иться.

     -- А вот почему, -- объяснил Сыма Хуэй, заметив его недоумение. -- Матушка
Сюй Шу -- женщина высоких взглядов, и она не пожелает жить после того, как
ее сын совершил позорный поступок!

     -- Не скажете ли вы мне, кто такой наньянский Чжугэ Лян? -- спросил Лю Бэй.
-- Его назвал мне перед отъездом Сюй Шу...

     -- Ах, зачем же он еще тащит другого! -- усмехнувшись, воскликнул Сыма
Хуэй. -- Решил сам уйти -- на то его воля, и делу конец!

     -- Почему вы так говорите? -- не понял его Лю Бэй.

     -- Чжугэ Лян близок с Цуй Чжоу-пином из Болина, Ши Гуан-юанем из Инчуани,
Мын Гун-вэем из Жунани и с Сюй Шу, -- объяснил Сыма Хуэй. -- Они составляют
как бы единый кружок, и только один Чжугэ Лян независим во взглядах. Когда
они беседуют, Чжугэ Лян часто сидит в сторонке и, обхватив колени руками,
напевает. Потом вдруг укажет на друзей рукой и воскликнет: "Друзья мои, если
бы вы пошли на службу, то непременно получили бы высокие должности!" А когда
те спрашивают его, что он этим хочет сказать, Чжугэ Лян только улыбается в
ответ. Он обычно сравнивает себя с Гуань Чжуном и Ио И, но мудрость его
никто измерить не может.

     -- Почему в Инчуани так много мудрецов? -- спросил Лю Бэй.

     -- Еще в давние времена астролог Инь Куй предсказал, что будет так, когда
увидел множество ярких звезд, скопившихся над Инчуанью, -- ответил Сыма
Хуэй.

     -- Ведь Гуань Чжун и Ио И -- наиболее прославленные люди эпохи Чуньцю и
Борющихся царств. Их подвиги известны всей вселенной, -- не вытерпел
стоявший рядом Гуань Юй. -- Не слишком ли это для Чжугэ Ляна -- сравнивать
себя с ними?

     -- Я тоже так думаю, -- согласился Сыма Хуэй. -- Я сравнивал бы его с
другими.

     -- С кем же? -- спросил Гуань Юй.

     -- Во-первых, с Цзян Цзы-я(*1), который помог основать Чжоускую династию,
просуществовавшую восемьсот лет, и с Чжан Ляном, прославившим Ханьскую
династию на целых четыреста лет! -- сказал Сыма Хуэй.

     Все были поражены этими словами, а Сыма Хуэй откланялся и удалился. Лю Бэю
не удалось его удержать. Сыма Хуэй вышел за ворота и, взглянув на небо,
громко рассмеялся:

     -- Вот Дремлющий дракон и нашел себе господина! Но как жаль, что родился он
не вовремя! -- воскликнул он и скрылся.

     -- Поистине непонятный старец! -- со вздохом произнес Лю Бэй.

     На другой день Лю Бэй с братьями отправился в Лунчжун. Издали путники
заметили у подножья гор нескольких крестьян, которые обрабатывали землю
мотыгами и напевали:

     Земли поверхность, как шахматное поле,
     Как дивный купол, небесный кругозор.
     Людей всех делят на белых и на черных,
     Позор и слава в разладе с древних пор.
     Тот, кто прославлен, в довольстве пребывает,
     Тот, кто унижен, лишен последних благ.
     Живет в Наньяне таинственный отшельник,
     Спит дни и ночи -- не выспится никак.

     Лю Бэй заинтересовался песней и, придержав коня, окликнул одного из
крестьян:

     -- Эй, скажи-ка мне, кто сложил эту песню?

     -- Ее сочинил господин Дремлющий дракон, -- ответил тот.

     -- А где он живет?

     -- Вон там... К югу от этой горы есть хребет Во-лун, -- объяснил
крестьянин. -- Не доезжая его -- небольшая роща, а в роще -- хижина, в ней и
живет господин Чжугэ Лян.

