есла,  которое  де  Сартин
словно бы забыл ей предложить.
   Одного этого взгляда оказалось достаточно - его  сиятельство  д'Альби
де Сартин был хорошо воспитанным человеком.
   - Садитесь! - сказал он.
   Лоренца придвинула к себе кресло и села.
   - Говорите скорее! - приказал де Сартин. - Что вам угодно?
   - Сударь! - отвечала женщина. - Я пришла просить у вас защиты.
   Де Сартин окинул ее присущим ему насмешливым взглядом.
   - Гм! - хмыкнул он.
   - Сударь! - продолжала Лоренца. - Я была воспитана в приличной семье,
но один человек обманным путем  женился  на  мне  и  вот  уже  три  года
притесняет меня и мучает.
   Глядя в ее благородное лицо, де  Сартин  почувствовал  при  звуке  ее
музыкального голоса волнение.
   - Откуда вы родом? - спросил он.
   - Я - римлянка.
   - Как вас зовут?
   - Лоренца.
   - Лоренца.., как дальше?
   - Лоренца Фелициани.
   - Мне незнакома эта фамилия. Вы -  девица?  "Девица",  как  известно,
означало в то время: "порядочная девушка знатного происхождения". В наши
дни женщина становится порядочной с той минуты, как выходит  замуж;  она
всеми силами стремится к тому, чтобы ее называли "сударыней".
   - Я - девица, - отвечала Лоренца.
   - Ну, и что же дальше? Чего вы просите?
   - Я прошу рассудить меня с этим человеком; ведь  он  меня  заточил  в
тюрьму, лишил свободы.
   - Это меня не касается, - отвечал начальник полиции, - вы - его жена.
   - Так он, во всяком случае, говорит.
   - То есть, как это - говорит?
   - Да! Я этого не помню, бракосочетание совершалось, пока я спала.
   - Черт побери! Крепкий же у вас сон!
   - Как вы сказали?
   - Я сказал,  что  меня  это  совершенно  не  касается;  обратитесь  к
прокурору и судитесь, я не люблю вмешиваться в семейные дела.
   Тут де Сартин махнул рукой, что означало: "Убирайтесь вон".
   Лоренца не пошевелилась.
   - В чем дело? - с удивлением спросил де Сартин.
   - Это еще не все, - молвила она. - Вы должны были бы  понять,  что  я
пришла сюда совсем не для того, чтобы пожаловаться: я за себя отомщу! Вы
знаете, откуда я  родом;  женщины  моей  страны  мстят  за  себя,  а  не
жалуются!
   - Это совсем другое дело, - заметил де Сартин. - Но только  поскорее,
красавица: мне время дорого.
   - Я вам сказала, что пришла просить у вас защиты. Вы обещаете  прийти
мне на помощь?
   - От кого я вас должен защищать?
   - От человека, которому я собираюсь отомстить.
   - Значит, это могущественный человек?
   - Более могущественный, чем король.
   -  Объяснимся,  милейшая...  Чего  ради  я   должен   оказывать   вам
покровительство, защищая вас от человека, более могущественного, как  вы
полагаете, чем сам король, и беря на себя тем самым  ответственность  за
преступление, которое вы, может быть, совершите? Если вам надо отомстить
за себя этому господину - отомстите! Мне до этого дела нет. Вот если  вы
при этом совершите преступление, я прикажу  вас  арестовать.  Ну,  а  уж
потом мы решим, как нам поступить. Таков порядок.
   -  Нет,  сударь,  -  возразила  Лоренца,  -  вам  не  придется   меня
арестовывать, потому что моя месть может принести немалую пользу и  вам,
и королю, и Франции, Я мщу за себя  тем,  что  раскрываю  секреты  этого
человека.
   - Ага! Так у этого человека есть секреты? - невольно  заинтересовался
де Сартин.
   - И немалые, сударь.
   - Какого рода?
   - Политические.
   - Говорите.
