в  сторону.  Стоун  прыгнул
через умирающего вожака за спину третьему врагу и обхватил левой ногой его
голень. Он ткнул правым башмаком халианину в бедро, сделал подсечку левой,
и пораженный бандит повалился навзничь.
   Стоун  перекатился,  схватил  с  земли  нож  и  вонзил  его   в   горло
ошарашенного хорька. Длинный клинок прошел насквозь и  врезался  в  камень
мостовой. Острие хрустнуло и сломалось.
   Стоун отскочил назад и повернулся, рефлекторно ища новых противников.
   Семь секунд. Восемь...
   Стоун всматривался в ночь. Сердце билось слишком медленно, кровь кипела
от избытка адреналина. Он  сделал  два  глубоких  вдоха  и  заставил  себя
расслабиться. Стояла тишина, вокруг не было никого, кроме троих умирающих.
   Он коротко кивнул себе. Техника хороша. Не безупречна, но  хороша.  Его
совесть была чиста. Эти трое сами избрали свою судьбу.  Это  карма.  Их  -
умереть, его - выжить.
   Он еще раз глубоко вздохнул и двинулся в ночь.


   Берк следила за обреченным. В окружении двух телохранителей он вышел из
антигравитационной машины и направился к борделю. На сей раз жертвой  Берк
должен стать старый,  заплывший  жиром  халианин,  с  седеющей  шерстью  и
платиновыми коронками,  сверкающими  на  месте  передних  клыков.  Богатый
торговец, продавец яда, извращенец, растлитель детей, возможно, он не хуже
сотен себе подобных. Жертве  не  повезло  только  в  одном:  она  решилась
распространить торговлю наркотиками и на родной мир Берк. На Аэри, планете
нидийцев, которую правящие чужеземцы-земляне назвали Цель, жертва навлекла
на себя гнев кого-то, кто мог заплатить Гильдии Без Гнезда. Прошло уже три
года с тех пор, как  был  подписан  контракт  об  уничтожении  жертвы.  Но
Гильдия ничего бы не стоила, не имей она достаточно терпения.
   Антигравы  все  еще  поднимали  пыль  на  мостовой  рядом   с   уличным
ресторанчиком,  где  сидела  Берк,  прозрачные  облачка  слабо  мерцали  в
утреннем свете. Она знала, что ее  заметили  хозяева  соседних  заведений:
нидийцы обитали на многих планетах, но  на  Халии  птичий  народ  был  еще
редкостью. Конечно, это усложняло задачу, но это была часть ее работы.
   Толстый халианин вместе с телохранителями вошел  в  бордель.  Там,  как
стало известно Берк, он собирался вступить в извращенные половые  сношения
либо с женщиной другой расы, либо  с  местным  подростком.  Это  было  его
коньком. Берк хорошо платила за информацию. Убийца должен  знать  о  своей
жертве все. А Берк была лучшим агентом Гильдии на других планетах, ее отец
до самой смерти оставался Мастером-Убийцей, а мать, тоже  погибшая,  стала
первой женщиной, которую приняли в Гильдию Без  Гнезда.  Берк  носила  имя
матери, а значит, не могла позволить себе опозорить  это  имя,  не  важно,
насколько сложно и невыполнимо задание.  У  нее  не  было  ни  сестер,  ни
братьев, которые могли бы смыть пятно неудачи, ни детей, которые могли  бы
закончить ее дело.
   А это задание, размышляла  Берк,  потягивая  теплую  йабу  из  дешевого
пластмассового стаканчика, не самое сложное из  тех,  что  ей  приходилось
выполнять. Жертва вооружена, ее охраняют, хотя само по себе это  не  имеет
особенного значения. Жертвой был пануа - так народ  недж  называл  халиан,
это означало "крыса", но Берк уже убила больше дюжины чужаков  -  обезьян,
крыс, неважно. Особые условия соглашения устанавливали, что смерть  жертвы
должна выглядеть как несчастный случай. А  это  несколько  труднее.  Легко
убить дубиной, дротиком или руками, но сделать так, чтобы смерть  казалась
естественной, гораздо сложнее.
   Берк допила свой стакан и  встала.  Мадам,  хозяйка  борделя,  как  раз
должна была предложить новоприбывшему  особую  сделку.  Не  желает  ли  он
индийскую самку? И невинную к тому же? Уж, конечно,  пожелает,  ибо  пануа
проявлял извращенную тягу к ее расе. Берк знала это наверняка.
