ю минуту?
   - Сию минуту.
   - Без малейшего колебания?
   - Да.
   - Возьми пистолет и заряди его.
   Незнакомец взял  пистолет,  насыпал  пороху  на  полку,  забил  заряд
шомполом, потом вкатил пулю и дослал ее другим шомполом.
   Угрюмые  обитатели  мрачного  замка  наблюдали  за  ним  в   гробовом
молчании. Только ветер завывал среди обвалившихся арок.
   - Пистолет заряжен, - холодно произнес незнакомец.
   - Ты в этом уверен? - спросил председатель. Улыбка пробежала по губам
незнакомца. Он взял шомпол и  вставил  его  в  ствол  пистолета.  Шомпол
оказался на два пальца длиннее ствола.
   Председатель удовлетворенно кивнул.
   - Да, он действительно  заряжен,  -  сказал  он,  -  и  заряжен,  как
следует.
   - Что же дальше? - спросил новый член общества.
   - Взведи курок.
   Незнакомец повиновался, и среди полной тишины, в  которой  происходил
этот разговор, послышался щелчок собачки.
   - А теперь, - продолжал председатель, - приставь пистолет ко лбу.
   Новый  член  общества  повиновался  без   колебаний.   Присутствующие
замерли. Казалось, свет ламп померк, призраки стали похожи на  настоящих
привидений, они больше не дышали.
   - Огонь! - скомандовал председатель.
   Щелкнул курок, кремень чиркнул по колесцу, порох на  полке  вспыхнул,
однако выстрела не последовало.
   Радостный крик вырвался  из  груди  почти  всех  присутствовавших,  а
председатель инстинктивным движением простер руку к незнакомцу.
   Но двух испытаний оказалось недостаточно самым придирчивым членам,  и
несколько голосов вскричало:
   - Кинжал! Кинжал!
   - Вы настаиваете? - спросил председатель.
   - Да! Кинжал! Кинжал! - раздались те же голоса.
   - Ну что же, подайте кинжал, - приказал председатель.
   - Это ни  к  чему,  -  проговорил  незнакомец,  презрительно  покачав
головой.
   - Как это ни к чему? - опешили присутствовавшие.
   - Да, незачем, - громко повторил новый член общества, перекрывая  гул
голосов, - повторяю, что это бесполезно: вы теряете драгоценное время.
   - Что вы говорите? - воскликнул председатель. - Говорю, что знаю  все
ваши хитрости, что испытания, которым вы  меня  подвергаете,  -  детские
игры, не достойные серьезных людей. Говорю, что этот  мертвец  жив,  что
его кровь, которую я пил, - всего-навсего  вино,  спрятанное  в  плоской
фляге на его груди под  одеждой.  Говорю,  что  порох  и  пуля  упали  в
рукоятку пистолета в тот самый момент, когда я, взведя курок,  нажал  на
спуск. Возьмите же это безобидное оружие, годное разве для  того,  чтобы
пугать им трусов. Поднимайся же, мертвец: тебе не напугать смельчака!
   Страшный крик разнесся под сводами залы.
   - Так ты знаешь наши тайны!.. - вскричал председатель. - Кто  же  ты:
ясновидящий или предатель?
   - Кто же ты? - в один голос вскричали триста человек, в то время  как
два десятка шпаг сверкнули в руках призраков, ближе  других  стоявших  к
незнакомцу и готовых в едином порыве спуститься  со  скамей  и  поразить
его.
   Улыбаясь,  он  спокойно  поднял  голову  и  встряхнул  ненапудренными
волосами, которые держала лента, повязанная на его голове.
   - Ego sum qui sum, - сказал он,  -  я  тот,  кто  я  есмь.  Он  обвел
взглядом тесно окруживших его людей. Под  его  властным  взглядом  шпаги
медленно опускались по мере того, как  незнакомец  переводил  взгляд  от
одного призрака к другому.  Одни  призраки  опускали  шпаги  немедленно,
подчиняясь  влиянию  незнакомца,  другие  -  нехотя,  как   бы   пытаясь
противодействовать ему, - Ты произнес  неосторожное  слово,  -  вымолвил
председатель, - ты не говорил бы так, если бы знал о последствиях.
   Незнакомец, улыбаясь, покачал головой.
   - Я ответил так, как должен был ответить, - произнес он.
   - Так откуда же ты прибыл? - спросил председатель.
   - Я пришел к вам из Страны восходящего солнца.
   - Однако  согласно  полученной  инструкции  мы  ожидаем  посланца  из
Швеции.
   - Идущий из Швеции может прибыть с Востока, - возразил незнакомец.
