственно,  их знакомство началось именно с этого. Карсидар уже не
мог  толком припомнить,  что ему понадобилось в  Копыревом конце в  тот знойный
летний  день,  только  иудеянин  совершенно неожиданно вынырнул из  проулочка и
сразу же  спросил на языке русичей,  стараясь произносить непривычные слова как
можно ч„тче:
     - Послушай, не ты ли воевода Давид?
     Обманувшись полной  доброжелательностью помыслов встреченного,  Карсидар в
первый миг не уловил подозрительной странности ситуации и подтвердил:  да,  это
действительно он.  И лишь затем, внимательно прислушавшись к мыслям незнакомца,
пробормотал:
     -