омных, в тысячу и больше чжанов,
     Многоголовые чудовищные змеи
     И прочие творения воды,
     На веки вечные сроднившиеся с нею.
     В нем обитают демоны и духи.
     Он то, за что сражаются герои.
     В те времена, когда царил над миром хаос,
     А свет и тьма не враждовали меж собою,
     И цвет один разлился в пустоте безбрежной, --
     Вдруг все заволокло: на много тысяч чжанов
     Упал туман; ни зги вокруг не видно,
     И только слышен грохот барабанов.
     Во тьме кромешной притаились барсы
     Наньшанские; когда ж, со светом споря.
     Стеною встал туман, они с пути решили
     Сбить рыбу "гунь" из северного моря.
     И вот туман стал вверх расти, до неба,
     Вниз опускаться до земных глубин.
     Он вширь струился мутью непроглядной,
     Вверх поднимался дымом голубым.
     И выплыли киты, чтоб порезвиться,
     Драконы всколыхнули водные громады.
     Туман пил влагу, превращался в дождик,
     Как в ночь весеннюю, повеяло прохладой.
     Туман все шире, шире разливался,
     И вверх поднялся выше облаков.
     Чайсанский берег скрылся на востоке,
     На юге скрылся шпиль горы в Сякоу.
     Десятки боевых судов, стоящих на причале
     У неприступных скал, невидимы впотьмах,
     Одна лишь маленькая лодочка рыбачья
     То скроется, то вспрыгнет на волнах.
     Померк небесный свод и света -- ни луча,
     И сникла солнца утреннего сила.
     Ни день, ни ночь, и цепи красных гор
     Тьма в синь речную превратила.
     Будь ты так мудр, как император Юй,
     И в глубь тумана не проникнет разум!
     Имей ты даже острый взор Ли Лоу(*4),
     И ширь тумана не охватишь глазом!
     Но дух воды Пин-и вдруг волны укротил,
     И дух дождя Бин-и свое исполнил дело:
     Зверей, и рыб, и птиц как не бывало,
     И тьма внезапно поредела.
     Туман отрезал островок Пынлай,
     Закрыл пути в небесные чертоги,
     И все в природе, будто пред дождем,
     Засуетилось в страхе и тревоге.
     И словно тучи пред грозою страшной,
     Смешалось все в великом беспорядке.
     В тумане спят чудовища и змеи,
     Носители смертельной лихорадки.
     И прячутся в нем оборотни злые,
     Что порчу на людей наводят
     И прививают тяжкие недуги,
     И с ветром, с пылью в небе хороводят.
     С туманом встретившись, страдает простолюдин,
     Попав в него, печалится великий:
     Он превращает первосущий дух в пустыню,
     Весь мир -- в комок безжизненный, безликий.

     Во время пятой стражи суда уже были неподалеку от водного лагеря Цао Цао.
Чжугэ Лян приказал стать судам носом на запад и ударить во все гонги и
барабаны.

     -- Что вы делаете? А если Цао Цао нападет на нас? -- встревожился Лу Су.

     -- В такой туман он не рискнет, -- уверенно возразил Чжугэ Лян. -- А как
только туман рассеется, мы уйдем. Пока давайте веселиться и пить вино.

     Когда в водном лагере Цао Цао услышали грохот гонгов и барабанов, Мао Цзе и
Юй Цзинь поспешили доложить об этом Цао Цао.

     -- Немедленно выставить лучников! -- распорядился Цао Цао. -- Всех, кто
есть во флоте! Пусть они отбивают врага стрелами! Самим в сражение не
вступать: за туманом ничего не видно. Если враг появился так внезапно,
значит у него там ловушка! Держитесь осторожнее!

     Цао Цао послал людей в сухопутные лагеря передать Чжан Ляо и Сюй Хуану,
чтобы они немедленно отправили на берег по три тысячи лучников.

