одумал Тони. - И запахи, как в  саду...  Как  здорово  -
листья вырабатывают кислород, все ветки - в плодах.  И  душа  отдыхает,  и
желудку кое-что перепадет..."
   Сквозь прозрачные стенки палубы холодно мерцали россыпи голубых  звезд.
Тони в последний  раз  с  нежностью  обвел  взглядом  всю  эту  красоту  и
приступил к делу.
   Где-то здесь должна иметься вытяжная труба. Он замер, затаив дыхание  и
прислушиваясь - точь-в-точь как учил Шри Хананда. И  тут  же  уловил  едва
различимое шипение. Он наспех прочел молитву. Тереза до самой смерти будет
его ненавидеть... А может, поймет, что у него просто не было выбора. И что
дело не в болванах-гардемаринах и не в фантазиях на тему Ястреба  Тейлона.
И еще - что он сейчас готов все отдать, чтобы  секунду  спустя  проснуться
дома, в своей кровати.
   Тони потянул носом воздух у фильтра  воздухозаборника.  Так  и  есть  -
вытяжка чистого кислорода. Некоторые технические решения настолько удачны,
что нет смысла придумывать что-то новое. Его расчет оказался верным.
   Тони сдвинул коробку  и  опрокинул  ее  содержимое  в  воздухозаборник.
Словно зачарованный, он  смотрел,  как  в  темном  провале  вентиляционной
трубы, словно снежинки в сказочную рождественскую ночь, кружатся  сахарные
кристаллики. Чистый кислород - и немного горючего вещества...
   Тони прошептал еще одну короткую молитву и мысленно попросил прощения у
Терезы и родителей. Потом чиркнул зажигалкой. Длинный язык пламени  лизнул
край вытяжной трубы...


   "Сала-Аль-Дин" находился совсем рядом  с  источником  сигнала  SOS.  Но
когда он, срочно изменив курс, подошел ближе, сразу стало ясно,  что  даже
его первоклассное пожарное оборудование здесь не поможет. Пламя  мгновенно
достигло оружейного  трюма;  на  воздух  взлетело  столько  боекомплектов,
сколько хватило бы хорькам  на  полгода  ожесточенного  сопротивления.  От
корабля в считанные минуты остались лишь обугленные обломки.
   - По крайней мере они быстро задохнулись, - обронил один из спасателей.
   Остальные промолчали, не в силах оторвать взгляда  от  обожженных  тел,
прилипших  к  расплавленному  металлу.  Ни  у  кого  не  возникло  желания
полюбоваться на эту картину вблизи.
   Только спустя несколько дней в руинах корабля был  найден  Тони  Лукка.
Тело опознали сразу. На нем почти не было ожогов - пламя ушло  в  вытяжную
трубу, и смотровая палуба в считанные мгновения лишилась кислорода.
   - Черт подери! Что он делал на корабле Синдиката?! - воскликнул главный
следователь, когда тело доставили на борт.
   - То, что и должен был сделать любой  офицер  Флота  на  его  месте,  -
ответил капитан десантников. - Это он взорвал крейсер. Все-таки нашел себе
достаточно большую мишень, чтобы в нее попасть...



Интерлюдия. О ВРЕМЕННЫХ СООТНОШЕНИЯХ

   Корабль,  оснащенный  гиперсветовым  двигателем,  способен   преодолеть
миллион миль за считанные секунды.
   Лучу мощного лазера требуются доли секунды, чтобы поразить противника.
   Очень часто поединок двух маленьких кораблей заканчивается за считанные
мгновения. Как правило, ближний бой  между  кораблем  Флота  и  халианским
пиратом длится около тридцати секунд независимо от того, кто побеждает.
   В противоположность вышесказанному время, необходимое военному  кораблю
Флота для путешествия от одной звезды к  другой,  может  оказаться  весьма
значительным.  Например,  вновь  построенный  тяжелый   крейсер   проходит
расстояние от Веганских верфей до Дуанского флота, где находятся  основные
военные силы Халии, примерно за два месяца.
   Обычная  курьерская  миссия  может   продолжаться   шесть   месяцев   и
затрагивать не более двух дюжин планетных систем.