     Лю Бэй поблагодарил крестьянина и поехал дальше. Вскоре впереди он увидел
хребет Во-лун. Природа здесь действительно была необычайно живописна.
Потомки, в подражание древним, сложили стихи, в которых описали место, где
жил Чжугэ Лян:

     Ли в двадцати на запад от Сянъяна
     Есть горный кряж; внизу течет река.
     Вода бежит, о камни разбиваясь,
     Вершины гор уходят в облака.
     И это все -- как феникс в ветках сосен
     Иль как дракон, что свился на ночлег.
     Вот хижина; в ней за плетеной дверью
     Спокойно спит великий человек.
     Седой бамбук покрыл крутые склоны,
     Вокруг цветы -- покой и благодать.
     Там на полу, средь рукописей желтых,
     Лишь мудрецам, склонившись, восседать
     Порой плоды приносит обезьяна,
     И аист бдит, как сторож, у дверей.
     Лежит в парчу завернутая лютня,
     И светлый меч сверкает, как ручей.
     Тот человек, что спит в жилье убогом,
     В досужий час копает огород.
     Он ждет, когда его гроза разбудит,
     И он, восстав, мир людям принесет.

     Лю Бэй подъехал к хижине и постучал в грубо сколоченную дверь. Вышел мальчик
и спросил, кто он такой.

     -- Передай своему господину, что ему желает поклониться ханьский полководец
правой руки, Ичэнский хоу, правитель округа Юйчжоу, дядя императора Лю
Бэй...

     -- Ой-ой, я не запомню столько титулов! -- забеспокоился мальчик.

     -- Тогда скажи просто, что к нему приехал Лю Бэй.

     -- Мой господин ушел на рассвете, -- сказал мальчик.

     -- Куда же он ушел?

     -- Не знаю, дороги его неопределенны.

     -- А когда он вернется?

     -- Тоже не знаю... Может быть, дня через три или через пять, а то и через
десять...

     Лю Бэй был расстроен.

     -- Что ж, нет так нет -- едем домой! -- сказал Чжан Фэй.

     -- Подождем немного, -- предложил Лю Бэй.

     -- Я тоже думаю, что лучше вернуться, -- поддержал Чжан Фэя Гуань Юй. -- Мы
можем послать человека узнать, возвратился ли Чжугэ Лян.

     Поручив мальчику передать Чжугэ Ляну, что приезжал Лю Бэй, братья сели на
коней и двинулись в обратный путь. Проехав несколько ли, Лю Бэй остановил
коня и стал осматривать окрестности Лунчжуна. Вокруг были горы, правда
невысокие, но живописные, речка неглубокая, но чистая, поля необширные, но
ровные, лесок небольшой, но пышный. Резвились и прыгали обезьяны,
разгуливали аисты; сосны и заросли бамбука соперничали друг с другом в
пышности. Такая картина доставляла Лю Бэю огромное наслаждение.

     Вдруг Лю Бэй заметил человека благородной наружности и гордой осанки. Он шел
с горы по уединенной тропинке, опираясь на полынный посох. На голове его
была повязка, и одет он был в черный халат.

     -- Вот, наверно, Дремлющий дракон! -- воскликнул Лю Бэй и, соскочив с коня,
приветствовал неизвестного.

     -- Вы, должно быть, господин Дремлющий дракон?

     -- А вы кто такой? -- спросил человек.

     -- Я -- Лю Бэй.

     -- Нет, я не Чжугэ Лян. Я его друг, Цуй Чжоу-пин из Болина.

     -- Давно слышал ваше славное имя! -- обрадовался Лю Бэй. -- Счастлив
встретиться с вами! Прошу вас присесть и дать мне ваши наставления.

     -- Зачем вам понадобился Чжугэ Лян? -- спросил Цуй Чжоу-пин.

