прошептал через
плечо:  - Ты того... осторожнее с князем. Мне лгал, сам заешь про что, а будешь
с князем говорить, так гляди, слова выбирай. Понял?
     "Смотри,  как ты Михайлу понравился!  -  подумал Читрадрива.  - Был бы ему
несимпатичен, он бы не стал предупреждать тебя, это уж точно".
     "При ч„м здесь симпатия?  Просто он видит во мне сильного союзника,  и вс„
тут".
     "Не скажи,  не  скажи...  Если ты в  самом деле так сил„н,  как показался,
Михайло должен считать,  что осторожность тебе ни к чему.  Подумаешь,  князь со
всем войском!  Велика важность. А он о тебе заботится. Значит, с одной стороны,
не понял всей твоей силы или не поверил в не„ до конца.  А с другой - заботится
о  тебе чисто по-человечески.  Опекает.  А  это  важно!  Это  ты  со  счетов не
сбрасывай".
     "Ладно, учту".
     Тяж„лые, украшенные росписью двери распахнулись перед ними, и гостей ввели
в  просторную гридницу.  Кроме того,  что  она  была гораздо больше имевшейся в
вышгородском  доме  Остромира,   в  ней  находилось  много  вооруж„нных  людей,
рассевшихся на  лавках вдоль стен.  В  дальнем от  входа конце,  как было здесь
заведено,  стоял княжеский трон,  на котором восседал богато одетый мужчина лет
сорока.  При первом же взгляде на него бросалось в глаза, что богато украшенный
венец как-то  криво сидел на  плоском,  как  будто срезанном ударом меча лбу  с
глубокими залысинами.  И  ещ„ не  очень понравилось Карсидару то,  что на более
низком  по  сравнению с  троном  стуле  развалился толстенный жрец  с  огромным
крестом на  груди,  чья шитая золотом одежда могла бы  соперничать богатством с
княжеским нарядом.  По  всей  видимости,  это  был  митрополит Иосиф,  который,
собственно, и вызвал их в столицу.
     "Ага,  вот отчего русичи недовольны новым князем!" - догадался Читрадрива,
как всегда, на миг раньше Карсидара.
     "Ты хочешь сказать, что нечего ждать добра от правителя, у которого жрец в
первых советчиках?" - спросил тот.
     "А  что,  шлинасехэ,  ты  от  таких  правителей много  хорошего видел?"  -
съехидничал гандзак.
     Между  тем  они  оказались уже  перед  самым  троном.  Ростислав переводил
скучающий и какой-то безразличный взгляд с Карсидара на Читрадриву и обратно.
     - Так значит,  эти двое и есть колдуны?  -  после длительной паузы спросил
он.
     - Они самые, - подтвердил Остромир.
     Михайло, не говоря ни слова, просто кивнул.
     - Ага-а-а...  - князь слегка вздрогнул, словно до него только сейчас дош„л
истинный смысл  всего происходящего,  забормотал:  -  Забавно,  забавно.  Очень
забавно,  -  и  так  энергично закивал головой,  что  венец на  его  челе  стал
подпрыгивать.
     "Это шут какой-то,  а не князь,  - разочаровано подумал Читрадрива. - Тебе
не кажется,  что нас обманули?..  Слушай,  шлинасехэ,  не хочешь ли ты немножко
попрактиковаться в  слегка углубл„нном проникновении?  Не таком сильном,  чтобы
твоя личность начала отвергать его, но глубже обычного. Понял? А я буду начеку.
Если надо, подстрахую тебя".
     Терять было нечего, и Карсидар попробовал. Получилось не очень гладко - он
едва  не  свалился  на  дно  сознания Ростислава (что  было  бы  сейчас  весьма
некстати!),  но  был  вовремя остановлен Читрадривой.  Получилось как однажды в
горах,  когда они искали вход в  Ральярг,  ещ„ счастливые в сво„м неведении.  В
самый  последний момент Карсидар успел  схватить за  руку  гандзака,  когда тот
потерял равновесие и чуть не ухнул в бездну. А сейчас уже Читрадрива спас его -
пусть и не от смерти,  но от сильной душевной травмы... Как обычно, первый блин
получился комом,  однако нельзя сказать,  что эксперимент полностью провалился.
Несмотря на краткость проникновения, друзья убедились: перед ними не подставное
лицо,  а  самый  настоящий  киевский  князь  Ростислав  Мстиславыч  собственной
персоной.
     "Ничего  не  понимаю!  -  удивился  Читрадрива.  -  Ему  что,  безразличны
возможные союзники в войне против татар?"
