то,  -  взгляд  Ковача
переметнулся к своему подчиненному, - старший сержант Бредли.
   - Тоби, - произнес Инглиш,  здороваясь  с  Бредли  -  руки  обоих  были
мокрыми. - Не совсем еще капитан, хотя, вероятно, последнее дело...
   -  Ого!  -  воскликнул  Бредли  с  достаточным  энтузиазмом,  чтобы  не
принимать в расчет тот факт, что  Инглиш  явно  отвлекся.  -  Вы,  ребята,
проделали в Порту неслабую работенку! Не осталось ничего, кроме  камней  и
пепла. Болтают, что вас отправляют заняться диверсионной группой  хорьков,
расстрелявших две ночи назад Пост Бессемер?
   - А... - протянул Инглиш. - Нет, мы скоро улетаем. Фактически...
   Бредли не нуждался в дополнительном взгляде Ковача.
   - Извините, сэр, - сказал он, ныряя обратно в душевую. - Чертовски  рад
был встретить вас!
   После того, как Бредли оставил офицеров  наедине  (если,  конечно,  это
слово уместно в  ситуации,  когда  вокруг  снуют  десятки  людей),  Инглиш
какое-то время собирался с мыслями.
   База Форберри, названная так в память о сотнях тысяч  погибших  от  рук
халиан  мирных  жителях,  еще  месяц  назад  представляла  собой  лесистую
местность с заброшенными фермами. Но после того, как здесь высадился Флот,
мирный ландшафт превратился в пустыню,  утыканную  бункерами  и  дозорными
вышками. Соседний космопорт и ангар для кораблей в десять раз превосходили
размеры порта, существовавшего на планете до  вторжения  халиан.  Строения
могли вместить гораздо больше чем все  коренное  население  на  той  части
планеты, что находилась под контролем  Военного  Правительства  Четвертого
Района.
   И семь с половиной тысяч гектаров грязи - неизбежный  результат  любого
военного строительства, если  объект  находится  не  в  пустыне,  будь  то
песчаная или ледяная, и не в безвоздушном пространстве.
   Ковач деликатно кашлянул. Он хотел бы помочь Инглишу,  но  не  имел  ни
малейшего представления, о чем тот собирается с ним поговорить.
   - Бредли верно сказал. Я не думаю, - он помолчал, - что кто-нибудь смог
бы справиться с этой работенкой в Порту лучше ваших  ребят.  Вы  наверняка
получите вторую звезду.
   -  Туземцы  здорово  нас  выручили,  -  сказал  Инглиш,  изучая   линию
горизонта, - вы слышали, что они провели нас через периметр?
   - Серьезно? - удивился Ковач. Об этом он ничего не знал.
   Едва ли он соображал, что стоит в самом центре Базы  совершенно  голый.
Некоторые типы из администрации, которые  высадились,  как  только  утихла
стрельба, могли бы отнестись к этому весьма прохладно, но  стеснительность
не считалась достоинством в войсках, проводивших большую часть  времени  в
полевых условиях или в гуще высадившихся хорьков.
   - Как видно... - проговорил  Тоби  Инглиш  с  нерешительностью  так  же
несвойственной ему, как и человеку, к  которому  он  обращался,  -  словам
вашего сержанта можно верить? В Порту ничего не осталось?
   - О  приятель,  я  сожалею,  -  отозвался  Ковач,  решив  наконец,  что
догадался, о чем хочет поговорить Инглиш. - Слушайте, мы  смогли  вытащить
двоих ваших. Но третий... скафандр не  работал,  но  расплавившийся  хвост
эсминца... Мы пытались, но ничего не смогли сделать.
   - Спасибо, - Инглиш улыбнулся, но улыбка тут же исчезла с его  лица.  -
Мертвые мертвы. Не будем об этом.
   - Ага, - сказал Ковач, соглашаясь не столько  со  словами,  сколько  со
смыслом.  -  Мы  уже  послали  домой  восемьдесят  килограммов  песка,   с
предупреждением не открывать гроб.
   - А, - отрешенно протянул Инглиш, вновь глядя в сторону. - Полагаю,  вы
проверили, нет ли бункеров под зданием терминала? Я  думаю,  такое  вполне
возможно.
   - Никаких бункеров, - ответил Ковач.
   - Тепловая  волна  от  одного  из  эсминцев  пошла  вниз,  -  осторожно
продолжал он. - Реакция инициировала  боеголовки  торпед,  но  они  просто
горели, вместо того, чтобы взорваться.  Было  достаточно  жарко,  но  наши
скафандры выдержали, - он кивнул в сторону пластикового  купола  комплекса
обеззараживания, - и они считают, что нам следует получше отмыться.