   - Повторяю: мы не знаем, кто ты.
   - Кто я!.. Хорошо, - сказал незнакомец, - я скажу вам, кто  я,  когда
придет время, раз уж вы делаете вид, что не понимаете, кто  перед  вами.
Но прежде я скажу вам, кто вы.
   Призраки содрогнулись, поспешно  переложили  мечи  из  левой  руки  в
правою и вновь подступили к незнакомцу. - Начнем с  тебя,  -  проговорил
незнакомец, указав на председателя. - Ты мнишь себя Богом, на самом деле
- ты только его глашатай. Ты представляешь шведскую ложу; я назову  твое
имя,  чтобы  избавить  себя   от   необходимости   называть   остальных.
Сведенборг, неужели ангелы, с которыми ты  непринужденно  беседуешь,  не
сообщили тебе, что тот, кого ты ожидаешь, уже в пути?
   - Да, - отвечал председатель, приподняв капюшон, чтобы  лучше  видеть
собеседника. - Они мне сказали.
   Откинув капюшон савана, он нарушал обычаи  ложи.  Перед  собравшимися
предстал  восьмидесятилетний  старец  с  благородными  чертами  лица   и
благообразной седой бородой.
   - Прекрасно! -  воскликнул  незнакомец.  -  Итак,  слева  от  тебя  -
представитель  английского  кружка  и  председатель  каледонской   ложи.
Приветствую вас, милорд! Если вы  унаследовали  величие  своего  предка,
Англия может надеяться на возрождение былой славы.
   Шпаги опустились, гнев мало-помалу сменялся удивлением.
   - А, вот и вы, капитан! - продолжал незнакомец, обращаясь к  крайнему
слева от  председателя  чину  ордена.  -  В  какой  гавани  оставили  вы
прекрасный корабль, с которым вы обращаетесь нежно, словно с любовницей?
Фрегат столь же славен, как и его имя  -  "Провидение",  которое  должно
принести удачу Америке, не так ли?
   Он обратился к чину ордена, сидевшему справа от председателя.
   - Теперь твоя очередь, цюрихский пророк,  -  произнес  он.  -  Ну-ка,
посмотри мне в глаза, ведь ты предсказываешь судьбу по лицу,  так  скажи
во  всеуслышание,  не  доказывают   ли   линии   моего   лица   высокого
предназначения?
   Тот, к кому он обратился, отступил на шаг.
   - Ну что ж, - продолжал незнакомец, взглянув на его соседа,  -  тебе,
потомок королевского рода Пелайо, предстоит вторично изгнать  мавров  из
Испании. Это  было  бы  нетрудно,  если  только  кастильцы  не  навсегда
потеряли шпагу Сида.
   Пятый чин ордена словно онемел и  сидел  не  шелохнувшись.  Казалось,
слова незнакомца обратили его в камень.
   - Ну, а мне, - заговорил шестой чин, подавшись к незнакомцу, который,
казалось, забыл о нем, - мне ты ничего не скажешь?
   - Отчего же? - отвечал незнакомец, пронизывая его взглядом. - Я  могу
сказать тебе то же, что Иисус сказал Иуде: узнаешь в свой час.
   Тот, к кому обращены были эти слова, стал белее савана,  в  то  время
как все собрание роптало. Присутствовавшие, казалось, требовали у нового
члена общества доказательств столь странного обвинения.
   - Ты забыл представителя Франции, - вымолвил председатель.
   - Его нет среди нас, - высокомерно отвечал незнакомец - и  ты  хорошо
это знаешь, вот его кресло. Теперь же  хочу  напомнить  тебе,  что  твои
уловки  смешны  тому,  кто  видит  в  темноте,  действует,  несмотря  на
непреодолимые препятствия, и не боится смерти.
   -  Ты  молод,  -  возразил  председатель,  -  а  говоришь   с   такой
уверенностью,  словно  ты  Бог.  Подумай  вот  о  чем:  наглостью  можно
ошеломить нерешительного либо несведущего.
   Губы незнакомца тронула презрительная улыбка:
   - Все вы нерешительны, так как бессильны против меня;  вы  несведущи,
потому что не знаете, кто я, а я вас знаю. Значит, я мог бы одержать над
вами верх, прибегнув к наглости, да  только  зачем  наглость  тому,  кто
всемогущ?
   - Где доказательства твоего всемогущества? - спросил председатель.  -
Представь нам доказательства.
   - Кто вас созвал? - в свою очередь, спросил незнакомец.
   - Верховная ложа.
