, утомленной  быстрой
ездой и летним зноем.
   Когда служанка Флажо по имени Маргарита доложила о графине де  Беарн,
он наскоро подтянул короткие штаны, которые  были  спущены  из-за  жары,
натянул на голову парик, всегда  лежавший  у  его  под  рукой,  и  надел
полосатый шлафрок из бумазеи.
   Одевшись, он пошел к  двери  с  улыбкой,  в  которой  сквозило  столь
сильное удивление, что графиня сочла своим долгом объявить:
   - Да, дорогой мой господин Флажо, это я!
   - Вижу,  вижу,  ваше  сиятельство,  -  отвечал  г-н  Флажо.  Стыдливо
запахнув полы шлафрока, адвокат  проводил  графиню  к  кожаному  креслу,
стоявшему в самом светлом углу кабинета, и усадил ее  на  всякий  случай
подальше от бумаг на столе, памятуя о  том,  что  графиня  до  крайности
любопытна.
   - А теперь, ваше сиятельство, -  учтиво  обратился  к  ней  Флажо,  -
позвольте узнать, чему я обязан столь приятной неожиданностью?
   Удобно устроившись в кресле, графиня де Беарн в эту минуту приподняла
ноги, обутые в сатиновые туфли, давая  возможность  Маргарите  подложить
под них кожаную подушку. Услыхав слова Флажо, она быстро встала.  Достав
из футляра очки, она нацепи их на нос, желая получше рассмотреть  Флажо,
и спросила:
   - То есть как неожиданность?
   - А как же? Я думал, вы сейчас в своем имении,  ваше  сиятельство,  -
отвечал адвокат, в надежде польстить графине де Беарн,  называя  имением
три арпана земли, распаханных под огород.
   - Как вы верно заключили, я там и была, но по первому вашему  сигналу
я все бросила и примчалась.
   - По первому моему сигналу? - удивленно переспросил адвокат.
   - По первому вашему слову, намеку, совету - называйте, как хотите.
   Глаза Флажо округлились и стали размером с очки графини.
   - Надеюсь, вы довольны, что я не заставила себя ждать?
   - Я как всегда рад вас видеть, ваше сиятельство, однако позвольте вам
заметить, что я не совсем понимаю, при чем здесь я?
   - Как? - вскричала графиня. - Как это при  чем  здесь  вы?..  Ведь  я
приехала из-за вас!
   - Из-за меня?
   - Ну да, из-за вас. Так что у нас нового?
   -  О  ваше  сиятельство!  Говорят,  король  замышляет   переворот   в
парламенте... Не желаете ли выпить чего-нибудь?
   - При чем здесь король? Разве речь идет о перевороте?
   - А о чем же, ваше сиятельство?
   - Речь идет о моем процессе. Я говорила о своем деле, когда спросила,
нет ли чего-нибудь нового.
   - О, что касается вашего дела, - грустно качая головой,  отвечал  г-н
Флажо, - увы, нового ничего нет...
   - То есть совсем ничего?
   - Ничего.
   - Ничего с тех пор, как ваша дочь со мной говорила? Но так как  мы  с
ней разговаривали третьего дня, ничего и  не  могло  еще  за  это  время
произойти...
   - Моя дочь, вы сказали?
   - Ну да!
   - Вы говорите, моя дочь?
   - Ну конечно, ваша дочь, та самая, которую вы ко мне послали.
   - Простите, сударыня, - сказал г-н Флажо, - я не мог  послать  к  вам
дочь.
   - Почему не могли?
   - Да просто потому, что у меня нет дочери!
   - Вы в этом уверены? - спросила графиня.
   - Ваше сиятельство! Имею честь сообщить вам, что я холостяк.
   - Вот тебе раз! - воскликнула графиня.
   Обеспокоенный Флажо позвал  Маргариту  и  приказал  принести  графине
выпить чего-нибудь  холодного;  кроме  того,  он  знаком  велел  за  ней
приглядывать.
