нами  во  время  церемонии  представления  ко  двору;  он  был
представлен королю как граф Феникс.
   На нем был прежний костюм прусского офицера: военный парик  и  сюртук
строгого покроя с черным стоячим воротником. Войдя в комнату, он опустил
черные большие глаза, выразив этим почтение,  которым  он,  как  простой
дворянин, был обязан принцессе крови.
   Однако он тотчас поднял глаза, словно опасаясь слишком  унизить  свое
достоинство.
   - Ваше высочество! Я благодарен вам за оказанную милость. Впрочем,  я
был в ней уверен, будучи наслышан о том, что ваше высочество великодушно
поддерживает всех страждущих.
   - Да, сударь, я действительно стараюсь это делать, -  с  достоинством
вымолвила принцесса, надеясь  поскорее  поставить  на  место  того,  кто
вздумал просить ее защиты после того, как злоупотребил своей властью.
   Граф поклонился с таким видом, будто не понял  двойного  смысла  слов
принцессы.
   - Чем же я могу вам помочь? - продолжала принцесса Луиза  по-прежнему
насмешливым тоном.
   - Всем, ваше высочество.
   - Я вас слушаю.
   - Я не стал бы тревожить ваше высочество в вашем уединении,  не  имея
на то важных  причин.  Насколько  мне  известно,  вы,  ваше  высочество,
предоставили приют одному лицу, чрезвычайно меня интересующему.
   - О ком вы говорите, сударь?
   - О Лоренце Фелициани.
   - А кем она вам приходится?  Она  ваша  свойственница?  Родственница?
Сестра?
   - Жена.
   - Жена? - возвысив голос, переспросила принцесса Луиза, надеясь  быть
услышанной в кабинете. - Лоренца Фелициани - графиня Феникс?
   -  Да,  ваше  высочество,  Лоренца  Фелициани  -  графиня  Феникс,  -
невозмутимо отвечал граф.
   - Но в монастыре  кармелиток  нет  графини  Феникс,  сударь,  -  сухо
возразила принцесса.
   Казалось, графа это ничуть не смутило, и он продолжал:
   - Может быть вы, ваше высочество, недостаточно убеждены  в  том,  что
Лоренца Фелициани и графиня Феникс - одно лицо?
   - Да, вы угадали, - сказала принцесса, - я в этом т совсем убеждена.
   - Вашему высочеству достаточно приказать, чтобы сюда привели  Лоренцу
Фелициани, и у вас не останется  никаких  сомнений.  Я  прошу  у  вашего
высочества прощения за подобную настойчивость, но я всей душой  привязан
к этой молодой особе, да и она, я полагаю, сожалеет о разлуке со мной.
   - Вы так думаете?
   - Да, ваше высочество, я в этом совершенно уверен, сколь бы  ни  были
малы мои достоинства.
   "Лоренца была права, - подумала принцесса,  -  это  и  в  самом  деле
опасный человек".
   Граф держался спокойно и не выходил из рамок дворцового этикета.
   "Попробуем его обмануть", - решила принцесса Луиза.
   - Сударь! - сказала она, - я не могу выдать вам эту женщину, ее здесь
нет.  Я  понимаю  настойчивость,  с  какой  вы  ее  разыскиваете,   если
действительно любите ее, как вы говорите. Однако если вы  в  самом  деле
хотите ее вернуть, вам следует искать ее в другом месте, поверьте мне.
   Входя в комнату, граф окинул беглым взглядом  всю  комнату  принцессы
Луизы, его глаза на одно-единственное мгновение задержались на столике в
темном углу, но этого времени оказалось достаточно, чтобы  он  разглядел
на нем сверкавшие драгоценности, которые оставила там Лоренца, предложив
их  в  качестве  взноса  в  монастырь  кармелиток.  Граф  Феникс   узнал
драгоценности.
   - Если бы вы,  ваше  высочество,  пожелали  припомнить,  -  продолжал
настаивать граф, -  да  простится  мне  моя  назойливость,  что  Лоренца
Фелициани была совсем недавно в этой комнате и оставила вон на том столе
драгоценности... Переговорив с вашим высочеством, она удалилась...
   Граф  Феникс  перехватил  взгляд  принцессы,  брошенный   в   сторону
кабинета.
   - ..и скрылась в кабинете, - закончил он. Принцесса покраснела,  граф
продолжал:
   - Итак, я жду согласия вашего высочества, прикажите ей выйти  к  нам.
Она немедленно вам подчинится, у меня нет в этом ни малейших сомнений.
   Принцесса вспомнила, что Лоренца заперлась изнутри, и, значит,  ничто
не могло заставить ее выйти помимо ее воли.