   Инглиш натянуто улыбнулся.
   - Да, - проговорил он. - Слушайте, посадка началась уже двадцать  минут
назад, и...
   Ковач  вскинул  руку,  останавливая  его.  Мягко,  насколько  мог,   он
произнес:
   - Внутри было много тел, но только туземцы и хорьки. Никакого флотского
снаряжения. Что там случилось?
   Инглиш пожал плечами:
   - Точно не знаю. Я говорил, что местные  провели  нас  через  периметр.
Думаю, большинство из них выбрались обратно, прежде чем  все  взлетело  на
воздух, но законспирированный агент, командовавшая группой, Милиус...  Она
отвлекала хорьков внутри здания терминала.
   Он в упор взглянул на Ковача.
   - У нее хватило смелости.
   - Знаешь, когда рискуешь головой, - негромко произнес  Ковач,  глядя  в
пространство, - есть вероятность того, что рано или поздно  кто-нибудь  ее
отрубит.
   - Думается, знаю, - с горечью согласился Инглиш. Голос и выражение  его
лица чуть смягчились. - Все мы это знаем. Слушайте, мне пора бежать.
   Он помедлил и добавил:
   - Если  разделаться  с  этими  опорными  пунктами  хорьков  выпадет  не
Девяносто Второй, то пусть это будут ваши ребята.
   - Надеюсь, завтра вылетим именно мы, - откликнулся Ковач, но Инглиш уже
разговаривал с водителем грузовика, не желавшим везти в космопорт старшего
офицера-штабника, явно успевшего наделать в штаны.
   Девяносто Вторая была одной из рот, втиснутых в  состав  боевых  единиц
Флота, при этом она, правда, не имела своих наземных средств  передвижения
в  отличие,  скажем,  от  Охотников  за  Головами.   Люди,   связанные   с
космическими кораблями, обычно  не  представляли  интереса  для  тех,  кто
служил на земле... Но, по крайней мере, эсминец "Хейг" не стартовал,  пока
командир Девяносто Второй решал свои личные дела.
   Большинство десантников Ковача  уже  вышли  из  душа  и  направились  в
раздевалку. Им предстояло облачиться в ту же пропитанную  потом  форму,  в
которой  они  шесть  часов  провели  под   скафандрами,   пока   проверяли
развороченный Порт. Но душ немного поднял настроение десантникам.
   Бредли все еще дожидался за брезентом. Как и капрал Сенкевич, она и без
одежды столь же крутая, как и в одежде.
   Два десятка кранов за брезентовым пологом все так же  радостно  ревели,
изрыгая воду, которая доставлялась  за  двадцать  километров  по  огромным
пластиковым акведукам. Дренаж, призванный  отводить  использованную  воду,
работал, к сожалению, не столь эффективно. По меньшей мере  половина  воды
растекалась по земле, отыскивая собственные пути к наиболее низкому  месту
на базе Форберри.
   По  странной  прихоти  судьбы  таким  местом  являлся  парадный   плац,
окруженный   штабными   строениями   и   зданиями   резиденции    военного
правительства,  укрывавшимися  в  долине  от  прицельного  огня   немногих
оставшихся в живых на Вифезде халиан.
   -  Все  путем,  сэр?   -   спросил   Бредли   с   улыбкой,   призванной
продемонстрировать, что он и не думал подслушивать разговор офицеров.
   - Нет проблем, - проворчал Ковач.
   Их и не было, по крайней мере таких, которые  он  мог  решить.  Мертвые
мертвы, как сказал Инглиш.
   - Пошли в бараки. Надо поискать свежую форму.
   - Ага... нам тут вот что подумалось, сэр, - сказал старший  сержант.  -
Грузовики еще чертовски горячие, даже после того, как  на  них  вылили  не
один галлон воды.
   Ковач пожал плечами и направился в раздевалку.
   - Или на грузовиках или пешком, - заметил он. - Я загоню машины в сухой
док на флотской базе, как только смогу, но наземная техника там мало  кого
волнует.
   -  А  тут,  -  он  махнул  рукой  в  сторону   закрытой   камеры,   где
роботы-манипуляторы старательно скребли скафандры, - не хватит  места  для
грузовиков.
   Сенкевич  рассмеялась.  Смех  ее  оказался  на  редкость   глубоким   и
мелодичным.
