нет и зашептал
Красновскому на ухо срочное донесение. Тот лениво выслушал и махнул  рукой
на дверь, отсылая заместителя обратно в комнату связи.
   Эриксен вскинул бровь и выжидательно уставился на него.
   - Политики нервничают, - доложил Красновский. - Как видно, придется вам
сказать им несколько слов прямо сейчас,  не  дожидаясь,  пока  мы  получим
исчерпывающую информацию.
   - Только после того... - Эриксен перевел взгляд  на  капитана  Крокера,
сидящего между Красновским и Моуном. Физиономия руководителя Бюро  Обороны
мгновенно обрела чрезвычайно преданное  выражение.  -  ...как  я  выслушаю
доклад капитана Крокера. У нас еще остался  шанс  спасти  ситуацию.  Из-за
излишней нетерпеливости мы можем упустить и его...
   В кабинет  ворвалась  заместительница  Крокера,  сунула  ему  листок  с
донесением и моментально исчезла в дверях.
   - Слава Богу, - с облегчением сказал Крокер,  пробежавшись  глазами  по
донесению. - Все в порядке. - Он встал и протянул листок Эриксену.  -  Был
только один корабль, как мы и предполагали. Он уже уничтожен.
   Эриксен  даже  не  стал  читать  донесение,  удовлетворившись   словами
Крокера, но на всякий случай спросил:
   - Насколько эти сведения достоверны?
   - Абсолютно достоверны, -  улыбнулся  Крокер.  -  Противника  уничтожил
курьер "Сабо", он же  и  передал  нам  эти  сведения.  Остальные  корабли,
пришедшие на помощь курьеру, прочесывают пространство в поисках осколков.
   - Хорошо. Теперь можно выступить перед  политиками.  -  Эриксен  встал,
придал своему лицу предельно серьезное выражение.
   Одновременно, повинуясь еле заметному  жесту,  искусственный  интеллект
опустил до уровня пола  стол  и  кресло,  включил  омникамеры  и  огромные
голографические экраны на стенах. Адмирал Эриксен увидел перед  собой  зал
заседаний, заполненный тремя сотнями сенаторов и  тысячей  аккредитованных
журналистов и наблюдателей  из  всех  уголков  Альянса.  В  президиуме  на
центральном месте восседала президентша Рунесса.
   К удивлению Эриксена, в зале хватало  пустых  мест.  Впрочем,  что  тут
удивительного?  Многие  трусливые  политики  поверили   слухам,   пущенным
средствами массовой информации,  будто  армада  халиан  в  первую  очередь
ударит по залу заседаний. Потому эти политики и смылись подальше.
   - Его превосходительство Ларе Эриксен, командующий Солнечным  сектором,
- четко объявил компьютерный глашатай на весь зал заседаний.
   Эриксен выждал три секунды и веско заговорил:
   - Мадам президент, уважаемые  сенаторы  и  наблюдатели  Альянса.  -  Он
сделал короткую паузу. - Приношу  свои  извинения  за  ошибку,  допущенную
Флотом.
   Зал затаил дыхание. Некоторые сенаторы вскочили в панике и  побежали  к
выходу, уверенные, что сейчас адмирал подтвердит их худшие опасения.
   - Много лет, - спокойным тоном продолжал Эриксен, словно бы не  замечая
испуга, охватившего зал, - Флот проводил секретные исследования, связанные
с кометой  Галлея.  К  сожалению,  в  ходе  очередного  эксперимента  была
допущена серьезная ошибка, которая привела к катастрофе.
   Зал забурлил, как косяк рыбы, внезапно оказавшийся в пересыхающей луже.
   - Ошибка наших ученых, - поддал жару Эриксен, - привела  к  уничтожению
кометы Галлея.