     Мао Цзе и Юй Цзинь, опасаясь, что враг ворвется на их корабли, приказали
лучникам осыпать стрелами пространство перед водным лагерем. Десять тысяч
человек стреляли не переставая. Стрелы сыпались дождем.

     Чжугэ Лян повелел развернуть суда в линию с востока на запад и подставить их
под стрелы. До самого восхода солнца на его судах гремели барабаны и
раздавались воинственные крики воинов. А когда рассеялся туман, Чжугэ Лян
приказал идти в обратный путь. Снопы соломы, привязанные по обоим бортам
судов, были сплошь утыканы стрелами.

     -- Благодарим за стрелы, господин чэн-сян! -- разом крикнули воины, как их
научил Чжугэ Лян.

     Пока о случившемся доложили Цао Цао, легкие суда, быстро скользя по реке,
были уже далеко; преследовать их было бесполезно.

     Цао Цао впал в бешенство, сожалея о допущенной ошибке.

     На обратном пути Чжугэ Лян сказал Лу Су:

     -- Теперь вы поняли? Разве плохо достать сто тысяч стрел без малейших
усилий? Завтра мы сможем этими стрелами стрелять по врагу!

     -- Вы мудры! -- воскликнул восхищенный Лу Су. -- Но я не понимаю, откуда вы
узнали, что сегодня будет туман?

     -- Быть полководцем и не разбираться в небесных знамениях, не понимать
законов земли, ничего не разуметь в темных и светлых силах природы, не
обладать способностью изобретать военные планы, не знать, когда какими
приемами вести бои, не уметь оценивать силу войск -- значит быть бездарным!
-- отвечал Чжугэ Лян. -- Еще три дня назад я рассчитал, что сегодня будет
туман! Вот почему я и назначил трехдневный срок. Чжоу Юй предлагал мне
десять дней, но не хотел предоставить в мое распоряжение ни мастеров, ни
материалов. Он полагал, что я ничего не сделаю и у него будут все основания
обвинить меня в нарушении военного приказа. Он хотел предать меня смерти!
Жалкая попытка! Что может сделать Чжоу Юй, если судьба моя связана с небом!

     Лу Су почтительно склонился перед Чжугэ Ляном.

     Когда суда подходили к берегу, пятьсот воинов, присланных Чжоу Юем, уже
ожидали их. Чжугэ Лян велел им вытаскивать стрелы из соломы и складывать у
шатра Чжоу Юя. Стрел было более ста тысяч!

     Чжоу Юй сначала совершенно растерялся, когда Лу Су рассказал, каким образом
Чжугэ Лян достал стрелы, а потом, печально вздохнув, произнес:

     -- В изобретательности и в способности предвидения я намного уступаю Чжугэ
Ляну!

     Потомки, восхваляя Чжугэ Ляна, сложили такие стихи:

     Однажды туман упал на великую реку,
     Густой пеленой окутал он гладь голубую.
     Стрелы, как дождь, покрыли суда боевые.
     Сегодня Чжугэ опять превзошел Чжоу Юя.

     Вскоре и сам Чжугэ Лян явился в лагерь повидать Чжоу Юя. Тот вышел из шатра
ему навстречу и на все лады стал расхваливать его:

     -- У вас такой удивительный дар предвидения! -- говорил он. -- Право, вы
заставляете людей уважать себя!

     -- Небольшая хитрость, только и всего, -- отвечал Чжугэ Лян. -- Стоит ли
так удивляться?

     -- Я прошу вас дать мне совет, -- продолжал Чжоу Юй, приглашая Чжугэ Ляна в
шатер выпить вина. -- Видите ли, мой господин вчера прислал гонца: он
торопит меня с выступлением, а у меня еще нет плана действий!

     -- Что вы! Что вы! -- запротестовал Чжугэ Лян. -- Я человек невежественный
и неотесанный! Мои планы не достойны вашего внимания!