   Некоторые  специалисты  обучаются  целое  десятилетие,  чтобы  получить
квалификацию, достаточную для выполнения сложнейших операций по  установке
и демонтажу гиперсветового двигателя Купера.
   С другой стороны, путешествие от большинства планет Синдиката до  Халии
занимает  почти  столько  же  времени,  сколько  и   от   Порта   Альянса.
Разведывательный корабль, покинувший свою родную систему и отправившийся в
пространство халиан,  неизбежно  возвратится  с  данными,  устаревшими  по
крайней мере на месяц.
   Таким образом, первые битвы, доказавшие, что эта война - одна из  самых
дорогостоящих войн  Альянса,  в  большинстве  своем  были  незначительными
стычками. Исходя из опыта, обе стороны пришли к  выводу,  что  разведка  в
этой войне гораздо важнее боевых действий.
   Но даже после того, как в общих чертах выяснили  расположение  основных
миров Синдиката, потребовалось еще несколько месяцев,  в  течение  которых
адмирал Дуэйн собирал силы, способные выжить в пространстве врага.
   Разумеется,  перед  тем  как   начать   действовать,   обеим   сторонам
требовалось разузнать  некоторые  важные  факты.  Военачальники  Синдиката
хотели убедиться, что силы адмирала Дуэйна не нападут на планеты Семейств,
когда основная армада Синдиката устремится в атаку. Им  также  требовалось
изучить следующее: чего может добиться Флот  в  халианских  мирах,  какова
инфраструктура баз Альянса; что необходимо сделать Альянсу для обеспечения
безопасности  миров  вновь  обретенных  союзников.   Тем   временем   было
установлено, что изменчивая лояльность  Халии  по  отношению  к  Синдикату
является куда  более  серьезной  проблемой,  чем  ожидалось  при  принятии
решений, и потому дальнейшая поддержка халиан бессмысленна.
   В конце концов, халианская война закончилась  совершенно  неожиданно  и
намного  быстрее   предполагаемых   сроков.   Окончательные   планы   были
разработаны,  и  корабли  построены  задолго  до  начала  кампании  против
Альянса.
   Халиане потратили шесть месяцев только на  то,  чтобы  собрать  воедино
информацию о расположении главных миров  Синдиката.  Сотни  кораблей  были
отремонтированы; отработаны десятки тысяч маневров, и только  после  этого
адмирал  Исаак  Мейер  решил,  что  армада  адмирала  Дуэйна  способна   к
наступательным действиям.
   В конце концов, Альянсу также требовалась уверенность  в  том,  что  их
разбросанные миры не пострадают,  когда  Флот  отправится  в  пространство
Синдиката.
   В результате после заключительных напряженных дней халианской войны для
большинства солдат  наступил  период  скуки  и  депрессии.  Эта  передышка
оказалась более выгодна Флоту, чем его противникам. Она  предоставила  ему
время, необходимое для перегруппировки сил. Боевой дух был восстановлен, и
новые корабли заменили погибшие.
   Однако месяц шел за месяцем, и  поддерживать  бдительность  на  должном
уровне становилось все трудней. Для тех, кто  вернулся  домой,  отсутствие
сообщений о новых сражениях означало  мир.  И  это  привело  к  тому,  что
некоторые  политики  в  Сенате  на   полном   серьезе   начали   обсуждать
целесообразность огромных новых субсидий, требуемых Адмиралтейством.
   В течение всего этого периода война характеризовалась скорее отдельными
поединками, чем большими баталиями.  Корабли  и  разведчики  сражались  за
обрывки информации  или  защищали  жизненно  важные  промышленные  центры.
Победители в этих боях определялись не только  по  огневой  мощи  -  имели
значение и  многие  другие  факторы.  Впрочем,  обладание  самыми  мощными
пушками определенно помогало.



Кэтрин Куртц, Скотт Макмиллан. РЕГУЛИРОВЩИК

   Для Синдиката не составляло никакого труда  набрать  "упорядочивателей"
из молодых, полных амбиций администраторов,  которые  находили  в  сложной
структуре  Альянса  слишком  много  ограничений  для  своих   разнузданных
эгоистичных устремлений. За подтасовку информации  и  отправку  по  другим
адресам комплектующих и  расходных  материалов  им  платили  с  невиданной
щедростью. Эти "упорядочиватели" были совершенно неподконтрольны и никогда
не встречались со своими синдикатовскими  хозяевами,  и  в  случае  угрозы
разоблачения они  имели  привычку  сбегать  на  какую-нибудь  недосягаемую
планету Синдиката.