   Берк обошла вокруг отеля и отперла неохраняемую дверь (кодом  замка  ее
снабдила мадам) и, как  было  условлено  заранее,  стала  ждать  в  пустой
комнате.
   Через несколько секунд появилась мадам - тоже пануа,  старуха,  которой
давно пришлось оставить профессию проститутки.
   - Он готов, - сказала мадам.
   - Отлично. - Берк помедлила, а потом добавила: - Ты сделала все, как  я
сказала. - Это не было вопросом.
   - Да. Я сама э...  работала  там,  когда  мой  народ  оккупировал  твою
планету.
   - Раз ты была на моей планете, ты должна была  слышать  о  Гильдии  Без
Гнезда.
   - Да, конечно.
   Берк знала, что старуха-пануа будет молчать, что бы ни случилось. И все
же не лишним  было  припугнуть  старую  шлюху.  У  беспечных  убийц  очень
короткая карьера.
   - Тогда ты знаешь, что нет такого места, куда  не  дотянулась  бы  рука
Гильдии, ни  одного  гнезда,  достаточно  глубокого,  ни  одного  насеста,
достаточно высокого, чтобы она не смогла при желании... достать тебя.
   - Я... я слышала об этом.
   - Тебе хорошо заплатили за услуги.  Люди  не  позволят  тебе  содержать
заведение,  если  до  их  бледных  ушей  дойдет  хоть  какой-нибудь  слух.
Халианин, который ждет меня в комнате, тоже принадлежит  к  своему  клану.
Они не пощадят, если узнают, что ты помогала  убийце.  Но  самое  главное:
если обмолвишься хоть словом о том, что произойдет здесь сегодня,  Гильдия
Без Гнезда поставит перед собой задачу  отыскать  тебя  и  твоих  близких.
Отца, мать, сыновей, дочерей. Ты понимаешь, что это значит?
   - Д-да.
   - Тогда веди меня.
   Берк последовала за мадам по узкому коридору. Мадам за руку подвела  ее
к двери,  по  обеим  сторонам  которой  стояли  телохранители,  и  Берк  в
притворном испуге широко раскрыла глаза.
   - Стой! - приказал один из охранников.
   Две женщины остановились, и телохранители подошли, чтобы обыскать Берк.
Они сорвали с нее  тунику,  заставили  снять  башмаки  и  принялись  жадно
разглядывать ее наготу. Охранники лапами ощупывали ее  тело,  задерживаясь
на груди, перемигивались и тихонько посмеивались, поглаживая ее кожу.
   - Здорово, мягкая шкурка, с перышками.
   - И розовая, смотри-ка.
   Берк изобразила ужас. Стоило ей только войти в  Амайи-транс,  и  она  с
легкостью  могла  бы  убить  этих  двоих,  ей  даже  не  понадобилось   бы
использовать главную кату. Но, убей она охранников, и дураку станет  ясно,
что их хозяин нашел насильственную смерть.
   - Оружия нет, впусти ее.
   Жертва лежала на плоской подушке. Обычно втянутый и спрятанный  половой
член был обнажен, но все еще вял. Клановые перевязи  и  ножи  валялись  на
полу. Старик не был похож на пануа, ожидающего неприятностей.
   Дверь за Берк закрылась.
   - А, птичка!  Иди-ка  сюда,  дай  я  тебе  покажу,  что  может  сделать
настоящий мужчина! Попробуй, каковы халиане!
   - П-п-пожалуйста, Господин Воин, н-не заставляй меня  делать  этого!  Я
еще никогда не была с мужчиной, а ты т-такой большой! -  Одной  рукой  она
указала на его член, другую прижала к груди.
   Как и рассчитывала Берк, страх,  звучавший  в  ее  голосе,  и  ее  поза
распалили жертву. Член халианина напрягся,  пануа  скатился  с  подушки  и
направился к девушке. Скажи мужчине любой расы, что у него большой член, и
он чуть не лопнет от гордости.
   - Я не причиню тебе вреда, птичка. Я знаю твою расу. Идем, я научу тебя
искусству удовольствия!
   Она вскинула ногу и ударила по  возбужденному  члену.  Пануа  взвыл  от
боли. Обычно скрытый, половой член халиан был очень  уязвим,  и  Берк  это
знала. Знать - ее профессия.
   Она оказалась за спиной  жертвы,  обхватила  руками  его  шею  и  сжала
смертельными тисками. На фоне огромного тела руки Берк казались тонкими  и
слабыми,  но  впечатление  было  обманчивым.  Тренированный  убийца-нидиец
обладает колоссальной силой.