   -  Ответьте  мне  прежде:  готовы  ли  вы   взять   меня   под   свое
покровительство?
   - Какого покровительства вы  желаете?  -  холодно  улыбаясь,  спросил
судья. - Денег или любви?
   - Я прошу отправить меня в монастырь, где  я  могла  бы  заживо  себя
похоронить. Я прошу, чтобы этот монастырь стал  мне  могилой,  но  такой
могилой, которую никто в целом свете не мог бы открыть.
   - Ну, это не Бог весть какая просьба, - сказал судья. -  Монастырь  я
вам обещаю. Говорите.
   - Так вы даете мне слово?
   - Я вам его уже дал.
   - В таком случае возьмите эту шкатулку, - молвила Лоренца.  -  В  ней
заключены такие тайны, которые способны нанести удар безопасности короля
и всего королевства.
   - А вы сами знаете, что это за тайны?
   - Я знаю только, что они существуют.
   - И что же, это важные тайны?
   - Ужасные.
   - Вы говорите, политические тайны?
   - Разве вам никогда не приходилось слышать  о  существовании  тайного
общества?
   - А-а! Масонская ложа?
   - Общество "невидимых"!
   - Да, но я не верю в его существование.
   - Стоит вам открыть эту шкатулку, и вы в него поверите.
   - Ну что же! - с живостью воскликнул де Сартин. - Посмотрим!
   Он принял шкатулку  из  рук  Лоренцы.  Однако,  немного  подумав,  он
поставил ее на стол.
   - Нет, - сказал он, подозрительно  посмотрев  на  нее,  -  открывайте
шкатулку сами.
   - У меня нет ключа.
   - Как это у вас нет ключа? Вы  мне  приносите  шкатулку,  от  которой
зависит благополучие целого королевства, и говорите, что забыли ключ!
   - Разве так уж трудно ее взломать?
   - Нет, когда знаешь секрет замка. Минуту спустя он продолжал:
   - У нас здесь есть отмычки от всех замков; сейчас вам принесут связку
ключей, - он пристально взглянул на Лоренцу, -  и  вы  будете  открывать
сами.
   - Хорошо, - просто отвечала Лоренца.
   Де Сартин протянул молодой женщине ключики самой разной формы.
   Она взяла связку в руки.
   Де Сартин коснулся ее руки: она  была  холодна,  словно  выточена  из
мрамора.
   - Почему же вы не принесли ключа от шкатулки? - спросил он.
   - Потому что его хозяин никогда с ним не расстается.
   - А хозяин шкатулки - тот самый господин, более  могущественный,  чем
сам король, не так ли?
   - Что он такое - никто не может сказать. Сколько времени он живет  на
свете - знает только вечность. Что он творит - одному Богу известно.
   - Его имя? Имя!
   - На моей памяти имя он менял раз десять.
   - Назовите то, под которым он вам известен.
   - Ашарат.
   - А живет он...
   - На улице Сен...
   Вдруг Лоренца вздрогнула, выронила  из  рук  шкатулку  и  ключи;  она
попыталась ответить, но рот ее перекосился в  конвульсиях;  она  прижала
руки к груди, как будто готовые вырваться оттуда слова ее душили;  затем
она подняла дрожавшие руки, не имея сил вымолвить ни  единого  слова,  и
рухнула на ковер.
   - Бедняжка! - прошептал де Сартин. - Что это с ней? А  она  чертовски
хороша собой. Да, это мщение смахивает на ревность!
   Он позвонил и сам стал поднимать молодую женщину; в ее глазах застыло
удивление, губы ее были  неподвижны;  казалось,  она  уже  умерла  и  не
принадлежит больше этому миру.
   Вошли два лакея.
   - Отнесите эту юную особу в  соседнюю  комнату,  да  поосторожнее!  -
приказал начальник полиции. - Постарайтесь привести ее в чувство. Но  не
переусердствуйте! Ступайте.
   Лакеи послушно унесли Лоренцу.

