ором, а не только Ханьчжунским ваном!

     -- Помолчи ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.

     -- Действуйте так, как требуют обстоятельства, -- продолжал Чжугэ Лян. --
Примите титул вана, а потом мы испросим указ Сына неба.

     Лю Бэй отказывался, но Чжугэ Лян в конце концов заставил его согласиться.

     Осенью в седьмом месяце двадцать четвертого года периода Цзянь-ань [219 г.],
в уезде Мяньян соорудили квадратное возвышение. По сторонам его установили
знамена и предметы, необходимые для совершения церемонии. Сановники
выстроились рядами по старшинству. Сюй Цзин и Фа Чжэн попросили Лю Бэя
подняться на возвышение. На голову Лю Бэю надели головной убор вана, вручили
пояс с печатью, и после этого он сел, обратившись лицом к югу. Чиновники
поздравили его с принятием высокого титула.

     Затем сын Лю Бэя, по имени Лю Шань, был провозглашен наследником. Чжугэ Лян
был назначен на должность цзюнь-ши и взял в свои руки все важнейшие дела
армии и государства. Гуань Юй, Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун
получили звание военачальников Тигров; Фа Чжэн -- шан-шу-лина, а Сюй Цзин --
тай-фу. Вэй Янь был назначен на должность правителя округа Ханьчжун.
Остальные чиновники получили повышения соответственно своим заслугам.

     Став Ханьчжунским ваном, Лю Бэй немедленно отправил специального посланца с
докладом императору в Сюйчан. В этом докладе говорилось:

     "Мне, человеку малых способностей, выпало на долю нести бремя обязанностей
полководца и командовать большим войском. Я удостоился повеления Сына неба
покарать злодея и поддержать правящий дом. Но случилось так, что я вынужден
был надолго оставить в забвении ваши, государь, указания.

     Ныне вся Поднебесная охвачена страшными смутами; зло достигло своего
предела, но еще не перешло в добро, и это вселяет тревогу в сердца народа.
Со времен мятежника Дун Чжо в стране не прекращаются убийства, бесчинства и
грабежи.

     Ваши добродетели, государь, и строгое правление находят отклик у народа и
чиновников.

     Некоторые из ваших сановников, преисполненные чувством преданности вам,
подымаются карать злодеев. Одних злодеев уничтожают они, других карает небо;
вражьи силы тают, как ледяная гора под лучами солнца.

     Лишь один Цао Цао до сих пор остается безнаказанным. Он силой захватил
государственную власть и лютостью своей вызывает в стране великую смуту.

     В те дни, когда я вместе с Дун Чэном задумал покарать Цао Цао, мы не
достигли цели потому, что не сумели сохранить в тайне наши замыслы. Дун Чэн
погиб, а я, оставшись без опоры, вынужден был бежать из столицы и поэтому не
выполнил свой долг.

     С тех пор Цао Цао стал еще более жестоким. Он убил императрицу и отравил
вашего наследника.

     Заключив тогда союз для борьбы с злодеем, мы были еще слабы и безоружны.
Прошли годы, а усилия наши остались бесплодны. И я все время жил в страхе,
что не успею отблагодарить вас за все ваши милости. Мысль об этом не давала
мне покоя и лишала сна.

     И вот ныне, основываясь на древней летописи династии Юй, в которой строго
установлены девять степеней родства и порядок наследования титулов,
оставшиеся незыблемыми в народе после правления многих поколений императоров
и ванов, а также изучив историю раннего и позднего периодов династии Чжоу и
убедившись, что ее основатели, происходившие из рода Цзи, властвовали лишь
благодаря помощи правителей княжеств Цзинь и Чжэн, принадлежащих к одному с
ними роду;

     кроме того, памятуя о том, что основатель Ханьской династии Гао-цзу при
вступлении на трон дракона пожаловал своим сыновьям и младшим братьям титулы
ванов, благодаря чему они расширили его владения и уничтожили весь побочный
род Люй, даровав успокоение душе вашего великого предка;

     и, наконец, зная, что коварный и жестокий Цао Цао, с помощью своих
приспешников, пользуясь слабостью правящего дома, стремится к захвату трона,

     я, посоветовавшись со своими помощниками, счел возможным, не нарушая древних
обычаев, принять звание да-сы-ма и титул Ханьчжунского вана.

     Меня не оставляло щедрыми милостями государство и удостоило почетной
должности правителя округа. Но я еще не отдал все свои силы на то, чтобы
исполнить священный долг подданного, и мне не следовало принимать высокий
титул, дабы не усугублять своей вины перед вами.