   - В чем дело, сержант? - спросила она Бредли. - Боишься, что эти  крохи
радиации убьют нас?
   Теперь рассмеялись все трое, но смех получился безрадостным.


   Внезапно заверещал звонок и замигал сигнал тревоги.  Первая  Категория!
Десантники во всех бараках побросали дела и схватились за  оружие  еще  до
того, как услышали суть сообщения.
   На Вифезде мог существовать один-единственный повод для столь  срочного
вызова Охотников за Головами. Одиночное диверсионное подразделение  халиан
не погибло при бессмысленном героическом сопротивлении  вместе  с  сотнями
тысяч своих сородичей. Внезапные наскоки  этой  выжившей  горстки  хорьков
сильно допекали оккупантов.
   Проблема оказалась не по зубам не  имевшим  технологического  оснащения
регулярным войскам Альянса, которые  составляли  основу  наземных  сил  на
Вифезде.
   И Сто Двадцать Первой Роте Противодействия  был  отдан  соответствующий
приказ.
   Ковач надел шлем.
   - Слушаю, - сказал он, пока руки  шарили  в  поисках  рукавов  рубашки.
Информация должна была поступать в банк данных подразделения, но он  любил
получать приказы  напрямую.  Это  давало  ощущение,  что  он  участвует  в
реальном процессе, а не какой-то электронной игре.
   Разумеется,  именно  компьютер  решал,  совершат  ли  они   бросок   на
грузовиках или загрузятся на  "Бонни  Паркер",  чтобы  свалиться;  хорькам
прямо  на   головы,   пойдя   на   долгие   приготовления   ради   быстрой
транспортировки в намеченный район. Компьютеры великолепно  справлялись  с
такого рода расчетами, но люди...
   - Капитан Ковач, - произнес синтезированный  голос.  -  Вам  предписано
явиться к Губернатору округа, адмиралу Достопочтимому Сабуро Таками.
   - Ну?
   - За вами отправлена машина. Прибудет через полторы минуты. Это все.
   - Есть, - ошарашенно проговорил Ковач, хотя для электронного  секретаря
его ответ был совершенно безразличен. Ох уж эта Первая категория?
   Он переключился в режим трансляции  вызовов  по  Срочности  номер  один
через установленные в бараке динамики. Все провожали Ковача. На  возню  не
оставалось времени.
   - Даниэло, - крикнул он  своему  старшему  лейтенанту.  -  Держи  людей
наготове!
   Никто и не подумал поинтересоваться, к чему им надлежит быть готовыми.
   Капрал Сенкевич уже дожидалась снаружи с  полным  патронташем  и  двумя
незаряженными штурмовыми ружьями. Один комплект она вручила командиру.
   Из-за  рейдов  хорьков  военное   правительство   по-прежнему   считало
Четвертый  район  зоной  боевых  действий.  Личному  составу,  покидавшему
контрольные зоны - базы и опорные пункты - было приказано все время  иметь
при себе оружие, правда, незаряженное, за исключением согласованных боевых
операций.
   Конечно, Сенкевич права: невозможно предсказать, что Ковач  услышит  от
адмирала Таками и как скоро потребуется Губернатору округа его ответ.
   Только вот Ковач не любил иметь при себе оружие, когда  разговаривал  с
типами из администрации. Оно наводило на нехорошие мысли.
   За ним прислали легкий джип на реактивной тяге, что особенно удобно  на
пластиковом покрытии базы. Машина прибыла  через  несколько  секунд  после
назначенного времени; водитель, унтер-офицер - с голосом  почти  столь  же
бесцветным, что и у электронного командира, заметил:
   - У меня приказ доставить в штаб только одного.
   - Значит, приказ неправильный, - хладнокровно ответил  Ковач  и  сделал
знак Сенкевич забираться в джип.
   Он не собирался брать ее с собой, поскольку не нуждался в телохранителе
в штабе округа - во всяком случае, в охране  такого  рода,  которую  могла
обеспечивать могучая капралша.
   Но он не собирался подчиняться словам какого-то там лакея.
   Джип просел под тяжестью Ковача и здоровенной капралши. Ругнувшись  про
себя, водитель опустил ограничители габаритного зазора и  влился  в  поток
машин.
   На базе Форберри стоял гул. Шумели машины, грохотали механизмы,  ревели
приземляющиеся или стартующие космические корабли. В редкие паузы  затишья
доносились глухие удары плазменной  пушки  со  стороны  границы.  Дежурные
подразделения "очищали передовые позиции от зон потенциального укрытия".
