раз я назначаю ему свидания...
   - Это еще не доказательство. Может быть,  ты  хочешь  выйти  за  него
замуж: у женщин бывают иногда такие странные причуды!
   Николь расхохоталась.
   - Чтобы я вышла за него замуж? Ришелье был поражен.  Даже  при  дворе
нечасто случалось встретить женщину, обладающую такой силой воли.
   - Хорошо. Допустим, ты не собираешься выходить за него замуж. Но ведь
ты его любишь?
   - Положим, что я люблю господина де Босира. А теперь оставим эту тему
и перейдем к другой.
   - Дьявольщина! Что за плутовка! Куда нам торопиться?
   - А как же? Вы должны понимать, что меня интересует...
   - Что?
   - Я хочу знать, что я должна сделать.
   - Прежде всего уговоримся вот о чем: раз ты его любишь, ты  должна  с
ним сбежать.
   - Господи! Если уж вы этого так хотите, пожалуй, придется...
   - Что ты, детка? Да я ничего не хочу!
   Николь поняла, что поторопилась:  она  не  успела  еще  ни  разнюхать
тайны, ни выклянчить у своего хитрого противника денег.
   Она покорилась, но только затем, чтобы отыграться,  когда  придет  ее
время.
   - Ваша светлость! - сказала она. - Я жду ваших приказаний.
   - Так вот, ты пойдешь к господину де Босиру и  скажешь:  "Нас  видели
вместе, но у меня есть покровитель, он нас спасет: вас -  от  Сен-Лазар,
меня - от Сальпетриер. Давайте убежим!"
   Николь взглянула на Ришелье.
   - "Давайте убежим", - повторила она. Ришелье понял  ее  выразительный
взгляд.
   - Ну, конечно, черт побери, я возьму на себя дорожные расходы.
   Николь это предложение было по душе. Теперь она со что бы то ни стало
решила разузнать все, чтобы понять, за что ей платят.
   Маршал понял намерение Николь и поспешил сказать все, что  он  должен
был сказать, как обыкновенно торопятся  расплатиться  с  долгами,  чтобы
поскорее о них позабыть.
   - Я знаю, о чем ты думаешь, - проговорил он.
   - О чем? Вам так много известно, господин маршал!  Бьюсь  об  заклад,
что вы знаете это лучше меня.
   - Ты думаешь, что если сбежишь, то твоя хозяйка может  случайно  тебя
хватиться ночью и, не найдя, поднимет тревогу. Одним словом, тебя  могут
скоро догнать.
   - Нет, - отвечала Николь, - я думала не об этом. Видите ли,  господин
маршал, я не вижу причин, по которым я не могла бы здесь остаться.
   - А если господина де Босира арестуют?
   - Ну и пусть арестуют.
   - А если он признается?
   - Пусть признается - Тогда можешь считать, что ты пропажа,  -  сказал
Ришелье, чувствуя, как в его сердце зашевелилось беспокойство.
   - Нет, потому что мадмуазель Андре - добрая и в  глубине  души  любит
меня. Она попросит обо мне короля,  и  если  даже  господина  де  Босира
накажут, то мне-то ничего не будет.
   Маршал прикусил язык.
   - А я тебе говорю, Николь, что ты - дурочка, - снова заговорил он.  -
У мадмуазель Андре не настолько хороши отношения с  королем,  чтобы  она
стала о тебе хлопотать, а я прикажу тебя немедленно схватить, если ты не
захочешь прислушаться к моим словам. Ты меня поняла, змея?
   - Да ведь не круглая же я дура, ваша светлость! Я слушаю, а про  себя
взвешиваю все "за" и "против".
   - Ну, хорошо. Итак, ты сию минуту пойдешь к господину де Босиру, и вы
вместе обдумаете план побега.
   - Как же я могу сбежать, господин маршал? Ведь вы сами  мне  сказали,
что мадмуазель может проснуться, хватиться меня,  позвать,  да  мало  ли
что? Сразу  я  о  многом  не  подумала,  но  вы  сами,  ваша  светлость,
предупредили меня, ведь вы - человек опытный.
   Ришелье в другой раз прикусил язык, да еще посильнее, чем прежде.
   - Ну что ж, я и об этом подумал, чертовка. Я придумал,  как  избежать
огласки.
   - Как же можно помешать госпоже меня позвать?
   - Надо не дать ей проснуться.
   - Что вы! За ночь она просыпается раз десять. Это невозможно.
   - Так она, значит, страдает тем же недугом, что и я? - с невозмутимым
видом молвил Ришелье.
   - Что и вы? - смеясь, переспросила Николь.