     Когда мои помощники убеждали меня принять титул Ханьчжунского вана, я
отказывался по той причине, что злодей Цао Цао еще не уничтожен, что над
храмом императорских предков нависла угроза гибели, что алтарь династии
вот-вот рухнет и что ныне все честные чиновники переживают черные дни.

     Но если я, приняв высокий титул Ханьчжунского вана, смогу способствовать
расцвету государства и дать твердую опору династии, я готов, не отказываясь,
пойти в огонь и в воду.

     В надежде на лучшее будущее, я уступил просьбам советников и принял печать
вана.

     Надеюсь, что Сын неба высочайшим указом пожалует преданного слугу титулом
Ханьчжунского вана и не оставит его своей щедрой милостью.

     Приношу клятву верно служить императору Поднебесной и службой своей
оправдать оказанное мне государем доверие.

     Глубоки мои заботы, тяжела ответственность, и я нахожусь в неослабном
напряжении, словно приближаюсь к краю пропасти.

     Смею ли я не стать во главе войска и чиновников и, воодушевляя их на борьбу
за справедливость, не исполнить волю неба и не поддержать алтарь династии?

     Со смиренным поклоном представляю Сыну неба доклад и умоляю выслушать его".

     Когда Цао Цао, находившемуся в Ецзюне, сообщили, что Лю Бэй принял титул
Ханьчжунского вана, он в ярости закричал:

     -- Цыновщик! Да как он посмел? Клянусь, я уничтожу его!

     И он приказал тотчас же готовиться к походу.

     -- Великий ван, вы не должны утруждать себя дальним походом, -- произнес
один из присутствующих. -- Я осмелюсь предложить вам план, который погубит
Лю Бэя в его же доме. А потом мы завоюем княжество Шу.

     Это сказал советник Сыма И.

     -- Что же вы предлагаете? -- спросил Цао Цао,

     -- Как известно, Сунь Цюань, правитель княжества У, выдал свою сестру замуж
за Лю Бэя и потом похитил ее. А Лю Бэй в свою очередь держит округ Цзинчжоу
и не отдает его Сунь Цюаню. Оба они скрежещут зубами от ненависти друг к
другу. Отправьте красноречивого посла к Сунь Цюаню, и пусть он уговорит его
силой захватить Цзинчжоу. Тогда Лю Бэй вынужден будет послать туда на помощь
часть войск из Сычуани, и вы в это время захватите и Ханьчжун и Сычуань.
Ведь Лю Бэй не в состоянии будет воевать и тут и там -- он окажется в
безвыходном положении.

     Обрадовавшись столь хитроумному совету, Цао Цао отправил советника Мань Чуна
с письмом к Сунь Цюаню. Узнав о приезде посланца, Сунь Цюань созвал своих
советников, и Чжан Чжао сказал:

     -- В прежние времена княжества Вэй и У никогда не враждовали. Но
подстрекательства Лю Бэя привели к тому, что вам несколько лет пришлось
воевать с Цао Цао, и народ от этой войны терпел тяжелые бедствия. Мань Чун
приехал предложить вам мир, и следовало бы встретить его с почетом.

     Послушавшись совета, Сунь Цюань приказал чиновникам проводить Мань Чуна во
дворец и после приветственных церемоний принял его как высокого гостя.
Вручая письмо, Мань Чун произнес:

     -- Раздоры между княжествами У и Вэй начались по вине Лю Бэя. Ныне Вэйский
ван Цао Цао предлагает вам действовать сообща: вы наступайте на Цзинчжоу, а
он сам пойдет на Сычуань и Ханьчжун. Так мы одновременно нанесем удар в
голову и хвост армии Лю Бэя. Он не выдержит двойного удара, мы разделим
между собой его земли и заключим вечный мир!

     Сунь Цюань прочитал письмо и устроил в честь Мань Чуна большой пир. Потом
Мань Чуна проводили на подворье отдыхать, а Сунь Цюань снова созвал совет.
На этот раз первым заговорил советник Гу Юн:

     -- Все это простое подстрекательство со стороны Цао Цао, но в этом есть
выгода для нас. Пока отправьте Мань Чуна обратно и попросите его выяснить у
Цао Цао подробности союза против Лю Бэя, а сами пошлите разузнать, что
делается у Гуань Юя в Цзинчжоу. Тогда мы решим, как действовать дальше.

     -- Мне довелось слышать, -- вмешался в разговор Чжугэ Цзинь, -- что
двенадцать лет назад, когда они захватили Цзинчжоу, Лю Бэй женил Гуань Юя,
у него есть дочь и сын. Дочь очень красива и не замужем. Если разрешите, я
поеду и посватаю ее за вашего наследника. Даст Гуань Юй согласие на этот
брак -- договоримся с ним о походе против Цао Цао, а если откажет -- поможем
Цао Цао и возьмем Цзинчжоу.