   В зале поднялся гвалт.
   - Докладываю, - тем же ровным  голосом  продолжал  Эриксен,  зная,  что
компьютер усилит его голос ровно настолько,  насколько  необходимо,  чтобы
перекрыть вопли разволновавшегося зала, - что жертв нет.  Я  понимаю,  это
слабое утешение для землян и их потомков, которые уже никогда не увидят на
нашем звездном небе древней и знаменитой  достопримечательности  Солнечной
системы.
   Некоторые особо экспансивные сенаторы  не  в  силах  сдержать  радость,
буквально пустились в пляс между рядами, а одна толстуха  даже  попыталась
пройтись колесом, но врезалась в  кресла.  На  такую  мелочь,  разумеется,
никто не обратил внимания.
   - Мы исправим нашу ошибку, - заверил возбужденную публику адмирал. -  Я
уже связывался со штабом Флота. - На  то,  чтобы  связаться  с  Портом  на
далекой Тау Кита у Эриксена, разумеется, не было времени, но эта ложь  тут
же потонула в более крупной лжи: - Штаб полностью одобрил мое  решение.  -
Он подождал,  пока  зал  немного  успокоится,  и  огорошил  его  следующей
неожиданностью: - Флот за свой счет сделает новую комету Галлея. На это  у
нас уйдет не более трех лет. Новая комета будет двигаться по той же  самой
орбите, что и прежняя; но не та, которая погибла два дня  назад,  а  более
молодая, та,  которую  еще  четыре  тысячи  лет  назад  наблюдали  древние
китайские  звездочеты.  Эта   молодая   комета   просуществует   несколько
тысячелетий.
   Аплодисменты и одобрительные возгласы не смолкали минут  десять.  Когда
они утихли, Эриксен дал сигнал выключить камеры.
   - Господи, как они мне надоели, - проворчал он, опускаясь в поднявшееся
из пола кресло.
   - Сэр! Вы были великолепны!  -  восхищенно  воскликнул  Красновский.  -
Какое мастерство!
   Эриксен    прикрыл    глаза,    но    зал    заседаний,     заполненный
крикунами-политиками, все  еще  стоял  перед  глазами.  Господи,  как  они
визжали! Правда, визжали одобрительно. Но с таким же энтузиазмом-они орали
бы и прямо противоположное, если бы...
   Эриксен открыл глаза. Моун с  хмурым  видом  читал  донесение,  которое
принесла Крокеру его заместительница. Крокер это донесение, очевидно,  уже
прочитал, потому что его вид был еще угрюмее.
   - Что случилось? - тревожно спросил  Эриксен,  заподозрив,  что  армада
халиан все-таки прилетела.
   - От халианского корабля мало что осталось, - ответил Крокер. - Немного
протоплазмы халиан. Но поисковая экспедиция нашла оторванную взрывом  руку
в униформе, о которой нам абсолютно ничего не известно. -  Крокер  включил
омни, на экране появилось изображение странной находки.
   - Я думал, у халиан нет униформы, - удивился Эриксен, глядя на экран  и
пытаясь понять, что там изображено.
   Трясущаяся рука человека держала перед камерой нечто непонятное. Что за
чертовщина? Изображение двоится?
   Человеческая рука держала... человеческую руку, посиневшую  от  мороза,
оторванную в районе предплечья.
   -  Теперь  понятно,  кто  помог  халианам  так  глубоко  проникнуть   в
человеческую психологию, - пробормотал Моун.
   Адмиралу   Эриксену    почудилось,    будто    он    проваливается    в
гиперпространство.  Но  на  этот  раз  вхождение  почему-то  затягивалось,
готовое растянуться до бесконечности.