   Прежде чем жертва успела моргнуть, Берк перекрыла подачу крови к мозгу.
Халианин осознал угрозу и, выставив когти, потянулся к душившим его рукам,
но Берк одной ногой обвила его голень и  снова  ударила  пяткой  прямо  по
незащищенному члену.
   Пануа пытался овладеть собой  и  спрятать  поврежденный  орган,  но  не
успел. Потеряв сознание, халианин рухнул на пол.
   Берк не ослабляла железной хватки на его горле.
   Наконец жертва была мертва.
   Берк подтащила тело к матрасу, легла на спину и  взгромоздила  труп  на
себя. Обхватив голыми ногами жирные ляжки халианина, она сделала  глубокий
вдох и закричала. Голос был пронзительный и испуганный.
   Никого.
   Без сомнения, охранникам доводилось слышать и не такое.
   - Помогите! Ему плохо! Помогите!
   Это подействовало.
   Оба охранника влетели в комнату и бросились к своему  хозяину.  Изрыгая
потоки проклятий, они сняли его  с  Берк.  Потребовалось  всего  несколько
мгновений, чтобы определить, что перед ними труп. Следов насилия не  было,
если  не  считать  расплющенного  полового  члена,  на  который  охранники
тщательно старались не смотреть: табу запрещало  пануа  видеть  обнаженный
член другого мужчины. Это Берк тоже знала.
   - Что произошло? - спросил один из них, схватив ее за руку.
   - Он... он... мы... и тут  он  остановился,  застонал  и  схватился  за
грудь!
   Телохранители переглянулись.
   - Черт, - сказал один из них. - Дело дерьмо.
   - Ну, это не самая плохая смерть. Он был уже старик.  Давай-ка  заберем
его отсюда. В этом городе есть представители его клана, лучше он  умрет  у
них, а не здесь.
   - А что делать с этой?
   - Она чужая, птица-шлюха. Будет молчать. Будешь?
   - Д-да!
   - И я так думаю. Идем. Давай унесем его.
   Когда  мертвую  жертву  вытащили  из  комнаты,  Берк   позволила   себе
улыбнуться.


   Скрестив ноги и выпрямив спину, Имани сидел в своей келье и  размышлял.
Мысли продолжали тревожить его покой, ощущение чего-то неминуемого  билось
крыльями о стену его спокойствия. Для Халии  настали  черные  дни,  и  еще
чернее было грядущее. Чтобы почувствовать  это,  не  нужно  быть  мастером
"ладу кази".
   Камень под Имани нагрелся, но стены монастыря  и  под  палящими  лучами
летнего солнца источали прохладу. В монастыре было  тихо  и  сумрачно.  Во
дворе под бдительным присмотром старших послушников  ученики  отрабатывали
атакующие и  защитные  движения  и  занимались  ритуальными  танцами.  Все
казалось спокойным, но Имани чувствовал, что это  не  так.  Он  был  стар,
многое повидал в жизни и наконец достиг того состояния мира с самим собой,
которое  позволяет  быть  довольным  всем  вокруг.  В   юности   он   слыл
сорвиголовой, горел желанием показать себя, использовать редкие  и  тайные
боевые искусства. Ему не раз  случалось  убивать  собственными  лапами  за
реальные и  вымышленные  оскорбления.  Он  отправился  на  войну  и  умело
применял там  свое  искусное  владение  оружием.  Как  любого  молодого  и
задиристого халианина, его  побаивались  и  избегали  становиться  поперек
дороги.
   Потребовались годы и опыт, чтобы в конце концов понять, что  настоящему
мастеру боевых искусств никогда не приходится их применять.  Мастер  может
рассеять гнев, просто оказавшись в нужном месте; может отразить  нападение
одним своим присутствием. Нелегкая задача, но не таков  был  Имани,  чтобы
пугаться трудностей. И, решая эту задачу, Имани  пережил  своих  старинных
врагов. И друзей тоже. Оставшиеся в живых члены его клана годились  ему  в
праправнуки, с большинством из них он никогда  не  встречался.  Он  прожил
гораздо дольше, чем рассчитывал.
   Имани вздохнул. Медитация не клеилась. Он не мог очистить  свои  мысли.
Какая бы скрытая опасность ни витала в воздухе,  она  поднимала  в  Потоке
рябь, игнорировать которую нельзя.
