безопасности.
   И кто-нибудь непременно получил бы правильный ответ.
   - Готово, Сокольничий шесть, - ответил Бредли.
   Они  заранее  подняли  борта  грузовиков,   так   чтобы   нельзя   было
предположить,   что   внутри   находится   Сто   Двадцать   Первая    рота
противодействия в полном боевом снаряжении.
   Также нельзя было предположить наличия в собственном  грузовике  Ковача
тринадцати интернированных, которые вновь превратятся в  жителей  Вифезды,
как только грузовики минуют Границу базы Форберри.
   Если только все сработает.
   -  Альфа  шесть  Сокольничему  шесть,  -  доложил  Даниэло,  чей  взвод
напряженно  ожидал  в  своем  грузовике  на  южной  стороне   площади.   -
Приближаются штабная машина и фургон.
   - Сигнал принят, Альфа шесть, - ответил Ковач.
   Офицеры постепенно разъезжаются  после  вечеринки  в  клубе.  Возможно,
дружелюбная, а возможно, и напротив, озлобленная  пьяная  братия,  которой
только и дай повод пристать к кому-нибудь. Например, к тому, кто осмелится
припарковать грузовик на парадной площади.
   - Сокольничий пять, - произнес Ковач, собираясь сказать  Бредли,  чтобы
тот на время придержал пленников.
   Но было слишком поздно. Первый из них уже появился поддерживаемый двумя
моряками.  Энди,  парень,  пытавшийся  показать,  что  готов   умереть   и
выглядевший так, будто уже умер.
   - Что... - начал Энди.
   Сенкевич приблизилась, готовая вырубить парня  раньше,  чем  его  крики
поднимут тревогу. Ковач резко покачал головой и приложил палец к губам.
   Машина и фургон пролетели мимо,  разрезая  яркими  лучами  фар  бледное
сияние двух лун Вифезды. Легкий крен фургона  и  некоторая  нетвердость  в
управлении  позволяли  предположить,  что  водитель  веселится  вместе   с
пассажирами.
   - Слушай, паренек,  -  сказал  Ковач,  наклоняясь  так,  что  его  лицо
оказалось в нескольких сантиметрах от лица Энди. - Мы  собираемся  вывезти
вас за Границу. Дальше поступайте, как знаете.  Не  думаю,  что  Ситтерсон
станет поднимать переполох, пускаясь  на  поиски,  но  вот  Хезик  и  ваши
соплеменники - это ваше дело. Понятно?
   - Что?.. - выдавил Энди. Остальных  пленников  выводили  под  руки  или
выносили. Энди отступил, чтобы дать возможность разместить их в грузовике.
- Почему вы это делаете?
   - Потому что я кретин! - пояснил Ковач.
   На юге сверкнула оранжевая вспышка. Подошвы Ковача  ощутили  сотрясение
мгновением раньше, чем грохот взрыва долетел до его ушей.  Для  тех,  кто,
подобно Ковачу, не  находился  в  паре  километров,  получилось  чертовски
громко.
   - Парк резервной техники, -  высказала  Сенкевич  разумную  догадку.  -
Поздняя ночь, кто-то по небрежности въехал в цистерну с горючим.  -  Пожав
плечами, она добавила: - Может быть, все кинутся туда.
   - Скорее всего, вся  охрана  спала.  Как  всегда,  -  ответил  Ковач  с
гримасой.
   - Сокольничий шесть, - вызвал Бредли. - Некоторые  здесь  не  в  лучшей
форме. Им станет хуже, если их начать переносить.
   - Им станет еще хуже, если их оставить Ситтерсону, Сокольничий пять,  -
ответил Ковач. - Выносите.
   - Альфа шесть Сокольничему шесть, -  доложил  Даниэло.  -  Два  фургона
направляются к северу. Жмут вовсю.
   - Принято, Альфа шесть, - сказал Ковач. - Нет проблем.
   Что  могло  стать  проблемой,  так  это  свет,  загоревшийся  в   окнах
офицерских казарм, стоявших на площади. Взрыв  разбудил  множество  людей.
Выглядывающие из окон офицеры не могли ничего различить в резервном парке,
теперь окрасившем небо над южным горизонтом заревом, напоминавшим восход.
   Но  они  могли  увидеть  грузовики  Ковача  и  заинтересоваться.   Двое
десантников вывели старика, который висел  обмякшим  кулем.  Бредли  вышел
следом, пинком захлопнув дверь. В  правой  руке  сержант  держит  автомат,
левой шестилетнего ребенка, слишком  слабого  от  лихорадки,  чтобы  своим
плачем угрожать ходу операции.
