пустил ее в город. Цюань Вэй говорил о жестокости Сунь Линя и
советовал перейти на службу в царство Вэй. Получив это письмо, Цюань Дуань
и Цюань И сложили оружие и привели с собой несколько тысяч воинов.

     Чжугэ Дань был очень озабочен создавшимся положением. Тогда советники Цзян
Бань и Цзяо И сказали ему:

     -- В городе провианта мало, а войск много. Не лучше ли вступить в
смертельный бой с врагом?

     -- Вы против меня? Я -- за оборону, а вы -- за наступление! -- разгневался
Чжугэ Дань. -- Уж не собираетесь ли вы изменить мне? Не смейте заводить
такие речи -- голову отрублю!

     Перепуганных советников словно ветром выбросило из залы.

     -- Чжугэ Даню скоро конец! -- вздыхали они, обратившись лицом к небу. --
Надо о себе подумать!

     И этой же ночью, во время второй стражи, Цзян Бань и Цзяо И украдкой
выбрались из города и сдались вэйцам. Сыма Чжао немедленно назначил их на
высокие должности.

     Чжугэ Дань продолжал бездействовать. После случая с советниками никто не
осмеливался заговорить с ним о необходимости совершить вылазку.

     С городской стены Чжугэ Дань видел, как вэйские воины строят вокруг своего
лагеря высокий земляной вал, опасаясь разлива реки Хуайхэ. Он возлагал
большие надежды на разлив реки, рассчитывая разрушить этот вал и затопить
врага. Но все планы Чжугэ Даня рухнули: за всю осень не выпало ни капли
дождя и река не разлилась.

     Провиант в городе был на исходе. Воины падали от голода и истощения. Вэнь
Цинь и его сыновья, оборонявшиеся в малой крепости, наконец не выдержали и
явились к Чжугэ Даню.

     -- Провиант кончается, люди умирают с голоду, -- сказал Вэнь Цинь. -- Не
лучше ли выпустить из города воинов -- уроженцев севера, чтобы хоть немного
подкормить остальных?

     -- Отпустить воинов? -- вскипел Чжугэ Дань. -- Да вы что, сговорились меня
погубить?

     И он приказал страже обезглавить Вэнь Циня. Тогда сыновья его, Вэнь Ян и
Вэнь Ху выхватили короткие мечи и бросились на стену. Перебив стражу, они
спрыгнули со стены, перебрались через городской ров и сдались вэйцам.

     Сыма Чжао, который все еще не мог забыть, как Вэнь Ян разогнал когда-то
отряд его военачальников, приказал было казнить храбреца, но Чжун Хуэй
отговорил его:

     -- Чжугэ Дань казнил Вэнь Циня, а сыновья его пришли к вам. Если вы будете
убивать пленных, осажденные будут драться насмерть.

     Тогда Сыма Чжао велел привести к себе в шатер Вэнь Яна и Вэнь Ху. Он подарил
им парчовые одежды, коней и пожаловал высокие звания. Вэнь Ян и Вэнь Ху
поблагодарили его и дали слово верно служить.

     На подаренных конях молодые военачальники проехали вдоль городской стены,
громко выкрикивая:

     -- Воины, следуйте нашему примеру! Сдавайтесь! Мы получили прощение
полководца Сыма Чжао и щедрые награды!

     Осажденные слышали это и переговаривались между собой:

     -- Ведь Сыма Чжао был зол на Вэнь Яна, а обошелся с ним хорошо. К нам он
отнесется еще лучше...

     И они начали переходить на сторону врага.

     Узнав об этом, Чжугэ Дань рассвирепел. Днем и ночью он расхаживал с охраной
по стене и для устрашения убивал воинов за малейшие оплошности.

     Тогда Чжун Хуэй вошел в шатер Сыма Чжао и сказал:

     -- Вот теперь пора начинать штурм города!

     Сыма Чжао обрадовался его словам. По сигналу воины, как грозные тучи,
двинулись к городским стенам. Цзэн Сюань, один из военачальников Чжугэ Даня,
открыл северные ворота и впустил вэйцев в город.

     Чжугэ Дань решил бежать из города, пробираясь тесными переулками. За ним
следовало лишь несколько сот всадников. Но едва добрались они к подъемному
мосту, как столкнулись там с вражеским военачальником Ху Фыном. Яростно
налетел он на Чжугэ Даня и ударом меча снес ему голову. Воины Чжугэ Даня
были взяты в плен и связаны веревками.

     В это же время войско Ван Цзи с боем подступило к западным воротам, которые
оборонял Юй Цюань.