   "Бедная женщина! - подумал он. - Должно быть, у нее плохо с головой".
   - Ничего не понимаю! - продолжала графиня. - Так у вас нет дочери?
   - Нет, ваше сиятельство.
   - Ну, у нее еще муж в Страсбурге...
   - Ничего похожего, ваше сиятельство.
   - И вы не поручали своей дочери, - продолжала  графиня,  не  в  силах
освободиться от обуревавших ее мыслей, - сообщить мне, что  мой  процесс
готов вот-вот начаться?
   - Нет.
   Графиня так и подпрыгнула в кресле, хватив кулаком по колену.
   - Выпейте чего-нибудь, ваше сиятельство, -  предложил  Флажо,  -  вам
станет легче.
   Он подал знак Маргарите -  та  приблизилась,  держа  на  подносе  два
стакана с пивом, однако старой графине было не до этого: она  оттолкнула
поднос так резко, что м-ль  Маргарита,  пользовавшаяся,  по-видимому,  в
доме некоторыми привилегиями, почувствовала себя задетой.
   - Та-а-ак... - глянув поверх очков на Флажо, заговорила графиня, - не
угодно ли будет вам объясниться?
   -  С  удовольствием,  -  отвечал  Флажо.  -  Останьтесь,   Маргарита.
Возможно, ее сиятельство еще захочет пить. Итак, давайте объяснимся!
   - Да, объяснимся, раз  это  необходимо.  Я  вас  что-то  не  понимаю,
господин Флажо. Можно подумать, что у вас голова плохо соображает  из-за
жары!
   - Не  надо  волноваться,  ваше  сиятельство,  -  проговорил  адвокат,
пытаясь  отодвинуться  вместе  с  креслом  подальше  от  графини,  -  не
волнуйтесь, давайте побеседуем спокойно.
   - Да, давайте побеседуем. Так вы говорите, у вас нет дочери, господин
Флажо?
   - Нет, ваше сиятельство. Я искренне об этом сожалею, потому что,  мне
кажется, это было бы вам приятно, хотя...
   - Хотя?.. - переспросила графиня.
   - Хотя я предпочел  бы  сына:  мальчику  легче  устроиться  в  жизни,
вернее, мальчикам проще живется в наше время.
   Графиня де Беарн нетерпеливо скрестила руки на груди.
   - Послушайте! А вы не вызывали меня в Париж через сестру, племянницу,
какую-нибудь родственницу?
   - У меня и в мыслях этого не было, ваше  сиятельство,  ведь  жизнь  в
Париже не дешева...
   - А как же мое дело?
   - Как только его затребуют в суд, я сейчас же дам вам знать.
   - Как только его затребуют в суд?
   - Так точно.
   - Значит, оно еще не в суде?
   - Насколько мне известно, еще нет, ваше сиятельство.
   - Так мой процесс еще и не начинался?
   - Нет.
   - Можно ли надеяться, что его в скором времени затребуют?
   - Нет, ваше сиятельство! Да нет же, Господи!
   - Значит, со мной сыграли шутку!.. - воскликнула, поднимаясь,  старая
графиня. - Надо мной недостойно подшутили!
   Флажо сдвинул парик на затылок.
   - Боюсь, что так, ваше сиятельство, - пробормотал он.
   - Господин Флажо! - вскричала графиня. Адвокат  вскочил  со  стула  и
подал знак Маргарите, чтобы она приготовилась в случае  чего  вступиться
за хозяина.
   - Господин Флажо! -  повторила  графиня.  -  Я  не  намерена  терпеть
подобного унижения, я буду жаловаться начальнику полиции. Он найдет  эту
дуру, осмелившуюся так меня оскорбить.
   - Ну, это маловероятно, - заметил Флажо.
   - А когда ее найдут, - продолжала разъяренная графиня, - я  подам  на
нее в суд.