   - Разумеется, ведь я тоже часто  просыпаюсь.  Впрочем,  у  меня  есть
против бессонницы одно средство. Вот и она поступит, как я.  А  если  не
она сама, так ты ей поможешь.
   - Как же это, ваша светлость?
   - Что пьет твоя хозяйка перед сном?
   - Что она пьет?
   - Да, теперь пошла мода предупреждать жажду: одни  пьют  оранжад  или
лимонную воду, другие воду с мелиссой, третьи...
   - Мадмуазель выпивает перед сном только стакан воды, иногда с сахаром
или с апельсиновой эссенцией, когда бывает чересчур возбуждена.
   - Отлично! - воскликнул Ришелье. - Ну точь-в-точь как я! Значит,  мое
лекарство ей подойдет.
   - Какое лекарство?
   - Я добавляю в свое питье одну каплю некой жидкости и сплю всю  ночь,
не просыпаясь.
   Николь старалась додуматься, к чему клонил маршал.
   - Почему ты молчишь? - спросил он.
   - Мне кажется, что у мадмуазель нет такого лекарства, как у вас.
   - Я тебе его дам.
   "Ага!" - подумала Николь, начиная, наконец, догадываться о намерениях
маршала.
   - Ты добавишь две капли своей хозяйке в питье - две  капли,  слышишь?
ни больше, ни меньше, - и она заснет, заснет  так,  что  не  будет  тебя
звать ночью, и у тебя будет довольно времени, чтобы скрыться.
   - Если это все, что нужно сделать, то это совсем не трудно.
   - Так ты согласна подмешать эти две капли?
   - Разумеется.
   - Можешь мне это пообещать?
   - Мне кажется, это в моих интересах; а потом я хорошенько запру дверь
и...
   - Нет, нет, - с живостью возразил Ришелье. - Вот этого тебе как раз и
не стоит делать. Напротив, ты должна оставить дверь незапертой.
   - Да ну?! - воскликнула Николь, ликуя в душе. Она, наконец, поняла, и
Ришелье это почуял.
   - Это все? - спросила она.
   - Все. Теперь можешь идти к своему гвардейцу и сказать ему, чтобы  он
собирал вещи.
   - Как жаль, ваша светлость, что мне не придется говорить  ему,  чтобы
он прихватил с собой кошелек!
   - Ты отлично знаешь, что денежный вопрос берусь разрешить я.
   - Да, я помню, что вы, ваша светлость, были так добры...
   - Сколько тебе нужно, Николь?
   - Для чего?
   - Для того, чтобы подмешать две капли лекарства в стакан с водой?
   - За то, чтобы их подмешать, ваша светлость, раз вы уверяете, что это
в моих интересах, было бы несправедливо заставлять вас  платить.  А  вот
чтобы  я  оставила  незапертой  дверь   в   комнату   мадмуазель,   ваша
светлость...  Должна  вас  предупредить,  что  это   обойдется   вам   в
кругленькую сумму.
   - Договаривай. Называй цену.
   - Мне нужно двадцать тысяч франков, ваша светлость.
   Ришелье вздрогнул.
   - Николь, ты слишком далеко заходишь, - вздохнул он.
   - Что же делать, ваша светлость? Я начинаю думать, как и вы,  что  за
мной будет погоня. А с этими деньгами я смогу далеко убежать.
   - Ступай предупреди господина де Босира, Николь, а потом  я  отсчитаю
тебе твои деньги.
   - Ваша светлость! Господин де Босир  очень  недоверчив,  вряд  ли  он
поверит мне на слово, если я не представлю ему доказательств.
   Ришелье достал из кармана пачку банковских билетов.
   - Вот задаток, - сказал он,  -  а  в  этом  кошельке  -  сто  двойных
луидоров.
   - Господин герцог желает пересчитать деньги  и  отдать  мне  то,  что
причитается, как только я переговорю с господином де Босиром?
   - Нет, черт побери! Я сделаю это сию минуту. Ты - бережливая девушка,
Николь, это залог твоего будущего счастья.
   И  Ришелье  выплатил  всю  обещанную  сумму:  частью  -   банковскими
билетами, частью - луидорами и двойными луидорами.
   - Теперь ты довольна?
   - Еще бы! - отвечала Николь. - Теперь мне не хватает самого главного,
ваша светлость.
   - Лекарства?
   - Да. У вашей светлости флакон, разумеется, при себе?
   - Я всегда ношу его с собой. Николь улыбнулась.
   - И еще, - продолжала она, - ворота Трианона на ночь запираются, а  у
меня нет ключа.