Глава 8

ШКАТУЛКА

   Оставшись один, начальник полиции взял шкатулку и стал вертеть  ее  в
руках  с  видом  человека,  умеющего  по  достоинству  оценить  подобную
находку.
   Он протянул руку и подобрал связку ключей, оброненных Лоренцой.
   Он перепробовал их все: ни один не подошел.
   Он достал из ящика стола несколько похожих связок.
   В  них  были  ключи  самых  разных  размеров:  ключи  от  столов,  от
шкатулок... Можно с уверенностью сказать, что де  Сартин  имел  в  своем
распоряжении целую коллекцию всех существовавших  на  свете  ключей,  от
самого обыкновенного ключа до микроскопического ключика.
   Он перепробовал двадцать, пятьдесят, сто ключей, подбирая к шкатулке:
ни один даже не вошел в  замок.  Де  Сартин  предположил,  что  замочная
скважина  имеет  только  видимость  скважины,  следовательно,  и   ключа
подобрать невозможно.
   Тогда  он  взял  из  того  же  ящика  небольшие  щипцы,  молоточек  и
белоснежной  рукой,  утопавшей  в  милинских  кружевах,  взломал  замок,
оберегавший содержимое шкатулки от чужих глаз.
   В ту же минуту вместо ожидаемой  им  адской  машины  или  отравленных
паров, предназначенных для  того,  чтобы  лишить  Францию  преданнейшего
судьи, перед ним появилась связка бумаг.
   Ему сразу же бросились в глаза  несколько  слов,  начертанных  рукой,
пытавшейся изменить свой почерк:
   "Хозяин! Пришло время сменить имя Бальзамо".
   Вместо подписи стояли только три буквы.
   - Ага! - воскликнул  де  Сартин,  тряхнув  париком.  -  Если  мне  не
известен почерк, то уж имя-то знакомо. Бальзамо... Поищем на букву "Б".
   Он выдвинул один  из  двадцати  четырех  ящичков,  отыскал  небольшой
журнал, где  в  алфавитном  порядке  мелким  почерком  были  записаны  с
сокращениями сотни четыре имен со значками, в фигурных скобках.
   - Ого! - пробормотал он. - За этим Бальзамо много всего числится!
   Он прочел всю страницу, пестревшую отметками о его провинностях.
   Затем положил журнал на прежнее место и продолжал осмотр шкатулки.
   Его внимание привлек листочек, испещренный именами и цифрами.
   Записка показалась ему очень важной:  на  полях  было  много  пометок
карандашом. Де Сартин позвонил. Явился лакей.
   - Помощника канцелярии, живо! -  приказал  он.  -  Проведите  его  из
кабинета через мои апартаменты - так вы сэкономите время.
   Лакей вышел.
   Спустя несколько минут служащий с пером в руке, со книгой под мышкой,
в нарукавниках из черной саржи появился на пороге кабинета,  прижимая  к
груди толстый журнал. Увидев его в зеркале, де Сартин протянул ему через
плечо бумагу.
   - Расшифруйте это поскорее! - приказал он.
   - Слушаюсь, ваше сиятельство,  -  отвечал  чиновник.  Этот  разгадчик
шарад был худенький человечек  с  поджатыми  губами;  он  сосредоточенно
хмурил брови; голова его имела яйцевидную форму;  у  него  было  бледное
лицо, острый подбородок, покатый лоб, выдающиеся скулы, глубоко запавшие
глаза, бесцветные, оживавшие лишь в редкие минуты.
   Де Сартин прозвал его Куницей -  Садитесь,  -  пригласил  де  Сартин,
видя, что ему мешают записная книжка, свод шифров, блокнот и перо.
   Куница  скромно  пристроился  на  табурете,  сведя  колени,  и   стал
записывать, листая справочник и сообразуясь со своей памятью;  лицо  его
оставалось совершенно невозмутимым.
   Пять минут спустя он написал:
   Приказываю собрать три тысячи парижских братьев



   Приказываю составить три кружка и шесть лож.



   Приказываю приставить охрану к Великому Копту, подобрать ему  четырех
хороших лакеев, одного из них - в королевской резиденции.



   Приказываю предоставить в его распоряжение пятьсот тысяч  франков  на
расходы, связанные со слежкой.



   Приказываю привлечь в первый парижский кружок весь  цвет  французской
литературы и философии.



   Приказываю подкупить или захватить хитростью  судебное  ведомство,  а
главное - заручиться поддержкой начальника полиции, при  помощи  взятки,
силой или хитростью.

   Куница остановился на минуту, не потому, что бедняга раздумывал -  он
был далек от этого, ведь тут пахло преступлением, -  а  потому  что  вся
страница была исписана, чернила еще не высохли, надо было подождать.
   Де Сартин нетерпеливо выхватил у него из рук листок.
   Когда он дошел до последнего параграфа, черты его лица исказил  ужас.
Увидев в зеркале свое отражение, он еще сильнее побледнел.
   Он не стал возвращать листок секретарю, а протянул ему другой, чистый
лист бумаги.
   Тот снова принялся писать по мере того, как расшифровывал;  он  делал
это с легкостью, которая могла бы привести шифровальщиков в отчаяние.
   На сей раз де Сартин стал читать поверх его плеча. Вот что он прочел:



   Необходимо отказаться в Париже от  имени  Бальзамо,  потому  что  оно
становится слишком известным, и взять имя графа Фе...