     Сунь Цюань принял совет Чжугэ Цзиня. После отъезда Мань Чуна в Сюйчан Чжугэ
Цзинь уехал в Цзинчжоу к Гуань Юю.

     -- Зачем вы приехали? -- встретил его вопросом Гуань Юй.

     Чжугэ Цзинь ответил:

     -- Предложить вам родственный союз с семьей Сунь Цюаня. У моего господина
есть умный сын, а у вас -- красавица дочь. Вот я и приехал сватать ее. Когда
вы породнитесь с Сунь Цюанем, мы общими силами разобьем Цао Цао! Это великое
дело, вам стоило бы над этим подумать.

     -- Как может дочь тигра выйти за какого-то щенка! -- вскричал возмущенный
Гуань Юй. -- Ни слова больше, а то я, невзирая на то, что ты брат Чжугэ
Ляна, отрублю тебе голову!

     И он приказал слугам выгнать Чжугэ Цзиня. Тот бежал, в страхе прикрывая
голову руками.

     Возвратившись к Сунь Цюаню, он рассказал о том, как его встретил Гуань Юй.

     -- Какая дерзость! -- в гневе закричал Сунь Цюань. -- Этого я ему не прощу!

     И он приказал созвать на совет гражданских и военных чиновников, чтобы
обсудить план захвата Цзинчжоу.

     -- Цао Цао давно зарится на Ханьчжун, -- сказал советник Бу Чжи, -- но он
боится Лю Бэя. Посол приезжал с тем чтобы уговорить вас начать войну против
княжества Шу, а поэтому брак между вашим сыном и дочерью Гуань Юя был бы для
нашего княжества величайшим бедствием.

     -- Одно к другому не имеет никакого отношения! -- прервал его Сунь Цюань.
-- Я и сам давно уже хотел взять Цзинчжоу.

     -- Но все же не следует забывать, что войска Цао Цао стоят ныне в Сянъяне и
Фаньчэне, и теперь нам не помогает великая река Янцзы, -- заметил Бу Чжи. --
Почему Цао Цао сам не идет на Цзинчжоу, а убеждает двинуться в поход нас?
Уже одно это говорит о том, какие у него намерения! Вам, господин мой, надо
было бы самому толкнуть Цао Цао на поход против Цзинчжоу. Тогда бы Гуань Юй
поспешил напасть на Фаньчэн, а вы, пользуясь уходом его войск, захватили бы
Цзинчжоу. И успех нам был бы обеспечен!

     Сунь Цюань принял совет Бу Чжи и отправил посла в Сюйчан. Посол вручил Цао
Цао письмо и подробно изложил ему предложение Сунь Цюаня. Обрадованный Цао
Цао отпустил посла обратно, а Мань Чуна назначил советником при Цао Жэне в
крепости Фаньчэн. К Сунь Цюаню был послан гонец с письмом, в котором Цао Цао
предлагал ему с сухопутным войском и флотом идти на Цзинчжоу.

     Тем временем Ханьчжунский ван Лю Бэй оставил военачальника Вэй Яня с войском
охранять Дунчуань, а сам с чиновниками уехал в Чэнду. Там по его повелению
воздвигали дворцы, строили подворья. На дорогах от Чэнду до реки Байшуй
построили более четырехсот заезжих дворов для чиновников и почтовых станций.

     Для предстоящего похода против Цао Цао в земли Чжунъюань были заготовлены
огромные запасы провианта и оружия.

     Лазутчики, узнав о том, что Цао Цао и Сунь Цюань договорились захватить
округ Цзинчжоу, спешно донесли об этом Лю Бэю. Ханьчжунский ван немедля
вызвал на совет Чжугэ Ляна.

     -- Я уже давно это предвидел, -- сказал Чжугэ Лян. -- Но у Сунь Цюаня есть
много советников, и они, конечно, будут добиваться, чтобы Цао Цао приказал
Цао Жэню выступить первым.

     -- Как же нам быть? -- спросил Лю Бэй.

     -- А вы прикажите Гуань Юю сейчас же поднять войско и ударить на Фаньчэн,
-- посоветовал Чжугэ Лян. -- От неожиданности враг растеряется, и все его
планы рухнут, как черепица крыши во время землетрясения.