   Взрывая ни в чем не виноватые деревья в пределах Границы,  нельзя  было
предотвратить диверсионные вылазки уцелевших халиан, но удавалось  немного
скрасить скуку дежурства на спокойном участке.
   Граница для гражданских лиц проходила по одной стороне дороги.  Десятки
болезненного вида туземцев глазели  на  суету  машин,  опасаясь  подходить
слишком близко к находящейся  под  напряжением  тонкой  ленте,  окружавшей
лагерь с пленными. Военное правительство уже начало облавы на  аборигенов,
уличенных в сотрудничестве с халианами. Им предстояло влачить свою жизнь в
лагерях вплоть до искупления вины, степень которой  установит  Гражданский
суд, когда Флот соберется установить режим гражданского управления.
   - Бедные ублюдки, - пробормотал  Ковач,  отворачиваясь  от  аборигенов,
являвших собой воплощение безнадежности, пока джип громыхал мимо  пленных,
громыхая, как грузовики на главном проспекте базы.
   Сенкевич пожала плечами.
   - Они живут в таких же бараках, что и мы, - сказала она.
   - Едят ту же пищу. Все время сидят и ни черта не делают так же, как мы.
   Ковач взглянул на нее.
   - Итак, где же корень проблем этих бедолаг? - заключила она.
   - Там же, где и наших, - согласился Ковач, не заботясь о том, слышит ли
их водитель. - Туда мы теперь и едем.


   Парадный плац в центре Базы Форберри  покрывали  пластиком  сразу,  как
только построили трехэтажную штаб-квартиру  базы  и  здание  Правительства
Округа - но прежде,  чем  завершили  остальное  строительство,  гусеничная
техника  уже  успела  сжевать  половину  настила,   а   остаток   заляпала
ядовито-фиолетовой грязью. Того же оттенка, что  и  песок,  проникавший  в
офис  адмирала  Таками,  когда  штормовые  ветра  раздирали  швы  блочного
строения.
   Ковач отдал честь так аккуратно, как  только  мог,  но  он  никогда  не
отличался ловкостью в  этой  микки-маусовской  ерунде.  Губернатор  округа
повел бровями и нахмурился, точно грозовая  туча,  заметив  что  десантник
обозревает фиолетовое пятно, тянущееся по краю противоположной стены.
   Другой офицер, находившийся в комнате, симпатичный, начинающий  полнеть
старший командор, широко улыбнулся Ковачу.
   - Ну, Ковач, - начал адмирал Таками, - вот Ситтерсон говорит  мне,  что
мы в вас здесь нуждаемся. Я не  собираюсь  спорить  с  шефом  моей  службы
безопасности. Для  чего  нужно  правительство,  если  не  для  обеспечения
безопасности, а?
   - А? - а унисон откликнулся Ковач. Он не мог понять, что  имел  в  виду
губернатор.
   Точнее, он уговаривал себя, что не понял,  о  чем  говорит  губернатор.
Можно сказать, молился.
   - Губернатор подразумевает, - сказал командир Ситтерсон  голосом  столь
же приятным, как  и  его  внешность,  -  что  наземный  контингент  вполне
пригоден для масштабных операции,  но  нам  необходима  настоящая  ударная
единица. Губернатор перевел 121-ю  из-под  команды  Флота  в  распоряжение
правительства Четвертого Округа.
   Что ж. Ковач никогда не верил, что  до  Бога  доходят  молитвы  простых
десантников.
   - Так что оставляю это на вас, - подвел итог Таками. - У меня еще масса
других дел.
   Когда Ковач вслед за шефом службы безопасности  выходил  из  офиса,  он
услышал, как губернатор рычит во встроенный микрофон, требуя уборщиков  со
швабрами и щетками.
   - Я полагал, вам лучше услышать о своем переводе  от  губернатора,  чем
прямо от меня, - сказал Ситтерсон в приемной. - Таками стреляный  воробей.
Он станет совать нос в наши дела. Вы придержали машину?
   - Нет, сэр, - сказал Ковач. Он пытался осмыслить, что произошло с ним и
его подразделением. И не мог.
   - Неважно, - произнес  Ситтерсон,  но  нахмуренные  брови  говорили  об
обратном. - Прогуляемся. Это прямо через площадь.
   Он вновь нахмурился, заметив Сенкевич с двумя ружьями в руках.
   - Мой секретарь, - сухо проронил Ковач.
   - Да, кстати, - отозвался Ситтерсон, - мне нужен один  из  ваших  людей
для постоянного  дежурства  в  приемной.  В  здании  находятся  мои  жилые
апартаменты, так что лишняя предосторожность не помешает.