   Для борьбы с "упорядочивателями" Совет Альянса  поручил  Флоту  набрать
"регулировщиков", которые должны были проверить счета и  отчеты,  а  также
попытаться внедриться в ядро разведки  Синдиката.  Пользующиеся  безмерным
доверием Флота и Совета, регулировщики получили  максимальные  полномочия.
От них ожидали чудес и не задавали им лишних вопросов.
   Риккер был  одним  из  первых  и  определенно  одним  из  самых  лучших
регулировщиков. За два года он проехал по  всем  индустриально  неразвитым
районам  Альянса,  собирая  воедино   обрывки   информации,   из   которых
складывалась картина деятельности Синдиката с одним  человеком  в  центре.
Работая  в  условиях  абсолютной  секретности,  Риккер  отправился,  чтобы
арестовать и  доставить  в  Организацию  Эксплуатации  Планетных  Ресурсов
администратора Джеймса Колемана Мелтона.


   Бой продолжался большую часть  дня.  Когда  его  партнер  был  убит,  а
защитный костюм поврежден, Риккер решил сдаться и попытаться  спасти  свою
жизнь  в  плену.  Он  вытер  брызги  крови  Коннорса,  выключил  на  шлеме
бластерную защиту и, подобравшись к  тлеющим  останкам  партнера,  воткнул
свой идентификационный диск в месиво из остывающей плоти и  расплавленного
защитного костюма.
   Термическая граната разворотила  бок  их  вездехода,  частично  испарив
Коннорса. Риккер полагал, что  врагам  потребуется  всего  лишь  несколько
минут, чтобы добраться до пролома. Если  ему  повезет,  то  этого  времени
хватит, чтобы идентификатор исчез во внутренностях Коннорса. Если нет,  то
ему осталось жить не больше пяти минут. Ему повезло.
   Первым до него добрался талмуд: низкорослый, длинношеий и широкоплечий,
с засаленными волосами, по которым его легко можно было отличить  от  всех
прочих полугуманоидов этого сектора.  Шевелюра  талмуда  пахла  необычайно
сильно и резко. Эти твари потели через волосы, и поэтому  даже  на  свежем
воздухе источали  амбре,  подобное  тому,  что  приобретает  тренировочный
костюм, забытый на уик-энд в ящике.
   Талмуд грубо протащил Риккера через искореженную  палубу  и,  сорвав  с
него шлем, от души врезал по уху. Талмуды были грубы,  но  у  них  имелось
неоспоримое достоинство: в отличие от гернов они не могли вас съесть.
   Внутрь трубы пролезли два человека и тут же принялись шарить в обломках
вездехода, пытаясь найти что-нибудь ценное.  Следом  за  ними  протиснулся
герн и с паучьим изяществом двинулся к останкам Коннорса.
   Паукоподобный инопланетянин осторожно опустил свое толстое тело в  лужу
крови Коннорса и одной из маленьких верхних рук-щупалец  подтянул  к  себе
то, что осталось от туловища человека.  С  помощью  более  сильных  нижних
конечностей он переместил это месиво из плоти и защитного костюма  поближе
и, грациозно-сманеврировав на рудиментарных ногах,  опустил  свое  дряблое
грязно-зеленое тело прямо на останки человека.
   Медленно, словно занимаясь любовью с телом Коннорса, герн  начал  мягко
скользить взад и Вперед.  Короткие  рецепторные  волоски  на  брюхе  герна
ощетинились  и,  коснувшись  оголенной   плоти,   подтвердили,   что   это
человеческое мясо. Неторопливо поднявшись,  герн  выпустил  сифонообразный
отросток  и  воткнул  твердую  желто-зеленую  трубку  в   тело   Коннорса.
Непристойно трясясь и дергаясь, герн засовывал сифон все  глубже  в  плоть
человека.