     Тут князь лениво попросил:
     - Так расскажите же сами,  что там случилось.  А то другие,  поди, наврали
мне с три короба.
     "Тебе  не  кажется,   что  Ростислав  только  изображает  безразличие?   -
предположил Карсидар.  -  И  делает это  так хорошо,  что даже ты  не  в  силах
раскусить его хитрость. Как иначе объяснить его апатию?"
     "Поэтому я и просил тебя заглянуть в мысли князя,  - ответил Читрадрива. -
Ты, хоть менее опытен, но можешь больше моего. А я понаблюдал чуть-чуть с твоей
помощью".
     "И что?.."
     "Ничего,  - в мыслях Читрадривы сквозила полная безнад„жность. - Даже хуже
того: теперь я ничего не понимаю!.. Впрочем, ладно. Князь жд„т твоего рассказа.
Давай, только будь осторожен, не наговори глупостей".
     Карсидар принялся рассказывать о  событиях,  произошедших в  лагере  татар
примерно десять дней  назад,  при  этом  стараясь обойти кое-какие подробности,
знать которые русичам было совсем ни  к  чему.  Но очень скоро выяснилось,  что
князь  то  ли  в   самом  деле  мастерски  притворяется  безразличным,   то  ли
основательно подготовился к  их  встрече,  то ли просто довольно сообразителен.
Неожиданно он оборвал Карсидара на полуслове и, глядя в пол, тихо спросил:
     - Так откуда ты приехал?
     Карсидар  почувствовал,  как  все  присутствующие  замерли  в  напряж„нном
ожидании. "Не солгал бы ему!.." - чуть не выкрикнул в сердцах Михайло.
     И  как на зло,  Карсидар не мог придумать никакого хоть в малейшей степени
правдоподобного ответа. Он понимал, что следовало позаботиться об этом заранее,
что  раздумывать сейчас  уже  слишком поздно.  И  сказал первое,  что  пришло в
голову, а именно - правду, голую правду:
     - Я ехал с севера на юг.
     - И   приятель  твой  тоже  с   севера?   -   по-прежнему  тихо  продолжал
расспрашивать Ростислав.
     - И он оттуда, - подтвердил Карсидар.
     - Складно говоришь,  -  похвалил князь.  -  Древлянские земли в самом деле
севернее полянской Руси. Только мне сказывали, что вы не разумели языка нашего.
А отчего, дозволь спросить? Какие же вы тогда древляне?
     Тут Читрадрива мысленно попросил Карсидара не вмешиваться и  шагнув впер„д
сказал:
     - Княже,  мы не древляне.  Мой товарищ,  которого вы называете Хорсадаром,
неверно понял, что от него хотят. Тут произошла ошибка из-за моего имени...
     - А ты и есть Дрив, насколько я понимаю? - уточнил Ростислав.
     Читрадрива кивнул.
     - Но раз не древляне,  то кто же тогда?  Дреговичи?  Радимичи?  Кривичи? -
начал лениво спрашивать князь.
     Карсидар едва не вмешался,  рискуя вс„ погубить. Однако Читрадрива недаром
пров„л время в  Вышгороде.  Он  вовремя остановил не  в  меру  пылкого товарища
отрывистым и веским:
     - Нет.
     - Неужели чудь,  жмудь,  водь или весь?  -  теперь в  тоне Ростислава явно
сквозила  насмешка.   Чувствовалось,   что  он   не   верит  ни  единому  слову
чужестранцев.
     - Нет,  княже,  мы  не принадлежим ни к  одному из этих плем„н,  -  сказал
Читрадрива и мысленно добавил: "Это ловушка".
     - Тогда варяги?
     Карсидар  почувствовал  досаду  гандзака,   который,  очевидно,  не  успел
разузнать чего-либо об этом племени.
     - Остромир, Михайло, они по-варяжски разумеют? - спросил князь.
     Проведший с  гостями больше  времени сотник выразился в  том  смысле,  что
вроде бы нет, и запинаясь добавил:
     - Но... ведь они за неделю выучились по-нашему так, как сейчас говорят.
     - За неделю? - переспросил Ростислав, удивл„нно качнув бровями. - Впрочем,
их же и нашли десять дней тому назад, если не ошибаюсь...
     - Да ужель не зришь ты,  княже?!  -  раздался зычный голос. - Сии два мужа
бесовския отродия еси!
     Это выкрикнул богато одетый жрец.  Он  вскочил,  вытянул по  направлению к
Карсидару  и  Читрадриве  растопыренную пятерню,  точно  желая  схватить  их  и
задушить. Его глаза гневно сверкали, окладистая борода колыхалась, а необъятное
чрево просто ходило ходуном.