ИНТЕРЛЮДИЯ

   На  территориях  Альянса  существовало  лишь   два   способа   передачи
информации более эффективных, чем всенаправленный радиомаяк. Один  из  них
основывался на уходящей вглубь веков традиции передавать  из  уст  в  уста
различные сплетни, другой представлял собой устный "телеграф", по которому
общались между собой военнослужащие. Вот уже неделю по обоим этим  каналам
упорно разносились слухи - что-то нечисто с исчезновением кометы Галлея  -
сам факт  исчезновения  был  признан  руководством  Флота.  Таким  образом
командование оказалось на несколько  недель  вовлеченным  в  деятельность,
направленную на то, чтобы снять обвинения в некомпетентности.  Озабоченные
"медные каски" ежедневно посылали в Порт  срочные  депеши,  предписывающие
предпринять что-либо для восстановления своего престижа. А их директивы, в
свою очередь, положили начало нескольким  весьма  сомнительным  акциям.  И
самое удивительное - одна из них увенчалась успехом.



Кристофер Сташеф. МИССИЯ СМЕРТНИКОВ

   Черный   пластиковый   корабль    с    соблюдением    всех    возможных
предосторожностей прокладывал курс вдоль борта халианского фрегата. Черный
корпус был невидим  для  световых  сенсоров,  и  никто  не  обнаружил  его
визуально,  когда  он  проскользнул  между  кораблями,  патрулирующими  по
периметру  район  дислокации  халианской  армады,  а  пластик  делал   его
недосягаемым и длят приборов радиопоиска. И вот  четыре  огненных  дротика
метнулись от его борта - ракеты  с  мощными  боеголовками,  поблескивающие
искусственными  алмазами.  Они  пробили  борт  халианского  фрегата,  и  в
следующее мгновение в воздухе выросли четыре грибовидных облачка.
   Внутри черного  чудища  взвизгнули  лебедки,  натягивая  тросы,  и  два
корабля  пошли  на  сближение.  Потом   лязгнуло   металлическое   кольцо,
ударившись о борт халианского фрегата, и по  нему  побежал  ток,  намертво
прихватив гигантскую втулку к борту, а тем временем автоматические  буравы
уже вгрызались в обшивку корабля. В туннель, которым втулка  сообщалась  с
пластиковым кораблем, впрыгнули люди и облепили борт  халианского  фрегата
студенистой взрывчаткой, придав этой массе круглую форму.
   Теперь в черной пустоте  плыли  два  корабля,  сцепившиеся  в  объятиях
ненависти. Где-то вдалеке светились звездочки -  халианские  и  терранские
корабли, окружавшие Мертвую Звезду 31, и их мерцание наводило на  мысль  о
скорой гибели.


   В детстве Корин мечтал о брате. И еще ему очень  хотелось,  чтобы  папа
почаще бывал дома - как отцы в других семьях.
   А вот кто ему совсем не доставлял радости, так это три старшие  сестры,
одна младшая, и мать, которая без устали на него орала.
   - Будем пробиваться вперед, - сказал капитан, - задумка может сработать
всего один раз, но этого достаточно. Мы прорвемся через их боевые  порядки
и окажемся  в  глубоком  тылу  противника.  Шанс  на  успешное  выполнение
операции - один из ста, но рискнуть стоит. - Он свирепым  взглядом  окинул
шеренгу десантников. - Вопросы есть?
   Все молчали.
   - Сэр! - вперед шагнул сержант Кроувви.
   - Я вас слушаю, сержант, -  капитан  обернулся  и  посмотрел  на  него,
грозно сдвинув брови.
   - Если шанс на успех операции - один из ста, то каковы шансы  вернуться
живыми с задания?
   - Один из миллиона вас устроит? - капитан оскалился по-акульи.
   Вот тут-то Корин и вышел из строя.
   - Желаете добровольно принять участие в  операции,  или  у  вас  просто
мозги потекли? - поинтересовался капитан.
   - Добровольцем, сэр. - Корин замер, вытянув руки по швам,  глядя  прямо
перед собой, с застывшим, словно маска, лицом.
   - Мне как, санитаров вызвать, или вы объясните мотивы?
   - Все веселее, чем киснуть без дела в этой  мышеловке,  -  Корин  пожал
плечами.
   - Ну и?..
   - Уж очень хочется узнать, что это за план такой, - насмешливо  скривил
лицо Корин.
   - Узнаете, раз вызвались пойти, - кивнул капитан,  -  план  очень  даже
неплох. - Он повернулся к остальным десантникам: - Ну, кто еще?
   И оглядел с ног до головы каждого, кто стоял в этой длинной, безмолвной
шеренге.
   Сержант Кроувви прокашлялся и сделал еще один шаг вперед.
   - Значит, двое из пятидесяти! - капитан усмехнулся. - Что  ж,  неплохо.
Но мне-то нужна дюжина. Ну, кто еще готов сложить голову во  славу  нашего
Флота?.. Неужели таких нет? Разойдись!
   Капралы отрывистыми, лающими голосами разнесли команду вдоль шеренги, и
строй пехотинцев пришел в движение.
   - А вы двое - за мной, - капитан кивком  указал  в  сторону  воздушного
шлюза.
   На борту командирского корабля он посвятил их в свой замысел.
   Все это впечатляло. Но теперь Корин знал точно - план неосуществим.


   Папа постоянно находился в разъездах. Папы вечно не было дома, а стоило
ему появиться, как он тут же исчезал в своей комнате.
   - Сколько раз я ему втолковывала, что ты не разрешаешь ходить через наш
двор, - надрывалась мама, - и с тобой, и с ним  говорила,  а  ты  хоть  бы
слово вымолвил.
   - Велика важность, - промямлил отец.
   - Да, это важно! Я не хочу, чтобы старый заморыш околачивался у нас  во
дворе, да еще без разрешения! Я обращалась к адвокату! И  знаешь,  что  он
сказал? Старик добился, чтобы городской совет  подтвердил  его  "право  на
свободный  проход"!  Но  ты-то  можешь  хоть  пальцем  пошевелить,   чтобы
остановить его? Хотя, куда тебе!
   А папа к тому времени уже пробирался к себе в комнату. Он постоянно там
отсиживался.