     -- Я вчера осматривал водный лагерь Цао Цао, -- продолжал Чжоу Юй,
пропуская мимо ушей возражения Чжугэ Ляна. -- Он устроен великолепно, и
обычным путем напасть на него невозможно. Правда, я придумал один способ, но
не уверен, годится ли он. Может быть, вы скажете мне...

     -- Подождите, господин ду-ду, пока ничего не говорите! -- прервал его Чжугэ
Лян. -- Давайте напишем каждый у себя на ладони по одному слову, а потом
посмотрим, совпадут эти слова или нет.

     Чжоу Юй приказал принести кисточку и тушницу. Сначала он сам написал у себя
на ладони какое-то слово, а затем передал кисточку Чжугэ Ляну. Тот тоже
написал. Они сели рядом и открыли друг другу ладони. "Огонь" -- было
написано и у того и у другого.

     -- Раз мы с вами одинаково мыслим, значит у нас не должно быть никаких
сомнений! -- заключил Чжоу Юй. -- Но разглашать секрет пока не следует.

     -- А разве есть какие-либо основания выдавать секрет? -- спросил Чжугэ Лян.
-- Ведь мы с вами служим общему делу. Можете спокойно выполнять свой план,
господин ду-ду. Цао Цао не разгадает его, даже будь он вдвое проницательнее!

     Выпив вина, они распрощались. Никто из военачальников об их разговоре не
знал.

     Израсходовав понапрасну сто пятьдесят или сто шестьдесят тысяч стрел, Цао
Цао в душе был крайне раздражен.

     -- Чжоу Юй и Чжугэ Лян большие хитрецы, -- сказал ему советник Сюнь Ю, --
их так просто не возьмешь! Может быть, лучше сперва заслать в Цзяндун
лазутчиков? Они притворно перейдут на сторону Чжоу Юя, а на самом деле будут
передавать нам сведения. Тогда, зная обстановку, мы сможем принимать
правильные решения.

     -- Так думаю и я, -- поддержал его Цао Цао. -- Но кто за это возьмется?

     -- Дело это можно поручить Цай Чжуну и Цай Хэ -- младшим братьям Цай Мао,
они сейчас служат в нашем войске, -- сказал Сюнь Ю. -- Окажите им большие
милости, пообещайте награду и отправьте в Восточный У. Переход их на сторону
врага не вызовет никаких подозрений.

     Цао Цао вызвал ночью к себе в шатер братьев Цай Хэ и Цай Чжуна и растолковал
им, что от них требуется.

     -- Когда вы сдадитесь Чжоу Юю, внимательно следите за тем, что он делает, и
присылайте людей с донесениями. Если вы все в точности выполните, я не
пожалею для вас ни титулов, ни наград. Но не вздумайте помышлять об измене!
-- предупредил их Цао Цао.

     -- Можем ли мы думать об измене, когда семьи наши остаются в Цзинчжоу? -- в
один голос воскликнули оба. -- Не сомневайтесь, господин чэн-сян, мы добудем
головы Чжоу Юя и Чжугэ Ляна и поднесем их вам!

     Цао Цао щедро одарил Цай Хэ и Цай Чжуна. На следующее утро они в
сопровождении пятисот воинов на нескольких судах при попутном ветре отплыли
в Восточный У.

     Чжоу Юй держал совет со своими военачальниками о предстоящем походе, когда
ему доложили, что в устье реки остановилось несколько судов, прибывших с
северного берега; на судах находятся братья Цай Мао и заявляют, что они
хотят покориться.

     Чжоу Юй велел привести их в шатер. Цай Хэ и Цай Чжун предстали перед ним и,
поклонившись до земли, сказали:

     -- Мы решили сдаться вам, чтобы отомстить за старшего брата, безвинно
убитого злодеем Цао Цао. Если вы примете нас, мы готовы сражаться против Цао
Цао, не щадя своей жизни!