     Услышав  эти  слова,  присутствующие содрогнулись,  заохали и,  как  один,
принялись делать странные движения правой рукой.
     - Но они же татар пожгли, - попытался вступиться за них Михайло.
     Однако жрец строго возразил:
     - Больший сатана меньшаго избиша,  дабы искусити святу землю Русь и  князя
ея православнаго!
     Карсидар и Читрадрива понимали его с трудом.  Жрец как-то странно коверкал
слова,  которые за десять прошедших дней стали вполне привычными.  Чтобы понять
смысл сказанного, приходилось немного напрягаться.
     - Так ты считаешь, что эти двое дурачат меня? - спросил Ростислав жреца.
     Тот энергично кивнул:
     - Истинно, истинно глаголю те, княже. Лжут бесы лукавыя.
     - Мне? Князю?!
     Тут  Карсидар и  Читрадрива впервые  увидели (и  почувствовали тоже),  как
маска  напускного  безразличия  медленно  сползла  с  лица  (а  также  с  души)
Ростислава,  и линия сжатых,  сизых от напряжения губ князя сломалась ухмылкой,
не предвещавшей ничего хорошего.
     - Ну,  Михаиле,  -  сурово обратился жрец к сотнику.  -  Молви нам, откеле
сияло?
     - Когда  мы  за  татарами глядели,  на  земле сияние было,  а  потом...  -
неуверенно начал Михайло,  понимая,  что в  его ответе содержатся нежелательные
сведения.
     А жрец и не слушал дальше.  Он заговорил. Говорил много, долго, и речь его
сводилась к одному:  раз свет исходил из земли,  значит,  Карсидар и Читрадрива
прибыли  из  обиталища  мертвецов и  ч„рных  богов-чертей,  а  потому  являются
посланцами верховного злого бога -  сатаны.  И если князь примет их хорошо,  то
тем самым заключит союз с  тьмой,  которая после этого поглотит его государство
навеки.
     Карсидар медленно огляделся по  сторонам.  Все  присутствующие завороженно
смотрели на  жреца.  По  мере  того,  как  веские,  убедительные доказательства
"непотребства" чужаков  одно  за  другим  срывались  с  его  пухлых  губ,  едва
различимых в  зарослях  окладистой бороды,  в  гриднице словно  становилось вс„
темнее  и  темнее,  а  под  конец  этой  прочувствованной,  с  тонким  расч„том
составленной речи сердца всех русичей сковал ледяной ужас.  Только Михайло и, в
некоторой степени,  Остромир  сожалели об  утрате  союзников,  которые,  по  их
мнению,  могли здорово помочь в  назревавшей войне с  татарами.  А Ростислав не
боялся,  но  гневался за предполагаемую попытку надуть самого князя.  Хотя ложь
Карсидара  была  вынужденной.   Не  рассказывать  же  этим  людям  легенду  про
Ральярг-Риндарию! Ещ„ обидятся.
     - ...а  сей  признал,  что  даром поганскаго Хорса еси,  ибо  так  р„к!  -
возмущ„нно воскликнул жрец.
     Люди вновь ужаснулись и принялись суетливо двигать руками.
     - Вы ошибаетесь...
     Читрадрива хотел  что-то  сказать насч„т имени  Карсидара,  но  его  слова
покрыл трубный вопль обвинителя:
     - Э-э-э-э-эй, бра-ти-я-а-а-а!!!
     Сзади,   в  дверях  гридницы,  послышался  топот.  Карсидар  и  Читрадрива
обернулись и  увидели несущихся на  них  младших жрецов с  деревянными в„драми.
Мгновение - и их обоих окатили с головы до ног потоками студ„ной воды.
     - Святая вода! Изыди, сатана! - злорадствовал жрец-митрополит, подпрыгивая
от возбуждения.  Было ясно,  что эту выходку он спланировал заранее, как и свою
речь.
     - Слушай,  я смотрю,  у них купания в большой чести,  -  заметил Карсидар,
фыркая и отряхиваясь.
     А беснующийся жрец выразился в том смысле,  что против святой воды ни одно
колдовство не устоит,  и ч„ртовых посланцев теперь можно смело вязать, не боясь
их проклятых чар.
     Ростислав поднялся с трона, выпрямился и сделал властный жест рукой.
     "Приготовься,  сейчас  начн„тся,  -  подумал Читрадрива и  уточнил:  -  Но
погоди,  не набрасывайся на них,  как на татар. Первым попробую я. Хайен-эрец у
меня получается неплохо".