   - Да, но что она должна будет сделать, если войдет сюда?  -  спросила
принцесса, не скрывая досады оттого, что была вынуждена лгать  человеку,
от которого ничто не могло укрыться.
   - Ничего, ваше высочество; она  лишь  подтвердит  вашему  высочеству,
что, будучи моей супругой, желает последовать за мной.
   Эти слова окончательно убедили принцессу в своей правоте, потому  что
она не забыла, как горячо Лоренца восставала именно против этого.
   - Ваша супруга! - вскричала она. - Вы в этом уверены?
   Было очевидно, что принцесса возмущена.
   - У меня такое ощущение,  будто  ваше  высочество  мне  не  верит,  -
вежливо заметил граф, - однако что невероятного в том, что  граф  Феникс
женился на Лоренце Фелициани и, женившись, просит вернуть ему супругу?
   - Опять супруга! - нетерпеливо вскричала  принцесса  Луиза.  -  И  вы
смеете утверждать, что Лоренца Фелициани - ваша супруга?
   - Да, ваше высочество, - вполне естественным тоном отвечал граф, -  я
осмеливаюсь это утверждать, потому что это правда.
   - Итак, вы женаты?
   - Женат.
   - На Лоренце?
   - На Лоренце.
   - Вы сочетались законным браком?
   - Разумеется, ваше высочество, и если вы настаиваете на обратном, что
не может меня не оскорблять - ..то что вы собираетесь сделать?
   - Я готов представить вашему высочеству составленное по всем правилам
свидетельство о бракосочетании, скрепленное  подписью  обвенчавшего  нас
священника.
   Принцесса дрогнула; ее уверенность разбивалась о его спокойствие.
   Граф раскрыл портфель и достал сложенный вчетверо листок.
   - Вот доказательство правдивости моих заявлений, ваше  высочество,  и
прав на эту женщину; подпись - подлинная... Не желает ли ваше высочество
прочесть свидетельство и сверить подпись?
   -  Подпись?  -  пробормотала  принцесса   с   сомнением   еще   более
оскорбительным, нежели ее гнев. - А если эта подпись?..
   - Бумагу подписал кюре церкви Иоанна Крестителя в Страсбурге,  хорошо
известный его высочеству Людовику, кардиналу де Роану,  и  если  бы  его
высокопреосвященство был здесь...
   - Господин кардинал - здесь! -  вскричала  принцесса,  не  спуская  с
графа горящего взора. - Его высокопреосвященство не уезжал из  Сен-Дени,
он сейчас  у  соборных  каноников.  Нет  ничего  проще,  как  сейчас  же
проверить подпись, что вы нам и предлагаете.
   - Для меня это большое счастье,  ваше  высочество,  -  отвечал  граф,
равнодушно убирая  свидетельство  в  портфель,  -  надеюсь,  после  этой
проверки рассеются все несправедливые подозрения вашего высочества.
   - Да, подобная неосмотрительность меня и в самом деле возмутила бы, -
заметила принцесса, тряхнув колокольчиком. - Сестра! Сестра!
   Монахиня, которая несколько минут назад ввела графа Феникса,  явилась
на зов.
   -  Прикажите  отправить  верхового   курьера   с   запиской   к   его
высокопреосвященству кардиналу де  Роану,  -  сказала  принцесса,  -  он
сейчас на соборном капитуле, пусть незамедлительно прибудет сюда, я  его
деду.
   Произнося эти слова, принцесса поспешно  написала  несколько  слов  и
вручила записку монахине.
   Она ей шепнула:
   - Прикажите поставить в коридоре двух стрелков охраны и  чтобы  никто
не смел выходить без приказа. Ступайте!
   Граф наблюдал за тем, как принцесса  готовилась  бороться  с  ним  до
конца; пока принцесса писала записку, решившись, вероятно, оспаривать  у
него победу, он  подошел  к  кабинету  и,  пристально  глядя  на  дверь,
протянул руки и стал  взмахивать  ими  не  то  чтобы  нервно,  а  скорее
размеренно; при этом он едва слышно что-то говорил.
   Обернувшись, принцесса застала его за этим занятием.
   - Что вы делаете, сударь? - спросила она.
   - Ваше высочество! - отвечал он.  -  Я  приглашаю  Лоренцу  Фелициани
предстать  перед  вами,  чтобы  подтвердить,  что  я  не  обманщик,   не
фальсификатор. Это не противоречило бы другим  доказательствам,  которых
потребует ваше высочество.
   - Сударь!