     Чжоу Юй обрадовался и разрешил им остаться, щедро наградив их. Он назначил
братьев Цай в отряд к Гань Нину. Они поблагодарили его и решили, что им
легко удалось перехитрить Чжоу Юя.

     Но как только они вышли из шатра, Чжоу Юй призвал Гань Нина и предупредил
его:

     -- Будьте осторожны! Эти двое -- лазутчики, которых к нам подослал Цао Цао.
Заметили вы, что они приехали без своих семей? Это доказывает, что они вовсе
и не помышляют о том, чтобы верно служить нам. Что ж, пусть посылают свои
донесения! А я постараюсь их хитрости противопоставить свою. Обращайтесь с
ними вежливо, но не спускайте с них глаз. В день выступления в поход мы их
казним и принесем в жертву знамени.

     Не успел Гань Нин выйти, как пришел Лу Су.

     -- Не поручайте им никаких дел, господин ду-ду, -- предостерег он, -- Цай
Хэ и Цай Чжун притворяются!

     -- А зачем им притворяться? -- спросил Чжоу Юй, изображая на своем лице
удивление. -- Они сдались мне, чтобы отомстить за своего брата, которого
убил Цао Цао. Не будьте столь подозрительны! Иначе мы не сможем привлечь на
свою сторону ученых людей Поднебесной.

     Лу Су не стал возражать и отправился к Чжугэ Ляну. Но тот только посмеялся
над его опасениями.

     -- Почему вы смеетесь? -- спросил Лу Су.

     -- Потому что вы не понимаете хитро задуманного плана Чжоу Юя! -- сказал
Чжугэ Лян. -- Река Янцзы достаточно трудное препятствие для шпионов, которым
приходится постоянно переправляться то туда, то сюда. Цао Цао и решил, что
ему выгоднее держать лазутчиков прямо у нас в стане, они смогут доносить ему
обо всем, что тут делается. Но Чжоу Юй задумал перехитрить Цао Цао. Он
хочет, чтобы лазутчики сообщали только то, что угодно ему самому. На войне,
как известно, обманом не пренебрегают, и я считаю, что Чжоу Юй поступает
правильно.

     Лишь теперь Лу Су все уразумел.

     В полночь, когда Чжоу Юй сидел у себя в шатре, к нему незаметно вошел Хуан
Гай.

     -- Вы, должно быть, по важному делу? -- спросил у него Чжоу Юй. -- Хотите
что-нибудь сообщить?

     -- Я хотел вас спросить, почему мы медлим? Враг многочисленнее нас, и зря
проводить время нельзя. Мы могли бы предпринять нападение огнем...

     -- Кто научил вас дать мне такой совет? -- заинтересовался Чжоу Юй.

     -- Никто. Я сам додумался, -- ответил Хуан Гай.

     -- А я так и хочу поступить, -- признался Чжоу Юй. -- Потому-то я и держу у
себя Цай Хэ и Цай Чжуна, хотя и знаю, что они лазутчики. Пусть себе посылают
свои донесения! Жаль только, что для меня никто не может сделать того же!

     -- Я сделаю!

     -- Цао Цао вам не поверит. Ведь я никогда вас не обижал, и у вас нет повода
перейти на его сторону.

     -- Я готов, чтобы меня растерли в порошок, лишь бы отблагодарить за
милости, полученные мною от рода Сунь! -- решительно заявил Хуан Гай.

     -- Благодарю вас! -- Чжоу Юй поклонился ему. -- Если вы готовы ради этого
претерпеть телесные страдания, мы все будем бесконечно гордиться вами.

     -- Если нужно, я готов даже смерть принять безропотно! -- подтвердил свою
решимость Хуан Гай, прощаясь с Чжоу Юем.

     На другой день Чжоу Юй барабанным боем созвал военачальников к своему шатру.
Среди присутствующих был и Чжугэ Лян.

