судьба твоей родины?
     - Моей родиной стала Русь,  - тв„рдо сказал Карсидар. - Отныне и навсегда!
Быть может,  я всю свою жизнь,  сам не сознавая того,  стремился именно сюда. Я
поставил здесь свой дом,  обзав„лся семь„й,  имею видное положение. Что мне ещ„
надо?  Какой смысл гоняться за химерами?  Если хочешь знать,  я устал.  Об этом
прекрасно говорил в сво„ время Пеменхат. И большего ты от меня не добь„шься.
     Они стояли в  горнице у окна.  Услышав такое заявление Читрадрива отступил
на  шаг,  склонил голову набок и  придирчиво оглядел товарища с  головы до ног,
после чего промолвил:
     - Да, трудно не согласиться с тобой. Теперь ты вылитый русич.
     Он посмотрел на тонкий кожаный ремешок,  согласно здешней моде стягивавший
пышные  каштановые волосы  Карсидара,  пров„л пальцем вдоль  линий  затейливого
узора, которым было расшито белое полотно его рубашки, и спросил:
     - Милкина работа?
     - Ага,  -  голос Карсидара сделался непривычно нежным.  - А какой пояс она
мне  вышила  -  просто загляденье!  На  сегодняшний праздник я  его  непременно
надену.
     - Вот теперь мне вс„ ясно,  -  Читрадрива цыкнул сквозь зубы.  -  Бродячей
собаке бросили кость  с  остатками мяса,  и  глупая тварь с  удовольствием дала
посадить себя  на  цепь.  Дом,  семья,  видное  положение,  ещ„  не  родившийся
реб„нок... Бедняга Давид, мне тебя искренне жаль!
     - А мне нет, - весело, даже с некоторым облегчением сказал Карсидар.
     - Но  почему бы  тебе просто не  прогуляться в  Землю Обета?  -  вкрадчиво
предложил Читрадрива. - Ради развлечения. Посмотреть, что там и как.
     - Король Ицхак тоже пош„л просто прогуляться,  да  так и  не  вернулся,  -
парировал  Карсидар.   -  Мы  оба  знаем,  что  это  закончилось  падением  его
королевства,  гибелью жены  и  исчезновением на  долгие годы  сына.  Неужели ты
думаешь,  что  я  последую примеру  отца  и  оставлю свой  дом,  жену,  ещ„  не
родившегося сына...
     Внезапно Карсидар сообразил,  что Читрадрива не тратит понапрасну время на
уговоры, как это казалось поначалу. Он явно что-то затевает... Но что именно?
     Вопреки  установившимся между  ними  правилам общения,  Карсидар попытался
осторожно заглянуть в мысли Читрадривы -  и почувствовал, как тот ускользает от
попыток проникнуть в его сознание.
     - Да  ладно тебе,  -  сказал наконец Читрадрива.  -  Спрашивай прямо,  без
уловок, что тебя интересует.
     - А то ты не понимаешь! Я хочу знать, что ты на сей раз измыслил.
     Карсидар  ожидал,  что  товарищ  снова  заговорит о  Земле  Обета,  и  уже
приготовился,  в качестве контрудара,  предложить ему остаться здесь,  на Руси.
Голубые глаза  Читрадривы на  миг  вспыхнули,  точно  камень  перстня в  момент
свершения чуда.
     - Да ничего особенного,  -  сказал он, отворачиваясь. - Я всего лишь решил
завершить то, на что у тебя не хватило терпения. Я найду вход в пещеру!
     - Вход в пещеру?!
     Этого Карсидар никак не ожидал.  Они ведь и так столько искали! Весь левый
берег Днепра прочесали,  а с особой тщательностью - каждую пядь того места, где
размещался лагерь Менке.  И вс„ безрезультатно!  Неужели его товарищ обезумел и
загорелся  желанием  ехать  за  тридевять  земель,   чтобы  испытать  очередное
разочарование?
     - Нет,  я не сош„л с ума, - спокойно сказал Читрадрива. - Лучше соберись с
мыслями и  хорошенько вс„  обмозгуй.  Вспомни,  сколько времени мы  разыскивали
"пасть дракона".  Прикинь,  каково расстояние от  этой пещеры до Толстого Бора.
Готово?
     - Ну... - Карсидар явно не понимал, куда клонит Читрадрива.
     - А теперь скажи:  как мог пятилетний реб„нок преодолеть такое расстояние?
Без еды!  Спускаясь по крутым склонам,  ежеминутно рискуя сорваться в пропасть.
Ты представляешь себе это?  Только отвечай честно,  положа руку на сердце,  как
принято выражаться у русичей.