     Ханьчжунский ван обрадовался и приказал сы-ма Фэй Ши отвезти письмо Гуань
Юю. Узнав, что к нему едет посол Лю Бэя, Гуань Юй встретил его за городом и
после приветственных церемоний сам проводил в ямынь. Там он обратился к Фэй
Ши с вопросом:

     -- Каким званием пожаловал меня Ханьчжунский ван?

     -- Вы назначены старшим из пяти полководцев Тигров! -- ответил Фэй Ши.

     -- Кто же эти полководцы?

     -- Чжан Фэй, Чжао Юнь, Ма Чао и Хуан Чжун.

     -- Чжан Фэй -- мой младший брат; Чжао Юнь давно верно служит моему старшему
брату; Ма Чао -- знаменитый герой нашего века. Их еще можно поставить в один
ряд со мной! Но кто такой Хуан Чжун? Как он смеет равняться со мной! Этот
старец мне не товарищ! -- гневно закричал Гуань Юй и наотрез отказался
принять печать полководца.

     -- Вы не правы, господин! -- спокойно возразил ему Фэй Ши. -- Вспомните,
как в старину Сяо Хэ и Цао Цань вместе с Гао-цзу начинали великое дело, но
потом титул вана был пожалован Хань Синю и он возвысился над ними! А ведь
раньше Хань Синь был всего лишь неудачливым военачальником, перешедшим к
Гао-цзу из княжества Чу, в то время как Сяо Хэ и Цао Цань были самыми
близкими людьми императора. Но не слышно было, чтобы Сяо Хэ и Цао Цань
выражали свое недовольство! Ханьчжунский ван пожаловал звание полководцев
Тигров пятерым, но у вас с ним братские отношения. На вас смотрят как на
одно целое: вы -- это Ханьчжунский ван, а Ханьчжунский ван -- это вы! Что
вам до других? Вы получаете от Ханьчжунского вана щедрые милости и должны
делить с ним радости и печали, счастье и горе, а не возноситься над другими.
Подумайте об этом!

     От этих слов Гуань Юй будто прозрел и, поклонившись Фэй Ши, молвил:

     -- Всему виной мое невежество! Если бы вы не помогли мне это понять, я
нанес бы ущерб великому делу!

     Лишь после того как Гуань Юй принял пояс и печать полководца, Фэй Ши вручил
ему приказ Ханьчжунского вана, повелевающий взять город Фаньчэн.

     Прочитав приказ, Гуань Юй немедленно распорядился, чтобы Фуши Жэнь и Ми Фан,
возглавив передовой отряд, расположились лагерем у городских стен Цзинчжоу.

     Затем был устроен пир в честь сы-ма Фэй Ши. Пировали до самого вечера, когда
вдруг Гуань Юю доложили, что в лагере за городской стеной пылает огонь.
Гуань Юй надел латы, вскочил на коня и помчался в лагерь. Там он узнал, что
за шатром Фуши Жэня и Ми Фана во время пира кто-то заронил огонь, от
которого вспыхнули сложенные вблизи хлопушки. Весь лагерь задрожал от
взрыва, и разгорелся большой пожар. Погибло много оружия и весь запас
провианта.

     Гуань Юй вместе с воинами тушил пожар. Только ко времени четвертой стражи,
когда огонь погасили, он возвратился в город. Вызвав к себе Фуши Жэня и Ми
Фана, он гневно обрушился на них:

     -- Я назначил вас военачальниками передового отряда, а вы до похода сожгли
провиант и оружие! Мало того, от взрыва хлопушек погибло много воинов! Я вас
больше знать не желаю!

     Гуань Юй отдал страже приказ обезглавить виновных, но Фэй Ши остановил его
такими словами:

     -- Казнить военачальников перед выступлением в поход -- значит накликать на
себя беду. Лучше отложить наказание.

     Гуань Юй никак не мог успокоиться.

     -- Благодарите сы-ма Фэй Ши! -- закричал он. -- Если бы не он, так
скатились бы ваши головы с плеч. Получайте по сорок ударов палкой и верните
печать и пояс начальников передового отряда!

     В наказание Ми Фан был послан охранять Наньцзюнь, а Фуши Жэнь -- Гунань.

     -- Знайте, -- предупредил их Гуань Юй, -- что если я, вернувшись из похода,
обнаружу у вас хоть малейшие непорядки, не миновать вам двойной кары!

     Ми Фан и Фуши Жэнь удалились пристыженные.

     Гуань Юй назначил начальником передового отряда Ляо Хуа, а помощником --
своего приемного сына Гуань Пина. Решив взять с собой советников И Цзи и Ма
Ляна, Гуань Юй стал готовиться к походу.

