ти.
   - Нам нужны гарантии, - объяснил Маклорен.  -  Никто  прежде  не  делал
ничего подобного, и, как сказала адмирал, второй попытки у нас  не  будет.
Получив чрезвычайные полномочия,  наши  агенты  собрали  практически  весь
запас антигидрида антилития, которым располагал Альянс.  Вы  ведь  знаете,
обычно его используют в небольших дозах в качестве  взрывателей  там,  где
необходима сверхточность. Теперь для  восполнения  этих  пяти  тонн  нужно
десять лет.
   - Литий?
   - Гидрид. Твердый,  довольно  плотный,  химически  устойчивый,  гораздо
более  удобный  в  обращении,  чем  антиводород  или  антигелий,  и  более
эффективный для  наших  целей.  Он  хранится  в  вакуумной  камере  внутри
метеорита и с  помощью  поля  удерживается  в  подвешенном  состоянии.  От
сотрясения  генератор,  создающий  поле,  выключится,  произойдет   выброс
вещества в атмосферу, а затем на поверхность планеты. Преобразование массы
в энергию будет стопроцентным. Но мы не беремся  предсказывать,  насколько
быстро это случится и насколько  эффективно  для  наших  целей.  Сгорая  в
атмосфере, осколки полетят в разные стороны от места взрыва. А  мы  должны
быть абсолютно уверены,  что  удар  сровняет  с  землей  халианскую  базу.
Поэтому мы сбрасываем столько вещества,  сколько  смогли  собрать,  и  нам
нужен разумный пилот, который нанесет удар как можно ближе к объекту.
   - Устроим грандиозный фейерверк! - рассмеялся Маклорен.
   Возможно, это была его защитная реакция.


   Нельзя сказать, что процесс сканирования превратился в  ночной  кошмар.
Физическое неудобство было  минимальным  и  в  основном  из-за  длительной
неподвижности. Ленг  сидел  в  лабиринте  пробирок,  проводов,  мониторов,
измерителей. Маклорен и его ассистенты  относились  к  нему  с  симпатией.
Забытые эпизоды младенчества, детства, юности, сменяя друг друга,  всплыли
откуда-то из глубин  памяти.  Они  проносились  в  сознании  беспорядочно,
смутно, как бывает в полудреме. Его захлестывали ни на что не направленные
чувства: любовь,  ненависть,  страх,  похоть,  печаль,  радость,  какие-то
примитивные эмоции, которым мозг и названия-то не мог дать. Они  сливались
в  единое  целое,  которое  затем  взрывалось,  рассыпаясь   на   миллионы
вращающихся  разноцветных  кусочков.  Время  то  сжималось  до  нуля,   то
растягивалось до бесконечности. Ленг ухватывал было смысл существования, а
потом он снова ускользал от него. Позднее он не мог припомнить  ни  одного
момента из долгих часов, проведенных в этом состоянии; в  голове  остались
лишь обрывки снов. В конце концов  ему  сделали  инъекцию,  и  он  впал  в
беспамятство.
   Проснулся Ленг в больничной палате. В местах уколов  наложили  повязки.
Конечно, все заживет быстрее, чем волосы отрастут. Он закрыл глаза и снова
погрузился в сон.
   Очнулся он нескоро. В палату, чуть не подпрыгивая, вошел Маклорен.
   - Сработало! Сработало! - ликовал  он.  -  Все  прошло  как  по  маслу.
Программа уже введена, оружие запущено.


   Мы так никогда и не узнаем,  о  чем  думал  псевдомозг,  обреченный  на
гибель. Мы располагаем лишь последним коротким посланием и описанием  того
события, которое за ним последовало. Еще меньше мы знаем о чувствах  этого
столь разительно отличающегося от нас индивидуума. И тем не менее история,
услышанная мною в ту  ночь  в  Ванг  Фанге,  сильно  заинтересовала  меня.
Впоследствии, если меня заносило в те миры,  где  компьютерная  сеть  была
доступна, я выуживал все что мог из банков данных. И я уже знал кое-что  о
таких машинах, даже разговаривал с одной из них. Интересные истории -  мое
хобби.
   Итак, я попытаюсь воссоздать события, надеясь слишком далеко от  истины
не удаляться.