     -- Видите ли, сейчас в Поднебесной великая смута, со всех сторон
надвигаются грозные тучи, и я хотел просить Чжугэ Ляна помочь мне установить
порядок в стране, -- сказал Лю Бэй.

     -- Конечно, это гуманное желание, -- согласился Цуй Чжоу-пин. -- Но так уж
ведется исстари: порядок чередуется с беспорядком. Когда Гао-цзу, отрубив
голову Белой змее, встал на борьбу за справедливость и казнил
безнравственного циньского правителя, страна из полосы смут вступила в
полосу порядка. Спокойствие длилось до правления императоров Ай-ди и Пин-ди
-- почти двести лет. Потом, когда Ван Ман поднял мятеж, страна опять перешла
в полосу смут. Гуан-у возродил династию и устранил беспорядки, и вот вплоть
до наших дней -- тоже почти двести лет -- народ жил в мире и покое. Сейчас
вновь повсюду поднято оружие, и это значит, что наступило время смут. Тут уж
ничего не поделаешь! Если вы хотите, чтобы Чжугэ Лян повернул вселенную, то
я боюсь, что вы напрасно потратите силы. Разве вам не известно, что покорный
небу всего достигает легко, а тот, кто идет наперекор небу, всегда встречает
трудности? Не изменить того, что предрешено судьбой, не избежать того, что
предопределено роком!

     -- Ваши рассуждения доказывают вашу прозорливость, -- произнес Лю Бэй. --
Но могу ли я, потомок Ханьского дома, оставить династию на произвол судьбы?

     -- Люди, живущие в горах и пустынях, не пригодны для того, чтобы рассуждать
о делах Поднебесной, -- сказал Цуй Чжоу-пин. -- Но раз уж вы спросили меня,
то я и ответил вам по мере моего разумения... хотя, может быть, и глупо!

     -- Я благодарен вам за наставления, -- сказал Лю Бэй. -- Но не знаете ли
вы, куда ушел Чжугэ Лян?

     -- Нет, не знаю. Я тоже хотел с ним повидаться.

     -- А если бы я попросил вас приехать ко мне, в мой ничтожный городишко? --
спросил Лю Бэй.

     -- О, нет! Я слишком для этого ленив! Да и давно уже отказался от почестей!
-- сказал Цуй Чжоу-пин. -- До свиданья!

     Он поклонился и ушел, а братья сели на коней и поехали дальше.

     -- Чжугэ Ляна не нашли, но зато вдоволь насладились болтовней этого
негодного школяра! -- ворчал дорогой Чжан Фэй.

     -- Это мудрые рассуждения отшельника! -- поправил брата Лю Бэй.

     Спустя несколько дней ему сообщили, что господин Во-лун вернулся. Лю Бэй
велел привести коня.

     -- Не пристало вам гоняться за этой деревенщиной! -- раздраженно заметил
Чжан Фэй. -- Велите слуге позвать его, и все тут!

     -- Помолчи-ка ты лучше! -- прикрикнул на брата Лю Бэй. -- Тебе известно,
что Мын Цзы сказал: "Если ты хочешь видеть мудреца, но идешь не его путем,
-- это равносильно тому, что ты зовешь мудреца, но закрываешь перед ним
дверь". Ведь Чжугэ Лян -- величайший мудрец нашего времени! Можно ли его
просто позвать?

     Лю Бэй сел на коня и во второй раз отправился к Чжугэ Ляну. Братья
последовали за ним. Стояла суровая зима, черные тучи заволокли небо. Не
успели путники проехать и нескольких ли, как налетел холодный ветер, повалил
снег. Горы стали словно из яшмы, и деревья будто обрядились в серебро.

     -- Воевать сейчас нельзя -- зима, -- проворчал Чжан Фэй. -- И зачем только
понадобилось тащиться в такую даль из-за какого-то бесполезного человека?
Сидели бы в Синье, подальше от ветра и снега!