   - Мое звание позволяет мне иметь собственный ключ.
   - Да ну?
   - Вот он.
   - До чего же все удивительно совпало,  -  заметила  Николь,  -  можно
подумать, что это просто вереница чудес! Ну, теперь  прощайте,  господин
герцог.
   - Почему же?
   - Очень  просто:  я  больше  не  увижу  вашу  светлость,  потому  что
отправлюсь, как только мадмуазель заснет.
   - Верно, верно. Прощай, Николь.
   Накинув  капюшон   и   украдкой   улыбнувшись,   Николь   исчезла   в
надвигавшихся сумерках.
   "Мне опять повезло, - подумал Ришелье, - но, признаться, мне начинает
казаться, что удача считает меня слишком  старым  и  служит  мне  словно
против воли. Эта малявка одержала надо мной верх. Ну, ничего, скоро и  я
отыграюсь".

Глава 3

БЕГСТВО

   Николь была девушка добросовестная: она получила деньги от герцога де
Ришелье, получила  вперед,  значит,  надо  было  платить  за  доверие  и
отработать деньги.
   Она побежала прямиком к решетке и была там без двадцати минут  восемь
вместо половины восьмого.
   Привыкший к воинской дисциплине де Босир был точен: он ждал ее  ровно
десять минут.
   Прошло почти столько же времени с  тех  пор,  как  барон  де  Таверне
оставил дочь. Оставшись одна, Андре задернула занавески.
   Все это время Жильбер по привычке подглядывал, вернее, пожирал  Андре
глазами из окна своей мансарды. Вот только трудно было  бы  с  точностью
сказать, что выражали его глаза: любовь или ненависть.
   Когда занавески были задернуты, Жильберу не на что стало смотреть. Он
перевел взгляд.
   Тут он заметил шляпу с  пером,  принадлежавшую  де  Босиру,  и  узнал
гвардейца, который прогуливался и от нечего делать негромко насвистывал.
   Через десять минут, то есть  без  двадцати  минут  восемь,  появилась
Николь. Она перекинулась несколькими словами с де Босиром,  -  де  Босир
кивнул головой в знак того, что понял  ее,  и  пошел  по  направлению  к
небольшой аллее, ведшей в Малый Трианон.
   Николь вернулась, порхая подобно птичке.
   "Ага! - подумал Жильбер. - Господин гвардеец и мадмуазель  камеристка
хотят о чем-то поговорить или что-то сделать без свидетелей: отлично!"
   Жильбера не интересовала Николь. Но он испытывал к девушке враждебное
чувство и пытался собрать  побольше  способных  повредить  ее  репутации
сведений, которые он мог  бы  представить  в  том  случае,  если  бы  ей
вздумалось на него напасть.
   Жильбер не сомневался, что военные действия вот-вот начнутся, и,  как
хороший солдат, готовился к войне.
   Свидание Николь с мужчиной в Трианоне было мощным оружием, которым не
следовало пренебрегать такому умному противнику, как Жильбер, тем  более
что Николь имела неосторожность  почти  вложить  его  Жильберу  в  руки.
Жильберу захотелось услышать подтверждение тому, что он сейчас видел,  и
перехватить на лету какую-нибудь порочившую Николь фразу, которую он мог
бы выставить против девушки, когда придет время сразиться.
   Он торопливо спустился по лестнице, бросился бегом по коридору  через
кухни и выскочил  в  сад  через  часовню.  Оказавшись  в  саду,  Жильбер
успокоился: он знал здесь каждый уголок.
   Он шмыгнул под тополя, потом добежал до рощи, раскинувшейся  шагах  в
двадцати от того места, где он рассчитывал найти Николь.
   Николь была уже там.
   Едва Жильбер успел спрятаться за деревьями, как его внимание  привлек
странный звук: это золотая монета со звоном ударилась о камень.
   Жильбер ящерицей юркнул к ровной площадке, густо  обсаженной  кустами
сирени,  от  которой  в  мае  исходил  пьянящий  запах;   ветки   сирени
раскачивались над головами  прогуливавшихся  по  этой  небольшой  аллее,
отделяющей Большой Трианон от Малого.
   Когда глаза Жильбера свыклись  с  темнотой,  он  увидел,  как  Николь
раскладывает деньги на камне по эту сторону решетки, так,  чтобы  их  не
смог достать де Босир; она доставала  их  из  кошелька,  полученного  от
герцога  де  Ришелье  Золотые  монеты   текли   рекой,   подпрыгивая   и
переливаясь, а де Босир с горящим взором и трясущимися руками  переводил
внимательный взгляд с Николь на монеты, не понимая, откуда она могла  их
взять. Наконец Николь заговорила:
   - Вы не раз обещали меня увезти, дорогой господин де Босир...