   Представьте себе эту махину, которая медленно падает с адским грузом  в
чреве. Копия сознания Ленга воспринимает космос не так,  как  мы.  Сложные
датчики улавливают весь спектр явлений: незримые потоки  атомов  и  ионов,
силовые поля, различные импульсы, гравитационные поля планет,  кружащих  в
танце вокруг своей  прародительницы.  Он  видит  перед  собой  раскаленное
добела солнце, вихри огня и пылающие языки протуберанцев, ажурную  корону,
переливающуюся  перламутром  и,  словно  затянутое  пеленой   зодиакальное
сияние, расходящееся гигантскими лучами. Но он не ослеплен,  он  различает
тысячи оттенков звезд, усеявших небеса, он  видит  мириады  небесных  тел,
скрытых от наших глаз. Оказывается, космос не погружен во мрак - он  сияет
огнями. Космос  не  безмолвен.  Каждый  атом  в  межзвездном  пространстве
излучает сигнал, и их пульсации сливаются в единый гимн творцу  Вселенной.
То  и  дело  туманные  дали  озаряются  едва  родившимися   солнцами   или
предсмертными вспышками агонизирующих светил. Облака, рассекающие  Млечный
путь, не могут скрыть от машины этого неистового сердцебиения Вселенной. А
впереди открываются все  новые  и  новые  галактики,  стремящиеся  к  тому
незримому пределу, где встречаются начало и конец всего сущего.
   Прошли часы, дни, прежде чем сознание Лента свыклось со  своими  новыми
возможностями. Вряд ли его все еще можно было называть  человеческим.  Оно
давно бы уже запуталось в самом себе, если бы не контроль подключенного  к
нему компьютера.  Обладая  такой  мощностью,  таким  объемом  и  скоростью
обработки данных,  огромной  библиотекой,  из  которой  в  считанные  доли
секунды можно почерпнуть все необходимое, он постепенно впитывает  в  себя
поток  информации,  осмысливает  ее  и  систематизирует.  И  теперь  можно
посмотреть на все  свежим  взглядом,  но  не  как  богу,  захмелевшему  от
собственного  величия.  Отдавая  должное   нынешним   своим   божественным
возможностям, надо помнить, кем был прежде.
   Нет, это не совсем точно. Не помнить, а прийти к пониманию. Потому  что
он никогда не был Артуром  Ленгом.  Он  снова  переключился  на  рыжеватую
искру, мерцающую в  небе.  Изображение  увеличивается,  и  вот  уже  виден
Белизариус -  нагромождение  камней,  проступающих  сквозь  пыльные  бури.
Детекторы забирают все больше и больше энергии из аккумуляторов,  но  даже
при самом большом увеличении база Флота не видна. Как мало  ростков  жизни
во вселенной, как быстротечно  их  существование,  как  редко  встречаются
разумные существа!
   А тем временем метеорит, вращаясь вокруг Кристины,  переходит  с  одной
орбиты на другую,  постепенно  приближаясь  к  ней.  Моделируя  траектории
снаряда, создатели механизма принимали во внимание тот  факт,  что  разуму
Лента потребуется время для оценки  ситуации.  Кроме  того,  чем  ближе  к
естественному  будет  движение  метеорита,  тем  меньше  шансов  у  халиан
заподозрить неладное.
   Кристина вырастает на глазах  -  сначала  появляется  белая  звездочка,
потом маленький серп, он  растет  и  превращается  в  диск,  темная  часть
которого слабо фосфоресцирует. На той стороне планеты,  где  сейчас  день,
облака создают причудливую игру света  и  тени.  Мелькают  голубые  полосы
океана и зеленовато-коричневые участки суши  в  тех  районах,  где  погода
ясная. Найденные следы говорят о том, что  в  свое  время  планета  прошла
через ледниковый период, но сейчас там установилось великое  лето,  и  она
пригрелась и сладко спит вот уже пятьдесят миллионов  лет.  Сквозь  облака
просвечивают две планеты-спутника - размером поменьше Луны.
   Заработала память Лента.
   Тесс сжимает его руку. С их кресел виден мир, распростертый перед ними.
   - Наш дом, - говорит она, задыхаясь от восторга. - Я знаю, мы будем там
счастливы.
   - Мне хотелось бы перенести тебя через порог, - отвечает он с  улыбкой,
и чувства захлестывают его. Ему вдруг так захотелось сжать ее в  объятиях,
ощутить тепло этого драгоценного тела. Ничего,  скоро  они  приземлятся  в
лагере. Нашлась  бы  только  свободная  палатка,  они  найдут  возможность
уединиться. Там все будет по-другому!
