рассудительным и уравновешенным.
     К  несчастью,  на обратном пути в  свою вотчину Святослав заболел и умер в
дороге,  так и не доехав домой. Как и многие другие, Карсидар сильно сомневался
в  естественности смерти,  настигшей суздальского князя.  Крепкий  был  старик!
Вместе  с  братом  и  племянником  ехал  он  в  арьергарде  татарского  войска,
выступившего  в  поход  на  Киев.  И  именно  Святослав  Всеволодович поднял  в
критический момент мятеж в  тылу у ордынцев,  внеся свой вклад в разгром войска
Бату. Дряхлому старцу совершить такое было бы не под силу.
     Зато  Андрей,  сын  павшего на  поле  брани Ярослава Всеволодовича,  вовсю
пользовался открывшимися перед ним перспективами.  Злые языки болтали,  что это
он  отравил дядю,  дабы устранить опасного конкурента на  Владимиро-Суздальский
престол и  самому без  лишних хлопот сделаться великим князем.  Что  ж,  вполне
возможно. И даже весьма вероятно.
     И вот, в результате таинственной смерти князя Святослава в северных землях
стали верховодить два сына Ярослава Всеволодовича -  Александр,  за  победу над
шведами прозванный Невским,  и Андрей.  Друг с дружкой братья не очень ладили -
Александр тоже претендовал на  отцовское наследие,  однако не  рискнул покидать
Новгород с  его  строптивым вечем и  в  конце концов удовольствовался тем,  что
имел,  а Суздальскую землю,  хоть и с большой неохотой,  уступил Андрею. Тем не
менее,  ничто  не  мешало  братьям-соперникам объединиться и  сообща  выступить
против Киева.
     Хотя,  конечно,  Андрей поклялся на  могиле отца не  зариться на  владения
Данилы Романовича -  но  разве можно верить человеку,  который (в  ч„м Карсидар
почти не сомневался) отравил родного дядю!  Такой способен нарушить любую, даже
самую страшную клятву.  Александр же,  если верить рассказам о н„м, хоть и имел
тв„рдые представления о чести и умел держать данное слово,  к сожалению, не был
связан  никакими обещаниями.  Так  что  волей-неволей  приходилось держать  ухо
востро и на севере.
     А  на  востоке зализывает раны ненавистная татарва,  правда,  основательно
потр„панная. И вс„ же...
     Кругом враги;  куда ни глянь,  отовсюду можно ожидать нападения. Нигде нет
покоя, нет уверенности в мире! Ну как тут обойтись без королевских гарнизонов?!
     Внезапно Карсидар понял,  что смутное чувство беспокойства, давно лежавшее
камнем на сердце,  постоянно раст„т и  ширится.  А сосредоточившись,  убедился:
надвигается  неприятность.  Вернее,  приближается человек,  несущий  неприятное
известие. Гонец...
     - Михайло, - позвал Карсидар, слегка обернувшись назад.
     Тесть,  удерживавший свою  чалую  на  корпус  позади Ристо,  махнул рукой.
Остальные  русичи   пришпорили  коней   и   через   несколько  секунд   нагнали
предводителя.
     - Смотреть в оба, - наказал Михайло.
     Зная о  необыкновенной проницательности воеводы Давида,  русичи на  всякий
случай положили руки в  т„плых овчинных рукавицах на рукояти мечей,  а  стрелки
проверили,  в порядке ли сагайдаки.  Вскоре Карсидар решил перейти на медленный
аллюр, а затем и вовсе велел остановиться.
     Тогда  все  отч„тливо  услышали,  что  л„д  продолжает петь,  прич„м  звук
становится вс„ громче.  Наконец из-за  излучины реки вынырнул всадник.  Судя по
внешнему виду,  это был королевский вестовой.  И стоило Карсидару самую малость
углубиться в  его мысли,  стало ясно:  он  в  самом деле вез„т тревожные вести.
Когда  гонец  приблизился  на  достаточное  расстояние,  уже  и  сопровождавшие
Карсидара воины увидели, что он чем-то озабочен.
     - Беда приключилась,  воевода, - сказал гонец, обламывая сосульки с усов и
бороды.
     - Как,  татары?!  -  воскликнул  Карсидар,  не  удержавшись  от  искушения
поглубже заглянуть в мысли вестового. И немедленно почувствовал досаду Михайла,
который исподволь,  но тем не менее весьма упорно убеждал зятя не прибегать без
нужды к "колдовским штучкам".
     "Да  не   волнуйся  ты   так!   Вон  остальные  делают  вид,   что  ничего
необыкновенного не произошло,  а просто я сверх меры проницателен",  -  едва не
закричал Карсидар, но вовремя спохватился и лишь подумал это.