     -- Сдавайтесь! -- закричал Ван Цзи.

     -- Нет! -- отвечал Юй Цюань. -- Долг не велит! Мы помогаем людям в беде! --
И со словами: "Для честного воина счастье -- умереть в бою!" -- швырнул он
на землю свой шлем и с обнаженным мечом отважно бросился на врага. Но силы
были слишком неравны, и он был убит вместе со своим конем.

     Потомки воспели Юй Цюаня в стихах:

     В тот год Сыма Чжао кольцом окружил Шоучунь,
     И сдавшихся много склонилось к его колеснице.
     Хоть были герои в отрядах Восточного У,
     Но кто из них мог бы в бою с Юй Цюанем сравниться?

     Войско Сыма Чжао вступило в Шоучунь. Стража привела к Сыма Чжао связанных
воинов, взятых в плен при попытке бегства из города вместе с Чжугэ Данем.

     -- Покоряетесь мне? -- спросил у них Сыма Чжао.

     -- Нет! Лучше смерть, чем позор! -- дружно отвечали те.

     Сыма Чжао в гневе велел отрубить им головы. Связанных пленников по одному
выводили за ворота и перед казнью еще раз спрашивали:

     -- Покоришься?

     Ни один из обреченных не ответил согласием, и все они погибли мужественно!

     Сыма Чжао пожалел о своей горячности и распорядился похоронить героев с
военными почестями. А потомки сложили о них такие стихи:

     Телохранитель верный и жизни не жалеет,
     А страже Чжугэ Даня чужда была измена.
     И песней погребальной их славят и поныне
     За то, что поступили, как воины Тянь Хэна.

     Больше половины воинов царства У, находившихся в городе, попало в плен.
Чжан-ши Пэй Сю советовал Сыма Чжао уничтожить их.

     -- Семьи пленных живут в Цзянхуае, и если вы отпустите воинов по домам,
они вновь подымутся против вас. Заройте их живьем в землю!

     -- Это неразумно! -- возражал Чжун Хуэй. -- Лучшие полководцы древности,
ведя войны, всегда руководствовались интересами государства и уничтожали
только тех, кто представлял для государства наибольшее зло. Зарыть в землю
ни в чем не повинных простых воинов было бы слишком жестоко. Отпустите их в
царство У, и они разнесут славу о великодушии полководца Срединного царства.

     -- Вот это прекрасная мысль! -- одобрил Сыма Чжао и приказал отпустить
пленных на родину.

     Однако некоторые пленные пожелали остаться, как, например, Тан Цзы,
боявшийся мести Сунь Линя. Они просили Сыма Чжао взять их на службу. Сыма
Чжао дал им должности и наделил землями вдоль рек.

     В Хуайнани водворился порядок, и Сыма Чжао собирался возвращаться в столицу.
Но тут он узнал, что полководец царства Шу Цзян Вэй напал на город Чанчэн.

     В это время правитель царства Шу переименовал свое правление с двадцать
первого года периода Янь-си на первый год периода Цзин-яо [258 г.].

     В Ханьчжуне полководец Цзян Вэй готовился к походу. Два храбрейших
сычуаньских военачальника, любимцы Цзян Вэя -- Цзян Шу и Фу Цянь, --
ежедневно обучали войско.

     Когда стало известно, что Чжугэ Дань в союзе с Сунь Линем восстал против
Сыма Чжао, и Сыма Чжао с большой армией пошел в Хуайнань и Цзянхуай, взяв с
собой вдовствующую императрицу и императора, Цзян Вэй радостно воскликнул:

     -- На этот раз мы победим!

     Он представил Хоу-чжу доклад, в котором просил разрешения объявить войну
царству Вэй. Только один придворный сановник Цзяо Чжоу не одобрял планов
Цзян Вэя.

     -- При дворе в последнее время никто не занимается государственными делами!
-- вздыхал он. -- Все увлекаются вином и женщинами, думают только об
удовольствиях и прислушиваются лишь к мнению евнуха Хуан Хао. Поход Цзян Вэя
не принесет ничего, кроме несчастий!

     В надежде хоть немного образумить неугомонного полководца, Цзяо Чжоу написал
трактат "Рассуждение о вражде государств" и послал его Цзян Вэю. В трактате
говорилось:

     "Спрашивают: каким образом в древности правители малых государств умели
побеждать сильных?

     Отвечаю: обеспечить безбедное существование большого государства трудно,
правителю не удается предусмотреть всех случайностей, и поэтому он часто
допускает ошибки. Легче обеспечить благополучие маленького государства,
правитель которого должен думать только о добрых делах.