   - И жениться на вас! - с воодушевлением воскликнул гвардеец.
   - Ну, к этому мы еще успеем вернуться, - заметила девушка, - а сейчас
главное - убежать. Можно через два часа?
   - Да хоть через десять минут!
   - Нет, у меня еще есть кое-какие дела, и на это потребуется два часа.
   - Через два часа, так через два часа. Я к вашим услугам, дорогая.
   - Отлично! Возьмите пятьдесят луидоров, - девушка отсчитала пятьдесят
монет и передала их через решетку де Босиру; тот, не считая, спрятал  их
в карман плаща, - и через полтора часа ждите меня здесь с каретой.
   - Но... - попытался было возразить де Босир.
   - Если не хотите, будем считать, что  ничего  не  было;  верните  мне
пятьдесят луидоров.
   - Я не отказываюсь, дорогая Николь, я только беспокоюсь о том, что мы
будем делать потом.
   - За кого вы боитесь?
   - За вас.
   - За меня?
   - Да. Когда мы истратим пятьдесят луидоров, - а мы их рано или поздно
истратим - вы станете плакать, жалеть о Трианоне, вы...
   - Какой вы заботливый, дорогой господин де Босир! Да  не  бойтесь  вы
ничего, я не из тех, кого можно сделать несчастной. Пусть вас не  мучают
угрызения совести. Когда кончатся эти деньги, мы решим, что делать.
   И она потрясла кошельком, в котором оставалось еще полсотни луидоров.
   Глаза де Босира так и засветились в темноте.
   - Ради вас я готов хоть в пекло! - воскликнул он.
   - Да что вы, кто же вас об этом просит, господин  де  Босир?  Так  мы
уговорились? Через полтора часа - карета, а через два - уезжаем!
   - Да! - вскричал Босир, схватив Николь за руку и притянув ее к себе в
надежде поцеловать через решетку.
   - Тише вы! - прошипела Николь. - Вы с ума сошли?
   - Нет, я люблю вас!
   - Хм! - обронила Николь.
   - Вы мне не верите, душа моя?
   - Почему не верю? Верю, верю. Постарайтесь найти хороших лошадей.
   - Ну конечно!
   На том они и расстались.
   Однако через минуту де Босир в ужасе вернулся.
   - Эй! Эй! - позвал он.
   - Что такое? - спросила Николь, успев  уже  довольно  далеко  уйти  и
потому приложив ладонь к губам, чтобы ее не услышали чужие уши.
   - А как же решетка? - спросил Босир. - Вы сможете перелезть?
   - Ну и дурак! - прошептала Николь, находясь  в  эту  минуту  шагах  в
десяти от Жильбера.
   - У меня есть ключ! - громко сказала она.
   Де Босир, в восхищении чуть слышно вскрикнув, убежал и на сей раз уже
не вернулся.
   Опустив голову, Николь скорым шагом направилась к дому.
   Когда Жильбер остался один, он задал себе четыре вопроса:
   "Почему Николь решила убежать с де Босиром, которого она не любит?"
   "Откуда у Николь так много денег?"
   "Где Николь взяла ключ от решетки?"
   "Зачем Николь, вместо того чтобы сбежать немедленно,  возвращается  к
Андре?"
   Жильбер мог еще понять, откуда у Николь деньги. Но на другие  вопросы
он не находил ответа.
   Его врожденное любопытство или благоприобретенная подозрительность  -
как вам больше нравится - не давали ему покоя. Несмотря на то, что  было
уже свежо, он решил провести ночь под открытым небом,  под  влажными  от
росы деревьями, чтобы дождаться развязки сцены, начало которой он только
что видел.
   Андре проводила отца до самой решетки Большого Трианона.  Погруженная
в задумчивость,  она  возвращалась,  когда  Николь  бегом  выскочила  ей
навстречу из аллеи той самой, которая вела к знаменитой решетке, где она
только что обо всем уговорилась с де Босиром.
   Заметив  хозяйку,  Николь  остановилась  и,   повинуясь   молчаливому
приказанию Андре, поднялась вслед за ней в комнату.
   Было  около  половины  девятого  вечера.  Темнота  наступила   раньше
обычного, потому что огромная черная туча, двигавшаяся с юга  на  север,
заволокла небо над Версалем;  стоило  поднять  глаза  к  вершинам  самых
высоких деревьев, как становилось очевидно,  что  везде,  куда  проникал
взгляд, темная пелена окутала звезды, еще за минуту до  чего  сверкавшие
на лазурном небосводе.