     "Лучше бы я испытал свои способности на Ростиславе",  -  ответил Карсидар,
метнув на князя приглуш„нный взгляд.
     "Э нет,  до князя будем добираться в  последнюю очередь.  И очень надеюсь,
что до этого не дойд„т..."
     Они обменивались мыслями практически молниеносно, но и княжеские гридни не
мешкали.  К  "поганцам" уже бежало около десятка человек.  Не  смея противиться
княжьей воле,  Михайло с Остромиром отступили в сторону.  Казалось,  Карсидар и
Читрадрива полностью беззащитны перед нападающими.
     - В поруб их...
     Похоже,  Ростислав собирался разразиться гневной речью, но вдруг онемел от
изумления.  Его верные гридни ни с того, ни с сего окаменели и прямо на бегу, в
самых  нелепых  позах,   с  чисто  деревянным  стуком  попадали  на  пол.   Все
присутствующие испуганно ахнули.
     "Да, у меня получается гораздо резче", - признал Карсидар.
     "Ничего, дело наживное", - успокоил его Читрадрива.
     Жрец издал невнятный звук,  попятился,  споткнулся,  плюхнулся на  жалобно
скрипнувший под  массой  грузного тела  стул.  Высокая  шапка  свалилась с  его
головы. Стук от е„ падения показался оцепеневшим людям громом.
     - А ты точно освятил воду?  - с сомнением спросил жреца Ростислав, который
первым приш„л в себя.
     Трясущимися  губами   митрополит  принялся  лепетать  что-то   бессвязное,
часто-часто кивая головой.
     - Не стоит больше испытывать на нас ваши проверенные средства,  -  с  едва
уловимой иронией  произн„с Читрадрива.  -  Ты  лучше  скажи,  княже,  куда  нам
отправляться? Что такое поруб? Тюрьма, что ли?
     Князь непонимающе воззрился на него.
     "Ты  с  ума сош„л!  -  Карсидар еле сдержался,  чтобы подумать это,  а  не
выкрикнуть вслух. - Добровольно хочешь запереться в темницу?"
     "Не  глупи,   -  Читрадрива  оставался  невозмутимым  как  внешне,  так  и
внутренне.  -  Посмотри на русичей:  они напуганы и одновременно злы.  Малейшая
неосторожность с  нашей  стороны,  и  толпа либо  разбежится,  либо  наоборот -
набросится на нас.  И  то,  и  другое будет означать начало войны.  А  разве ты
собираешься воевать ещ„ и с этим народом?"
     Упавшие гридни  начинали потихоньку шевелиться,  медленно приходя в  себя.
Мудрый Читрадрива не убил их, а лишь временно сковал параличом.
     "Отсидимся в тюрьме,  в порубе этом,  пока страсти не поутихнут.  А ты тем
временем ещ„ подучишься всяким нужным вещам", - продолжал думать гандзак, и как
Карсидар ни прикидывал, ничего лучшего предложить не смог.

     Глава XVI
     ДОБРОВОЛЬНОЕ ЗАТВОРНИЧЕСТВО

     Читрадрива оглушительно чихнул в углу.
     - Ишь привязался,  будь он неладен! - сказал в сердцах, потому что насморк
мешал ему предаваться интереснейшему занятию - чтению.
     Да уж,  гандзаки -  народ необыкновенный!  Чтобы не сказать, странный. Вот
Карсидар,  к примеру, никогда не испытывал особой потребности в книгах. Да и на
что  они  сдались мастеру,  спрашивается?  От  на„мника прежде всего  требуется
знание  оружия,   умение  владеть  им,  обращаться  с  кон„м.  Ну,  и  головой,
разумеется,  тоже надо думать -  даже в пылу самой отчаянной схватки.  Этим как
раз отличается хороший мастер от плохого.  Но читать!..  Единственным грамотным
мастером из  известных ему  был  Пеменхат.  И  то  умение читать и  писать было
необходимо, пожалуй, не так мастеру Пеменхату, как почтенному трактирщику Пему,
который в„л несколько хозяйственных книг.
     Зато  среди  гандзаков грамотеев было  немало,  несмотря на  кочевой образ
жизни,  который они, по-видимому, вели в прошлом (на это указывало такое весьма
распростран„нное в их среде занятие, как коневодство). Многие орфетанцы считали
это неопровержимым свидетельством порочности гандзаков. Оно и понятно - выучить
наизусть сложные заклинания и  правильно передавать их из поколения в поколение
без знания грамоты, мягко говоря, затруднительно. Отсюда сам собой напрашивался
вывод: гандзаки - проклятые чернокнижники.