   Старик-халианин встал. Остывшие члены  протестовали,  но  повиновались,
как всегда. Он поднялся одним плавным движением, так что казалось: вот  он
сидит, а в следующее мгновение уже стоит, словно не  было  перехода  между
двумя этими состояниями. Конечно, Имани уже  не  так  быстр,  как  молодой
халианин, но он возмещал утрату резкости, оттачивая мастерство. Теперь  он
не растрачивал попусту драгоценную энергию.  Слова  "ладу  кази"  дословно
означали "быстрые лапы". С годами он узнал, что быстрота бывает разная. Не
важно, с какой скоростью халианин мог нанести  удар,  атака  имеет  смысл,
если поражает цель.
   Время занятий.
   В  пружинной  комнате  Имани   прикоснулся   к   рычагам,   управляющим
механизмами атаки. Комната была маленькой. Четырнадцать пружин становились
невидимыми, когда вставали на свои места. Стены, пол и потолок были обшиты
деревом.  Механизмы  атаки  представляли  собой  толстые  бруски   дерева,
прикрепленные  к   пружинам   с   таймерами.   Испытание   предназначалось
исключительно  для  учителей.  Время  и  последовательность,   в   которой
срабатывали механизмы, непредсказуемо менялись каждый раз.  В  комнате  не
было безопасного места. До каждой точки могло дотянуться по  крайней  мере
две пружины. Таким образом, надо было или отразить удар, или увернуться от
блока. Промах грозил сильным ушибом, переломом или, если удар  придется  в
полную силу, смертью.
   Имани глубоко вздохнул и  встал  на  панель,  включающую  механизм.  До
первого удара  у  него  есть  от  трех  до  девяти  секунд.  Он  напрягся,
прислушиваясь к  едва  заметному  щелчку  пружины,  готовой  выскочить  из
гнезда. Кто бы ни полировал  сегодня  твердое  дерево  блоков,  он  хорошо
потрудился: блоки полностью сливались с деревянной  обшивкой.  В  бытность
свою учеником Имани проводил здесь бесконечные часы, полируя  эти  чертовы
штуки. За долгие годы  тренировок  он  точно  знал,  где  расположены  все
четырнадцать блоков, даже если не видел их...
   - Раз!
   Имани метнулся влево и вскинул левую руку...
   - Раз!
   Он упал на пол и выставил согнутую в локте правую...
   - Раз! Раз!
   Хук и резкий прыжок в сторону спасли его от следующих двух ударов.
   - Раз!
   Когти левой лапы со всех сил полоснули по блоку, отразив удар и оставив
глубокие  царапины  на  гладком  дереве.   Какой-нибудь   ученик   изойдет
проклятиями, пытаясь отполировать блок заново...
   - Раз!
   Пятьдесят ударов сердца, и Имани, шестой настоятель монастыря, стоял  в
центре  комнаты.  Дыхание  его  слегка  участилось,  но  он  справился   с
упражнением. Тринадцатый блок задел его ногу,  это  был  скользящий  удар,
который едва взъерошил  шерсть,  и  все  же  Имани  встревожился:  или  он
действительно стареет, или неясное  беспокойство,  которое  он  чувствует,
всерьез вывело его из равновесия. Предыдущие пятьдесят  тренировок  прошли
без единого касания.
   Полученный удар - скверный знак.


   Миновав форпосты цивилизации, Стоун пошел быстрее. Эта часть Халии была
одета в летние цвета и казалась почти идиллической,  то  там,  то  тут  на
горизонте вставали леса и рощи. Халиане в  основном  питались  мясом,  они
разводили животных, очень похожих на коров, но  дичь  все  еще  составляла
значительную часть их рациона. Иногда путнику попадались амбары -  низкие,
корявые сараи, сложенные из местного камня. Стоун  старался  держаться  от
них подальше. Дни стояли теплые, иногда шли дожди.  Ночи  -  прохладные  и
влажные. Стоун питался в основном концентратами, безвкусными, но  сытными,
к тому же он научился распознавать несколько съедобных  растений,  которые
разнообразили его диету.
   Он прошел уже около тридцати километров с тех пор, как в последний  раз
видел признаки цивилизации, и был близок к цели. Наступила  ночь,  украсив
небо странными созвездиями. Стоун знал местные названия некоторых из  них:
Козел, Длинный Зуб, Рука  Дающего.  Звезды,  щедро  рассыпанные  по  небу,
давали здесь гораздо больше света, чем на Земле. Кое-где  отдельные  точки
сливались в скопления, способные по яркости сравниться со светом небольшой
луны.
   До монастыря оставалось еще два километра.