   - Что, еще один процесс? - уныло спросил адвокат. Его слова заставили
старуху спуститься с небес на бренную землю.
   -  Да,  увы...  -  пробормотала  она.  -  Ах,  в   каком   прекрасном
расположении духа я сюда ехала!..
   - Что же вам сказала та дама, ваше сиятельство?
   - Прежде всего, что прибыла по вашему поручению.
   - Мерзкая интриганка!
   - И от вашего имени она мне сообщила, что мое  дело  затребовал  суд,
что вот-вот должно начаться слушание,  поэтому  я  должна  поторопиться,
иначе могу опоздать.
   - Увы! - воскликнул г-н Флажо. - Никто нашего дела не затребовал.
   - О нас забыли, не так ли?
   - Забыли, ваше сиятельство, на веки вечные  забыли.  Остается  только
надеяться на чудо, а вы знаете, что чудес не бывает...
   - О да! - тяжело вздохнув, согласилась графиня. Флажо отвечал графине
таким же вздохом.
   - Послушайте, господин Флажо, - не унималась графиня де  Беарн,  -  я
вам сейчас кое-что скажу... - Слушаю, ваше сиятельство.
   - Я этого не переживу.
   - Ну, ну, успокойтесь, зачем же так волноваться?  -  Боже  мой,  Боже
мой! - вскричала несчастная графиня. - У меня больше нет сил!
   - Мужайтесь, ваше сиятельство, мужайтесь! - попытался приободрить  ее
Флажо.
   - Посоветуйте, что мне делать?
   - С удовольствием! Возвращайтесь в свое имение и  никогда  больше  не
доверяйтесь  тем,  кто  приедет   от   моего   имени   без   письменного
подтверждения.
   - Да, надо возвращаться...
   - Это было бы разумнее всего.
   - Поверьте мне, господин Флажо, - простонала  графиня,  -  мы  больше
никогда не увидимся - по крайней мере на этом свете.
   - Какое коварство! А не кажется ли вам, что это происки моих  врагов?
- продолжала графиня.
   - Могу поклясться, что это дело рук Салюсов.
   - Как все это пошло!
   - Да, мелко все это, - согласился Флажо.
   - А ваша справедливость - не более, чем пещера Какуса.
   - А почему, спрошу я вас? Да  потому,  что  справедливость  перестала
быть справедливостью, потому что кое-кто подстрекает членов  парламента,
потому что господину де Монеу захотелось вдруг  стать  канцлером  вместо
того, чтобы оставаться президентом.
   - Господин Флажо! Я бы, пожалуй, теперь чего-нибудь выпила.
   - Маргарита! - крикнул адвокат.
   Маргарита, вышедшая из кабинета  тотчас,  как  заметила,  что  беседа
приняла мирный оборот, вернулась на зов хозяина.
   Она внесла тот же поднос с двумя стаканами. Чокнувшись  с  адвокатом,
графиня де Беарн сделала несколько неторопливых глотков, а  затем  стала
прощаться.
   Флажо проводил ее до дверей, зажав в  руке  свой  парик.  Графиня  де
Беарн была уже  на  лестнице,  безуспешно  пытаясь  нащупать  в  темноте
веревку, служившую перилами, как вдруг чья-то рука легла на ее  запястье
и кто-то уперся ей в грудь головой.
   Это был клерк, летевший, как сумасшедший, вверх по  крутой  лестнице,
перескакивая через ступеньки.
   Обругав его, старая графиня одернула  юбки  и  пошла  вниз,  а  клерк
взбежал на площадку, толкнул дверь, крикнул звонко и  радостно,  как  во
все времена кричат все судейские:
   - Господин Флажо! По делу Беарн!
   И протянул Флажо бумагу.