   Резкий порывистый ветер гнул к земле цветы, и они наклоняли  головки,
словно выпрашивая у неба дождя или хотя бы росы.
   Непогода не испугала Андре; девушка была так грустна и задумчива, что
не только не ускорила шаг, но,  напротив,  ступала  будто  против  воли,
поднимаясь по лестнице к себе в комнату; она останавливалась  у  каждого
окна, глядя на небо, вид которого соответствовал ее расположению духа, и
оттягивала таким образом возвращение в свои скромные апартаменты.
   Раздосадованная Николь кипела от нетерпения,  боясь,  как  бы  ее  не
задержала какая-нибудь причуда хозяйки; камеристка сердито ворчала  себе
под нос, посылая хозяйке  проклятия,  на  которые  никогда  не  скупятся
слуги, если неосторожные хозяева позволяют себе  некоторые  вольности  в
ущерб интересам лакеев.
   Наконец Андре добралась до своей комнаты, толкнула дверь и рухнула  в
кресло. Она едва слышно попросила Николь приоткрыть выходившее  во  двор
окно.
   Николь повиновалась Затем она вернулась к хозяйке с заботливым видом,
который плутовка так ловко умела на себя напускать в нужную минуту.
   - Боюсь, что мадмуазель нынче не совсем здорова, - заметила она. -  У
мадмуазель красные припухшие глаза, и они как-то неестественно  блестят.
Мне кажется, вам необходимо отдохнуть.
   - Ты так думаешь,  Николь?  -  не  слушая,  пробормотала  Андре  и  в
изнеможении вытянула ноги на ковре.
   Николь поняла это как приказание раздеть хозяйку, и стала развязывать
ленты и вынимать цветы из  ее  прически,  напоминавшей  огромную  башню,
которую даже очень ловкие руки не могли  бы  разобрать  скорее,  чем  за
четверть часа.
   За все это время Андре не проронила ни звука.  Предоставленная  самой
себе, Николь делала свое дело довольно  небрежно,  но  Андре  словно  не
замечала боли - так сильно она была озабочена.
   Окончив вечерний туалет, Андре отдала распоряжения на следующий  день
Рано утром надо было  отправиться  в  Версаль  за  книгами,  переданными
Филиппом для своей сестры. Кроме того, надо было сходить за настройщиком
и пригласить его в Трианон, чтобы он исправил клавесин.
   Николь спокойно отвечала, что если ее не станут будить среди ночи, то
она встанет пораньше,  и  все  поручения  будут  исполнены  прежде,  чем
мадмуазель успеет проснуться.
   - Завтра я напишу Филиппу, - продолжала Андре,  разговаривая  сама  с
собой, - да, напишу-ка я Филиппу: это меня немного успокоит.
   - Во всяком случае,  -  едва  слышно  прошептала  Николь,  -  не  мне
придется относить это письмо!
   Однако девушка была еще не окончательно испорчена  -  она  с  грустью
подумала, что впервые в  жизни  собирается  покинуть  свою  изумительную
хозяйку, с которой пробудились ее разум и сердце. Мысль  об  Андре  была
для нее связана со многими воспоминаниями; вся ее жизнь  промелькнула  у
нее перед глазами, воспоминания детства так и нахлынули на нее.
   Пока  обе  Девушки,  столь  непохожие  по  характеру  и   воспитанию,
размышляли  каждая  о  своем,  время  неудержимо  шло  вперед;   немного
торопившиеся часы в Трианоне пробили девять.
   Де Босиру уже пора было явиться на свидание, и у Николь оставалось не
более получаса, чтобы присоединиться к своему поклоннику.
   Она торопливо  раздела  хозяйку  и,  не  удержавшись,  несколько  раз
вздохнула, однако Андре не обратила на  это  никакого  внимания.  Николь
помогла ей надеть длинный пеньюар.  Андре  находилась  во  власти  своих
мыслей, она продолжала стоять, не Двигаясь и устремив взгляд в  потолок.
Николь вынула из-за корсажа флакон, который ей дал  герцог  де  Ришелье,
бросила два кусочка  сахару  в  стакан  с  водой,  затем  усилием  воли,
необычайно  сильной  для  такого  юного  существа,  она  заставила  себя
подмешать в стакан две капли жидкости  из  флакона;  вода  тотчас  стала
мутной и приобрела опаловый оттенок, потом она мало-помалу  опять  стала
прозрачной.
   - Мадмуазель! - заговорила Николь. - Питье  готово,  платья  сло