   - Это последние, сэр, - доложил Бредли,  передавая  ребенка  одному  из
десантников в грузовике.
   Энди посмотрел на сержанта, на Ковача - и сам вскарабкался в грузовик.
   - Берегись! - предупредил  Даниэло,  не  успев  подать  соответствующий
сигнал.
   Два фургона, быстро направлявшиеся к северу, резко затормозили  посреди
парадной площади. Один развернулся так, что его кабина теперь смотрела  на
здание окружного правительства.
   - Какого черта? - пробормотал Ковач, опуская лицевой  щиток  и  включая
голограмму от датчиков шлема. Его люди предстали  группой  зеленых  точек,
повисших в воздухе перед ним.
   Фургон, набирая скорость,  двинулся  в  сторону  здания  правительства.
Водитель выпрыгнул на ходу, для Ковача - черное пятно на белом пластиковом
покрытии...
   И красная точка на дисплее его шлема.
   - Хорьки! - завопил Ковач, выпуская в водителя  длинную  очередь.  Пули
ударили в  землю  рядом  с  перекатывающейся  целью,  некоторые  рикошетом
взвились в воздух.
   Большинство  его  людей  были  внутри  закрытых  грузовиков.  Прогремел
автомат Бредли,  но  его  поверхностные  заряды  были  "предназначены  для
расчистки пространства на один метр, а не для дистанционного боя.
   Хорек сжался перед прыжком. Пуля, дожидавшаяся, когда палец Ковача  еще
чуть дожмет спусковой крючок, с треском поразила цель.
   - Сенкевич?!
   Площадь на мгновение осветилась шипящей вспышкой, искусственным  светом
от плазменной пушки, которую пустила  в  ход  капрал  вместо  того,  чтобы
колупаться с  автоматическим  ружьем.  Заряд  ударил  в  фургон,  которому
оставалось двадцать метров до дверей здания правительства округа.
   Уложенная на дне фургона взрывчатка рванула,  осыпав  осколками  кабины
фасад здания и высадив все окна на километр вокруг.
   Ковач опирался на заднее крыло грузовика. Взрывная волна  сбила  его  с
ног и расшвыряла остальных Охотников  за  Головами,  которые  выпрыгивали,
чтобы принять участие в схватке.
   Но взрыв к тому же опрокинул хорьков  во  втором  фургоне,  выпускающем
голубые трассирующие очереди в направлении, откуда вели по ним стрельбу.
   Клаксоны и сирены  надрывались  с  такой  силой,  что  могли  ошеломить
любого, кто еще мог адекватно реагировать.
   Ковач бросился на землю и навел автомат на фургон. Со  стороны  фургона
мелькнула красная вспышка. Что-то пролетело мимо  с  завыванием,  оставляя
позади множество расходящихся дымных шлейфов. Двадцать или тридцать комнат
взорвались, когда веер миниатюрных самонаводящихся на свет ракет обрушился
на высунувшихся из окон обитателей бараков.
   Идеальное оружие для того, чтобы сеять панику и разрушение. А хорьки бы
потихоньку  скрылись  в  ночи  на  своем  стандартном  флотском   фургоне,
вероятно, захваченном в резервном  парке,  где  предыдущий  взрыв  уже  не
казался случайностью.
   Но ракетный залп не оказался столь же эффектен против скрытых в темноте
Охотников за Головами.
   Лишь часть десантников успела выбраться из мешавших теперь  грузовиков,
но огонь Охотников скрестился на  халианском  фургоне  с  четырех  сторон.
Очереди и искры сделали мишень похожей на праздничную елку...
   Пока второй залп Сенкевича не превратил ее  в  огненный  гриб,  который
растаял в воздухе.
   Один из хорьков все еще оставался жив. Возможно, он сидел  в  кабине  и
был защищен задней частью фургона. Как бы там ни было,  хорек  по-прежнему
рвался  к  штабу  службы  безопасности,  вовсю  паля  из   автоматического
пистолета.
   Спору нет, все  маленькие  бестии  не  подарок,  но  этот  был  похлеще
остальных. Ковач самолично влепил четыре  заряда  в  грудь  халианина,  но
только шквальный огонь двенадцати ружей свалил наземь то, что осталось  от
разнесенного в клочья тела.
   Ковач рывком поднялся на ноги. Вся левая сторона  тела  превратилась  в
сплошной синяк, но он не мог вспомнить, как это случилось.  Сдвинув  вверх
лицевой щиток, он выкрикнул в командный канал:
   - Прекратить огонь!