     Михайло не успокоился.  Да и как можно быть спокойным, когда при первых же
мыслях о ненавистных дикарях зять теряет голову!
     - Говори по порядку,  -  потребовал Карсидар,  мощным усилием воли обуздав
обуревавшие его чувства.
     Остальные тоже с замиранием сердца ждали подробностей.  Если татарва вновь
поднимает голову,  если  сокрушительного разгрома в  начале прошлой зимы с  них
недостаточно...
     Вестовой доложил,  что  таврийский князь  Василь Шугракович прислал королю
связанного по  рукам и  ногам старого татарина,  прибывшего во главе небольшого
посольства от великого татарского хана Тангкута,  к  которому перешло правление
после  Бату.  Посол  требовал  от  Василя  присоединиться к  Тангкуту,  который
собирает войска для  нового похода на  Русь.  Таврийский князь  не  долго думая
схватил  его  и  под  конвоем  королевских ратников,  специально  вызванных  из
ближайшего гарнизона, препроводил в столицу, а всю посольскую свиту казнил.
     - Так  что король просит тебя,  воевода,  поторопиться с  возвращением,  -
заключил гонец. - Сам понимаешь, дело не терпит отлагательства.
     Карсидар понимал это.  Если только вс„,  что сообщил вестовой, правда, ему
прид„тся снова скакать на  юг,  дабы  проверить таврийские гарнизоны,  а  то  и
усилить их. Пожалуй, лучше всего для над„жности перебросить на юг ещ„ несколько
тысяч ратников, мало ли что. В конце концов, половцы - те же дикари, а их князь
Василь с трудно произносимым отчеством -  тот ещ„ фрукт. Ежели татары припугнут
его посильнее, как знать, не переметн„тся ли он на сторону ордынцев...
     Но  первым делом  нужно свидеться с  Данилой Романовичем и  получить более
подробные сведения.  У страха глаза велики, вдруг дела обстоят не так уж плохо.
В  любом случае,  до серь„зного разговора с корол„м и тщательного допроса посла
не следует принимать скоропалительных решений.
     - Мы  с  Михайлом поскачем впер„д,  -  распорядился Карсидар,  обращаясь к
сопровождавшим его  воинам.  А  гонцу,  который вздумал было увязаться за  ним,
сказал:  -  Верн„шься в Киев с моими людьми.  Ты устал от быстрой езды и только
задержишь нас.
     Затем мотнул головой,  призывая тестя следовать за собой, хлопнул Ристо по
холке - и л„д Роси вновь запел под копытами их коней.
     Спустя некоторое время после того, как свита с королевским гонцом осталась
далеко позади и исчезла из виду за излучиной реки, всадники выехали на лесистый
берег и замедлили шаг. Карсидар снял рукавицы и потрепал Ристо за гриву.
     - Ничего,  старина,  сейчас тебе полегчает, - произн„с он, прислушиваясь к
тяж„лому дыханию коня.  Да,  дряхлеет верный гнедой.  И то сказать, сколько уже
лет служит он мастеру верой и правдой, в каких только передрягах не побывал, из
каких  опасных  ситуаций не  вызволял!  А  мог  бы  остаться в  Толстом Бору  у
Векольда,  жевать ов„с и сено,  пить студ„ную воду и спокойно доживать свой век
по ту сторону южных гор... Жаль, что Карсидар не умел читать мысли животных. Он
бы дорого дал за то,  чтобы узнать,  почему Сол и  Ристо оказались возле пещеры
как  раз  в  тот  самый  миг,  когда поднявшийся шквальный ветер затянул его  с
Читрадривой в недра горы...
     - Небось опять колдовать начн„шь, - угрюмо проворчал Михайло.
     - Сам знаешь,  Данила Романович жд„т, - возразил Карсидар. - Надо поскорей
выяснить, что затеяли татары.
     Он  поправил колечко с  голубым камешком,  которое носил  согласно местным
обычаям на  безымянном пальце  правой  руки,  обернулся,  поймал  чалую  кобылу
Михайла за сбрую - и сделал первый "прыжок". Они перенеслись впер„д сразу лаута
на  два (Карсидар вс„ ещ„ не  привык окончательно к  в„рстам,  в  которых здесь
измеряли расстояние,  и предпочитал пользоваться орфетанской мерой). Вс„ прошло
хорошо,  только чалая немного д„рнулась, когда сразу, в единый миг картина леса
перед е„ глазами изменилась.
     Михайло тяжело вздохнул: зят„к снова занялся непотребством.