   - Лоренца Фелициани! - повелительно вскричал граф, подчиняя себе даже
принцессу, лишая ее воли своим тоном. - Лоренца  Фелициани!  Выйдите  из
кабинета!
   Дверь по-прежнему оставалась заперта.
   - Идите сюда, я приказываю! -  повторил  граф.  В  замке  заскрежетал
ключ; принцесса с  невыразимым  ужасом  смотрела,  как  молодая  женщина
выходит из кабинета, не спуская глаз с графа и не выражая ни  гнева,  ни
ненависти.
   - Что вы делаете, дитя мое, что вы  делаете?  -  вскричала  принцесса
Луиза. - Зачем вы  вышли  к  тому,  кого  избегаете?  Здесь  вы  были  в
безопасности, я же вам говорила!..
   - В моем доме ей тоже ничто не угрожает, ваше высочество,  -  заметил
граф.
   Потрясенная принцесса всплеснула руками и упала в кресло.
   - Лоренца! Меня обвиняют в том, что я совершил по от  ношению  к  вам
насилие, - проговорил граф нежным голосом, в  котором,  однако,  звучали
повелительные нотки, - скажите, принуждал ли я  вас  к  чему  бы  то  ни
было?
   - Никогда, - отвечала молодая женщина ясно и  недвусмысленно,  однако
словно находясь в оцепенении.
   - Что же в таком  случае  означает  вся  эта  история  с  похищением,
которую вы мне только что рассказывали? - вскричала принцесса Луиза.
   Лоренца молчала. Она смотрела на графа так, будто ее жизнь  и  каждое
слово, являвшееся выражением этой жизни, зависели от него.
   - Ее высочество желает, вероятно, знать, каким образом  вы  вышли  из
монастыря, Лоренца. Расскажите обо всем, что произошло с той минуты, как
вы потеряли сознание в  церкви,  и  до  того  момента,  как  очнулись  в
почтовой карете.
   Лоренца молчала.
   - Расскажите во всех подробностях, - продолжал граф, - я  приказываю.
Лоренца вздрогнула.
   - Я ничего не помню, - пролепетала она.
   - Напрягите память, и вы все вспомните.
   - А-а.., да, да, я в самом деле припоминаю, - проговорила Лоренца без
всякого выражения.
   - Рассказывайте!
   - Я потеряла сознание в ту минуту, как моих волос коснулись  ножницы;
меня унесли в келью и уложили в постель. Мать просидела  возле  меня  до
самого вечера. Я  не  приходила  в  сознание,  было  решено  послать  за
сельским доктором. Он пощупал пульс, подержал  у  моих  губ  зеркало  и,
убедившись, что в моих жилах не стучит кровь и  я  бездыханна,  объявил,
что я мертва.
   - Откуда вам все это известно? - спросила принцесса.
   - Ее высочество желает знать, откуда вы это узнали, - повторил граф.
   - Это и странно! - проговорила Лоренца. - Я  все  видела  и  слышала.
Просто я не могла ни открыть глаза, ни заговорить,  ни  пошевелиться;  я
словно впала в летаргический сон.
   - Троншен мне рассказывал о людях, засыпающих летаргическим  сном,  -
заметила принцесса, - их хоронят заживо.
   - Продолжайте, Лоренца.
   - Мать была в  отчаянии  и  не  могла  поверить  в  мою  смерть.  Она
объявила, что хочет провести около меня еще одну ночь и следующий день.
   Как она сказала, так и сделала. Однако истекли и эти  тридцать  шесть
часов, а я не пошевелилась, не вздохнула.
   Трижды приходил священник, пытаясь  убедить  мою  мать  в  том,  что,
задерживая мое тело на земле, она восстает против воли Божьей - ведь моя
душа уже отлетела на небо. Он не сомневался, что  душа  моя  -  у  Бога,
потому  что  я  умерла  в  ту  самую  минуту,  как  произносила   слова,
скреплявшие мой вечный союз с Господом.
   Мать сумела настоять на том, чтобы ей позволили провести  возле  меня
ночь с понедельника на вторник.
   Но я и во вторник оставалась в том же бесчувственном состоянии.
   Признав себя побежденной, моя мать  отступила.  Монахини  возмущались
таким кощунством. В часовне, где меня по обычаю должны были оставить  на
сутки, зажглись свечи.
   Как только мать покинула келью, явились монахини, которые должны были
меня одевать. Так как я не успела  произнести  обет,  меня  решено  было
одеть в белое; на голову мне возложили венок из белых роз,  сложили  мне
на груди руки и крикнули:
   - Гроб!