     Незадолго до этого в Цзинчжоу пришел сын старика Ху Хуа по имени Ху Бань,
который когда-то спас жизнь Гуань Юю. Тот помнил об этом и решил послать его
к Ханьчжунскому вану за наградой. Фэй Ши тоже собирался уезжать и,
попрощавшись с Гуань Юем, вместе с Ху Банем отправился в путь.

     В тот же день Гуань Юй принес жертву своему фамильному знамени. После
церемонии он лег спать у себя в шатре и вдруг увидел черного кабана
величиною с корову, который вбежал в шатер и укусил его за ногу. В гневе
Гуань Юй выхватил меч и убил кабана, при этом послышался странный звук,
будто кто-то рвет холст. Гуань Юй вздрогнул и проснулся -- это был только
сон, и все же он чувствовал тупую, ноющую боль в левой ноге.

     Тяжелое предчувствие закралось в душу Гуань Юя. Он позвал своего сына Гуань
Пина и рассказал, что ему приснилось.

     -- По-моему, вы напрасно беспокоитесь. Ведь кабан может означать то же, что
и дракон, а если дракон оказывается у ног человека, это предвещает
возвышение и славу, -- растолковал сон Гуань Пин.

     Но тревога не оставляла Гуань Юя, и он решил поговорить с чиновниками. Они
не сказали ему ничего определенного. Одни утверждали, что это счастливое
предзнаменование, другие же доказывали, что такое сновидение предвещает
несчастье.

     -- Это меня не пугает, -- сказал, наконец, Гуань Юй. -- Ведь мне уже шесть
десятков, можно не жалеть, если я и умру!

     В это время прибыл гонец и привез приказ Ханьчжунского вана о назначении
Гуань Юя главным полководцем передового войска, с пожалованием ему бунчука и
секиры и права управлять девятью областями округов Цзинчжоу и Сянъяна.
Чиновники поздравляли Гуань Юя и весело говорили:

     -- Вот видите, что предвещала вам свинья-дракон!

     Гуань Юй успокоился, сомнения его исчезли, и вскоре он двинул войско на
Сянъян.

     В это время в Сянъяне находился Цао Жэнь. Когда ему доложили, что к городу
приближаются войска Гуань Юя, он встревожился и решил не выходить в открытый
бой. Но с этим решением не согласился его помощник Ди Юань:

     -- Вэйский ван повелел вам, в союзе с Сунь Цюанем, захватить Цзинчжоу.
А враг сам пришел к вам, -- это означает, что он ищет свою гибель. Зачем же
вы прячетесь от него?

     -- И все же лучше обороняться, -- возразил советник Мань Чун. -- Я хорошо
знаю Гуань Юя. Он храбр и находчив, воевать с ним надо очень осторожно.

     -- Вот совет книжника! -- ехидно заметил военачальник Сяхоу Цунь. -- Разве
вам не известна простая истина, что, когда приходит вода, земля скрывается
под нею? Я выйду навстречу врагу, и мое войско одержит победу!

     Цао Жэнь послушался Сяхоу Цуня и, оставив Мань Чуна охранять город, сам
повел войско навстречу Гуань Юю.

     Узнав об этом, Гуань Юй вызвал к себе Гуань Пина и Ляо Хуа и обсудил с ними
план действий.

     Войска противников построились в боевые порядки. На поединок выехал
военачальник Ляо Хуа. Его встретил Ди Юань. После двадцати схваток Ляо Хуа
обратился в бегство. Ди Юань погнался за ним. Цзинчжоуские войска отступили
на двадцать ли.

     На другой день Цао Жэнь снова вызвал противника на бой. Сяхоу Цунь и Ди Юань
выехали вперед. Но и на этот раз цзинчжоуское войско потерпело поражение и,
преследуемое противником, отступило опять на двадцать ли.

     Вдруг где-то позади послышались оглушительные крики, загрохотали барабаны,
затрубили рога. Передовой отряд Цао Жэня быстро повернул обратно, но тут на
него напали Гуань Пин и Ляо Хуа. Цао Жэнь понял, что попался в ловушку, и
бежал по дороге в Сянъян, увлекая за собой беспорядочно отступающее войско.
Но перед ними неожиданно вырос целый лес разноцветных знамен. Впереди мчался
с мечом в руке сам Гуань Юй. Цао Жэнь, даже не подумав ввязываться в бой,
повернул на боковую дорогу, в надежде добраться до Сянъяна окружным путем.
Гуань Юй не стал его преследовать.

     Тут к этому месту подоспел Сяхоу Цунь с отрядом и яростно напал на Гуань Юя,
но в первой же схватке пал от удара меча Черного дракона. Ди Юань пытался
спастись бегство