   Стоун продолжал шагать. Он не знал, будут ли ему рады, и все же  прошел
долгий путь, чтобы убедиться, есть ли хоть  капля  правды  в  легендах  об
Учителе из  этого  монастыря.  Халианин,  который,  как  говорили,  достиг
подлинного мастерства, сражался и победил  более  чем  в  ста  смертельных
поединках и который, наконец, слился с вселенной. Стоун достиг предела, он
больше ничего не мог позаимствовать у своей расы. Боевые  искусства  Земли
потеряли свою привлекательность. Но если слухи верны  хоть  отчасти,  этот
халианский мастер может кое-чему научить.
   К тому же Стоуну больше некуда идти.
   Так что  стоило  пересечь  галактику,  чтобы  узнать  правду.  Имя  его
знаменитого  дяди  сделало  путешествие  возможным.  Не  каждый  доводится
родственником гению войны и адмиралу. И прежде  чем  умереть  в  сражении,
дядюшка успел обзавестись множеством друзей, которые с радостью предложили
помощь племяннику знаменитого Эрнста  Стоуна  -  последнему  представителю
славного рода.
   Стоун шел сквозь халианскую ночь. Свежеющий ветерок принес запах дождя,
отдаленные вспышки молний  и  раскаты  грома  предвещали  шторм.  Если  он
поспешит, то окажется на месте прежде, чем разразится гроза.


   Берк  вела  взятый  на  прокат  флиттер  сквозь  ревущий  ветер.  Шторм
становился  все  сильнее.  Можно  было  бы  обогнуть  его,   но   локаторы
показывали, что грозовой фронт растянулся километров на пятьдесят.
   Короткокрылая скорлупка была старой, и Берк  хорошо  понимала,  что  ей
придется несладко в клубящихся  грозовых  тучах.  Она  снизила  высоту,  и
теперь  медленно  летела  в  нескольких  сотнях  метров  над  землей,  под
затянутым облаками небом. Это было не труднее, чем в проливной дождь вести
наземную машину. Берк находилась достаточно высоко,  чтобы  не  натыкаться
даже на самые высокие деревья. Местность здесь представляла собой  пологие
холмы, и она с легкостью огибала их, беря немного вверх.
   Нидийцы - прирожденные пилоты, только очень немногие чувствуют  себя  в
воздухе неуютно. Прошли миллионы лет с  тех  пор,  как  они  спустились  с
деревьев, но старые инстинкты остались:  Летательные  костюмы  никогда  не
выходили из моды на планете Берк,  да  и  на  любой  другой  планете,  где
колония нидийцев могла найти место для полета.  Даже  не  видя  ничего  за
плотной  завесой  дождя,  Берк  наслаждалась   полетом   своего   хрупкого
суденышка.
   Молния  блеснула  сквозь  пластиковые  окна  флиттера  и  на  мгновение
осветила кабину. Берк была  довольна  собой.  Задание  выполнено  неплохо.
Жертва устранена, а она сама уже  на  пути  к  Восточному  космопорту,  до
которого осталось лишь две сотни километров. Еще час - и она будет там,  а
через несколько часов межзвездный корабль понесет ее домой.
   Опять молния. Теперь уже ближе.  Скорее  всего  флиттер  уже  в  центре
шторма, раскаты грома настолько сильны, что способны опрокинуть суденышко.
Ветер становился порывистым, и у Берк не было никакого желания  напороться
на скалу или запутаться в верхушках деревьев, которые сейчас были только в
сотне метров под нею. Берк коснулась рычагов и поднялась немного выше.
   Гром перешел в непрерывный глухой гул, а белые вспышки молний сменились
темным красновато-желтым сиянием. Иногда в чужих мирах происходят странные
вещи - шаровые молнии и тому подобное, но этот растущий шум и жуткий  свет
вряд ли были явлениями природы. Слева от недж облака отражали нечто, очень
похожее на пожар в небе.
   Что это?
   Берк взглянула на сенсоры и обнаружила источник этого огня  -  корабль.
Большой, по крайней мере достаточно большой, чтобы  вместить  сотню  недж,
если сенсоры отрегулированы правильно. А сияние означает, что  он  садится
на ракетных двигателях! К вопросу о древностях.
   Возможно, гравитаторы корабля вышли из  строя.  Скорее  всего  какая-то
авария - должно быть, так, иначе какого черта он стал  бы  приземляться  в
этой глуши на краю света, в самом сердце магнитной бури? Ни один  пилот  в
здравом уме не решится садиться посреди такого отчаянного шторма,  если  у
него есть хоть какой-нибудь выбор.
   Ладно. Это ее не касается. Пусть крысы падают себе на здоровье, это  их