   Прежде чем клерк успел получить от Маргариты пару оплеух в  ответ  на
его поцелуи,  старая  графиня,  услышав  свое  имя,  взлетела  назад  по
лестнице, оттолкнула клерка, бросилась на Флажо, вырвала у него  из  рук
бумагу и втолкнула его в кабинет.
   - Так о чем же говорится в этой бумаге, господин  Флажо?  -  крикнула
старуха.
   - Клянусь честью, понятия не имею, ваше  сиятельство.  Позвольте  мне
бумагу - тогда я вам отвечу.
   - Вы правы, дорогой господин Флажо, читайте, читайте скорее!
   Тот взглянул сначала на подпись.
   - Это от нашего прокурора Гильду, - сообщил он.
   - О, Господи!
   - Он  уведомляет  меня  о  том,  -  со  все  возраставшим  изумлением
продолжал Флажо, - что во вторник я должен быть готов к защите, так  как
наше дело передано в суд.
   - Передано в суд! - подскочив, вскрикнула графиня. - Передано в  суд!
Должна вас предупредить, господин Флажо, чтобы вы так больше не  шутили,
в другой раз я этого не перенесу.
   - Ваше сиятельство! - опешив от известий, сказал Флажо. - Если кто  и
шутит, то это, должно быть, господин Гильду; правда, до сих пор  за  ним
этого не водилось.
   - Письмо в самом деле от него?
   - На нем подпись Гильду, - вот взгляните.
   - Верно!.. Передано в суд  сегодня  утром,  слушается  во  вторник...
Господин  Флажо!  Так,  значит,  дама,  которая  ко  мне  приезжала,  не
интриганка?
   - По-видимому, нет.
   - Но вы же говорите, что не посылали ее ко мне... Вы уверены, что  не
вы ее ко мне послали?
   - Черт побери! Конечно, уверен!
   - Так кто же ее послал?
   - Да, в самом деле, кто?
   - Ведь кто-то же должен был ее послать?
   - Я просто теряюсь в догадках.
   - И я ума не приложу. Дайте-ка еще раз взглянуть на  письмо,  дорогой
господин Флажо. Что здесь написано? Вот! Передано  в  суд,  слушается...
Так и написано: слушается  под  председательством  господина  президента
Монеу.
   - Черт возьми! Так и написано?
   - Да.
   - Это ужасно!
   - Почему?
   - Потому что господин президент Монеу - большой друг Салюсов.
   - Вам это точно известно?
   - Еще бы! Он у них днюет и ночует.
   - Ну вот, час от часу не легче! Как же мне не везет!
   - Тем не менее делать нечего: придется вам к нему непременно сходить.
   - Да он мне устроит ужасный прием!
   - Вполне вероятно.
   - Ах, господин Флажо, что вы говорите?
   - Правду, ваше сиятельство.
   - Благодарю вас за такую правду! Мало того, что сами струсили, вы и у
меня отнимаете последнее мужество.
   - Это потому, что я  сам  не  жду  и  вам  не  советую  надеяться  на
благополучный исход.
   - Неужели вы до такой степени малодушны, дорогой Цицерон?
   - Цицерон проиграл бы дело Лигария, если  бы  ему  пришлось  говорить
свою речь перед Верресом, а не перед Цезарем,  -  отвечал  Флажо,  робко
пытаясь возражать своей клиентке, столь лестно о нем отозвавшейся.
   - Так вы мне советуете не ходить к господину де Монеу?
   - Боже меня сохрани  давать  вам  столь  неразумные  советы!  Я  лишь
искренне сожалею, что вам предстоит визит к господину де Монеу.
   - Вы, господин Флажо, напоминаете мне солдата, готового покинуть свой
пост. Можно подумать, что вы боитесь браться за это дело.
   - Ваше сиятельство! - сказал адвокат. - Мне  за  всю  жизнь  пришлось
проиграть несколько дел. Поверьте, у них было больше  шансов  на  успех,
чем у вашей тяжбы.
   Графиня горестно вздохнула, потом, собравшись с духом, заговорила.