   Герн ритмично покачивался вперед и назад на Коннорсе, в  то  время  как
его сифон ощупывал внутренние органы человека, а маленькие, острые, словно
бритва, язычки измельчали мясо и  мускулы,  чтобы  затем  засосать  мякоть
через сифон в один из желудков. Поглощая кишки Коннорса, герн одновременно
сделал  на  его  шее  глубокий  надрез  с   помощью   серповидных   когтей
недоразвитых верхних рук. Сразу после этого он вставил свои длинные кривые
челюсти в рану и начал жевать.
   В тот момент, когда сифон герна  наткнулся  на  идентификационный  диск
Риккера,  на  другой  стороне  палубы  вездехода  два  человека  тщательно
просматривали содержимое ящиков Риккера и  Коннорса.  Вместе  с  кусочками
сердца и печени язык герна засосал пластиковый диск в пульсирующую трубку,
которая жадно отправила  его  вместе  с  другими  намного  более  лакомыми
кусочками в желудок.
   Войдя в сифон боком, диск надрезал и разорвал тонкую мембрану,  которая
соединяла стенки пищевой трубки герна. Втягиваемый  мощным  потоком  пищи,
диск вошел в сифон, повернулся по оси, подобно заслонке в печном дымоходе,
и остановил поступление пищи в желудок герна.
   Реакция была мгновенной и бурной. Сифон герна судорожно дернулся,  тело
чужака содрогнулось от нестерпимой боли. Герн завопил и попытался вытащить
трубку из брюшной полости, но не тут-то было! Идентификационный  диск  был
чуть больше, чем отверстие, через которое герн засунул свой сифон  в  тело
Коннорса, и теперь он, подобно якорю, прочно прицепил сифон  к  плоти.  Не
сумев освободиться, герн поднялся на дыбы и стал  терзать  труп  Коннорса.
Под весом поднятых останков сифон начал отрываться  от  своего  основания.
Обезумев от боли и от  осознания  того,  что  его  сифон  остался  в  теле
Коннорса, герн повернулся  и  ринулся  по  направлению  к  людям,  которые
застыли от ужаса при виде разъяренного паукообразного монстра.
   Талмуд, быстро отреагировав, выпустил  две  разрывные  пули,  целясь  в
зияющую  рану,  образовавшуюся  на  месте  сифона.   На   мгновение   герн
остановился, пули разорвались, и паук лопнул, разбрызгав вокруг сливочного
цвета внутренности. Одного из людей вывернуло наизнанку.
   Звук взрыва донесся до  Мелтона.  Он  находился  внутри  броневика,  за
которым Риккер и Коннорс следовали на протяжении последних  трех  дней.  В
отличие от других Мелтон не был похож на дезертира или  подонка-предателя.
Он был облачен в весьма дорогой и модный гражданский защитный костюм, одну
из девяти самых лучших моделей. Стоимость костюма  превышала  общую  сумму
годового  жалованья   целого   отряда   десантников.   Подобно   некоторым
привилегированным администраторам Мелтон носил  на  поясе  шпагу,  которую
вполне  можно  было  бы  принять  за  фамильную  реликвию,  если   бы   не
многочисленные зазубрины и следы от ударов,  свидетельствовавшие  со  всей
однозначностью: Мелтон знает, как  обращаться  с  этой  штукой.  Требуются
немалое искусство и большая практика, чтобы  отважиться  парировать  удары
клинка с помощью шпаги.
   Еще у Мелтона имелся  портфель.  Из  кожи.  Из  настоящей  кожи,  а  не
какого-нибудь там химического  заменителя,  который  использовали  даже  в
элитарных кругах. Портфель был сшит из  шкуры  настоящей  коровы.  Коровы,
которая жила на поле, ела траву, давала молоко (Риккеру  однажды  довелось
пробовать биоорганическое молоко и бифштекс), и,  в  конце  концов,  после
того как ее  съели  директора  компании,  из  шкуры  бедняжки  сшили  себе
портфели. Кожаный портфель  стоил  Примерно  столько  же,  сколько  мелкий
планетный деспот мог награбить за всю свою жизнь. И Мелтон  мог  позволить
себе кожаный портфель. Он был подонком, но подонком с великолепным вкусом.
   Мелтон взглянул на кавардак, царящий в  вездеходе,  но  воздержался  от
комментариев. Вместо этого он подошел к Риккеру, подпиравшему угол,  залез
в один из своих карманов и вытащил "Давай-давай"  -  слабый  гипнотический
наркотик, применяемый полицией для  контроля  над  буйными  арестованными.
