ра был  острый,  и  все  принялись смеяться его
шуточкам.  Это  взбесило  продавца,  и  в  отместку  он  попытался натравить на
Ромгурфа толпу гандзаков.  Читрадрива,  как раз бывший на хуторе,  вступился за
него.  Соплеменники-анхем не очень хорошо относились к полукровке, но за своего
вс„ же признавали. А раз на сторону чужака-гохи встал один из их племени, пусть
даже незаконнорожденный ублюдок,  значит, гохи не так уж не прав. В общем, дело
кончилось тем,  что  к  волнующейся толпе вышел сам  старейшина общины и  велел
убираться прочь как Ромгурфу, так и Читрадриве.
     Надо  сказать,  внешность Читрадривы поразила мастера Ромгурфа не  меньше,
чем почтенного Пеменхата, и он тоже не удержался от соответствующих расспросов.
Они разговорились,  познакомились. Читрадрива показал мастеру кратчайшую дорогу
к другому поселению гандзаков и посоветовал,  к кому можно обратиться по поводу
покупки лошади. На том и расстались.
     Возможно,   Читрадрива  забыл  бы  Ромгурфа;  однако  месяц  спустя  после
упомянутых событий  гандзак  был  схвачен слугами одного  мелкого дворянчика по
обвинению в  насылании порчи  на  любимую свору борзых.  Надо  заметить,  в  те
времена Читрадрива не  занимался никаким "колдовством",  потому как попросту не
умел  "колдовать";  тогда  он  всеми  силами  старался раздуть  в  себе  искру,
отказывался смириться со своей неполноценностью и  в конце концов победил -  но
чуть позже,  где-то  через год...  впрочем,  к  делу это не относится.  Так или
иначе, обвинение в порче было насквозь лживым и до смешного вздорным, но что до
того дворянчику,  раз необходимо оправдаться перед дружками по поводу неудачной
охоты, а этот проклятый богами гандзак-полукровка подвернулся под руку! И когда
глашатай выкрикивал на  площади вынесенный без  суда  и  следствия приговор,  в
толпе совершенно случайно оказался мастер Ромгурф.  Услышав имя Читрадривы,  он
здраво рассудил,  что просто грех сдирать с живого человека кожу из-за каких-то
там  собак.  Кроме  того,  ему  весьма  кстати  представился случай  подстроить
дворянчику пакость в  отместку за то,  что этот скупердяй слишком мало заплатил
за  оказанную недавно  услугу.  Так  Читрадрива получил свободу;  дворянчику же
пришлось объявлять солидную награду  за  голову  мастера Ромгурфа...  Да,  было
дело!
     Но  из  слов  Пеменхата  следует,   что  Ромгурф  погиб.  Печально,  очень
печально...  И если он обнад„жил мастера Карсидара, порекомендовал обратиться в
случае чего к  Читрадриве,  как можно не  ответить на эту просьбу!  Это было бы
оскорблением памяти покойного.
     - Мне очень жаль, что моего друга мастера Ромгурфа больше нет в живых. И я
сделаю вс„ от  меня зависящее,  чтобы по  мере возможности помочь Карсидару,  -
сказал Читрадрива опуская глаза.  Среди его  народа считалось верхом неприличия
демонстрировать чувства перед чужаками,  и он не хотел,  чтобы толстяк проч„л в
его взгляде грусть.
     - Ну-у-у...  так уж и вс„? - как-то недоверчиво протянул Пеменхат. Похоже,
он превратно истолковал последний жест собеседника. Дескать, на словах ты готов
помочь, а глазки вот опускаешь.
     Читрадрива постарался овладеть собой,  посмотрел на  гостя в  упор  и  как
можно тв„рже вымолвил:
     - Раз я сказал,  что попытаюсь сделать вс„ от меня зависящее,  значит, так
тому  и  быть.  Анхем слов на  ветер не  бросают.  Покойный мастер Ромгурф имел
возможность  убедиться  в  этом,  и  была  бы  такая  возможность,  он  бы  это
подтвердил.  Поэтому повторяю:  я сделаю вс„ возможное...  и даже немного сверх
возможного,  лишь бы  помочь человеку,  обратившемуся ко  мне от  имени мастера
Ромгурфа, перед которым я в долгу.
     - А что за долг? - быстро и как бы невзначай поинтересовался Пеменхат.
     - Пустяк. Пустячок даже: жизнь, - в тон ему ответил Читрадрива.
     Пеменхат присвистнул от неожиданности и выкатил глаза.
     - Что, старик, странно слышать, как гохи спасает жизнь гандзака? - холодно
спросил Читрадрива, хотя внутри так и клокотала едкая ж„лчь.