     -- Слушайте внимательно! -- начал Чжоу Юй. -- У Цао Цао огромнейшая
армия, линия укрепленных лагерей его растянулась на целых триста ли. Разбить
такого врага в один день, разумеется, невозможно, и я повелеваю всем
военачальникам заготовить запасы провианта и фуража не менее чем на три
месяца и быть готовым к обороне.

     -- Что? На три месяца? Да запасайтесь хоть на тридцать месяцев, все равно
вы ничего не добьетесь! -- дерзко вскричал Хуан Гай. -- Если мы не разобьем
врага в нынешнем месяце, значит не разобьем никогда! Тогда только и
останется последовать совету Чжан Чжао: сложить оружие и сдаться.

     -- Я получил повеление разбить врага! -- выкрикнул Чжоу Юй, от гнева
меняясь в лице. -- Как ты смеешь подрывать боевой дух воинов в такое время,
когда мы стоим лицом к лицу с врагом! Или ты не знаешь, что мне велено
казнить всех, кто заведет разговоры о том, чтобы покориться Цао Цао? Эй,
стража, отрубить ему голову!

     Стража схватила Хуан Гая, собираясь исполнить приказание.

     -- Я служил трем поколениям рода Сунь! Я весь юго-восток исколесил! --
кричал в ответ Хуан Гай, задыхаясь от злости. -- А ты откуда взялся?

     Чжоу Юй еще больше рассвирепел.

     -- Стража! Чего там замешкались? Рубите голову этому разбойнику!

     -- Пощадите его, господин ду-ду! -- вступился Гань Нин за Хуан Гая. -- Ведь
он старый слуга нашего господина!

     -- Как ты смеешь мне перечить? -- вскричал Чжоу Юй. -- Ты что, тоже не
подчиняешься моим приказам?

     И он велел охране прогнать Гань Нина палками. Военачальники упали на колени
перед Чжоу Юем:

     -- Простите Хуан Гая, господин ду-ду! Мы не спорим, он виноват, но не
казните его сейчас: он нужен нашему войску! Запишите его вину и, когда мы
разобьем Цао Цао, накажите!

     Но Чжоу Юй продолжал неистовствовать. Тогда к мольбе военачальников
присоединились и гражданские чины. Наконец Чжоу Юй сказал Хуан Гаю:

     -- Ладно, прощаю тебя! Но помни, что если бы не просьбы чиновников, я бы
тебе отрубил голову!

     Чжоу Юй велел слугам увести Хуан Гая и дать ему пятьдесят ударов палкой по
спине. Присутствующие пытались было уговорить его смягчить и это наказание,
но Чжоу Юй в ярости опрокинул столик и закричал, чтобы они убирались с его
глаз долой.

     С Хуан Гая сорвали халат, повалили на землю и стали избивать палкой.
Чиновники с горькими слезами просили Чжоу Юя пощадить провинившегося.

     -- Ну, пока хватит! -- распорядился Чжоу Юй и крикнул Хуан Гаю: -- Если ты
еще посмеешь мне перечить, получишь все пятьдесят ударов! И помни, что за
непочтительность я накажу тебя вдвойне!

     Чжоу Юй стремительно встал и ушел в шатер. Чиновники подняли Хуан Гая. Он
был так избит, что кожа на спине висела клочьями и кровь текла ручьями.
Поддерживая под руки, его повели в лагерь. Дорогой Хуан Гай несколько раз
падал без сознания.

     Обеспокоенный состоянием Хуан Гая, Лу Су зашел навестить его, а потом
отправился к Чжугэ Ляну.

     -- Как же это вы сегодня не вступились за Хуан Гая? -- упрекнул он Чжугэ
Ляна. -- Нам нельзя было протестовать: Чжоу Юй наш начальник, и мы должны
ему подчиняться. Но вы-то как гость могли за него заступиться! Почему вы
предпочли стоять сложа руки и наблюдать со стороны?

     -- А зачем вы говорите мне неправду? -- прервал его Чжугэ Лян.