     - Откровенно говоря,  слабо,  -  сознался Карсидар, которого не раз мучили
сомнения на сей сч„т.
     - Верно.  А  не  можешь ты  этого  представить по  одной  простой причине:
маленький принц  Давид никогда не  спускался с  южных гор!  Он  просто появился
рядом с хуторком Векольда, вот и вс„ объяснение.
     - Но мы обнаружили пещеру...
     - ...высоко в горах?  Да,  согласен.  Но представь себе... гм, несмотря на
то,  что ты так не любишь купаться в реке,  разве что в проруби на Водокрещу, -
осторожно  заметил  Читрадрива,   помня  про  навязчивые  страхи  Карсидара.  -
Представь,  что ты вош„л в  реку и тебя подхватло течением.  Теперь ответь:  ты
выберешься на берег в том же самом месте, или вс„-таки тебя снес„т вниз?
     - Ты  хочешь  сказать!..   О  боги!  -  Карсидар  не  мог  сдержать  этого
восторженного восклицания.
     - Если желаешь обосноваться в Киеве,  приучайся говорить "Господи Иисусе",
- снисходительно произн„с Читрадрива.  - Но чему ты удивляешься? Вспомни ветер,
который подхватил нас и  поволок неведомо куда.  Разве это не  то  же  течение?
Значит,  входящего в пещеру непременно сносит вниз,  вот и вс„!  Тогда и вход в
не„ может лежать совсем не там,  где выход.  Ты вош„л в  пещеру в  Йерушалайме,
который  лежит  в  Земле  Обета,  а  вынесло тебя  около  Толстого Бора.  Через
много-много лет мы вошли в  "пасть дракона" высоко в южных горах -  а очутились
под Киевом,  гораздо севернее Йерушалайма.  Не  знаю,  как это получается,  но,
видимо,  так оно и есть! И наиболее вероятное тому объяснение - ветер в пещере,
силе которого невозможно противиться. Вот я и хочу разыскать место входа.
     - Вот оно что... - протянул Карсидар.
     - Да.  Я  отправляюсь в  Землю Обета не просто из чистого любопытства,  не
развлечения ради. Если тебя ничто не привязывает к Орфетану, то у меня там есть
кое-какие дела.  Посмотреть бы,  как  без меня Шиман управляется.  И  вс„ такое
прочее.
     - Ах  да!  Тайный  заговор ради  установления мирового господства...  -  у
Карсидара язык не повернулся вымолвить "гандзаков", но он так подумал. - А тебе
не кажется, что татары тоже стремились к господству над всем миром?
     Читрадрива с явным сожалением посмотрел на товарища:
     - Не сравнивай наш народ с дикой ордой.
     - Орфетанцы считают гандзаков хуже всяких дикарей!
     - Орфетанцы глупцы.  Что они понимают в нас! - Читрадрива послал Карсидару
многозначительный взгляд.  -  И  разве из  рассказов Шмуля не ясно,  что король
Ицхак никому не  причинил зла?  Народ не  полюбил бы  тирана,  ты  не можешь не
согласиться с этим...  -  он помедлил и,  слегка поклонившись, добавил с хитрым
видом: - ...мой принц и ученик! Так что не делай поспешных выводов.
     Читрадрива   обладал   удивительной   способностью   убеждения.   Карсидар
чувствовал:  ещ„ немного,  и  он готов будет отправиться с  ним в Землю Обета -
хотя  бы  затем,  чтобы посмотреть на  город своего детства.  Но  это  вовсе не
входило в его планы.  Да и государь вряд ли отпустит их обоих разом.  Не говоря
уж о том, что прид„тся бросить Милку и ещ„ не родившегося реб„нка.
     - Да ладно тебе,  -  неожиданно мягко сказал Читрадрива.  -  Видно, такова
судьба.  Наши дороги здесь расходятся,  вот  и  вс„.  Мне  надлежит отправиться
дальше на юг и  разыскать проход в  Орфетан.  А  принцу Давиду суждено осесть в
Русской земле,  а не взойти на престол отца.  И ничего тут не поделать. Так что
хватит об этом.  Признаю, что с моей стороны было крайне глупо уговаривать тебя
отправиться со мной.
     - Но, может, мы попробуем поддерживать мысленную связь?
     Карсидар обрадовался этой идее и заговорил с подъ„мом,  чувствуя,  что вс„
получается не так уж глупо:
     - Ведь мы смогли общаться, когда татары начали переправу, хоть и не видели
друг  друга.   Возможно,  мы  научимся  делать  это  и  на  более  значительном
расстоянии.