     - Признаться,  необычное дело,  -  согласился Пеменхат. - Ну, а... Позволь
полюбопытствовать,  а  за  что же Ромгурф проявил к  тебе такое внимание?  Ведь
больно странно вс„ это выглядит, согласись.
     - Коня я ему достал. Среди голой степи. Когда он от погони уходил.
     Читрадрива сч„л  возможным ограничиться этими  скупыми  подробностями,  не
упоминая о толпе разозл„нных гандзаков. В самом деле, к чему излишества?..
     - Нужная вещь, - согласился Пеменхат.
     - Ты  по собственному опыту судишь,  или как?  -  с  едва заметной иронией
спросил  Читрадрива,   намекая  на  возможную  принадлежность  своего  гостя  к
неспокойному и неугомонному сословию мастеров.
     Пеменхат пробурчал что-то невнятное,  отвернулся и вновь принялся кутаться
в кафтан.
     - Ладно, не обижайся, я не со зла, - заверил его Читрадрива. - Но мы сидим
здесь уже достаточно долго. Мы убили уйму времени впустую, почтенный.
     Он выдержал небольшую паузу и прямо спросил:
     - Так  скажешь ты  в  конце концов,  какого рода помощь требуется от  меня
мастеру Карсидару?  Или мне кликнуть остальных,  велеть принести вина и  еды и,
угостив,  отпустить тебя на все четыре стороны?  А  то ведь нечего и  вспомнить
будет о нашей встрече.
     Пеменхат завозился на  скамье,  заворчал,  точно  старый  п„с,  и  наконец
заговорил:
     - Ай,  ладно!  Вс„ равно это его дело,  а не мо„...  Нечистый тебя побери,
гандзак,  ну ты и штучка,  честное слово! Как клещ вцепился и крутишь, крутишь,
кусаешь, кусаешь... Если вы все такие настырные, понятно, почему никто не хочет
иметь с вами дела.
     - Это  ты  неуклюж и  неповоротлив,  старик,  -  мягко заметил Читрадрива,
удержавшись от  сравнения  с  ленивым  неповоротливым боровом,  которое  так  и
вертелось на языке.  - И мысли у тебя такие же неповоротливые и неуклюжие, не в
обиду тебе будет сказано.
     - Осторожность никогда не повредит, - веско заметил Пеменхат. - По крайней
мере...  А,  плевать!  Вс„ равно ты догадался,  что некогда и  я  был тем,  кем
является сейчас мастер Карсидар.  Так  вот,  именно осторожность была  причиной
того,  что я  дожил до столь почтенного для мастеров возраста и смог,  наконец,
остепениться. Понял, гандзак?
     - Так-то  оно  так,   -   согласился  Читрадрива.  -  Да  только  излишняя
осторожность вряд ли полезна.
     - Но  не  в  том  случае,  когда  подыскиваешь спутника  для  прогулочки в
Ральярг, - скороговоркой произн„с Пеменхат.
     Несмотря на явное нежелание гостя концентрироваться на столь опасной теме,
Читрадрива среагировал мгновенно.
     - В  Ральярг?!  -  Начисто позабыв о привитых с раннего детства понятиях о
приличном поведении в присутствии чужаков, он открыто выразил сво„ изумление.
     - Да,  в Ральярг,  -  угрюмо подтвердил Пеменхат.  -  В проклятую богами и
людьми неизвестную страну на  юге,  скрытую в  непроходимых горах...  то  ли за
непроходимыми горами -  но в конце концов, это неважно, поскольку до не„ и так,
и  этак не  добраться ни за что на свете.  Лишь всякие там сорвиголовы,  полные
пожизненные идиоты могут позволить себе вреднейшие мысли о  том,  чтобы попасть
туда!
     Излив таким образом копившееся весь вечер раздражение, Пеменхат замолчал и
насупился с самым мрачным видом.
     Читрадрива же  долго раздумывал над его словами.  Он  не знал,  что именно
говорили об  этой  загадочной стране чужаки.  Явно  что-то  нехорошее,  судя по
словам посетителя.  Впрочем, среди его народа добрых упоминаний о Риндарии (так
именовали этот  край  анхем) тоже встречалось довольно мало.  Вернее,  почти не
встречалось.   Чужаки-гохем  небось  считали,   что  в   Риндарии  полным-полно
колдунов-гандзаков,   которые   обжираются   похищенными   из   внешнего   мира
младенчиками и строят свои дьявольские козни на погибель всем честным людям. То
есть, наверняка представляли горную страну в виде этакой гандзерии, увеличенной
до гигантских размеров.  И  самое лучшее,  чего они могли ей пожелать,  так это
небесной кары в виде каменного дождя или потопа из горящей серы.