   - Я намерена идти до конца, - объявила она с достоинством, не  совсем
уместным в таких обстоятельствах, - не может быть и речи о том, чтобы  я
отступила перед этим заговором, так как правда на моей стороне. Пусть  я
проиграю процесс, зато покажу подлецам, что такое настоящая  благородная
дама, каких уж не встретишь при дворе. Могу ли я  рассчитывать  на  вашу
руку, господин Флажо, и просить вас проводить меня к вице-канцлеру?
   - Ваше сиятельство! - сказал  Флажо,  в  свою  очередь,  призывая  на
помощь чувство собственного достоинства - Мы, члены оппозиции парижского
Парламента, дали клятву не иметь больше никаких сношений с теми, кто  не
поддержал решения Парламента по делу господина д'Эгийона Сила союза -  в
единстве. Раз господин де Монеу  не  занял  в  этом  деле  определенного
положения, то мы имеем  основание  быть  им  недовольными  и  собираемся
бойкотировать его до тех пор, пока он не объявит, на чьей он стороне.
   - Не вовремя начинается  мой  процесс,  как  я  вижу,  -  со  вздохом
заметила графиня - Адвокаты ссорятся с судьями, судьи - с клиентами.  А,
все едино! Я готова бороться до конца.
   - Бог в помощь, ваше сиятельство,  -  проговорил  адвокат,  перекинув
полы шлафрока через левую руку, словно это была тога римского сенатора.
   "Ну что это за адвокат!.. - подумала графиня де Беарн. -  Боюсь,  что
он будет иметь еще меньший успех перед Парламентом, чем я - перед  своей
подушкой".
   Постаравшись замаскировать улыбкой свое беспокойство, она сказала:
   - Прощайте, господин Флажо! Прошу вас изучить дело. Кто знает,  какие
неожиданности могут нас поджидать!
   - Ваше сиятельство! - сказал Флажо. - Меня смущает не моя речь -  она
будет великолепна, тем более что я собираюсь воспользоваться  ею,  чтобы
провести потрясающие аналогии...
   - Между чем, сударь?
   - Я собираюсь сравнить коррупцию в Иерусалиме с проклятыми  городами,
на которые я призову огнь небесный Вы понимаете, ваше  сиятельство,  что
ни у кого не останется сомнений в том, что Иерусалим  -  это  Версаль  -
Господин  Флажо,  -   вскричала   старая   графиня,   -   вы   же   себя
скомпрометируете - вернее, не себя, а мое дело!
   - Ах, сударыня, его и так можно считать проигранным,  раз  его  будет
слушать господин де Монеу! И речи быть не может о  том,  чтобы  выиграть
его в глазах  современников.  А  раз  нам  не  добиться  справедливости,
давайте устроим скандал!
   - Господин Флажо...
   - Ваше сиятельство! Давайте смотреть философски.  Мы  поднимем  такой
шум! - Черт бы тебя побрал! -  проворчала  про  себя  графиня  -  Жалкий
адвокатишка,  только  ищешь  сличая  завернуться  в  свои   лохмотья   и
пофилософствовать! Пойду-ка я к господину де Монеу  -  уж  он-то,  поди,
далек от философии! С ним-то я скорее сговорюсь, чем с тобой!
   Старая графиня оставила Флажо на улице Пти-Лион-Сен-Совер. В эти  два
дня ей довелось испытать после взлета  пленительных  надежд  всю  горечь
разочарования и боль падения.

Глава 30

ВИЦЕ-КАНЦЛЕР

   Старая графиня тряслась от страха, отправляясь к г-ну де Монеу.
   Однако по дороге ей пришла  в  голову  мысль,  которая  ее  несколько
успокоила. Она подумала, что в связи с поздним  временем  г-н  де  Монеу
вряд ли согласится ее принять, и она готова была записаться у дворецкого
на прием.