   Вторая мишень Сенкевич все еще догорала. На пластике и останках хорьков
весело плясало оранжевое пламя. От первого фургона осталась лишь  воронка,
горящие  куски  разлетелись  по  площади,  образовав   десятки   маленьких
праздничных костров.
   Ковач  переключился  на  общий  канал  базы  Форберри  и  вклинился   в
многоголовый шум сигналом Срочности номер один.
   - Всему  личному  составу  Флота.  Охотники  за  Головами  контролируют
окрестности комплекса зданий военного правительства. Не  стреляйте.  И  не
высовывайтесь, пока мы не обезопасим район.
   Ковач огляделся.
   - Ублюдки проникли через акведук, - проворчал Бредли у него за  спиной.
- И гадать нечего.
   Свет из отворившейся двери в штаб службы безопасности ослепил Ковача.
   - Ковач! - завопил командор Ситтерсон, темный силуэт  с  мощным  ручным
фонарем, за спиной которого маячила  тень  полковника  Хезика.  -  Что  вы
делаете? И где...
   Энди выставил свою обожженную физиономию из фургона позади Ковача.
   - Предатель! - завизжал Ситтерсон на  капитана.  -  Я  пристрелю  тебя,
пусть даже это будет последнее, что я... - тут он задохнулся, увидев,  как
Ковач поднял к плечу ружье - такова уж была выучка, никогда не стрелять  с
бедра, даже если цель всего на расстоянии ствола.
   И Ковач не мог нажать курок.
   Даже, чтобы спасти свою шкуру. Даже из трезвого расчета.
   Даже Ситтерсона.
   Услышав первый выстрел. Ковач решил, что кто-то из  десантников  сделал
то, чего не смог он. Когда Ситтерсон повалился вперед, полковник Хезик еще
дважды выстрелил в спину командора и прокричал:
   - Я на вашей стороне! Не стреляйте! Я не...
   Вспышка из автомата Бредли оборвала фразу Хезика так же  безоговорочно,
как рассеянный заряд разнес грудную клетку полковника.
   - Я ошибался по поводу того, как сюда пробирались  хорьки,  -  произнес
Бредли в гулкой тишине. - Хезик был предателем, который впустил их, прежде
чем прикончить своего босса.
   Командир третьего взвода Лисл пробился через своих людей и теперь стоял
перед Ковачом.
   - Гамма шесть, - сказал Ковач, кивнув, пока вставлял  новый  магазин  в
ружье, - грузитесь и доставьте этот грузовик в док для обработки,  как  мы
планировали.
   - Есть, есть, сэр, - ответил Лисл. Бикльмен вновь сидел  за  рулем.  Он
завел двигатель, как только услышал приказ. Грузовик.  Грузовик  вместе  с
поклажей тронулся, пока десантники продолжали на ходу прыгать через борт.
   - Альфа шесть, - скомандовал Ковач на командной  частоте,  -  проверьте
бульвар к югу. Возможно, больше бандитов нет, но  я  не  люблю  сюрпризов,
Бета шесть, распределите людей и проверьте грузовики, которые мы  накрыли.
И смотрите в оба!
   Прогремела длинная автоматная очередь, но она была выпущена из  бараков
просто в воздух. В  пустоту,  кто-то,  в  чью  комнату  попала  халианская
ракета, остался жив и теперь добавлял суматохи.
   - Охотники за Головами,  всему  составу  Флота!  -  проревел  Ковач.  -
Прекратите пальбу или мы сами ее прекратим.
   Все серьезные проблемы  были  уже  позади.  Ковач  сомневался,  что  он
когда-нибудь сможет рассказать, как все было на самом деле. Разве что Тоби
Инглишу за кружкой пива.
   Но это не имеет значения.
   Имело значение то, что ему не нужно было признаваться, даже самому себе
в серые предрассветные часы, что  он  убил  тринадцать  гражданских,  дабы
скрыть просчет какого-то там чинуши.



    Прорыв
    (ред.Дэвид Дрейк, Билл Фосетт)

   -----------------------------------------------------------------------
   Break Through (1989) ("Fleet" #3).
   Edited by David Drake, Bill Fawcett.
   Пер. с англ. - А.Пересыпкин, О.Черепанов, В.Кравченко,
   С.Луговской, И.Дернов-Пигарев.