   Окончание слова невозможно было разобрать из-за кляксы.
   В то время как де Сартин подыскивал недостающие  буквы,  составлявшие
последнее слово, с улицы донесся звонок, и вошедший дворецкий доложил:
   - Его сиятельство граф Феникс!
   Де Сартин вскрикнул и, рискуя разрушить искусное  сооружение  в  виде
парика, схватился обеими руками за голову, а потом поспешил  выпроводить
своего подчиненного через потайную дверь.
   Вернувшись к столу, он сел на свое место и приказал дворецкому:
   - Просите!
   Спустя несколько секунд де Сартин увидел  в  зеркале  гордый  профиль
графа, которого он уже видел при дворе в день представления  графини  Дю
Барри.
   Бальзамо вошел без малейшего колебания.
   Де Сартин встал, холодно поклонился графу и важно откинулся в кресле,
заложив ногу на ногу.
   С первого же взгляда он понял причину и цель этого визита.
   Бальзамо  тоже  сразу  заметил  раскрытую  и  наполовину   опустевшую
шкатулку, стоявшую на столе у де Сартина.
   Несмотря на то, что взгляд Бальзамо задержался на шкатулке не  долее,
чем на мгновение, начальник полиции успел его перехватить.
   - Какому счастливому случаю я обязан удовольствием видеть вас у себя,
господин граф? - спросил де Сартин.
   - Дорогой граф! - как нельзя более любезно проговорил Бальзамо.  -  Я
имел  честь  быть  представленным  всем   европейским   монархам,   всем
министрам, всем посланникам, однако мне не удалось найти никого, кто мог
бы представить меня вам. Вот почему я решил сделать это сам.
   - Должен признаться, граф, - отвечал  начальник  полиции,  -  что  вы
явились как нельзя более кстати. Мне кажется, что если бы вы  не  пришли
сами, я бы имел честь вас вызвать.
   - Смотрите! Как удачно сложилось! - воскликнул Бальзамо.
   Де Сартин поклонился с насмешливой улыбкой.
   - Я был бы счастлив, граф, если б мог быть вам полезным.
   Эти слова Бальзамо произнес без тени  смущения  или  беспокойства  на
улыбавшемся лице.
   - Вы много путешествовали, граф? - спросил начальник полиции.
   - Очень много.
   - Правда?
   -  Может  быть,  вы  желаете  получить  какую-нибудь   географическую
справку?  Ведь  человек  ваших  способностей  не  ограничивается   одной
Францией, его интересы охватывают всю Европу.., да что там: весь мир...
   - "Географическая" - не совсем подходящее  слово,  господин  граф,  -
вернее было бы сказать: "справка морального свойства".
   - Не стесняйтесь, прошу вас. Я весь к вашим услугам.
   - В таком случае, господин граф, вообразите, что я разыскиваю  одного
очень опасного  человека,  да,  черт  возьми,  человека,  который  разом
представляет собою и безбожника...
   - Ого!
   - ..и заговорщика...
   - Да ну?
   - ..и фальшивомонетчика!
   - Что вы говорите?
   - К тому же он прелюбодей, обманщик, знахарь  шарлатан,  руководитель
тайного общества, словом, чело  век,  все  сведения  о  котором  у  меня
собраны в моей картотеке, а также вот в этой шкатулке - она перед вами.
   - Да, понимаю: у вас есть все сведения,  но  нет  этого  человека,  -
сказал Бальзамо.
   - Нет!
   - Черт побери! А ведь найти его важнее, как мне кажется.
   - Несомненно. Впрочем, вы сами сейчас убедитесь в том, как мы  близки
к его поимке. Пожалуй, Протей был менее изменчив, чем этот человек, а  у
Юпитера было меньше имен, чем у нашего таинственного путешественника:
   Ашарат - в Египте, Бальзамо - в Италии, Сомини - на Сардинии,  маркиз
д'Анна - на Мальте, маркиз Пеллигрини - на Корсике, и наконец, граф...
   - Граф?.. - повторил Бальзамо.
   - Это его последнее имя, и я, признаться, не мог его прочесть, но  вы
ведь мне поможете, не правда ли? Я в этом совершенно уверен, потому  что
вы непременно  должны  были  встречаться  с  этим  господином  во  время
путешествия  в  какой-нибудь  из  тех  стран,  которые  я   только   что
перечислил.
   - А вы мне помогите, - невозмутимо произнес Бальзамо.
   - А-а, понимаю: вам угодно ознакомиться с приметами,  не  правда  ли,
господин граф?
   - Да, прошу вас.
   - Извольте, - молвил де Сартин, в  упор  глядя  на  Бальзамо,  -  это
человек  вашего  возраста,  вашего  роста,  такого  же,   как   у   вас,