     - Король  жд„т!   -  упрямо  повторил  Карсидар,  немного  прикрыв  глаза,
припомнил следующий отрезок дороги и  совершил ещ„  один "прыжок",  потом ещ„ и
ещ„...
     - Прознают люди,  что ты вновь чудесишь,  опять косо смотреть станут, - не
унимался тесть. - А у тебя уже положение, дом в Киеве, жена, сын... - а немного
помедлив,  добавил нехотя:  - Как был поганцем Хорсадаром, прости, Господи, так
им и остался, хоть теперь ты королевский воевода.
     - Как  молниями днепровский л„д  колоть,  так  все  об  этом  забывают,  -
огрызнулся Карсидар и  словно невзначай обронил:  -  Я уж не говорю о том,  что
некий тысяцкий Михайло сам не без греха.
     - Ага, конечно! - возмутился тот. - Ты у любого читаешь в душе.
     - Но  не  всякий понимает меня.  А  после отъезда Андрея ты  один  остался
такой.
     Тесть  крякнул  от  досады,  но  промолчал.  Карсидар  намекал  на  особую
чувствительность Михайла к  его мыслям и настроениям.  Разумеется,  колдовством
это можно было назвать лишь с большой натяжкой. Просто ему удавалось общаться с
Михайлом неслышно для  окружающих.  Правда,  тесть  не  мог  посылать Карсидару
мысли,  зато,  если  расслаблялся,  Карсидар легко  посылал мысли ему  и  читал
ответные мысли Михайла.  Бог  знает,  в  ч„м тут было дело,  но  факт оставался
фактом:  проделывать это  Карсидар ни  с  кем  больше не  мог,  даже с  Милкой.
Бесспорно, жена иногда угадывала его помыслы и желания, но именно - угадывала.
     Значит,  уникальный  талант  у  Михайла  имелся.  И  Карсидар  всегда  мог
напомнить тестю,  что  колдун здесь не  он  один,  ибо  что  же  есть пассивное
восприятие мыслей, как не колдовство!
     Заставив  Михайла  прикусить язык,  Карсидар вплотную занялся  "прыжками".
Перемещались они  глухими  прос„лочными тропами,  чтобы  не  устроить невзначай
переполох на больших дорогах,  где, несмотря на мороз, ещ„ попадались проезжие.
Прос„лки Карсидар знал довольно плохо, и ему постоянно приходилось пользоваться
знаниями опытного Михайла, словно картой.
     Юрьев они обошли стороной.  Дальше Карсидар направился к  Васильеву,  но и
этот  городок обминул,  "перепрыгнув" Стугну  выше  по  течению.  К  этому  он,
собственно,  и  стремился.  Васильев всадники проскочили,  когда  уже  начинало
смеркаться (время зимнее, темнело довольно рано), поэтому очень скоро "прыгать"
стало опасно.  Хоть  эти  места были Карсидару уже  хорошо знакомы,  в  темноте
трудно разобрать,  где конкретно находишься,  трудно представлялась и  конечная
точка  "прыжка".   К   тому  же  чалая  Михайлова  кобыла  пугалась  мгновенных
перемещений в темноте гораздо больше, нежели на свету.
     Поэтому перед Белгородом пришлось прекратить "прыжки" и  выехать на  битый
шлях.  Тут уж они просто ехали,  к тому же довольно медленно, ибо лютый мороз к
ночи  сделался  вовсе  непереносимым.  И  если  Карсидара никакая  простуда  не
страшила,  этого нельзя было сказать о  Михайле.  Да и коней хотелось поберечь,
особенно стареющего Ристо.
     К  Золотым  воротам подъехали за  полночь.  Пришлось долго  растолковывать
сонным  стражникам,  что  это  прибыли  королевский воевода  Давид  и  тысяцкий
Михайло, а не парочка захмелевших гуляк, решивших проветриться в окрестностях и
опоздавших к  закрытию городских ворот.  После  отъезда гонца  король Данила не
забыл  известить дружинников,  что  воевода  может  объявиться в  Киеве  раньше
предполагаемого срока.  Правда,  его вс„ равно ожидали послезавтра утром, самое
раннее - завтра к вечеру.
     - Гонец  расторопный попался,  -  сказал Карсидар,  чтобы  не  вдаваться в
излишние подробности.
     Измотанных путников пропустили,  обещав немедленно сообщить в  королевский
дворец об их прибытии.
     В Новом Городе они некоторое время ехали по пустынным улицам вместе, затем
каждый направился к своему дому.  Карсидар жил неподал„ку от Ирининской церкви.