   М., "АСТ", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 10 May 2002
   -----------------------------------------------------------------------



ИНТЕРЛЮДИЯ

   Омнивидение вездесуще. Подсчитано, что  на  каждого  жителя  Альянса  в
среднем приходится 1,3  омниприемника,  начиная  от  крохотных  ящичков  с
экраном в два  квадратных  сантиметра  и  кончая  гигантскими  "омни"  для
стадионов.  Из  множества  развлекательных  программ  едва  ли  не   самая
популярная - бесконечный сериал о похождениях Ястребиного  Когтя,  бравого
капитана Флота.
   Шла 4032 серия  фильма  "Капитан  Флота  Ястребиный  Коготь".  Миллионы
омнизрителей припали к экранам. Наш  доблестный  герой  парит  над  Портом
рядом  с   дико   размалеванным   халианским   супердредноутом   и   зорко
всматривается в халианского адмирала.
   - Адмирал Грррх, ты злодейски погубил еще одну  невинную  жертву!  -  с
пафосом восклицает Коготь, и врывается в иллюминатор  вражеского  корабля.
Стекло вдребезги, сверкающий веер  осколков.  Бравый  Коготь  в  метре  от
скрежещущего зубами халианского офицера. На мощной  груди  героя  сверкает
эмблема Флота. Он срывает шлем и...
   Внезапно  голографическое  изображение  темнеет,  в  центре  появляется
настоящая эмблема Флота - не карикатурно утрированная, как  в  фильме,  но
все же достаточно нарочитая. Голос диктора произносит:
   - Мы прервали программу для специального сообщения.



Ларри Нивен, Дэвид Дрейк. УНИЧТОЖЕНИЕ КОМЕТЫ ГАЛЛЕЯ

   Парус халианского снаряда, развернувшийся на полкилометра и наполненный
световым потоком явно не впечатлял, если сравнивать с кометой,  у  которой
одно только  ядро  больше  четырех  километров,  что  уж  тут  говорить  о
плазменном  хвосте!  Система  наведения,  взрыватель,  заряд  и  крошечные
моторчики с сервомеханизмами для развертывания каркаса зеркального  паруса
- масса всего этого от силы десять килограммов.
   Издалека парус казался яркой звездой, отливающей изумрудной зеленью.  К
моменту взрыва он мчался со скоростью двадцать  пять  тысяч  километров  в
секунду,  что  составляет  восемь  процентов  от  скорости  света.   Заряд
превратился в  растущее  облако  мелких  осколков,  движущееся  с  той  же
скоростью и тем же курсом навстречу  цели  -  темному  ядру,  летавшему  в
бескрайних просторах космоса миллионы лет и покрытому толстым слоем пыли.
   К моменту столкновения с ледяным ядром сферическое облако разрослось до
размеров  своей  жертвы.  Осколки,  врезавшиеся  в  ядро   с   сумасшедшей
скоростью, брызнули во все стороны гамма-квантами. Половина ядра при ударе
испарилась мгновенно, а вскоре взорвался и остаток,  состоявший  из  смеси
затвердевших газов и окаменевших пылинок.
   Миллионы осколков - и тридцати метровые глыбы, и маленькие  дробинки  -
продолжили полет, но теперь каждый по своей орбите.


   "Адмирал Вильгельм  Канарис"  не  участвовал  в  боевых  действиях  лет
десять. Его  гигантский  остроконечный  цилиндр  покоился  в  неустойчивом
равновесии в L3 - третьей точке Лагранжа гравитационной  системы  Земля  -
Луна. Все это время его  кораблики-шаттлы  служили  лишь  для  поддержания
корабля-хозяина в  нужном  положении  -  время  от  времени  их  двигатели
ненадолго включались и возвращали слегка отклонившуюся махину в точку L3.
   Сердце "Адмирала Вильгельма Канариса", который  чаще  назывался  просто
"Вилли К.", это вовсе не рубка управления, а обыкновенный кабинет. Кабинет
командующего сектором  Ларса  Эриксена  -  самого  старшего  по  должности
офицера во всей округе, то есть в радиусе тридцати световых лет.  А  рубка
управления использовалась лишь для всякой рутины, а именно, для  коррекции
курса. А у командующего сектором были куда более серьезные дела.
   Он занимался политикой.
   Сенат Альянса проводил свои  заседания  на  Земле,  там  же  обсуждался
бюджет Флота и прочие важные вопросы. Для решения  одного  такого  вопроса
Эриксен должен был через час встретиться с сенатским Комитетом по торговле
и промышленности. Готовясь к этой  встрече,  Эриксен  сидел  перед  шестью
головами  в  своем   кабинете,   окруженном   несколькими   бронированными
концентрическими оболочками. Самая внешняя из них - это  корпус  огромного
боевого космического корабля. Трехмерные головы на голографических экранах
демонстрировали  прически,   предложенные   Эриксену   на   выбор   личным
парикмахером.