телосложения; то это знатный вельможа,  который  сорит  деньгами,  то  -
шарлатан, пытающийся постигнуть тайны природы, то - член некоего тайного
братства, приговаривающего королей к смерти, а самодержавие к свержению.
   - Ну, это слишком туманно, - заметил Бальзамо.
   - То есть как - туманно?!
   - Если бы вы знали, скольких людей, похожих на того, кого  вы  только
что описали, мне приходилось встречать!..
   - Неужели?
   - Уверяю вас! Вам следовало бы внести некоторые  уточнения,  если  вы
действительно хотите, чтобы я сам помог. Прежде всего; известно ли  вам,
где, в какой стране он чаще всего бывает?
   - Везде!
   - Ну, а в настоящее время?
   - В настоящее время он - во Франции.
   - Чем же он занимается во Франции?
   - Под его руководством готовится неслыханный доныне заговор - Ну вот,
это уже кое-что: если вы знаете, какой заговор он готовит, вы держите  в
руках нить, на другом конце которой, во всей вероятности, вы  и  найдете
этого человека.
   - Я придерживаюсь того же мнения, что и вы.
   - Раз вы так думаете, почему же вы, в таком случае,  просите  у  меня
совета?
   - Я еще раз взвешиваю все "за" и "против".
   - Относительно чего?
   - Вот этого.
   - Чего же?
   - Должен ли я его арестовать, да или нет?
   - Да или нет?
   - Да или нет.
   - Я не понимаю, почему "нет",  господин  начальник  полиции,  раз  он
замышляет...
   - Да, но он отчасти защищен, потому что носит громкое имя, титул...
   - Понимаю. Однако что же это за имя, какой титул?  Вам  следовало  бы
сказать мне об этом, чтобы я помог вам в ваших поисках.
   - Ах,  граф,  я  вам  уже  сказал,  что  знаю  имя,  под  которым  он
скрывается, но...
   - Но вы не знаете, каким именем он себя называет, бывая  в  обществе,
не так ли?
   - Вот именно! Если бы не это обстоятельство...
   - Если бы не это обстоятельство, вы бы его арестовали?
   - Немедленно.
   - Знаете, дорогой господин де Сартин, это действительно очень удачно,
как вы только что сказали, что я пришел к вам именно сейчас, потому  что
я окажу вам услугу, о которой вы меня просите.
   - Вы?
   - Да.
   - Вы скажете мне, как его зовут?
   - Да.
   - Назовете то самое имя, под которым он представлен в обществе?
   - Да.
   - Гак вы с ним знакомы?
   - Близко.
   - Что же это за имя? - спросил  де  Сартин,  приготовившись  услышать
какое-нибудь вымышленное имя.
   - Граф Феникс.
   - Как? Имя, которое вы назвали, приказывая о себе доложить?
   - Да.
   - Так это ваше имя?
   - Мое.
   - Значит, Ашарат, Сомини, маркиз д'Анна, маркиз Пеллигрини,  Джузеппе
Бальзаме - это все вы?
   - Ну да, - просто ответил Бальзамо, - я самый.  Де  Сартин  несколько
минут не мог прийти в себя от этой вызывающей откровенности.
   - Я, знаете ли, так и думал, - проговорил он наконец. - Я вас  узнал,
я знал, что Бальзамо и граф Феникс - одно лицо.
   - Должен признаться, что вы - великий министр, - заметил Бальзамо.
   - А вы - очень неосторожный человек,  -  проговорил  в  ответ  судья,
направляясь к колокольчику.
   - Почему неосторожный?
   - Потому что я сейчас прикажу вас арестовать.
   - Неужели? - спросил Бальзамо, преградив де  Сартину  путь.  -  Разве
можно меня арестовать?
   - Черт побери! Скажите на милость, неужто вы думаете, что можете  мне
помешать?
   - Вы хотите это узнать?
   - Да.
   - Дорогой начальник полиции! Я сейчас пущу пулю вам в лоб.
   Бальзамо выхватил из кармана позолоченный пистолетик, словно вышедший
из рук самого Бенвенуто Челлини. Он спокойно навел его де Сартину в лицо
- тот побледнел и рухнул в кресло.
   - Ну вот и отлично! - проговорил Бальзамо,  подвинув  к  себе  другое
кресло и сев рядом с  начальником  полиции.  -  Ну  а  теперь  мы  можем
побеседовать.

Глава 9

БЕСЕДА

   Де Сартин не сразу оправился после такого сильного потрясения. У него
было еще перед глазами угрожающее дуло пистолета; ему казалось,  что  он
продолжает ощущать на лбу холодок от прикосновения пистолетного ствола.
   Наконец он пришел в себя.
   - У вас передо мной одно преимущество, - заговорил он. - Зная, с  кем
разговариваю, я не