   - Очевидно, есть какой-то смысл в  том,  что  вы  съехались  сюда,  -
произнес незнакомец, обращаясь к председателю и пяти высшим чинам, -  вы
- из Швеции, вы - из Лондона, вы - из Нью-Йорка, вы - из Цюриха, вы - из
Мадрида, вы - из Варшавы, наконец - все вы, - продолжал он, обращаясь  к
собравшимся, представлявшим различные уголки  земного  шара,  -  за  тем
только, чтобы собраться в этом мрачном храме веры?
   - Разумеется, - отвечал председатель, - мы собрались, чтобы встретить
создателя таинственной Восточной ложи.  Он  объединил  два  полушария  в
одной вере, благодаря ему сплелись в дружеском пожатии руки всех людей.
   - Есть ли какой-нибудь знак, по которому вы могли бы узнать его?
   - Да, - отвечал председатель. - По милости Божией ангелы открыли  мне
этот знак.
   - Так вы один владеете тайной?
   - Да.
   - И вы никому не говорили о нем?
   - Ни одной душе!
   - Огласите его! Председатель колебался.
   - Говорите же, - настаивал  незнакомец.  -  Говорите,  настало  время
открыть тайну.
   - На груди у него должна быть алмазная пластинка, - проговорил высший
чин ордена. - На  пластинке  -  три  начальные  буквы  девиза,  значение
которого известно ему одному.
   - Какие же это буквы?
   - L. P. D.
   Незнакомец распахнул сюртук и жилет: поверх батистовой рубашки  сияла
алмазная звезда, на ней сверкали три рубиновые буквы.
   - Это ОН! - в страхе воскликнул председатель. - Неужели это он?!
   - Тот, которого так ждут! - озабоченно добавили высшие чины общества.
   - Великий Копт! - выдохнули триста человек в один голос.
   - Ну что же! - вскричал незнакомец, не скрывая  своего  торжества.  -
Теперь вы поверите мне, если я повторю: я тот, кто я есмь?
   - Да! - выдохнули призраки, простираясь ниц.
   - Приказывай, учитель!  -  воскликнули  председатель  и  пять  высших
чинов, поклонившись до земли. - Приказывайте, и мы будем повиноваться. L
Р Д Наступила мертвая тишина. Казалось, незнакомец собирался с мыслями.
   Спустя несколько минут он заговорил:
   - Господа! Вы можете опустить шпаги - они только мешают вам. Слушайте
меня внимательно, потому что вам многое предстоит узнать,  хотя  я  буду
немногословен.
   Присутствующие слушали с удвоенным вниманием.
   - Источник великой реки почти всегда - божественного происхождения  и
потому невидим. Когда плывешь по Нилу, Гангу или Амазонке, знаешь,  куда
направляешься, но понятия не имеешь, откуда держишь путь! Я  начал  себя
помнить с того дня, как душа моя стала воспринимать  окружающий  мир;  я
тогда жил в Медине, святом городе, и резвился  в  садах  муфтия  <Муфтий
(тюрко-арабск.) - толкователь Корана.> Салааима.
   Это был почтенный старец, которого я любил, как отца.  Однако  он  не
был моим отцом. Взгляд его был нежен, а тон - почтителен. Трижды в  день
он оставлял меня, уступая место другому старцу. Когда  я  произношу  его
имя, я испытываю признательность и вместе с тем страшно робею. Имя этому
уважаемому  старцу  -  светочу,  прошедшему   все   науки,   постигаемые
человечеством, обученному семью небесными духами всему, что должны знать
ангелы для общения с Богом, имя ему - Альтотас. Он был моим наставником,
учителем. Теперь  это  мой  друг,  к  которому  я  отношусь  с  глубоким
почтением, так как он вдвое старше старейшего из вас.
   Торжественная речь, величественные движения, строгий  тон  незнакомца
произвели на собравшихся сильнейшее впечатление.  Время  от  времени  их
охватывало необъяснимое беспокойство.
   Путешественник продолжал:
   - К пятнадцати годам я был уже посвящен в великие таинства природы  Я
знал  ботанику,  но  не  ту  науку,  которой  владеет  рядовой   ученый,
ограничившись знанием своей местности, - я знал шестьдесят  тысяч  видов
различных растений на всей земле.  С  помощью  моего  учителя,  который,
возложив руки мне на голову,  посылал  сквозь  мои  опущенные  веки  луч
божественного   света,   я   умел   путем   почти    сверхъестественного
самосозерцания проникать взглядом в морскую пучину. Я изучал  неописуемо
чудовищные заросли, покачивавшиеся в зеленовато-мутной воде, где обитали
безобразные и бесформенные существа. Чудовища эти никогда не  попадаются
нам на глаза: должно быть. Господь забыл про них в то  самое  мгновение,
когда сотворил их своею властью, не устояв перед искушением сатаны.