   Лицо Ковача вспыхнуло гневом.
   - О, сэр, - сказал он как можно  спокойнее.  -  Мы  ведь  подразделение
реагирования.
   - Ну, мне и нужны люди, способные реагировать, не так ли? -  усмехнулся
Ситтерсон.
   Ковач предпочел промолчать.
   Штаб сил безопасности располагался в сотне метров, наискосок от  здания
правительства. Однако Ковач и  не  предполагал,  что  машина  понадобилась
Ситтерсону исключительно  из  пижонства.  Одноэтажное  строение,  лишенное
окон, представляло собой вытянутый пенал. Дверь располагалась в  одном  Из
торцов. Ситтерсон предпочел позвонить, а не возиться с замком.
   Дверь распахнулась. Глазам Ковача предстал узкий и длинный коридор.  По
левую сторону имелись четыре закрытых двери, справа  -  вытянулись  восемь
крошечных зарешеченных комнат. В пяти из них  маялись  какие-то  личности.
Бедолаги могли лишь стоять, вытянувшись во весь рост.
   Такая поза была очень болезненной. Открывший дверь  старшина  держал  в
руке длинный  электрошоковый  прут,  которым  тыкал  пленников,  когда  те
начинали оседать на пол или прислонялись к стене.
   - Комнаты для допросов, - весело пояснил Ситтерсон,  ткнув  пальцем  на
закрытые двери. Он усмехнулся и добавил, кивнув в сторону камер:  -  Люблю
показать моим посетителям, что здесь серьезное заведение. Это единственный
вход в здание.
   - В чем их вина? - спросил Ковач безразличным тоном.
   - Вот это нам как раз и предстоит выяснить, не правда ли?  -  лучезарно
улыбаясь, ответил Ситтерсон.
   Женщина в одной из камер жалобно  плакала,  и  едва  уже  держалась  на
ногах. Ковач прибавил шагу, увлекая шефа безопасности к  двери  в  дальнем
конце коридора.
   Но двигались они недостаточно быстро. Когда Сенкевич  закрывала  дверь,
Ковач услышал-таки змеиное шипение электрошока,  выпускающего  свое  жало.
Женщина отчаянно вскрикнула.
   Старший сержант за громадным  столом  приветствовал  Ситтерсона  четким
салютом, не вставая с места.  Впрочем,  он  и  не  смог  бы  встать  из-за
свисавших с потолка многочисленных кабелей.
   Ситтерсон явно старался продемонстрировать, что не лыком  шит,  но  его
штаб-квартира являла собой лишь слабый отголосок слепленной наспех роскоши
здания Правительства Округа.
   Офицеры Флота, служившие на Земле, как  правило,  не  входили  в  число
лучших. Твердая Земля для них была чем-то вроде ссылки.
   Ковачу следовало об этом помнить, хотя он вряд  ли  представлял,  какую
можно извлечь из этого пользу.
   - К вам полковник Хезик, сэр, - отрапортовал старший сержант, кивнув  в
сторону высокого поджарого человека, который-при их появлении  поднялся  с
узкой кушетки напротив двери.
   - Подождите здесь, Хезик, - сказал Ситтерсон, проходя  между  столом  и
кушеткой во внутреннюю дверь.
   По пути в соседнюю комнату Ковач искоса взглянул на полковника,  поймав
такой же ответный взгляд.
   На Хезике была форма незнакомого  покроя.  Пошитая  вручную,  с  желтым
кантом взамен галунов на карманах, эполетах и  петлицах.  Пистолет  в  его
плечевой кобуре был флотского образца и далеко не новый.
   Глаза Хезика бегали по сторонам. Ковач и под угрозой смерти не взял  бы
такого в свое подразделение.
   Личный офис Ситтерсона занимал почти  такую  же  площадь,  как  кабинет
Губернатора, но потолок здесь был низок и мебель  из  пластика,  а  не  из
дерева.
   Но зато пол сиял чистотой.
   - Присаживайтесь, капитан, - сказал Ситтерсон, широким жестом  указывая
на одно из кресел. Другая дверь, вероятно, ведущая в жилую часть, столь же
тесную, как и приемная, была частично скрыта за топографическими  экранами
демонстрировавшими,  что  происходит  в  комнате   для   допросов;   Перед
развалившимися в креслах сержантами стояли совершенно голые  люди.  Одежда
бедолаг валялась рядом на полу.
   - Нам предстоит работать в тесном контакте, капитан, - н