     Из множества мелких упущений и ошибок рождается смута, из добрых дел
рождается порядок. Это неотвратимый закон.

     Вот почему постоянно заботившийся о народе Чжоуский Вэнь-ван с помощью
малого добивался многого, а Гоу Цзянь, оказывавший народу благодеяния,
малыми силами сокрушал могущественных. В этом и состояло искусство древних.

     Скажут: в древности княжество Чу было могущественным, а княжество Хань --
слабым, и они поделили между собой Поднебесную, установив границу по реке
Хунгоу. Но Чжан Лян понимал, что если народ охвачен единым стремлением, его
невозможно сломить; он смело повел свое войско в погоню за Сян Юем и в конце
концов уничтожил весь род Сян. Так зачем же брать примеры из такой глубокой
древности, когда жили Вэнь-ван и Гоу Цзянь?

     Отвечаю: во времена династий Шан и Чжоу ваны и хоу пользовались уважением
народа; отношения между государем и подданными были твердыми и неизменными.
Если б ханьский Гао-цзу жил в те времена, разве мог бы он овладеть
Поднебесной с помощью оружия? Но после того как династия Цинь лишила князей
их исконных владений и когда народ изнемог под бременем непосильных поборов,
Поднебесная раскололась, начались междоусобицы и беспорядки.

     Ныне, как и тогда, все идет своим чередом: сменяются правители, нарождаются
новые поколения. Но древние времена отличаются от нынешних: тогда
существовали рядом шесть княжеств, и страна не напоминала кипящий котел, как
это стало позже, в конце правления династии Цинь. Вот поэтому и можно было
быть Вэнь-ваном и нельзя было быть ханьским Гао-цзу.

     Древние правители действовали, сообразуясь с обстановкой. Чэн Тан и У-ван
высоко ценили труды народа, постоянно вникали в его нужды и поэтому
повергали ниц своих врагов с первого удара. Но если действуешь только с
помощью оружия и тебя постигнет неудача, то никакой ум тебе не поможет".

     Прочитав бумагу, Цзян Вэй в раздражении швырнул ее на пол.

     -- Рассуждения закоснелого конфуцианца, -- презрительно заметил он и
приказал войску готовиться в поход на Срединную равнину.

     -- Как вы думаете, -- обратился он к Фу Цяню, -- куда мне направить первый
удар своей армии?

     -- По-моему, на Чанчэн, -- ответил Фу Цянь. -- Там у противника склады с
провиантом. Пройдете через долину Логу, перевалите хребет Чэньлин, а там и
до Чанчэна рукой подать. Уничтожив запасы провианта врага, вы овладеете
Циньчуанью, и царство Вэй покорится вам в считанные дни.

     -- Вы угадали мои самые сокровенные мысли! -- обрадовался Цзян Вэй.

     Вскоре войско царства Шу миновало долину Логу, перешло хребет Чэньлин и
остановилось под стенами Чанчэна.

     Чанчэн охранял военачальник Сыма Ван, двоюродный брат Сыма Чжао. В городе
были собраны большие продовольственные запасы, но войск было мало. И все же
Сыма Ван решил обороняться. Вместе с военачальником Ван Чжэнем и Ли Пэном он
расположился лагерем в двадцати ли от города.

     На следующий день подошли войска противника. Сыма Ван, в сопровождении Ван
Чжэня и Ли Пэна, выехал вперед. Со стороны войска царства Шу выступил Цзян
Вэй. Указывая пальцем на Сыма Вана, он закричал:

     -- Зачем Сыма Чжао увез в поход своего императора? Вздумал пойти по стопам
Ли Цзюэ и Го Сы? Не бывать этому! Мой государь повелел мне взыскать с него
за все преступления! Сдавайся! Будешь упорствовать -- срублю головы всем
твоим родным!

     -- Твоей наглости нет предела! -- с бранью отвечал Сыма Ван. -- Сколько раз
ты вторгался в наше великое царство? Уходи отсюда, а то костей не соберешь!

     Из-за спины Сыма Вана с копьем наперевес выехал Ван Чжэнь. Цзян Вэй сделал
знак своему военачальнику Фу Цяню, и тот устремился на противника. На
десятой схватке Фу Цянь совершил промах, и его противник, воспользовавшись
этим, сделал выпад. Но Фу Цянь мгновенно уклонился в сторону и,
изловчившись, выбил Ван Чжэня из седла. На выручку другу бросился Ли Пэн.
Фу Цянь нарочно придержал коня, пока противник не приблизился, потом с силой
бросил Ван Чжэня на землю и потихоньку вытащил из-за пояса острый клинок.
Ли Пэн уже занес меч над его головой, но Фу Цянь наотмашь ударил его в лицо
с такой силой, что у Ли Пэна глаза выскочили из орбит и он замертво рухнул
с коня. Ван Чжэня, который все еще без памяти лежал на земле, копьями
прикончили воины.