   Помимо ботаники, я с удовольствием отдавался  изучению  как  мертвых,
так и живых языков. Я знал все наречия, на которых говорят от  Дарданелл
до Магелланова пролива. Я разбирал таинственные  иероглифы  в  гранитных
книгах, зовущихся пирамидами. Я  охватил  все  человеческие  знания,  от
Санкониатона до Сократа, от Моисея до блаженного Иеронима, от  Зороастра
до Агриппы.
   Я учился медицине не только  по  Гиппократу,  Галену,  Аверроэсу,  но
также у такого великого учителя, коим является природа. Я разгадал тайны
коптов и друидов. Я собрал семена добра и зла. Когда  самум  или  тайфун
проносились над моей головой, я посылал с ними семена жизни или  смерти.
Ветер уносил их за тысячи миль, а вместе с  ними  -  мое  проклятие  или
благословение.  В  этих   занятиях,   трудах,   странствиях   я   достиг
двадцатилетнего возраста.
   Однажды учитель нашел меня в  мраморном  гроте,  где  я  прятался  от
полуденного зноя. Выражение его лица было строгим, и в то  же  время  он
улыбался. В руке он держал пузырек.
   - Ашарат! - обратился он ко мне. - Я всегда говорил тебе, что  все  в
этом мире не имеет ни начала, ни конца, что колыбель и гроб сродни  друг
другу. Чтобы осмыслить свои  прошлые  жизни,  человеку  не  хватает  той
ясности ума, которая сделала  бы  его  равным  Богу.  Итак,  я  составил
напиток, позволяющий прозреть. Надеюсь, что скоро я также открою  секрет
вечной молодости. Ашарат! Я вчера отпил немного из  этого  пузырька.  Ты
должен выпить сегодня то, что осталось.
   Я безгранично доверял  ему,  я  боготворил  моего  великого  учителя,
однако  рука  моя  дрогнула,  когда  я  коснулся  флакона,   протянутого
Альтотасом. Так,  должно  быть,  дрожала  рука  Адама,  взявшая  яблоко,
которое дала ему Ева.
   - Пей! - произнес он, улыбаясь. Он возложил руки мне на  голову,  как
делал всегда, когда хотел, чтобы ко мне пришло прозрение.
   - Усни, - сказал он, - и прозревай!
   Я мгновенно уснул. Мне привиделось, будто я лежу на ветках сандала  и
алоэ, приготовленных для жертвенного костра. Надо мной  пролетел  ангел,
переносивший волю Всевышнего с  Востока  на  Запад.  Ангел  осенил  меня
крылом; вспыхнул огонь. И, странное  дело,  не  испытывая  ни  малейшего
волнения и страха, я  свободно  раскинулся,  отдавшись  языкам  пламени,
словно феникс, черпая новые силы в источнике жизни.
   Плоть моя исчезла, осталась одна душа, принявшая форму тела, но  было
оно прозрачно, неосязаемо, легче воздуха, которым мы дышим и  в  котором
оно парило. В  тот  момент  я,  подобно  Пифагору,  увидевшему  себя  на
Троянском троне, припомнил тридцать две жизни, прожитые моей душой.
   Перед глазами  вереницей  глубоких  стариков  проходили  столетия.  Я
узнавал себя под разными именами, которые носил со  дня  своего  первого
рождения вплоть до последней  смерти.  Как  вы  знаете  брачья,  в  этом
заключается  один  из  важнейших  постулатов  нашей  веры.  Души  -  это
многочисленные божественные эманации, наполняющие мировое  пространство.
Они сверху донизу занимают ступени иерархической лестницы. В час  своего
рождения человек принимает наугад одну из ранее живших в ком-то душ, а в
смертный час отдает ее для новой жизни и последующих ее превращений.
   Незнакомец говорил убежденно,  обращая  свой  взор  к  небесам.  Гнев
присутствовавших сменился удивлением,  а  когда  он  заговорил  о  вере,
восхищенный шепот прошел по рядам собравшихся.
   - После пробуждения, - продолжал ясновидец,  -  я  почувствовал  себя
больше, чем просто человеком, я ощутил себя почти Богом.
   Я решил посвятить счастью человечества не только настоящую, но и  все
ранее прожитые жизни.