     В отличие от чужаков, анхем не населяли Риндарию колдунами-гохем. Просто в
народе поговаривали,  что там полным-полно теней забытых предков.  А  поскольку
духи загробного мира обладали скверным характером, соваться туда было вс„ равно
что прыгать в гигантскую нору, полную ядовитых змей и прочей нечисти.
     Ну а сам Читрадрива...
     Нет,  это  невозможно было  выразить словами!  Иногда  Читрадрива впадал в
особое  состояние.   Ему   казалось,   что  неведомая  сила  затягивает  его  в
длинный-предлинный коридор  и  неодолимо влеч„т  впер„д.  Стены  коридора  были
сначала  каменными,   сам  вход  в  него  представлял  некое  подобие  воронки,
прорубленной в скале.  Читрадрива падал в воронку, прич„м падал как-то странно,
иногда вниз, иногда впер„д, а иногда даже вверх, хоть это в корне противоречило
здравому смыслу. Кстати, он почему-то совершенно не боялся удариться о каменные
стены,  хотя  скорость движения была огромна.  А  стены внутри коридора,  между
прочим,   не   оставались  каменными.   Они  постепенно  затягивались  какой-то
фиолетовой слизью со странными лиловыми наростами.  Наросты дышали, колебались,
затем вс„ пространство затягивалось дымкой и... видение исчезало.
     По непонятной причине Читрадриве всегда казалось, что его видение каким-то
образом  связано с  Риндарией.  Хотя  появилось оно  прежде,  чем  он  узнал  о
существовании этой загадочной страны...  и, разумеется, гораздо раньше, чем ему
удалось раздуть в  себе  искру.  Он  осмеливался говорить об  увиденном лишь  с
некоторыми соплеменниками,  которые жалели полукровку и  относились к нему,  по
крайней мере,  не с презрением или ненавистью,  а с сочувствием. Впрочем, никто
не понимал Читрадриву по-настоящему.  Одна пожилая анха сказала,  что мальчишка
(тогда он  был ещ„ ребенком) наслушался россказней о  драконах и  ему мерещится
драконья пасть и  утроба.  Но  непонятно было,  при ч„м здесь скальная воронка,
никак не  напоминавшая отверзтую пасть хищника.  В  основном же отзывы были ещ„
более  краткими и  гораздо менее  выразительными.  Ну,  а  после  того,  как  у
Читрадривы вспыхнула искра,  прич„м  вспыхнула сразу  да  к  тому  же  довольно
поздно,  не  как у  всех нормальных анхем,  соплеменники (те,  кто постарше,  и
сверстники) окончательно отдалились от него,  и говорить не то что на эту, но и
на любую другую тему стало, мягко выражаясь, довольно затруднительно.
     Впрочем,  интереса к Риндарии Читрадрива не терял.  И прекрасно знал,  что
время от  времени среди его народа находились то ли отчаянные смельчаки,  то ли
круглые дураки (судя  по  всему,  последней точки зрения придерживался сидевший
перед ним Пеменхат), отправлявшиеся в путешествие на юг. Правда, больше никто и
никогда  их  не  видел.  Говорили,  что  человек,  попавший в  Риндарию живь„м,
превращается в  бесправного раба т„мных потусторонних сил на  целую тысячу лет.
Но  опять же,  лишь  говорили.  И  к  несчастью своему,  Читрадрива ни  разу не
встречал человека,  собравшегося туда. Не то с удовольствием сбежал бы вместе с
ним.  А  затем у  него вспыхнула искра,  и  им овладела идея возвеличивания его
народа   над   прочими.   Он   основал   тайное   общество,   развернул  бурную
деятельность...
     И  теперь вот  -  пожалуйста!  Не  от  соплеменников-анхем,  но  из  среды
чужаков-гохем  явился  толстый  старик  в  т„плом  кафтане и  возвестил:  есть,
оказывается,  среди  моих  некий болван,  желающий забраться в  Риндарию.  Ищет
компаньона в  дальнюю дорогу.  И по непонятной причине наметил он для этой цели
не кого-нибудь, а тебя, полукровку, колдуна-гандзака...
     Странно. Читрадрива и представить не мог... Не смел даже предположить, что
такое случится.  Что  его позовут!  Тем не  менее это случилось.  И  что теперь
делать?
     Что?..
     - А ты сам-то как? - поинтересовался Читрадрива.