   В келью внесли гроб. Меня охватила дрожь: повторяю, сквозь  опущенные
веки я видела все  происходившее  так,  словно  глаза  мои  были  широко
раскрыты.
   Меня подняли и опустили в гроб.
   Потом гроб отнесли в часовню с накрытым лицом по обычаю нашей  страны
и поставили его в клире. Вокруг меня зажгли свечи и  поставили  в  ногах
кропильницу.
   Весь день крестьяне Субиако приходили в часовню, молились за  меня  и
кропили меня святой водой.
   Настал вечер. Посещения прекратились. Все двери часовни были  заперты
изнутри, кроме небольшой  боковой  двери.  Подле  меня  осталась  только
сестра-сиделка.
   Мне не давала покоя ужасная мысль:  на  следующий  день  должны  были
состояться похороны; я понимала, что буду заживо погребена, если  только
какая-нибудь неведомая сила не придет мне на помощь.
   Я считала минуты, я слышала, как часы пробили девять,  десять,  потом
одиннадцать.
   Каждый удар эхом отдавался в моем сердце: до  меня  словно  доносился
звон колоколов на моих собственных похоронах! Это было ужасно! Ужасно!
   Одному Богу известно, как я пыталась стряхнуть  этот  леденящий  сон,
разорвать оковы, удерживавшие меня в гробу. Должно быть, Господь  увидал
мои муки и сжалился надо мной.
   Часы пробили полночь.
   Мне показалось, что с первым ударом часов все мое тело  содрогнулось:
я почувствовала приближение Ашаратл. Сердце мое забилось; я увидала  его
на пороге часовни.
   - Разве вы испугались? - спросил граф Феникс.
   - Нет, нет! Я испытывала счастье,  радость,  сильное  возбуждение!  Я
поняла, что он пришел, чтобы  вырвать  меня  из  лап  смерти,  так  меня
страшившей! Он неторопливо подошел к гробу, некоторое время рассматривал
меня с грустной улыбкой, потом приказал:
   - Встань и иди!
   Оковы, удерживавшие мое тело, спали; повинуясь его властному  голосу,
я поднялась и спустила ногу из гроба.
   - Ты счастлива, что жива? - спросил он меня.
   - Да!
   - Тогда следуй за мной!
   Для сиделки были не в диковинку обязанности, которые она должна  была
исполнять у гроба: она уже стольких сестер проводила в  последний  путь!
Она спала, сидя на стуле. Я прошла мимо нее незамеченной  и  последовала
за тем, кто уже дважды спас меня от смерти.
   Мы вышли во двор. Я вновь увидела звездное  небо,  на  что  уж  и  не
надеялась.  Я  вдыхала  свежий  воздух,  которым  не  дано  наслаждаться
мертвецам, но который так радует живых!
   - Теперь, прежде чем покинуть  монастырь,  вы  должны  сделать  выбор
между  Богом  и  мною.  Хотите  ли  вы  стать  монахиней?  Или   желаете
последовать за мной?
   - Я готова следовать за вами.
   - Что ж, идемте! - проговорил он.
   Мы подошли к воротам. Дверь оказалась заперта.
   - Где ключи? - спросил он.
   - В кармане у привратницы.
   - А где ее платье?
   - На стуле возле постели.
   - Войдите к ней бесшумно, возьмите ключи, выберите тот, что  от  этой
двери, и принесите сюда.
   Я повиновалась. Дверь в будку привратницы была не заперта изнутри.  Я
вошла. Подошла к стулу. Пошарила в  карманах,  нашла  ключи,  выбрала  в
связке ключ от ворот и принесла его.
   Спустя несколько минут мы были на улице. Я взяла его за  руку,  и  мы
побежали на окраину Субиако. В ста шагах от последнего дома нас  ожидала
карета. Мы сели, и лошади понеслись галопом.
   -  Над  вами  не  совершали  насилия?  Вам  ничем  не  угрожали?   Вы
добровольно последовали за этим господином? Лоренца молчала.
   - Ее высочество  вас  спрашивает.  Лоренца,  не  принудил  ли  я  вас
следовать за мной, не угрожал ли я вам.
   - Нет.
   - Почему же вы за ним последовали?
   - Скажите, почему вы за мной последовали!
   - Потому что  я  вас  любила,  -  проговорила  Лоренца.  Торжествующе
улыбаясь, граф Феникс обернулся к принцессе.

Глава 19

ЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВО КАРДИНАЛ ДЕ РОАН

   Все происходившее на глазах принцессы было столь необычно,  что  она,
сильная духом и нежная душой, спрашивала себя, уже не  волшебник  ли,  в
самом деле, перед ней, умеющий подчинять своей воле сердца и умы.