     -- Я хочу, чтобы Чжугэ Лян увидел мою настойчивость! -- заявил Лю Бэй. --
Если ты боишься холода, можешь возвращаться!

     -- И смерти не боюсь, не то что холода! -- вспыхнул задетый Чжан Фэй. --
Но думаю, что едете вы напрасно, вот что!

     -- Поменьше болтай! Едем дальше! -- ответил Лю Бэй.

     Приближаясь к деревушке, путники услышали, что в кабачке, стоявшем у края
дороги, кто-то напевает песню. Лю Бэй придержал коня.

     И подвигов не совершал и славы еще не стяжал он,
     Он долго весны не встречал, что каждому сердцу желанна.
     И жаль, что не видели вы, как старец Дунхайский покинул
     Лачугу свою и пошел вслед за колесницей Вэнь-вана.
     Как, не ожидая, пока князья соберутся под знамя,
     Вдруг на переправе Мынцзинь стремительно в лодку вошел он,
     Как в битве великой в Муе, где крови пролито немало,
     Могучим орлом воспарил, отваги и верности полон.
     И жаль, что не видели вы, как пьяница из Гаояна,
     Бедняк низкородный, почтил Манданского гуна поклоном,
     С каким величавым лицом сидел на пиру, удивляя
     Сужденьем своим о князьях, пророчески непреклонным.
     Как княжества Ци города он отдал врагу на востоке.
     Но в Поднебесной никто его не пленился уделом.
     Хоть не были оба они в родстве с императорским домом,
     А все же героев таких на свете не сыщется целом.

     Песня кончилась. И тогда запел другой, в такт ударяя по столу:

     Мечом, озарившим весь мир, взмахнул государь и основу
     Династии заложил, сиявшей четыреста лет.
     Сановники злые пришли, и царственный род истощился,
     И при Хуань-ди и Лин-ди померкнул величия свет.
     И радуги дивной дуга является в Яшмовой зале,
     И черной змеею раздор обвил императорский трон,
     Разбойники как муравьи повсюду кишат в Поднебесной,
     Коварных героев толпа со всех налетает сторон.
     Не стоит стонать и скорбеть, все жалобы наши напрасны,
     От скуки идем мы в трактир и пьем беззаботно вино.
     Пусть каждый живет для себя -- и жизнь наша будет спокойна,
     А будут ли нас прославлять в грядущем -- не все ли равно!

     Оба певца захлопали в ладоши и рассмеялись.

     -- Дремлющий дракон тоже, наверно, здесь! -- воскликнул Лю Бэй, слезая с
коня и направляясь в трактир. Там за столиком друг против друга сидели двое
и пили вино. Один -- с длинной бородой и бледным лицом, его собеседник -- с
удивительно благородной осанкой.

     Лю Бэй поклонился им.

     -- Не скажете ли вы, кто из вас господин Во-лун?

     -- А вы кто такой? И зачем вы ищете Во-луна? -- спросил длиннобородый.

     -- Я -- Лю Бэй. Хочу спросить совета у господина Во-луна, как помочь
стране и дать народу покой...

     -- Во-луна здесь нет, но мы его друзья, -- сказал длиннобородый. Я -- Ши
Гуан-юань из округа Инчжоу, а это Мын Гун-вэй из Жунани.

     -- О, я много слышал о вас! -- обрадовался Лю Бэй. -- Как я счастлив, что
случайно встретился с вами! У меня с собой есть запасные кони, и если вы
ничего не имеете против, поедемте к господину Во-луну и там побеседуем!

     -- Не трудитесь просить нас об этом! -- ответил Ши Гуан-юань. --
Садитесь-ка вы сами на своего коня и поезжайте разыскивать Во-луна, а мы --
люди, праздно живущие в горах и пустынях, -- не сведущи в таких делах, как
управление государством и умиротворение народа!

     Лю Бэй откланялся и направился к горе Дремлющего дракона. Возле дома Чжугэ
Ляна Лю Бэй сошел с коня и постучал в ворота. На стук вышел мальчик.