     Пеменхат тут же нервно д„рнулся и прошипел сквозь стиснутые зубы:
     - Неужели ты думаешь,  что у  меня мозги стоят набекрень и  что я полезу в
Ральярг,  как последний ос„л?! Да пусть он провалится вместе со всеми колдунами
в... - он благоразумно замолчал, вспомнив, что находится не в сво„м трактире, а
в гандзерии и пробормотал: - Прости за "колдунов", я забылся...
     - Пустое,  -  отмахнулся Читрадрива.  -  Однако я понял, что ты не ид„шь с
мастером Карсидаром. Верно?
     Старик слегка кивнул и промолчал.
     - Но почему, в таком случае, ко мне приш„л ты, а не сам Карсидар?
     - Ему небезопасно появляться в Торренкуле,  -  ответил Пеменхат.  -  Ты же
знаешь о награде.
     Но Читрадрива уже кое-что смекнул и спросил:
     - А тебя он не приглашал в спутники?
     - Как же,  приглашал,  - буркнул Пеменхат. - Только я не самоубийца, мне и
здесь неплохо жив„тся.
     Так и  есть!  Карсидар позвал Пеменхата с  собой,  тот отказался.  И  вот,
посылая его в  гандзерию в  качестве посредника,  мастер наверняка рассчитывал,
что  старик будет  вынужден подыскивать аргументы,  чтобы  уговорить Читрадриву
ехать на юг.  Но чтобы убедить ехать другого,  ему нужно прежде убедить себя...
Хит„р Карсидар, ничего не скажешь!
     Читрадриве очень понравился этот при„м гохи -  хотя,  кажется,  он не имел
успеха. По всей видимости, Пеменхат считал, что дьяволу - дьяволово, а раз так,
то любого гандзака должно тянуть в колдовскую страну именно в силу его нечистой
природы, и никакие аргументы тут просто не нужны. Эх, не говорил этот старик со
стариками-анхем!..
     - Ну, а зачем Риндария... то есть, как е„ у вас называют?.. В общем, ты не
знаешь, зачем понадобилось Карсидару ехать в Ральярг?
     - Вот об этом тебе лучше спросить у  него самого,  -  с безразличным видом
проговорил трактирщик. - А я не знаю. Мо„ дело сторона, мо„ дело лишь исполнить
просьбу постояльца. Так что сам выясняй, коли охота.
     Читрадрива встал, несколько раз прош„лся взад-вперед по комнате и сказал:
     - А знаешь, это идея!
     Он быстро подступил к двери,  распахнул е„,  кликнул Шимана и бросил гостю
через плечо:
     - Ты извини,  но я вынужден попросить тебя выйти. И можешь прихватить свой
ножик.
     Когда  Пеменхат скрылся  за  дверью,  а  ученик  предстал перед  учителем,
Читрадрива смерил его оценивающим взглядом с ног до головы и сказал прямо,  без
ув„рток:
     - Этот  гохи  прин„с  мне  странное известие.  И  передал весьма необычную
просьбу.  Некий  чужак  по  имени Карсидар,  из  сословия мастеров,  собирается
предпринять путешествие в Риндарию.
     Знавший о  давней  мечте  учителя Шиман,  не  удержавшись,  качнул  правой
бровью, однако промолчал.
     - Ты  верно угадал.  Но  только я  не  собираюсь очертя голову бросаться в
омут.  Нет.  В противном случае я бы уже давно отправился на юг сам, а не искал
всю жизнь спутников.
     - И вот спутник наш„л тебя, - изр„к Шиман.
     - Возможно, - согласился Читрадрива.
     - И ты уходишь...
     - Не обязательно. Хотя...
     Читрадрива подумал,  стоит ли объяснять вс„ Шиману, затем решил не тратить
времени попусту и сказал:
     - В общем, надо пойти и хорошенько осмотреться, выяснить, что к чему. Этот
старик лишь  посредник,  он  не  знает  всего  того,  что  меня  интересует.  А
предприятие такого рода рискованное,  сам понимаешь.  Так что я  сейчас пойду с
ним.
     Читрадрива полез за пазуху,  снял с  груди небольшой бронзовый медальон на
тонкой цепочке и повесил его на шею ученику со словами:
     - Не знаю, вернусь я или нет. Полагаю, что вернусь, но...
     - Ты чувствуешь опасность? - прямо спросил Шиман.
     Это было трудно объяснить, но Читрадрива и в самом деле не был уверен, что
ночь  закончится мирно.  Скорее всего,  это  было  нечто  вроде  глупых детских
страхов, возникающих непроизвольно, едва речь заходит о ч„м-нибудь загадочном и
таинственном.   Тем  не   менее,   следовало  предпринять  все  возможные  меры
предосторожности.