     Армия Цзян Вэя перешла в наступление. Сыма Ван бросил лагерь и заперся в
городе. Цзян Вэй объявил приказ: "Нынче ночью всем воинам отдыхать и
набираться сил. Завтра Чанчэн должен быть взят!"

     На рассвете войско Цзян Вэя бросилось к городским стенам. В город полетели
огненные стрелы, от которых загорались соломенные строения. Обороняющиеся
пришли в смятение.

     Цзян Вэй приказал навалить под городскими стенами огромные кучи хвороста и
поджечь его. В самом городе тоже бушевало пламя, слышались стоны и вопли
погибающих людей. Город, казалось, был на краю гибели. Но в этот момент
издали донесся оглушительный шум. Цзян Вэй обернулся и увидал, что со
стороны поля, как разлившийся поток, несутся вэйские войска под грохот
барабанов, со знаменами, развевающимися на ветру.

     Цзян Вэй развернул часть своих войск лицом к приближающемуся врагу и стал
ждать. Он увидел, как вперед вырвался молодой, лет двадцати, военачальник
в полном вооружении. У него было бледное, будто набеленное, лицо и
ярко-алые губы.

     -- Эй, ты! -- загремел его сильный голос. -- Военачальник Дэн пришел!
Узнаешь?

     "Должно быть, это Дэн Ай!" -- подумал Цзян Вэй и, взяв копье наперевес,
поскакал ему навстречу.

     Оба противника были преисполнены одинаковой решимости и дрались с
ожесточением. Сорок схваток не принесли победы ни тому, ни другому. Тогда
Цзян Вэй пустился на хитрость: понимая, что ему не одолеть врага, он решил
завлечь его в ловушку. Повернув коня, Цзян Вэй во весь опор помчался налево
к горам. Молодой военачальник поскакал за ним.

     Забросив копье за спину и вытащив резной лук, Цзян Вэй обернулся и выпустил
на всем скаку в преследователя оперенную стрелу. У молодого военачальника
был острый слух. Услыхав звон тетивы, он припал к шее коня, и стрела
пронеслась над ним. Цзян Вэй снова оглянулся -- противник нагонял его и уже
занес копье. Цзян Вэй метнулся в сторону, копье скользнуло у него по боку, и
он зажал его подмышкой. Враг выпустил копье из рук и ускакал к своему
войску.

     -- Досадно! Досадно! -- вздохнул Цзян Вэй.

     В это мгновение перед ним появился другой военачальник.

     -- Цзян Вэй, деревенщина! -- закричал он, вращая над головой меч. -- Что ты
гоняешься за моим сыном? Я -- Дэн Ай!

     Цзян Вэй был поражен. Оказывается, он дрался с Дэном Чжуном, сыном Дэн Ая!

     Цзян Вэю не терпелось сразиться с самим Дэн Аем, но конь его слишком устал,
и, притворившись равнодушным, он сказал:

     -- Сегодня я познакомился с твоим сыном. Не перенести ли нам решающий бой
на завтра?

     -- Что ж, согласен! -- отозвался Дэн Ай, не желавший сражаться в невыгодных
для себя условиях. -- Только уговор: кто нарушит слово, тот не доблестный
муж, а трус!

     Противники разошлись. Дэн Ай разбил лагерь на берегу реки Вэйшуй, а Цзян Вэй
расположился в седловине между двух гор.

     Дэн Ай внимательно обследовал местность, на которой расположился противник,
и написал Сыма Вану:

     "Вступать в открытый бой с врагом нам невыгодно. Будем обороняться до
подхода войск из Гуаньчжуна. Как только у Цзян Вэя выйдет весь провиант, мы
перейдем в наступление с трех сторон, и победа будет наша. Посылаю вам в
помощь моего сына Дэн Чжуна и одновременно буду просить подкреплений у Сыма
Чжао".

     На другой день в лагерь Дэн Ая прибыл гонец Цзян Вэя с вызовом на бой. Дэн
Ай ответил согласием на поединок. Едва забрезжил рассвет, войско Цзян Вэя
построилось в боевые порядки. Но в расположении войск Дэн Ая царила тишина,
не видно было знамен, молчали барабаны. Вечером Цзян Вэй возвратился в
лагерь ни с чем.