   Было около семи часов вечера, и хотя было еще  светло,  в  это  время
деловые визиты, как правило,  уже  откладывались:  среди  знати  получил
распространение обычай обедать в четыре часа; к этому времени  все  дела
прекращались, и к ним возвращались лишь на следующий день.
   Горя желанием увидеть вице-канцлера, графиня де Беарн в то  же  время
радовалась при мысли, что не будет принята. В  этом  находило  выражение
одно из известных противоречий человеческого разума, всем и так понятное
и не требующее особых пояснений.
   Итак, графиня подъехала, приготовившись к тому, что дворецкий  ее  не
пропустит. Она зажала в руке монету достоинством в  три  ливра,  которая
должна была, по ее мнению, смягчить сердце цербера: она  надеялась,  что
он внесет ее имя в список аудиенций на следующий день.
   Когда карета остановилась у дома г-на  де  Монеу,  она  увидела,  что
дворецкий отдает приказания лакею. Она приготовилась терпеливо ждать, не
желая своим присутствием мешать их разговору. Однако дворецкий,  заметив
наемную карету, сейчас же отпустил лакея и подошел к  ней;  он  спросил,
как зовут просительницу.
   - Я знаю  наверное,  что  не  буду  иметь  чести  быть  принятой  его
превосходительством.
   - Тем не менее прошу вас, сударыня, оказать мне честь и сообщить ваше
имя.
   - Графиня де Беарн, - ответила она.
   - Его превосходительство ждет вас, - сказал дворецкий.
   - Что вы сказали? - в изумлении воскликнула г-жа де Беарн.
   - Я имел честь сообщить вам, что его превосходительство вас  ожидает,
- повторил он.
   - Неужели он меня примет?
   - Он готов принять ваше сиятельство. Графиня де Беарн вышла из кареты
в полной растерянности, не веря в то, что это не сон.  Дворецкий  дернул
за шнур: колокольчик звякнул два  раза.  На  пороге  появился  лакей,  и
дворецкий жестом пригласил графиню войти.
   - Ваше сиятельство желает видеть его высокопревосходительство?
   - Я и мечтать не могла о таком счастье!
   - В таком случае прошу вас следовать за мной, ваше сиятельство.
   "А как плохо отзываются о судье! - подумала  графиня,  идя  вслед  за
лакеем. - Несмотря ни на что, у  него  есть  огромное  преимущество:  он
доступен в любое время. А ведь он канцлер!.. Странно..."
   Она испугалась при мысли, что канцлер может оказаться несговорчивым и
неприветливым,  раз  он  с   таким   усердием   посвящает   себя   своим
обязанностям.
   Через настежь распахнутые двери кабинета она увидала погрузившегося в
бумаги г-на де Монеу в огромном парике. Он был  одет  в  сюртук  черного
бархата.
   Войдя  в  кабинет,  графиня  торопливо  огляделась  и  с   удивлением
отметила, что никто, кроме нее и худого, с пожелтевшим  лицом,  занятого
бумагами канцлера, не отражается больше в зеркалах.
   Лакей доложил о прибытии ее сиятельства графини де Беарн.
   Господин де Монеу тотчас поднялся и встал спиной к камину.
   Графиня де Беарн  трижды  присела  в  реверансе,  как  того  требовал
этикет.
   Она в смущении пробормотала несколько слов. Она не  ожидала,  что  ей
будет оказана столь высокая честь... Она не думала,  что  такой  занятой
человек, министр, принимает посетителей в часы досуга...
   Господин де Монеу на это отвечал, что время подданных его  величества
так же свято, как время его министров; что он, к тому же,  сразу  видит,
кому из них следует оказывать преимущество; что  он  всегда  рад  отдать
лучшее время суток тому, кто заслуживает этого преимущества.
   Графиня  де  Беарн  снова  присела  в  реверансе,   затем   наступило
томительное  молчание:  и