     - Тоже сравнил!  -  Читрадрива недоверчиво мотнул головой. - Нас разделяло
всего лишь зам„рзшее русло Днепра,  а теперь...  Представляешь,  сколько лаутов
отсюда до Йерушалайма!
     - Однако ты мастерски обращаешься с перстнем. Да и у меня теперь есть свой
камень, - подбодрил его Карсидар. - Вдруг получится?
     - Ну, не знаю, не знаю, - Читрадрива неопредел„нно пожал плечами. - Может,
и  так.  Думаю,  что я буду двигаться медленно...  учитывая возложенную на меня
Данилой Романовичем миссию.
     Он хитро подмигнул Карсидару и докончил:
     - Но  хоть  мы  и  будем  ехать неспеша,  с  частыми остановками,  слишком
рассчитывать на камни я бы не стал. Так что давай на всякий случай попрощаемся.
- Тут Читрадрива не выдержал и чихнул.  -  Ч„рт! Опять простудился. За лечением
раненных не было времени собой заняться.
     Карсидар грустно усмехнулся:
     - А  я ещ„ хотел уговорить тебя остаться.  Зря надеялся -  на Руси слишком
холодные для  тебя  зимы.  Смешно,  право!  Сапожник ходит без  сапог,  великий
целитель страдает от простуды...
     Процедура  прощания  не   заняла  много   времени.   Возможно,   они   оба
приготовились к расставанию заранее. Либо в глубине души вс„ же уповали на свои
особые таланты и  на камни.  Или просто торопились в Софию,  где вот-вот должны
были начаться торжества.
     - Если увидишь старину Пеменхата,  не забудь передать ему привет и  узнай,
зажила ли  его рана,  -  бодро молвил Карсидар.  -  Да непременно разыщи Сола и
как-нибудь сообщи мне, жив ли он.
     После  этого  Читрадрива ускакал в  Старый Город,  а  Карсидар переоделся,
позвал жену, и они вместе со слугами направились к Святой Софии.
     Площадь перед  Софийским собором была  запружена народом.  Карсидар прош„л
внутрь один,  а  Милка со  слугами осталась снаружи,  поскольку в  е„ положении
лучше  было  находиться  на  свежем  воздухе,   чем  в  переполненном  закрытом
помещении.  Тем более,  что погода стояла прекрасная.  С  самого дня штурма над
Киевом не  проползло ни  единой крупной тучи,  лишь  л„гкие серебристые облачка
мерцали иногда в лазоревой вышине.  Ветер также стих, усыпанные кружевным инеем
ветви деревьев больше не  качались от его обжигающе-ледяных порывов.  От лютого
холода воды Днепра,  в которых бесследно кануло несметное число татар, скрылись
до  весны под  новеньким панцирем пока  ещ„  тонкого льда,  сиявшего нетронутой
белизной в лучах зимнего солнца.  Несмотря на крепкие морозы,  казалось,  что и
природа вместе  с  русичами радуется победе над  ордой.  Особенно усердствовали
невзрачные серые воробьи, наполнявшие воздух звонким чириканьем...
     А  внутри  храма  вершилось  торжественное  действо.   Сначала  состоялись
похороны Ярослава Всеволодовича и  Ростислава Володимировича.  Тела  павших  на
поле брани великих князей согласно обычаю привезли в  Софию на санях и опустили
в  вырытые прямо в  соборе могилы рядом с  могилами их  славных предков.  Затем
одетый в  шитую золотом ризу митрополит Иосиф отслужил по ним длинную панихиду.
Среди присутствующих выделялась группа суздальцев, провожавших в последний путь
своего земляка. Разумеется, был там и сын Ярослава Андрей, и его брат Святослав
Всеволодович.  Это он  подбил дружину суздальцев к  мятежу,  породил сумятицу в
татарском арьергарде и  вн„с тем  самым посильный вклад в  общую победу русичей
над  ордынцами.  И  при  вс„м  сво„м несогласии с  князем Киевским,  самозванно
объявившим себя  государем  Руси,  Святослав гордился  тем,  что  благодаря его
сговору с  Данилой Романовичем честь  северян была  спасена.  Кроме того,  была
спасена честь семьи. Ярослав Всеволодович погиб, сражаясь против татар, а не на
их стороне;  он похоронен,  как герой,  в  стенах Святой Софии,  и уже никто не
вспоминал  о  его  вынужденном  предательстве.  А  у  Святослава  Всеволодовича
появились шансы  вступить на  освободившийся со  смертью брата  великокняжеский
престол...