     На следующий день он послал второй вызов. Дэн Ай радушно встретил гонца,
угостил его и на прощание заверил:

     -- Я немного прихворнул, и вышла заминка. Завтра будем драться!

     Цзян Вэй опять привел войско в боевую готовность, но Дэн Ай снова уклонился
от встречи. Так повторялось раз пять-шесть.

     -- Дэн Ай хитрит! -- предостерег Цзян Вэя военачальник Фу Цянь. -- Надо
быть осторожнее!

     -- Скорее всего Дэн Ай ждет подкреплений из Гуаньчжуна! -- догадался Цзян
Вэй. -- Они собираются напасть на нас с трех сторон. Но я их перехитрю!
Я уже написал письмо Сунь Линю и предложил ему союз в войне против царства
Вэй.

     В это время конные разведчики донесли, что Сыма Чжао взял Шоучунь и убил
Чжугэ Даня, а теперь собирается из Лояна идти на выручку Чанчэну.

     -- Опять из нашего похода ничего не вышло! -- досадовал Цзян Вэй. --
Придется уходить, пока не поздно.

     Поистине:

     Четырежды не удалось ему послать победной вести,
     И пятый кончился поход -- и вновь без славы и без чести.

     О том, как Цзянь Вэй отступал, вы узнаете в следующей главе.



ГЛАВА СТО ТРИНАДЦАТАЯ

     в которой рассказывается о том, как Дин Фын отрубил голову Сунь Линю,
и о том,
как Цзян Вэй разгромил Дэн Ая в бою


     Опасаясь нападения противника, Цзян Вэй приказал пехоте с обозом отступить,
а сам во главе конницы прикрывал тыл. Дэн Аю сообщили об этом лазутчики.

     -- Почуял-таки, что Сыма Чжао близко! -- улыбнулся он. -- Преследовать не
будем -- возможно, врагом подготовлены западни.

     Разведчики донесли, что у входа в ущелье Логу действительно сложены большие
кучи сухого хвороста, который Цзян Вэй рассчитывал поджечь при появлении
противника.

     -- Вы мудро предвидели опасность! -- говорили Дэн Аю военачальники,
восхищенные его проницательностью.

     Дэн Ай послал гонца к Сыма Чжао с донесением об отступлении Цзян Вэя. Это
очень обрадовало Сыма Чжао, и он представил Дэн Ая к награде.

     Известие о переходе военачальников Цюань Дуаня и Тан Цзы на сторону вэйцев
привело в ярость полководца Сунь Линя, и он приказал предать смерти всю
родню перебежчиков.

     Государю царства У Сунь Ляну было в то время семнадцать лет. Он был
человеком мягким и не оправдывал жестокости Сунь Линя.

     Однажды Сунь Лян, прогуливаясь по парку, увидел сливовое дерево и пошел
отведать плодов. Но сливы были еще кислые, и он приказал евнуху принести
меду. Мед принесли, но в нем оказалось немного мышиного помета. Сунь Лян
вызвал смотрителя кладовых и сделал ему выговор.

     -- Государь, я плотно закрывал мед и не могу понять, как туда мог попасть
помет! -- оправдывался смотритель, стоя на коленях перед Сунь Ляном.

     -- Евнух когда-нибудь просил у тебя меду? -- задал ему вопрос Сунь Лян,

     -- Несколько дней назад, но я не посмел ему дать.

     -- Сознайся, -- обратился Сунь Лян к евнуху, -- это ты подбросил мышиный
помет, чтобы отомстить смотрителю кладовых?

     Евнух не признавался.

     -- Мы сейчас установим истину, -- продолжал Сунь Лян. -- Если помет долго
лежит в меду, он влажный насквозь, а если он попал туда недавно, внутри он
сухой. Проверьте!

     Оказалось, что мышиный помет действительно был сухой. Припертый к стене,
евнух вынужден был сознаться.

     Вот как умен был Сунь Лян! И все же Сунь Линь держал его в руках, лишая
государя возможности действовать самостоятельно. Этому помогало и то, что
все главные должности в армии занимали братья и родственники Сунь Линя.

     Однажды Сунь Лян находился в своих покоях. С ним был только один Цюань Цзи
-- его дядя по материнской линии. Очнувшись от невеселых дум, Сунь Лян со
слезами обратился к нему:

     -- Сунь Линь, пользуясь исключительной властью, в последнее время
безрассудно губит людей. Он обижает даже нас! Если не убрать его, он доведет
нас до беды.

     -- Положитесь на ме