     -- Неправду? С тех пор, как вы сюда приехали, я ни разу вас не обманул! --
запротестовал Лу Су.

     -- Значит, вы действительно не поняли, что Чжоу Юй нарочно приказал избить
Хуан Гая? -- спросил Чжугэ Лян. -- Ведь все это было заранее обдумано.

     Теперь намерения Чжоу Юя дошли до сознания Лу Су. Чжугэ Лян продолжал
объяснять:

     -- Ведь Хуан Гаю не удалось бы обмануть Цао Цао, если бы Чжоу Юй не избил
его. Вы увидите, как только Цай Хэ и Цай Чжун донесут о случившемся Цао Цао,
Хуан Гай уедет к нему! Но вы ни в коем случае не говорите Чжоу Юю, что я
разгадал его хитрость. Скажите, что я тоже присоединяюсь к общему
недовольству.

     Лу Су попрощался и направился к Чжоу Юю. Тот пригласил его к себе в шатер.

     -- За что вы так жестоко наказали Хуан Гая? -- спросил он.

     -- Разве военачальники недовольны? -- поинтересовался Чжоу Юй.

     -- Да, многие в душе сильно обеспокоены.

     -- А что говорит Чжугэ Лян?

     -- Он тоже недоволен вашей чрезмерной жестокостью.

     -- Сегодня в первый раз я обманул его! -- радостно воскликнул Чжоу Юй.

     -- Что вы этим хотите сказать? -- с удивлением спросил Лу Су.

     -- Я хочу сказать, что избиение Хуан Гая было задумано ради большого дела!
Я решил перебросить его на сторону врага, и нам пришлось разыграть ссору,
чтобы обмануть Цао Цао.

     Лу Су подивился проницательности Чжугэ Ляна, но Чжоу Юю ничего не сказал.

     Избитый Хуан Гай лежал в своем шатре. Военачальники навещали его и выражали
свое сочувствие. Хуан Гай ничего не отвечал и только тяжко вздыхал. Как-то к
нему пришел советник Кань Цзэ. Хуан Гай велел пригласить его к своему ложу и
отпустил слуг.

     -- Вы, наверно, обижены на Чжоу Юя? -- осведомился Кань Цзэ.

     -- Нисколько! -- ответил Хуан Гай.

     -- Значит, ваше наказание -- хитрость?

     -- С чего вы это взяли?

     -- Я все время наблюдал за Чжоу Юем и на девять десятых разгадал его
замысел, -- сказал Кань Цзэ.

     -- Да, я подвергся этому наказанию добровольно и не сожалею! На своем веку
я пользовался большими милостями рода Сунь и решил за все отблагодарить.
Я сам предложил такой план, чтобы помочь разбить Цао Цао. Я рассказал вам
все откровенно, как честному человеку и преданному другу.

     -- И, разумеется, хотите просить меня отвезти Цао Цао ваше письмо, где вы
изъявите желание перейти на его сторону. Верно? -- спросил Кань Цзэ.

     -- У меня действительно было такое намерение, -- сказал Хуан Гай. --
Но только я не знаю, согласитесь ли вы?

     Кань Цзэ охотно согласился. Поистине:

     За князя отважный боец под палку подставил спину.
     Советнику жизни не жаль, чтоб только служить господину.

     Если вы хотите узнать, как Кань Цзэ доставил письмо Цао Цао, загляните в
следующую главу.



ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

     из которой можно узнать о том, как Кань Цзэ доставил Цао Цао
письмо Хуан Гая,
и о том, как Пан Тун предложил сковать суда цепью


     Кань Цзэ был родом из Шаньиня, что в Хуэйцзи. Происходил он из бедной семьи
и очень любил учиться. Памятью он обладал поразительной; стоило ему один раз
прочитать какую-нибудь книгу, и он ее не забывал. Слава о нем как о
блестящем ораторе и храбром воине распространилась далеко вокруг, и Сунь