     Воздав  надлежащие  почести  м„ртвым,   живые  обратили  свои   помыслы  к
настоящему  и  будущему.  После  небольшого  перерыва  митрополит  Иосиф  начал
грандиозный благодарственный молебен за  избавление земли Русской от величайшей
опасности.  Теперь лица присутствующих посветлели,  плечи расправились, и вслед
за  хором монахов-певчих все в  едином порыве подхватывали хвалебные песнопения
торжественной литургии.
     По   окончании   благодарственного   молебна   настал,    пожалуй,   самый
ответственный момент  этого  дня  -  примирение Данилы  Романовича с  северными
князьями.  На  всякий  случай Карсидар приготовился защитить государя от  любой
опасности -  хотя, если ни одна из сторон не будет делать глупостей, вс„ должно
было  закончиться тихо-мирно.  Данила  Романович  несколько  раз  советовался с
приближ„нными   насч„т    того,    стоит    ли    пытаться    подчинить    себе
владимиро-суздальские уделы  прямо сейчас.  Ведь  он  с  Божьей помощью победил
татар,  а  два года назад северяне не  выдержали их  натиска.  Спору нет,  Киев
сильней Владимира. Как же теперь не потребовать покорного подчинения суздальцев
единой власти русского государя?!
     И вс„ же, во избежание серь„зных неприятностей, советники не рекомендовали
Даниле  Романовичу настаивать на  принесении суздальцами присяги.  "Это  должен
делать самый главный из князей,  -  говорили они.  - Ярослав Всеволодович пал в
битве,  так кто же  присягн„т?  Святослав Всеволодович?  Андрей Ярославович?  А
может,  стоит  отрядить  посланца  в  Великий  Новгород  и  вызвать  Александра
Ярославовича?" Ведь если князь Александр имеет виды на отцовское наследство,  а
Данила Романович принудит суздальцев к присяге,  то,  чего доброго, не миновать
усобной войны меж двумя извечными соперниками на Руси, Киевом и Новгородом, что
сейчас крайне нежелательно...  Похоже,  государя убедили.  Но  неизвестно,  что
взбред„т в  голову Даниле Романовичу,  сумеет ли он в  последний момент устоять
перед соблазном. И хоть помыслы северян в данный момент были мирными, Карсидар,
тем не менее, держал ухо востро.
     К   счастью,   никаких  неожиданностей  не  произошло  и   вс„  окончилось
благополучно.   Вопрос  о   подчинении  Владимиро-Суздальской  земли  киевскому
престолу не поднимался,  а  взамен оба северных князя в весьма обтекаемой форме
признали за Данилой Романовичем титул государя (правда,  так и осталось неясным
- всей  или  не  всей  Руси).   Святослав  Всеволодович  и  Андрей  Ярославович
торжественно поклялись на могиле брата и отца никогда не выступать против Киева
и  сплотившихся вокруг него земель,  уважать власть Данилы Романовича,  а также
его  соправителя  и   преемника  Льва  Даниловича  и   всех  их   потомков.   У
присутствующих отлегло от сердца.
     Государь покинул собор,  за ним вышли и остальные.  Начинался "пир на весь
мир",  как выражались русичи.  Виночерпии готовились выбить днища у  невероятно
больших  пузатых  бочек,   самые   заправские  пьяницы  жадно  глотали  слюнки.
Скоморохи, гусляры и гудошники готовились начать веселить народ. Все ждали лишь
слова Данилы Романовича. Между тем, оставалось ещ„ одно маленькое дельце...
     В  конце улицы,  ведущей в Старый Город,  раздалось приближающееся цоканье
конских копыт,  звон металла и крики ненависти.  Карсидар крепче обнял за плечи
Милку, которая посмотрела на него обеспокоено и шепнула:
     - Что?..
     - Ничего,  моя лада, ничего, - ответил он, когда в свежем морозном воздухе
начал расползаться ощутимый даже на расстоянии тошнотворный запах.
     На  площадь перед  Софией  въехал небольшой отряд,  созданный из  остатков
"коновальской двусотни".  Во  главе его находился Читрадрива,  одетый по  этому
случаю как знатный боярин и с мечом на боку. "Коновалы" со всех сторон окружали
большую тяж„лую телегу, на которой стояла железная клетка со скованным по рукам
и ногам великим Бату.