     -- Дома твой господин? -- спросил Лю Бэй.

     -- Он в комнате сидит за книгой. Пожалуйста.

     Лю Бэй последовал за мальчиком. На средней двери висела большая надпись:
"Познавая свои стремления -- укрощай страсти, пребывая в спокойствии --
постигай грядущее". Из комнаты доносилось протяжное пение. Лю Бэй заглянул в
дверь. Там возле очага, обхватив руками колени, сидел юноша и напевал:

     Феникс летает только в заоблачной выси,
     Лишь на утуне(*2) строит свой временный дом.
     Муж многомудрый держится данного слова,
     Видит опору лишь в господине своем.
     Он с наслажденьем пашню свою поднимает,
     В хижине бедной живу я один в тишине.
     Скучно мне станет, играю на лютне, читаю,
     Чтобы дождаться славы, обещанной мне.

     Когда юноша кончил петь, Лю Бэй вошел в комнату и приветствовал его:

     -- Я давно стремлюсь к вам, учитель, но еще не имел счастья поклониться
вам! Мне о вас поведал Сюй Шу. Несколько дней назад я с благоговением
вступил в ваше жилище, но, увы, вас не было, и я вернулся ни с чем. И вот
теперь я снова пришел, невзирая на ветер и снег. Как я счастлив, что мне,
наконец, удалось узреть ваше благородное лицо!

     -- Вы, наверно, не кто иной, как Лю Бэй, и хотите видеть моего старшего
брата? -- прервал его юноша, торопливо ответив на приветствие.

     -- Так, значит, вы не Во-лун? -- изумился Лю Бэй.

     -- Нет, я его младший брат -- Чжугэ Цзюнь. Нас трое братьев. Самый старший
-- Чжугэ Цзинь служит у Сунь Цюаня в Цзяндуне, а Чжугэ Лян мой второй
брат...

     -- А он сейчас дома? -- спросил Лю Бэй.

     -- Они вчера договорились с Цуй Чжоу-пином пойти побродить.

     -- И куда же они отправились?

     -- Может быть, поехали на лодке или же ушли навестить буддийских монахов и
отшельников-даосов в горах, а может быть, зашли к другу в какой-либо дальней
деревне; возможно, что они играют на лютне или в шахматы где-нибудь в
уединенной пещере. Кто их знает, неизвестно, когда они уходят и когда
приходят.

     -- Как я неудачлив! -- сетовал Лю Бэй. -- Вторично не удается мне застать
великого мудреца!..

     -- Может, посидите немного? Выпьете чаю? -- предложил Чжугэ Цзюнь.

     -- Раз господина нет, сядем-ка на коней, брат мой, да поедем обратно, --
вмешался Чжан Фэй.

     -- Ну, нет уж! С пустыми руками я не уеду, -- решительно возразил Лю Бэй и
обратился к Чжугэ Цзюню: -- Скажите мне, правда, что ваш брат целыми днями
читает военные книги и весьма сведущ в стратегии?

     -- Не знаю, -- сдержанно ответил юноша.

     -- Что вы вздумали расспрашивать его брата? -- опять вмешался Чжан Фэй. --
Едем скорей домой, а то ветер и снег усилились!

     -- Помолчи-ка ты! -- прикрикнул на него Лю Бэй.

     -- Не смею вас больше задерживать! -- заторопился Чжугэ Цзюнь. --
Я как-нибудь навещу вас.

     -- Что вы, что вы! -- замахал руками Лю Бэй. -- Зачем вам затруднять себя
излишними поездками! Через некоторое время я сам приеду! Дайте мне кисть и
бумагу, я хочу написать вашему брату, что непреклонен в своем решении!

     Чжугэ Цзюнь принес "четыре сокровища кабинета ученого". Лю Бэй дыханием
растопил замерзшую тушь, развернул лист бумаги и написал:

     "Я давно восхищаюсь вашей славой! Вот уже дважды посещаю я ваш дом, но ухожу
разочарованный, не имея счастья лицезреть вас.