   Однако граф Феникс не собирался на этом останавливаться.
   - Это еще не все, ваше высочество, - заметил он, - вы слышали из  уст
Лоренцы лишь часть нашей истории. У вас могут остаться сомнения, если вы
не услышите окончания из того же источника.
   Он обернулся к молодой женщине.
   - Вы помните, Лоренца, продолжение нашего путешествия?  Помните,  как
мы были в Милане, на Большом озере, в Оберланде,  в  Риччи,  на  берегах
красавца Рейна, этого северного Тибра?
   - Да, - отвечала молодая  женщина  тем  же  тусклым  голосом,  -  да,
Лоренца видела все это.
   - Вы были вынуждены следовать за этим господином,  не  так  ли,  дитя
мое?  Вы  находились  под  влиянием  неотвратимой,  непонятной  силы?  -
спросила принцесса.
   - Отчего вы так думаете, ваше высочество? Вы только что  слышали  то,
что доказывает  обратное.  Кстати  оказать,  если  вам  требуется  более
убедительное доказательство, материальное, так сказать, свидетельство, -
вот собственноручное письмо  Лоренцы.  Я  был  вынужден  вопреки  своему
желанию оставить ее одну в Майенсе. Она без меня  скучала,  хотела  меня
видеть и, пока  меня  не  было,  написала  мне  записку.  Вы  можете  ее
прочитать, ваше высочество.
   Граф достал из портфеля письмо и подал его принцессе.
   Она прочла:

   "Вернись, Ашарат. Все мне немило, когда тебя  нет  рядом.  Боже  мой,
когда же настанет день, когда я буду вечно твоей?
   Лоренца".

   Принцесса поднялась с пылавшим от гнева лицом и подошла к  Лоренце  с
запиской в руке.
   Лоренца словно ее не замечала. Казалось, она видела и слышала  только
графа.
   - Я понимаю, - с живостью заговорил тот, словно  решившись  до  конца
служить переводчиком молодой женщины, - ваше  высочество  сомневается  и
желает знать, действительно ли это  ее  записка.  Ну  что  ж!  Вы,  ваше
высочество, сами  можете  в  этом  убедиться.  Лоренца,  отвечайте:  кто
написал эту записку?
   Он взял письмо, вложил его в руку жены и прижал ее к своему сердцу.
   - Написала письмо Лоренца, - проговорила она.
   - А Лоренце известно, о чем это письмо?
   - Конечно.
   - Тогда скажите принцессе, что в этом письме, чтобы  она  не  думала,
что я ее обманываю, когда говорю, что вы меня любите. Скажите же  ей,  я
вам приказываю!
   Казалось, Лоренца сделала над собой усилие.  Потом,  не  разворачивая
письма и не поднося его к глазам, прочла:

   "Вернись, Ашарат. Все мне немило, когда тебя  нет  рядом.  Боже  мой,
когда же настанет тот день, когда я буду вечно твоей?
   Лоренца".

   - Невероятно! - проговорила принцесса. - Я вам не верю, потому что во
всем этом есть нечто необъяснимое, сверхъестественное.
   - Вот это письмо и убедило меня окончательно в  том,  что  необходимо
ускорить наше  бракосочетание,  -  продолжал  граф  Феникс,  не  обращая
внимания на слова принцессы. - Я любил Лоренцу так же  сильно,  как  она
меня.  Наше  положение  было  двусмысленным.  Кстати,  в   этом   полном
приключений и случайностей образе жизни, какой я веду,  могло  произойти
несчастье; я мог неожиданно умереть и хотел  бы,  чтобы  в  случае  моей
смерти все мое состояние принадлежало  Лоренце.  Вот  почему,  прибыв  в
Страсбург, мы обвенчались.
   - Обвенчались?
   - Да.
   - Это невозможно!
   - Отчего же, ваше высочество? - с улыбкой сказал  граф.  -  Позвольте
вас спросить, что невозможного в том, что граф Феникс женился на Лоренце
Фелициани?
   - Она мне сама сказала, что не является вашей супругой.
   Не отвечая принцессе, граф повернулся к Лоренце.
   - Вы помните, когда мы обвенчались? - спросил он ее.
   - Да, - отвечала она, - третьего мая.
   - Где?
   - В Страсбурге.
   - В какой церкви?
   - В городском соборе, у Иоанна Крестителя.
   - Был ли наш союз заключен против вашей воли?
   - Нет, я была очень счастлива.
   - Видишь ли, Лоренца, - продолжал граф, - ее высочество полагает, что
тебя принудили к этому. Ей ска