     Плен„нный хан имел довольно жалкий вид. Мало того, что он был весь оборван
и  небрит.  В  продолжение прошедших после  битвы  дней  клетка простояла перед
государевым дворцом на  Бабином Торжке.  Тысячные толпы  стекались сюда,  чтобы
посмотреть на  того,  кто грозился покорить Русь.  И  каждый норовил чем-нибудь
запустить в пленника. По приказу Данилы Романовича "коновалы" тщательно следили
за толпой,  не позволяя бросать в  Бату тяж„лых предметов,  стрелять и обливать
его водой или помоями -  дабы он  не  околел на  морозе.  Однако на  непокрытую
голову хана обрушился град тухлых яиц,  гнилой репы, буряка и капусты, конского
навоза и  прочих нечистот.  Поэтому от клетки разило,  как из выгребной ямы,  а
Бату оставалось лишь метаться по  очерченному толстыми прутьями прямоугольнику,
греметь цепями да бессильно ругать ненавистных урусов на сво„м диком наречии.
     Наконец телега  остановилась,  "коновалы" разомкнули строй,  давая  дорогу
государю.  Данила  Романович  в  сопровождении толмача  приблизился  к  клетке,
вскинул над  головой руку.  Все  умолкли,  и  в  наступившей на  площади тишине
прозвучали обращ„нные к пленнику слова, повторяемые по-татарски толмачом:
     - Что, собака, попался?
     Звякнув цепями,  Бату рванулся впер„д,  приник к прутьям и плюнул,  однако
сгусток  слюны  не  достиг  цели  и  упал  на  утоптанный  снег.  Толпа  дружно
захохотала, но государь вновь призвал всех к тишине и продолжал:
     - Беснуйся сколько хочешь,  это тебе не поможет. Судьба твоя в моих руках,
и сейчас ты узнаешь е„...
     Тут он сделал глубокую паузу.
     - Я  долго думал,  каким пыткам тебя подвергнуть и каким способом казнить.
Долго думали и  мои  советники.  И  вот что мы  решили.  Твой дед,  хан Чингиз,
завещал тебе дойти до последнего моря,  так ведь? Что ж, я помогу выполнить его
волю!  Тебе будет оставлена твоя презренная жизнь с тем, чтобы ты действительно
достиг края  мира.  Лекарь Андрей даже  позаботится о  тво„м здоровье,  пока ты
будешь в дороге,  -  Данила Романович кивнул в сторону Читрадривы.  - Правда, в
этот неблизкий путь ты  отправишься немного не  так,  как рассчитывал.  Не  как
завоеватель поедешь ты впереди бесчинствующей орды,  но с позором побежд„нного.
Мои верные слуги,  возглавляемые Андреем,  отвезут тебя к  последнему западному
морю в этой самой клетке. Как редкостную животину тебя будут показывать во всех
странах.  Чтобы все народы видели славу, мощь и величие земли Русской, сумевшей
остановить нашествие татарской саранчи.  И  чтобы  все  дивились сему  великому
чуду, свершившемуся с Божьей помощью. Да будет так!
     Приникший к  прутьям Бату выслушивал последние слова толмача,  а  государь
уже отвернулся от клетки и, сорвав с головы шапку Мономаха, крикнул народу:
     - А теперь гулять будем!!!
     Взревели  рога  и   рожки,   загудели  гусли,   радостно  завопила  толпа,
рванувшаяся к  огромным  бочкам.  "Коновалы" сомкнули строй,  Данила  Романович
посторонился.  Читрадрива махнул Карсидару на прощанье,  заржали кони, звякнула
сбруя, и телега с ханом Бату в клетке тронулась с места.
     Несостоявшийся властелин мира  отправился в  долгий  и  позорный  путь  до
самого последнего моря.

                                     КОНЕЦ



Олег Авраменко

                              ВОИНЫ ПРЕИСПОДНЕЙ

                                  Карсидар #2

                                   Пролог

                                ПОСЛЕДНЕЕ МОРЕ

     Ловко  лавируя  против  ветра,  плавно  переваливаясь  с  борта  на  борт,
небольшой бриг уходил вс„ дальше в открытое море.
     Последнее западное море, подумать только...
     Читрадрива стоял около самого бушприта,  крепко вцепившись в фальшборт,  и
смотрел в недосягаемую даль,  туда, где сплошь затянутый серыми тучами небосвод
смыкался  с  морской  поверхностью,  горбатившейся водяными валами.  Промозглый
северо-западный ветер  швырял сол„ные брызги ему  в  лицо.  При  такой  мерзкой
погоде  южному  человеку,  привыкшему  к  мягкому  климату  родины,  недолго  и
простудиться.  Но Читрадрива не отворачивался,  а  если оглядывался иногда,  то
лишь  затем,  чтобы  проверить,  на  месте  ли  принайтованная к  палубе  около
фок-мачты  железная клетка.  Разумеется,  с  помощью голубого камня в  перстн