   Вдруг распахнулись две двери из трех, и в кабинет одновременно  вбежали
двое. Эриксен нервно завертел головой, не зная, на ком остановить  взгляд.
Синхронно завращались и все его  шесть  голографических  голов  с  разными
стрижками.
   -  Наши  телеметрические   системы...   -   выпалил   капитан   Крокер,
руководитель Бюро Обороны.
   - По омни... -  одновременно  начал  докладывать  капитан  Красновский,
руководитель Бюро Гражданских Дел.
   Оба капитана были настолько возбуждены,  что  не  заметили  присутствия
друг друга, каждый  видел  перед  собой  лишь  своего  командира.  Адмирал
Эриксен чуть шевельнул мизинцем. Искусственный интеллект, вмонтированный в
стол, тут же уловил этот малозаметный жест и немедленно исполнил приказ  -
голографические экраны с шестью головами погасли.
   - ...сообщают, что... - на одном дыхании продолжал капитан Крекер.
   - ...Ноэль Ли передает, что... - капитан Красновский был более сдержан.
   - ...комета взорвалась!
   - ...халиане взорвали комету Галлея! О, и ты здесь, Григ?
   - Включить! - приказал Эриксен, указывая на омниящик,  и  искусственный
интеллект мигом исполнил пожелание хозяина.
   На экране возникло трехмерное изображение физиономии Ноэля Ли, главного
омникомментатора Земли.
   - Флот воздерживается от комментариев, - вещал с экрана Ноэль Ли.
   Кто-то из Бюро Технических Дел позвонил в третью дверь кабинета.
   - Впустить! - рявкнул адмирал, не отрывая глаз от экрана омни.
   -  Пока  нельзя  с  уверенностью  утверждать,   что   комета   взорвана
приближающейся к Земле армадой халиан, - сообщал Ноэль Ли.
   Тридцать четыре  года  тому  назад,  когда  родился  Марк,  первый  сын
Эриксена, кометы Галлея еще не  было  видно  на  небосклоне  -  тогда  Она
находилась где-то вблизи своего афелия, недалеко от орбиты Нептуна.
   На экране появилось ядро кометы - холодный  бугристый  шар.  Из  трещин
поднимался пар. Над изображением побежала строка: "Компьютерная имитация".
На  английском,  поскольку  все  присутствующие,  как  без  труда   уловил
искусственный интеллект, говорили именно по-английски.
   Сразу видно, что имитация. Настоящее  ядро  было  черным  от  углерода,
полимеров и прочих твердых частиц, осевших слоем  пыли  на  круглом  куске
льда. Космонавты ходили по поверхности ядра в тефлоновых ботинках,  а  под
ногами у них бурлили фонтанчики кипящей жидкости. Через каждые семь  часов
двадцать четыре минуты  (период  обращения  ядра  вокруг  своей  оси)  над
горизонтом всходил, как солнце, крошечный диск Юпитера.
   Тридцать пять лет назад, когда Марк был только-только зачат, Эриксен  с
женой не выключали омни четверо суток, наблюдая за высадкой экспедиции  на
комету Галлея.
   На экране одна сторона темной  сферы  осветилась  ярко-зеленым  светом.
Через мгновение эта часть ядра взорвалась, превратившись в  пар.  От  ядра
осталась треть, но и та вскоре распалась. Пар и куски льда  устремились  в
разные стороны.
   Имитация. Карта - не земля, а всего лишь  ее  условное  изображение.  И
имитация тоже не  реальность.  Но  все-таки...  Кометы  Галлея  больше  не
существует.
   - Приблизительно так оно и случилось, - подал голос  старший  лейтенант
Моун, войдя в третью дверь, любезно открытую искусственным интеллектом.  В
отличие от Крокера и Красновского, руководитель Технического Бюро не  имел
права входить  к  командующему  сектором  без  звонка.  -  Зеленое  сияние
возникло из-за направляющего лазера.
   - Что?! - переспросил адмирал Эриксен, поворачивая голову к костлявому,
как смерть, лейтенанту Моуну.
   - Что? - Одновременно выкрикнули Крекер и Красновский.
   - Ты хочешь сказать... - грозно начал Эриксен.
   - Ты что!.. - в тон ему набросился на бедного Моуна Крокер.
   - Да как... - поспешил отметиться и Красновский.
   Эриксен перевел взгляд с Моуна на капитанов. Несмотря на  волнение,  те
моментально уловили в его взгляде опасность.
   - Три дня назад, - в полн