     Неизвестно,  правда,  каких взглядов придерживались на  сей  сч„т  русичи.
Похоже,  что грамотность здесь наоборот -  ценилась.  Во  всяком случае,  книги
узникам они давали.  То  есть,  периодически выделяли по одной книге.  Это были
добротно,  с  любовью сделанные фолианты в кожаных перепл„тах,  с пергаментными
страницами.  Кроме текста там были и рисунки, которые Карсидар время от времени
рассматривал.
     Кстати,  книги им  подбрасывали по  приказанию толстого жреца-митрополита.
После того,  как святая вода не  возымела на колдунов ожидаемого действия и  не
смогла подавить их  "ч„рную" силу,  старик совсем рехнулся.  Насколько понимали
друзья, желание во что бы то ни стало извести их не давало митрополиту покоя ни
ночью, ни дн„м, глодало его изнутри, высасывало, истощало силы.
     Прежде всего,  дважды в  день,  раним  утром и  поздним вечером,  в  поруб
являлся жрец среднего ранга и, распевая загадочные гимны, старательно обкуривал
их  комнату то  ли  ароматической смолой,  то ли благовонными травами,  которые
помещались  в  специальной коробочке  на  длинной  цепочке.  "Вот  видишь,  они
зажигают благовония точно так же,  как любые другие жрецы", - заявил Читрадрива
после его  первого посещения.  В  самом деле,  Карсидар не  раз  был свидетелем
подобных  действий  служителей самых  разных  божков,  почитавшихся в  пределах
Орфетанского  края.   Поэтому  обряд  окуривания  тюрьмы  действовал  на   него
успокаивающе, точно он получал весточку из родных земель.
     Потом  жрец  с  курительницей,  или  "кадилом",  совершал сложные движения
правой  рукой  (как  выяснил  дотошный  Читрадрива,  это  называлось  "крестным
знамением"),  а  также "троекратныя дуновения и  плюновения на духа нечистаго",
страшным голосом,  с  л„гким  подвыванием трижды  произносил:  "Изыди,  сатана.
Анафема!" - и покидал комнату.
     Далее,  по  приказу  митрополита к  ним  натащили  кучу  статуэток бога  и
картинок божков рангом пониже,  то бишь святых. Статуэтки и картинки были везде
- на наружной стороне двери и на внутренней, над окнами, на каждой стене и даже
в  одном из  углов комнаты.  Бог Иисус Христос почему-то  вс„ время изображался
прислонившимся к  вытянутому вниз  кресту,  какой все  жрецы носили на  животе.
Друзья никак не могли понять причину этого,  пока на одной из картинок Карсидар
не рассмотрел, что его руки и ноги попросту прибиты к кресту гвоздями, а из ран
теч„т кровь. Там же были нарисованы плачущие мужчина и женщина.
     - А ведь русичи довольно жестоки,  раз так обращаются со своим богом,  - с
философским видом заметил Читрадрива.
     Перед  всеми  картинками и  статуэтками денно  и  нощно горели миниатюрные
светильники,  и на "поганых колдунов" день и ночь смотрели отовсюду исполненные
страдания глаза  Иисуса Христа,  а  также  глаза божков низшего ранга -  святых
мужчин и женщин. Это было чрезвычайно трогательно, и если бы главный жрец Иосиф
задумал разжалобить "узников", у него это могло неплохо получиться.
     Однако митрополит,  без  сомнения,  надеялся подавить их.  Неясно,  какими
соображениями он руководствовался. Не исключено, что, по его коварному замыслу,
жалость  должна  была  расслабить противников.  А  тогда  наготове оказались бы
разнообразнейшие средства - заклинания, магические крещения, курения, картинки,
статуэтки,  книги...  Даже святая вода, явно не оправдавшая своего назначения в
гриднице пред светлыми очами самого князя.
     Ибо,  по наущению старика митрополита,  к ним в поруб периодически являлся
жрец совсем уж низкого ранга и щедро обрызгивал всю комнату не только водой, но
также приятно пахнущим маслом.  Вот благодаря этому жрецу Читрадрива и выучился
читать книги русичей.
     Первая  книга  лежала в  комнате на  небольшом столике с  самого начала их
добровольного пребывания здесь.  Называлась она Евангелием и,  по идее,  должна
была оказать на  колдунов такое же точно действие,  как и  остальные магические
вещи  русичей.  Читрадрива сразу заинтересовался ею,  принялся изучать и  после
первого же осмотра сделал вывод:  русичи пишут горизонтально, а не сверху вниз,
снизу вверх или по спирали, как некоторые дикари. Оставалось выяснить