   Началось торможение, и корабль задрожал. Ландшафт под ними заволакивала
дымка.  Вдруг  они  прорвались  сквозь  туман  и  увидели  лес,   горы   и
серебрящуюся змейку реки.
   Мозг Лента направляет все датчики  на  Кристину.  Уже  можно  различить
излучение с халианской базы: радиоактивное,  инфракрасное,  нейтринное.  С
каждой минутой мощность их возрастает,  они  вырываются  из  одной  точки,
словно из непрерывно  кровоточащей  раны.  Помимо  этого,  появляются  еще
какие-то слабые раздражители: корабли противника то ли летят по  служебным
надобностям, то ли просто устроили  сафари.  Убивать  халианам  доставляет
такое же удовольствие, как гуманоидам заниматься сексом. Ну, ничего. Когда
база будет разрушена,  можно  будет  поохотиться  на  отдельных  спасшихся
халиан.
   Разум Лента не боится кануть в Лету и не завидует своему оригиналу.  Он
лишен тела, а потому не способен ощутить сладость  жизни  и  цепляться  за
нее. Есть долг, который  он  должен  выполнить.  Ему  предстоит  совершить
поступок, не имеющий аналогов в истории  по  своей  значимости,  послужить
Тесс, нынешнему человечеству и его потомкам. Этим можно только гордиться.
   И  все-таки,  пока  он  еще  существует  и  свободен  от  необходимости
немедленно решать какие-то задачи, он хочет  припомнить  все,  что  только
можно.
   Обычно облака были не темными, а перламутровыми. Когда глаза привыкали,
в воздухе можно было различить  мягкое  свечение.  На  его  фоне  величаво
поднимались голубые горы, вершины которых терялись в облаках и,  казалось,
доставали до звезд. На огромной  равнине  поляны  перемежались  с  густыми
чащами. Ленг стоял около деревьев в  высоких  коричневато-рыжих  зарослях,
напоминающих траву. Кора на стволах  медно-красная,  на  густой  листве  с
лиловыми прожилками поблескивают капельки воды. Над ними радуга  раскинула
свои трепещущие крылья. Прохладный  ветерок  приносит  ароматы  жасмина  и
имбиря, напоминающие о детстве.


   Семейство амадеев привольно  расположилось  на  лужайке.  Хотя  понятие
"семья" отражает образ жизни человека, но  Тесс  считала,  что  здесь  оно
вполне применимо. Амадеи жили группами примерно по шесть взрослых самцов и
столько  же  самок  плюс  их  потомство.  Складывались  более  или   менее
устойчивые моногамные браки.  Можно  сказать,  что  это  были  расширенные
семьи. Время от времени группы встречались, резвились вместе,  пели  целые
дни  напролет,  а  молодые  достигшие  зрелости  особи  подыскивали   себе
партнеров. Потом семьи уходили на свои собственные территории.
   Ленг  радовался,  когда  ему  попадались  знакомые  амадеи.  Он   часто
разъезжал, изучая других животных, и поэтому в  общении  с  амадеями  Тесс
достигла большей близости. (Эта была одна из причин, почему Ленг поселился
на Моцарте; в низинах амадеи жили более скученно, не разбредались особенно
далеко, можно было завоевать их доверие и наблюдать за их жизнью несколько
лет подряд.) Постепенно он тоже завел себе друзей.
   Амадеи были по-настоящему красивы. Взрослые особи - ростом с него, чуть
наклоненное вперед тело  уравновешивалось  причудливо  изогнутым  хвостом.
Крупная, с тупым носом, голова на довольно длинной шее; темные,  блестящие
глаза; отливающие золотом зубы. Амадеи охотились на мелких животных, но  в
обществе  своих  собратьев  вели  себя,  как  правило,  дружелюбно.  Кожа,
покрытая тонкими чешуйками с синеватым отливом, напоминала кольчугу. Ленга
очень заинтересовали их передние лапы. Отростки на конце, судя  по  всему,
могли развиться в пальцы; зачаток большого пальца рос отдельно.
   Гимпи бродил среди кустов,  собирая  ягоды.  Тумтум,  уже  насытившись,
дремал под деревом. Белла с руки кормила детеныша, держа его  на  коленях.
Фасси безуспешно пыталась согнать с дерева двух детенышей постарше  -  они
затеяли там бесшабашную игру. Еще один детеныш  заострил  зубами  палку  и
теперь втыкал ее в муравейник, вылавливая лакомых мирмекоидов. Рядом стоял
еще один взрослый, наверное, присматривал за ним.