   Спору нет, затея дурацкая, но Корин знал об  этом  уже  в  тот  момент,
когда  шагнул  из  строя,  хотя  о  самом  плане  не  имел  ни   малейшего
представления. Он подозревал, что план неосуществим, а если  даже  и  есть
шансы на успех, то все участники рейда неминуемо погибнут. И  вот  теперь,
узнав детали предстоящей операции, Корин окончательно в этом убедился.
   И все-таки игра стоила свеч. По  крайней  мере,  появилась  возможность
покончить с этой дьявольской неопределенностью - убеждал он себя. Да, хотя
бы это.
   И в  самом  деле  -  чего  проще?  Выбрать  самый  крупный  корабль  из
халианской армады, потом найти фрегат,  расположенный  поближе,  завладеть
им, и, используя находящиеся на борту орудия и торпеды,  подбить  основной
корабль. В последнее время поползли  слухи,  что  у  халиан  задействованы
крупные корабли. Значит, дредноуты Флота смогут ворваться в образовавшуюся
брешь, расправляясь попутно со всякой мелюзгой,  а  отбитый  у  противника
фрегат обеспечит им проходной коридор, расстреливая  подряд  всех  халиан,
оказавшихся рядом. Этот фрегат изрядно потреплет вражескую  эскадру,  пока
эти твари догадаются наконец, что происходит, и сотрут его в порошок.
   Вот в  чем  весь  фокус:  незаметно  подобраться  к  борту  халианского
фрегата, не дав себя обнаружить - ни глазами, ни  приборами,  и  захватить
корабль, действуя достаточно быстро, не оставив противнику времени вызвать
подмогу. Что он навряд ли станет делать. Учитывая представления  халиан  о
сотрудничестве, можно смело предположить, что каждый экипаж предпочтет сам
позаботиться о своих собственных непрошеных гостях.
   В глубине души Корин считал, что капитан слегка переоценивает их  шансы
на возвращение.
   Но, странное дело, его  это  нисколько  не  удручало.  Более  того,  он
пребывал в прекрасном расположении духа.


   - Вынеси мусор, Кори, - приказала ему мама,  -  не  откладывай  все  на
потом, как твой отец.
   Он послушно выбросил мусор, но, вернувшись, услышал:
   - А про корзину в ванной забыл? Ну-ка сделай все как следует!
   Как он ненавидел  очищать  эту  корзину!  Дарлен  доверху  забивала  ее
кусками марли со следами косметики, клоками волос и черт знает  еще  какой
дрянью.
   Он делал это, скрепя сердце, но после обеда мать снова  выскакивала  из
комнаты с воплем:
   - А мыть я буду за тебя? Ну-ка живо бери шланг и марш во двор!
   Дело происходило в ноябре, на улице в этот час темно и  холодно,  и  он
возвращался в дом с посиневшими руками.


   Не считая длинных рядов сидений,  судно  было  оголено  до  каркаса,  и
казалось,  что  также  оголены  были  нервы   десантников.   Они   сидели,
пристегнутые ремнями, в  тягостном  молчании.  Корабль  качнуло,  и  Корин
понял: пошли на абордаж. Весь обратившись в слух, он напряженно ждал.  Вот
раздался оглушительный треск - это их втулка с электромагнитом  впилась  в
борт халианского фрегата. А вдруг обшивка не железная?
   Но на этот случай электромагнит снабдили  огромными  сверлами.  Длинные
жала со скрежетом поворачивались, все глубже вонзаясь в обшивку пиратского
корабля.
   - Подготовиться к взрыву!
   - Есть!
   Валиус не мешкая приступил к делу, когда в  борту  барракуды  появилась
дыра с рваными краями, напоминающая цветок ириса. Он запрыгнул туда и стал
лепить  по  кругу  пластик  на  корпус  халианского  фрегата  -  это   был
отформованный заряд, достаточно мощный, чтобы проделать пробоину в корпусе
космического корабля, неся  смерть  тем,  кто  окажется  в  продырявленном
отсеке в момент взрыва...
   Сверху пластик начал уже испаряться.
   - Без паники, - предупредил капитан. - Ниже он свое орудие опустить  не
сможет, а мы уже перешли на автономное воздухоснабжение.
   Все, само собой, уже обрядились в скафандры и дышали сжатым воздухом из
баллонов. И к тому времени, когда пираты придут  в  себя,  десантники  уже
проникнут внутрь.
   Корпус барракуды вибрировал еще какое-то время, но  вскоре  рев  насоса
стих - теперь воздух перекачан из корабля в накопительные цистерны.
   Валиус пятился, на ходу разматывая проволоку, подсоединенную к круглому
заряду.
   - Подрывай! - скомандовал ему капитан.
   Что Валиус и сделал, выведя из строя систему  искусственной  гравитации
на фрегате.