     Потомок Ханьской династии, я незаслуженно получил славу и титулы. Мое сердце
разрывается, когда я смотрю, как гибнет правящий дом, как рушатся устои
Поднебесной, как полчища разбойников возмущают страну и злодеи обижают Сына
неба. Я искренне желаю помочь династии, но у меня нет способностей к
управлению государством, и потому я с надеждой взираю на вас, на вашу
гуманность и доброту, на вашу преданность и справедливость. Разверните свои
таланты, равные талантам Люй Вана, совершите великие подвиги, равные
подвигам Цзы-фана, -- и Поднебесная будет счастлива.

     Это письмо я пишу для того, чтобы вам было ведомо, что после поста и
омовений я вновь предстану перед вами.

     Выражаю вам свое искреннее почтение и как повелений жду ваших мудрых
советов".

     Лю Бэй передал письмо Чжугэ Цзюню и откланялся. Чжугэ Цзюнь проводил гостя
и, прощаясь с ним, снова изъявил твердое желание приехать.

     Лю Бэй вскочил в седло и хотел было тронуться в путь, как вдруг увидел
мальчика, который, высунувшись из-за забора, громко кричал:

     -- Старый господин едет!

     К западу от небольшого мостика Лю Бэй заметил человека в лисьей шубе и
теплой шапке. Он ехал верхом на осле. За ним пешком следовал юноша в черной
одежде и нес в руке тыквенный сосуд с вином. Миновав мостик, человек стал
нараспев читать стихи:

     Всю ночь дул ветер, нагоняя тучи,
     На сотни ли безумствует пурга.
     Отроги гор в седом тумане тают,
     И реки, вздувшись, бьются в берега.
     Лицо поднимешь, -- кажется, что в небе
     Ведут драконы небывалый бой.
     От них летят и падают чешуйки,
     Всю землю закрывая пеленой.
     Проехав мостик, я вздохнул тоскливо:
     Зима пришла, и цвет роняет слива.

     -- Это господин Во-лун! -- воскликнул Лю Бэй, услышав стихи.

     Поспешно соскочив с коня, Лю Бэй приблизился к человеку и поклонился ему:

     -- Господин, вам, должно быть, нелегко ездить в мороз! Я уже давно ожидаю
вас...

     Человек ловко соскочил с осла и ответил на приветствие Лю Бэя.

     -- Вы ошибаетесь, господин, -- обратился к Лю Бэю стоявший позади Чжугэ
Цзюнь. -- Это не Во-лун, а его тесть -- Хуан Чэн-янь.

     -- Какие прекрасные стихи вы только что прочли! -- сказал Лю Бэй
Хуан Чэн-яню.

     -- Это стихотворение из цикла "Песен Лянфу", -- ответил тот. -- Я как-то
слышал его в доме своего зятя, и оно запомнилось мне. Не думал я, что
почтенный гость услышит... Я прочел это стихотворение просто потому, что,
проезжая через мостик, увидел увядшие цветы сливы, и это зрелище растрогало
меня...

     -- А вы не встретились с вашим зятем? -- спросил Лю Бэй.

     -- Я как раз еду повидаться с ним...

     Лю Бэй попрощался с Хуан Чэн-янем, сел на коня и двинулся в обратный путь.
Ветер крепчал. Сильнее повалил снег. Лю Бэй с грустью смотрел на высившуюся
вдали гору Дремлющего дракона.

     Об этой поездке Лю Бэя к Чжугэ Ляну потомки сложили стихи:

     Однажды в ветер, в снег он к мудрецу приехал,
     Но, не застав его, домой спешил печальный.
     Мороз сковал ручей, обледенели тропы,
     Усталый конь дрожал, а путь его был дальний.
     Кружась, ложился на него цвет осыпающейся груши,
     Пушинки облетевших ив в лицо хлестали озлобленно.