Его так и  подмывало совершить последний,  самый короткий "прыжок" и  мгновенно
очутиться  у  себя  на  подворье.  От  этого  безрассудного поступка  Карсидара
удерживало одно обстоятельство:  а  вдруг кто-то  вс„ же  не  спит,  смотрит на
улицу; и вот едет всадник, едет - и исчезает...
     Глупости! Карсидар не слышал поблизости ни единой связной мысли. Вс„ же из
предосторожности он свернул в  т„мный проулок и  лишь тогда "прыгнул" прямо под
окна своего дома. Спавшие под забором псы всполошились, ощетинились и зарычали,
но узнав хозяина, мигом присмирели и подошли к нему, дружелюбно виляя хвостами.
     Не  обращая на  них  внимания,  Карсидар отпер конюшню,  зав„л туда Ристо,
расседлал, вытер лоснящиеся бока, накрыл т„плой попоной, насыпал в корыто овса,
потрепал коня по холке, зевнув сказал:
     - Что,  друг,  утомился?  Я тоже с ног валюсь. Ничего, вот последний годик
покатаешь меня, а потом уж и на покой отправляйся. Добро?
     - Гррххх, - довольно фыркнул гнедой, не переставая жевать отборный ов„с.
     В следующий миг Карсидар ощутил поблизости чь„-то присутствие, а ещ„ через
несколько секунд  уловил  слабое поскрипывание снега.  Поскольку собаки молчат,
значит,  это кто-то из домашних. Можно было напрячься и определить, кто именно,
однако Карсидар уже почти засыпал,  и  заниматься в  таком состоянии копанием в
чужих мыслях не стоило. Проще выйти на двор.
     Старая мамка,  помогавшая Милке нянчить первенца, была уже в пяти шагах от
конюшни.
     - Господи,  Давидушка  явился!  А  мы  тебя  только  к  завтрашнему вечеру
ожидали,  -  всплеснула морщинистыми руками старуха.  -  Счастье-то какое! А то
люди болтают про всякое...
     - Знаю.  Вот и пришлось поторопиться,  -  ответил Карсидар. - А ты чего не
спишь?
     - Да как тут уснуть,  когда такие страсти!  -  пожаловалась старуха. - Как
третьего дня  привезли этого татарина,  так и  весь сон отшибло.  А  тут слышу:
собаки всполошились.  Выглянула -  конюшня открыта.  Ясно, тати бы прежде в дом
полезли.  Что,  думаю,  такое?  А это Давидушка, над„жа наша, на два дня раньше
вернулся...
     "Над„жа!" -  мысленно передразнил е„ Карсидар, с грустью вспомнив, как при
первом появлении его и  Читрадривы в  доме Михайла мамка грохнулась в  обморок,
как пугала его будущую жену россказнями про колдунов,  у  которых "нос крючком,
уши торчком". А теперь пожалуйста: над„жа! Ох, люди, люди...
     - Милка как?  Андрейка?  Здоровы?  -  спросил он, из последних сил пытаясь
сдержать  зевоту.  Мамка  охотно  ответила,  что  да,  благодаря заступничеству
Пресвятой Богородицы вс„ хорошо, что Андрейка уже резво ползает на четвереньках
и по всему видать,  скоро попытается вставать на ножки, а там ещ„ пару месяцев,
и начн„т помаленьку ходить...
     Карсидар не сдержавшись, широко зевнул, и пробормотал:
     - Ладно, ладно, - и побр„л в дом.
     Старуха семенила следом, приговаривая:
     - Ох,  Давидушка,  неспокойно на сердце что-то.  Чует оно беду, Давидушка,
ох,  чует! Не зря татары зашевелились и к половцам подкатываются. А главное, за
Милку,  рыбоньку мою,  да за дитятко ваше боязно, ох как боязно! Хорошо хоть ты
прискакал быстро.
     И так далее в том же духе.
     Карсидар  слушал  е„  вполуха.  Потирая  кулаками  глаза,  нетв„рдым шагом
поднялся по ступеням на крыльцо,  прош„л в  сени и пытаясь ступать по скрипучим
половицам как  можно  тише,  подкрался к  двери  Милкиной комнаты.  Жена  могла
заметить его,  а  это означало,  что спать довед„тся ещ„ меньше.  Тем не менее,
Карсидар не мог отказать себе в  удовольствии хоть краем глаза взглянуть на не„
и сынишку после длительного отсутствия.
     Дверь была  чуть-чуть приоткрыта.  Стараясь не  дышать,  Карсидар приник к
щели.  Сидя на небольшой кровати у  дальней стены,  простоволосая Милка кормила
младенца грудью и что-то нежно наш„птывала. Карсидар прислушался. Это оказалась
одна из многочисленных чрезвычайно поэтических былин про битву русских ратников
с  лютым ворогом.  В сво„ время выслушав превеликое множество этих удивительных
историй от мамки,  Милка запомнила их наизусть.  Но в интерпретации жены былины
выглядели по-особому,  поскольку она  любила  приукрашивать рассказ  откровенно
колдовскими деталями.