   Джо тут же заметил Лента и, издав восторженную трель, бросился к  нему.
Он всегда вел себя достаточно дерзко. Остальные некоторое время  держались
чуть поодаль, и Джо досталась львиная доля угощения, которым  были  набиты
карманы Лента. Это были крекеры, выпеченные из местных злаков.
   Они запели. У каждого амадея были свои песни, и Лент почти  никогда  не
слышал один и тот же мотив дважды. Их голосовой  диапазон  включал  полных
семь октав, и разнообразие  производимых  звуков  получалось  потрясающее:
трели, свистки, завывание, глухое постукивание,  клацанье,  журчание.  Все
вместе они составляли  музыкальную  композицию,  мелодичную,  бравурную  и
зажигательную.
   Ленгу  приходилось  также  слышать  зловещие   пронзительные   вскрики,
предупреждающие об опасности, вокальные поединки  самцов,  любовные  песни
ухажеров, колыбельные, и то, что, без сомнения было оплакиванием  мертвых.
Тесс считала, что амадеи используют для общения музыку чаще, чем сигналы и
жесты.
   - Эй, не ставьте меня в неловкое положение, - смеялся Лент,  -  крекеры
уже кончились, а ответить пением я не могу.


   Планета  становится  огромной.  Уже  видно  полярное  сияние.   Приборы
работают на полную мощность. Было бы неплохо  прощупать  все  радаром,  но
придется  ограничиться  информацией  об  изменении  магнитных   полей,   о
радиоактивных минералах, залегающих в земле. По этим и  другим  ориентирам
можно отыскать нужную местность даже на планете, закрытой облаками.
   Правда, ориентиры эти не так надежны, как радиоактивное излучение базы.
Хотя и в этом случае величина погрешности составляет несколько километров.
База находится на большой глубине, и  радиация  на  поверхности  слабая  и
рассеянная.  Кроме  того  халиане  по  всем  правилам  военного  искусства
расположили вокруг нее глушители  и  ложные  источники  радиации.  Поэтому
точное местонахождение  базы  можно  установить  только  визуально.  Самое
лучшее, что можно получить с помощью  приборов,  -  это  большое  размытое
пятно. Излучение, в том  числе  и  инфракрасное,  поглощается,  отражается
облаками, преломляется, и это  приводит  к  искажению  изображения.  Можно
спуститься пониже и посмотреть, но через секунду тебя подобьет ракета, или
через миллионную долю секунды - энергетический луч.
   Мозг Ленга задавал себе один и тот же вопрос:  в  чем  же  состоит  его
задача? Такая бомба вполне может разнести  полконтинента.  Как  бы  то  ни
было, анализ информации  из  банка  данных  подтвердил  правильность  слов
Маклорена. Разрушительная сила известна - e=mc^2, пять  тонн  антивещества
аннигилирует  с  пятью  тоннами  обычного  вещества.  Но  рассеяние  будет
колоссальным, и эффективность удара непредсказуема. Дело не только в  том,
что халиане зарылись в твердые, устойчивые пласты, а  их  бункер  укреплен
изнутри и сейсмоустойчив. Главное,  что  база  находится  под  окаймленной
горами небольшой впадиной, и под какой именно, неизвестно. Чтобы  поразить
противника наверняка, даже при таком апокалиптическом взрыве, удар  должен
быть точным.
   Мозг  получит  один  короткий  миг,  чтобы  рассмотреть  объект  сквозь
возможную завесу дождя или тумана, вычислить направление удара  и  завести
двигатель. Принимая во  внимание  наличие  электронных  органов  чувств  и
встроенного компьютера, можно  ожидать,  что  он  определит  по  изменению
рельефа, под какой из впадин окопался  враг.  Халиане  хорошо  поработали,
восстанавливая первоначальный растительный покров, и  могли  бы  ввести  в
заблуждение человека, плохо знающего землю Моцарта, но за долгие годы Ленг
исходил ее вдоль и поперек и много раз летал над ней.
   За долгие и счастливые годы. Вот  Юни  позволила  Тесс  взять  на  руки
своего детеныша. Он прильнул к ней и нежно защебетал,  амадеям  нравилось,
что млекопитающие такие теплые и гладкие. Тесс дала малышу крекер. Он взял
лакомство обеими лапками и аппетитно захрустел. Доев, вывернулся и,  обвив
ее руку хвостом, ткнулся носом во внутренний карман.