   Корин. Вполне подходящее для мужчины имя. Отец убеждал его в этом.  Имя
позаимствовали у Шекспира, так в его пьесе звали не то пастуха, не то  еще
кого-то. Но вот незадача -  в  той  же  школе  училась  девочка  по  имени
Корнелия, но все звали ее просто Кори, это имечко прилепилось и к нему.
   А в результате однажды он возвратился домой с синяком под  глазом,  все
еще дрожа от возмущения, и мать, завидев его, опять стала метать  громы  и
молнии:
   - Угадай, кто нам только что звонил? Твоя учительница! Она  рассказала,
что на игровой площадке ты  только  и  делаешь,  что  задираешься!  Только
посмей еще раз что-нибудь натворить!
   Тогда его прорвало:
   - Мама, он ведь первый меня ударил!
   - Не смей повышать на меня голос! - Шлеп! Оплеуха пришлась как  раз  по
больному месту - куда ему  до  этого  стукнули  кулаком,  а  мать  все  не
унималась: - Тебя всегда бьют ни с того ни с сего. Я знаю тип людей  вроде
тебя, такие сами напрашиваются на взбучку.
   - Да они дразнились. Называли меня Кори.
   - Ну и что здесь такого? Прекрасное имя.
   - Да нет же! Это девчоночье имя. А я хочу мужское, Почему  вы  меня  не
назвали как мальчика?
   - Как ты смеешь так с матерью разговаривать!
   Мать размахнулась для новой затрещины, но он увернулся.
   - Ах ты маленькое чудовище! Ты еще будешь от наказания увиливать! -  На
сей раз она вцепилась ему в плечо и так  заехала  по  уху,  что  в  голове
зазвенело, а удары продолжали сыпаться градом.


   Они почувствовали, как их корабль содрогнулся от взрыва, увидели  дыру,
зияющую в том месте, где была прилеплена взрывчатка, и стелющийся по краям
туман - это воздух вырывался из фрегата наружу.
   - Вперед! - рявкнул в наушниках голос капитана, и  Корин  юркнул  через
открывшуюся пробоину внутрь халианского фрегата, нажимая на курок, паля во
все стороны разлетающимся  конусом  очередей.  Трое  товарищей  запрыгнули
следом, и пламя, вырывающееся из  их  автоматов,  слилось  с  его  огневым
шквалом. Неважно, что пули могут продырявить  обшивку.  Утечка  воздуха  -
тоже не  беда.  Скафандры  спасут.  Сейчас  важно  только  одно:  перебить
побольше халиан...
   Пока они в этом преуспели. Стрельба  оказалась  излишней.  Три  мертвых
хорька болтались, застряв в сетках  подвесных  коек,  -  они  едва  успели
проснуться - лишь один сжимал в руке оружие. Изо  рта  и  из  носа  у  них
выскакивали маленькие красные шарики. А один хорек словно надул  огромный,
налитый кровью пузырь. Возникший после взрыва перепад давления сделал свое
дело.
   Корин перезаряжал оружие и, глядя на подвешенные мертвые  тела,  думал:
"С этими возиться не пришлось".


   И снова ребята дразнили его на игровой площадке девчачьим  имечком,  но
он не осмеливался ввязываться в драку, опасаясь  материнского  гнева.  Его
младшая сестренка Снуки все подслушала и  стала  распевать  оскорбительный
стишок дома.
   - Проснись, проснись, милашка Кори. Проснись, ну сколько можно спать.
   - Заткнись, - огрызнулся он.
   - Это почему она должна молчать? - в комнату влетела разъяренная  мать.
- Не командуй здесь, Корин. Пусть поет все, что захочет. Не трогай ее!
   И снова ему пришлось проглотить обиду, а немного погодя, когда  песенка
изрядно поднадоела матери, она выпроводила  обоих  на  улицу,  поиграть  в
кэтч. Сестра его не подняла вовремя перчатку, мячик с размаху угодил ей  в
щеку, и у Корина все похолодело внутри при мысли  о  предстоящей  жестокой
расправе - сейчас Снуки, истошно вопя, вбежит в дом, и  ему  несдобровать.
Если только не удастся поднять настроение сестре.
   - Снуки! - с ужасом воскликнул он и бросился к ней. -  Прости  меня.  Я
ведь