     Кроме того,  русское войско почему-то  всегда возглавлял Карсидар.  Вот  и
сейчас  он  не  без  удовольствия услышал:  "А  наш  татонька как  махн„т мечом
булатным,  так у  печенежина окаянного голова с  плеч и слетела!.." Карсидар не
имел ни малейшего понятия,  кто такие печенеги, никогда не встречался с ними, а
Милка рассказывает об этом сыночку...
     Карсидар закрыл  глаза  и  улыбнулся;  при  одном  взгляде  на  Милку  его
охватывало необыкновенное чувство умиротворения.  Особенно если  она  хлопотала
над ненаглядным сыночком.  Карсидар не  помнил,  пела ли песни или рассказывала
истории о  подвигах короля  Ицхака его  мать.  Наверное,  да.  Всякий раз,  как
Карсидар смотрел на  Милку,  ему  вспоминалась гордая  королева Тамар,  которая
осторожно  выглядывала  в  окно  из-за  парчовой  портьеры.   Только  из  этого
воспоминания  быстро  исчезало  чувство  опасности  и   возникало...   какая-то
благодать,  что ли.  Не правда ли, странно? Тем более, Милка ни капли не похожа
на его мать...
     Когда Карсидар наконец открыл глаза,  Милка спала на кровати,  а младенец,
названный в  честь  Читрадривы Андрейкой,  посапывал в  люльке рядом с  ней.  С
другой стороны люльки стояла лавка,  на  которой в  т„плое время  года  дремала
мамка.  Теперь же,  с наступлением морозов,  она перебралась на печку, чтобы не
м„рзнуть по ночам.
     Карсидар обернулся, посмотрел на притихшую старуху, бросил через плечо:
     - Разбуди меня пораньше,  да смотри,  Милке не сказывай.  Меня жд„т Данила
Романович. Сама понимаешь, дело важное, я не могу задерживаться, - и попл„лся в
свою комнату.
     Спать хотелось ужасно, в ушах звенело, перед глазами плавали лиловые круги
и голубоватые волны.  На этих волнах покачивалась люлька, рядом сидела любимая,
обожаемая, ненаглядная ж„нушка и тихо нараспев рассказывала очередную историю о
битве  "татоньки  Давида"  с  очередными  "вороженьками".   Маленький  Андрейка
посапывал и  счастливо улыбался во  сне.  И  из  такой  вот  крохи когда-нибудь
вырастет настоящий мужчина! Надо же, какое чудо...
     Чудо!  Вот именно!  Но что тут поделать,  какие меры предпринять, Карсидар
совершенно не представлял.  А  время-то ид„т,  и если верить словам иудеянского
купца Шмуля, с которым его познакомил Читрадрива...
     У  Карсидара едва  хватило  сил  добрести до  своей  комнаты,  где  он  не
раздеваясь повалился на  кровать и  тотчас  уснул,  словно провалился в  ч„рный
бездонный мрак.  Из  этого  полуобморока его,  кажется,  почти тотчас выдернули
слова верной мамки: "Просыпайся, Давидушка, Данила Романович за тобой прислал".
     Карсидар мигом  вскочил,  энергично мотая головой,  чтобы прогнать остатки
сна.  На  пороге комнаты стояли двое гридней.  Значит,  стражники в  самом деле
сообщили приближ„нным короля об его прибытии.
     - Милку я не будила и ничего о тво„м возвращении не сказывала,  - говорила
старуха,  протягивая Карсидару краюху  хлеба  и  кувшин с  квасом.  -  На  вот,
перекуси.
     Карсидар  быстро  прожевал  хлеб,  запил  квасом,  переобулся и  вышел  из
комнаты. Гридни последовали за ним на двор. Через несколько минут они уже ехали
извилистыми улочками по направлению к Старому Городу.
     Данила Романович ожидал их в одной из комнат первого этажа дворца, сидя на
длинной скамье у стены.  Он был спокоен и невозмутим,  как и надлежит правителю
огромной державы.  Однако его внешняя невозмутимость сильно смахивала на хорошо
отработанную  маску  и  уж  никак  не  вязалась  со  слишком  ранним  подъ„мом.
Естественно,  из уважения к государю Карсидар не решился проверить,  что у него
на душе.
     - Ага,  вот ты и явился, - сказал король вместо приветствия. - Скор ж