   - Смотри-ка - знает, откуда я достаю крекеры, -  сказала  Тесс.  -  Уже
знает. Да, малыш? Ну и чертенок он у тебя, Юни.
   Юни залилась веселыми трелями. Тесс отдала ей детеныша.
   - Очаровательный малыш, - сказал  Лент;  и  внезапно  все  происходящее
наполнилось для него каким-то особым смыслом. - Я  уверен,  что  мы  видим
предшественников мыслящей расы.
   - Не сомневаюсь, - ответила жена. - Дай им еще десять миллионов лет или
около того и они начнут делать  орудия  труда,  сочинять  стихи,  строить,
сеять и жать, у них появятся цели, вопросы, они будут забираться на горные
вершины, созерцать звезды, а потом, возможно, поднимутся в воздух. А какую
музыку они будут сочинять! Если душа действительно  бессмертна,  ее  могут
услышать Бах, Бетховен или Моцарт, услышать  и  постараться  понять.  Хотя
полностью это вряд ли  возможно,  настолько  она  не  похожа  на  творения
человеческого гения.


   На Кристине заметили метеорит. Он несется  в  пространстве  с  огромной
скоростью.  Прямо  к  халианам.  Предоставленная  самой  себе   та   часть
метеорита, в которой находится оружие, отломилась бы и обрушилась на  сушу
или в океан. Это привело бы к полному  опустошению,  но  оно  должно  быть
локализованным. Компьютер непрерывно анализирует. Мозг Ленга  готовится  к
завершению пути. С нечеловеческой непоколебимостью.
   В тот короткий миг, когда поверхность планеты станет видна,  он  должен
будет выбрать мишень. Чем быстрее он это сделает, тем вероятнее победа. Он
рассматривает задание со всех сторон.
   До сих пор мозг Ленга не мыслил астрономическими категориями.  И  ничей
другой тоже. Конечно, сейчас он орудие войны. Но чем  ближе  к  цели,  тем
ярче  видны  последствия  удара.  Если  бы  в  планету  врезался  огромный
астероид, выделение энергии было бы таким же.
   Ленг никогда не занимался ни геологией, ни палеонтологией. И никогда не
был на Земле. В силу своего образования он получил  кое-какие  сведения  о
колыбели человечества, но постепенно почти все забылось.
   Сейчас же модель его мозга располагала всей полнотой информации.
   От Кристины исходит белое сияние. Примерно через полминуты он войдет  в
верхние  слои  атмосферы.  Для  компьютера  этого  вполне  достаточно.  За
тридцать секунд разум Лента может обдумать и выстрадать  столько,  сколько
обычный мозг за тридцать лет.
   Молчание в эфире взрывается посланием:
   "Я не могу убить наше будущее".
   Двигатель оживает. Метеорит содрогается,  меняя  направление,  набирает
скорость, и от него начинают отваливаться  куски.  Совершенно  безопасные,
они разлетаются в разные стороны.  Адская  машина  сходит  с  орбиты.  Она
удаляется от планеты все быстрее  и  быстрее,  и  к  тому  моменту,  когда
кончится топливо, ни один корабль Флота не сможет ее перехватить.


   Так я представляю себе случившееся. О том, что думал мозг Ленга,  когда
мчался прямиком к солнцу, гадать не берусь.
   Небо затянуло красноватой дымкой, словно рассвет  окропил  его  кровью.
Залив скрылся из виду, но буйные заросли все так же угрюмо возвышались над
берегом. В Вант Фанге остались  мы  одни.  Мадам  уже  отправилась  спать,
попугай прикорнул на жердочке. Уходя, хозяйка продала нам  все  оставшиеся
бутылки и заперла бар. Еще не пришел бой, который вытирает столы, выметает
окурки и табачные крошки. Посеревший от  табачного  дыма  воздух  приобрел
горьковатый  вкус.  Внутри  еще  сохранялась  прохлада,  но  я  чувствовал
приближение дневной жары.
   -  То  же  самое  случилось  на  Земле,  -  сказал  Баляфр   Триангулер
бесцветным, уставшим голосом.
   Я разглядел жесткую щетину на впалых щеках и синяки под налитыми кровью
глазами.
   - В конце мелового периода, на который приходился расцвет динозавров, в
планету врезался астероид. Поднялось столько пыли и пара, что десятки  лет
Земля была окутана пеленой. Большинство солнечных лучей отражалось, и день
казался сумерками. Зима продолжалась бесконечно  долго.  Растения,  в  том
числе и морские, погибли, так же как и п