   На следующий день, будто угадав мои мысли, ко мне явился  Альтотас  и
сказал:
   Сын мой! Двадцать лет тому назад ваша Мать умерла, родив вас. Вот уже
двадцать лет невидимое препятствие не  позволяет  вашему  прославленному
отцу открыться вам. Мы с вами  продолжим  путешествие,  ваш  отец  будет
среди тех, с кем мы будем встречаться. Он благословит вас, но вы об этом
не узнаете.
   Итак, все во мне, как  в  богоизбраннике,  становилось  таинственным:
прошлое, настоящее, будущее.
   Я  простился  с  благословившим  и  щедро  меня   одарившим   муфтием
Салааимом.  Мы  с  Альтотасом   присоединились   к   каравану,   который
отправлялся в Суэц.
   Господа!  Простите  мне  волнение,  которое  я  испытываю  при   этом
воспоминании. Случилось так, что достойнейший муж благословил меня. Меня
охватила дрожь, я почувствовал, как в моей груди сильно забилось сердце.
   Это был знаменитый шериф Мекки, прославленный владыка. В  тот  момент
он наблюдал за сражением и одним мановением руки мог подчинить себе  три
миллиона человек. Альтотас отвернулся, чтобы не  выдать  волнения...  Мы
продолжали путь.
   Мы отправились в глубь Азии, поднялись вверх  по  Тигру,  побывали  в
Пальмире,  Дамаске,  Смирне,  Коноантинополе.  Вене,  Дрездене,  Москве,
Стокгольме, Петербурге, Нью-Йорке, Буэнос-Айресе, Ле Капе, Адене.  Затем
мы вернулись туда, откуда начиналось наше путешествие. Мы направились  в
Абиссинию, спустились вниз по Нилу, достигли  Родоса,  затем  Мальты.  В
двадцати милях от  берега  нас  встретил  корабль.  Два  рыцаря  ордена,
приветствовав меня и обняв  Альтотаса,  торжественно  проводили  нас  во
дворец великого магистра Пинто.
   Вероятно, вы спросите меня, господа, каким образом мусульманин Ашарат
был с почестями принял теми, кто в молитвах поклялся уничтожать. Дело  в
том, что католик Альтотас, как и сам мальтийский рыцарь, всегда  говорил
мне о Боге едином и всемогущем, который с помощью  своих  посланников  -
ангелов - устроил всеобщую гармонию и назвал  ее  прекрасным  и  великим
именем - Космос. Таким образом, я был то, что называется теософ.
   Мои странствия кончились. Многоликие города и противоречивые нравы их
жителей нисколько не удивляли меня: я уже все это видел в прожитых  мною
тридцати двух жизнях. Я был поражен  тем,  как  изменились  жители  этих
городов. Мне удавалось мысленно опережать события и  предвидеть  людские
судьбы. И я видел, что все духовное стремится к  прогрессу,  а  прогресс
ведет к свободе. Я понял, что пророки,  сменяющие  друг  друга,  посланы
Богом, чтобы помочь людям  в  их  нелегкой  борьбе.  Путь  человечества,
начинаясь во мраке, с каждым столетием приближается к свету; век  -  это
миг в мировом летосчислении.
   Я сказал себе, что высшие тайны были открыты мне не для того, чтобы я
похоронил их в себе. Тщетно гора прячет в недрах золотую жилу, а океан -
жемчужину: упрямый старатель проникнет в недра, а ныряльщик спустится  в
морские глубины. Не в пример горам и океанам я готов осыпать мир  своими
сокровищами, подобно щедрому солнцу.
   Итак, вы теперь понимаете, что вовсе не для того прибыл я с  Востока,
чтобы исполнить таинства братства. Я пришел, чтобы сказать вам: "Братья!
Расправьте крылья и окиньте весь мир орлиным взором, поднявшись вслед за
мной на вершину горы, с которой Сатана  похитил  Иисуса,  и  полюбуйтесь
земными просторами".
   Народы идут нескончаемой вереницей. Родившись  в  разное  время  и  в
различных условиях, они готовы, каждый в свой час, достигнуть цели,  для
которой были рождены. Движение это бесконечно, хотя тот или иной человек
время от времени останавливается, чтобы передохнуть. Если  им  случается
отступить на шаг, это вовсе не значит, что движение вперед прекратилось.
Просто  они  хотят  собраться  с  духом,  чтобы   преодолеть   очередное
препятствие.
   Народ Франции опережает другие нации - дадим же  ему  в  руки  факел!
Пламя, которое охватит Францию, будет очистительным  огнем,  потому  что
спасет весь мир.
   Вот почему нет среди нас представителя французской ложи.
   Возможно, он отступил, испугавшись  своей  миссии...  Нужен  человек,