     - Не  знаю,  -  неопредел„нно произн„с Читрадрива.  -  Но на всякий случай
поручаю тебе  заботу о  нашем союзе.  Ты  самый талантливый из  моих  учеников,
поэтому прими мой  талисман и  руководи союзом во  вс„  время моего отсутствия.
Помни  о  нашей  благородной цели.  Помни о  нашем народе,  который,  право же,
достоин лучшей участи.  И  помни об  осторожности -  как в  политике,  так и  в
общении с силами, которые пока неподвластны нам полностью.
     - Но... - замялся Шиман. - Вс„ это так неожиданно...
     Уже девять лет он был правой рукой Читрадривы,  вторым по значимости лицом
в союзе;  молод„жь относилась к нему с почтением,  а сверстники -  с уважением.
Его  приказы исполнялись почти так же  беспрекословно,  как приказы Читрадривы,
его авторитет был очень высок... И вс„ же, Шиман не мог представить себя в роли
Учителя!
     Разумеется,  в  мыслях  он  неоднократно проигрывал всевозможные ситуации,
когда  во  главе  союза прид„тся встать ему,  Шиману,  и  повести свой  народ к
заветной цели.  Но одно дело фантазии и совсем другое -  действительность.  А в
действительности их  союз был  велик и  могуч.  В  его рядах состояла почти вся
деятельная молод„жь орфетанских гандзаков,  все местные бхорем, да и в соседних
королевствах и  княжествах у  них было немало приверженцев.  И все они называли
Учителем - с большой буквы! - высокого русоволосого гандзака с голубыми глазами
и  светлой кожей,  столь же  сильно отличавшегося от прочих соплеменников своей
внешностью,  как  и  своими  способностями.  И  трудно,  почти  невозможно было
представить кого-нибудь другого на месте Читрадривы.  Учитель -  это он! Именно
он первый открыл,  сколь велико могущество, дарованное их народу свыше. Вопреки
всему,  он  заставил свою  дарованную богами искру зажечься,  разгореться ярким
светом таланта;  позже он стал обучать других - и заж„г десятки, сотни, а затем
и   тысячи  искр  дарования  в   душах  соплеменников.   Он  первый  заявил  во
всеуслышанье,  что их  народ не проклят,  а  избран богами,  что он заслуживает
большего,  чем быть гонимым и  презираемым,  гораздо большего.  И  он не просто
сказал это - он начал действовать...
     - Ещ„  раз  повторяю:   помни  об  осторожности,  -  между  тем  продолжал
Читрадрива,  сделав вид,  что не  заметил замешательства Шимана.  -  Поддавшись
порыву, начав действовать преждевременно, ты рискуешь погубить вс„ наше дело. И
не  только дело,  но  и  весь наш народ.  Надеюсь,  ты  понимаешь,  что если мы
потерпим поражение,  нас попросту истребят -  всех до единого.  Учти:  важно не
только захватить власть,  но и  удержать е„.  И не просто удержать,  а быстро и
решительно навести в  стране  порядок -  ибо  нет  ничего  губительнее кровавой
междоусобицы.  Мы  должны быть  готовыми дать отпор любым врагам,  внутренним и
внешним;  мы  должны быть  достаточно сильными для  того,  чтобы защитить своих
соплеменников в  других странах от возможных и  вполне вероятных преследований.
Кроме того,  мы должны быть готовыми изменить наш образ жизни, наши отношения с
гохем.  Пока что  нам  на  руку наша обособленность,  никто из  чужаков даже не
подозревает,  что мы  что-то  замышляем,  но  позже,  когда анхем займут место,
принадлежащее им по праву...  Впрочем,  что это я тебе говорю.  Ты ведь сам вс„
понимаешь.
     Читрадрива даже  усмехнулся при  мысли  о  том,  что  теперь  Шиман  будет
вынужден охлаждать пыл других своих соратников и единомышленников, говоря им те
же  слова,  которые недавно говорил ему он,  Читрадрива,  приводить те же самые
аргументы,  настаивая на  осторожности.  Легко  рваться в  бой,  когда от  тебя
требуется лишь начать,  а  потом...  что будет потом -  забота самого главного,
вождя,  Учителя,  который знает,  что делать,  который в ответе за вс„.  Теперь
Шиман пойм„т -  не абстрактно,  а вполне реально,  осязаемо,  -  он убедится на
собственном опыте, что власть - это не только возможность повелевать людьми, но
и величайшая