Талмуд держал голову Риккера, пока Мелтон распылял аэрозоль в  левый  глаз
человека. Какое-то мгновение Риккер подумывал, не двинуть  ли  ботинком  в
пах Мелтону, но острая боль в левой глазнице заставила его  отказаться  от
этой затеи. Вместо этого Риккер удивленно спросил себя: сколько  могли  бы
стоить самоочищающиеся ботинки Мелтона.
   Внутри броневика Риккер получил примитивную разновидность  снотворного:
один из людей двинул его по затылку, и Риккер погрузился  в  полное  звезд
болезненное забытье.
   Когда он очнулся,  то  обнаружил,  что  лежит  на  песке.  Чья-то  нога
расположилась прямо у него на шее. Он немного повернул  голову  и  увидел,
что это не Мелтон - ботинки были недостаточно чисты. Стало быть, это  либо
талмуд, либо один из людей. Кто именно, не  имеет  значения.  Риккер  ясно
осознавал, что любое сопротивление теперь  немедленно  повлечет  за  собой
смерть.
   Это его встревожило.  Не  то  чтобы  он  боялся  смерти,  которая  была
неизменной спутницей того, кто становился так называемым регулировщиком  в
Альянсе. Нет,  это  было  не  подвластное  разуму  стремление  выжить.  По
какой-то причине Мелтон захотел, чтобы он остался в живых, иначе все  было
бы кончено еще в вездеходе. Ботинок на шее передвинулся. И тут же пнул его
в ребра.
   Резкий выдох вырвался из легких, в то время как две пары рук  поставили
его на ноги и потащили к онгеру, одному из  шестиногих  вьючных  животных,
используемых изыскателями в отдаленных районах Альянса. Выведенные  генной
инженерией несколько сотен лет назад, онгеры переправлялись в замороженном
виде и выдавались любому изыскателю на любой из планет  с  растительностью
класса А. Они мало ели, пили еще меньше и могли тащить  на  себе  огромный
вес. В качестве верховых они не годились; в самом крайнем случае их  можно
было съесть, хотя на вкус они были отвратительны. Риккера бросили на спину
онгера и связали его щиколотки под  брюхом  животного.  Мелтон  пошарил  в
другом своем замечательном кармане и вытащил оттуда  титановые  наручники,
которые тут же туго затянул на запястьях Риккера.
   Со спины онгера обзор был  значительно  шире,  впрочем,  ничего  нового
Риккер не узнал. Вокруг расстилалась пустыня: песчаная серая почва,  скалы
с редкой растительностью на них.  Типичная  планета  с  флорой  класса  А.
Бедная почва, низкокачественные минералы - провинциальная дыра, в  которую
Альянс  отправлял  шахтеров  без  будущего:   низкий   приоритет,   низкие
технологии, низкий уровень добычи. И низкие типы, такие, как Мелтон.


   Скутер Мелтона бесшумно скользил к группе  людей,  окружавших  Риккера.
Машина грациозно покачивалась и плыла над  волнистыми  песками,  окрашивая
ярко-пурпурным  лучом  пустыню,  на  мгновение  превращая  серый  песок  в
сверкающее серебро. Поравнявшись с ними, Мелтон приостановился, балансируя
на скутере, как акробат на натянутом канате, и  подал  знак  следовать  за
ним. Талмуд взял онгера за уздечку, один из людей взгромоздился на крестец
животного, и вся компания двинулась гуськом вслед за Мелтоном.
   Прошло около двух часов, прежде чем Мелтон сделал  остановку.  Действие
"Давай-давай" закончилось, все тело Риккера  нестерпимо  ныло  от  попыток
удержаться  на  покачивающейся  спине  онгера.  Защитный  костюм  не   был
предназначен для верховой езды - внутренняя поверхность бедер Риккера была
растерта в кровь от мучительных перекатываний по спине животного. Если  он
и переживет это испытание, то пройдет немало времени, прежде чем он сможет
с комфортом сидеть в  рубке  космического  корабля,  как,  впрочем,  и  за
обеденным столом.
   Один из людей Мелтона развязал Риккеру лодыжки и, стянув его  со  спины
онгера, подтащил к  хозяину,  восседавшему  в  скудной  тени  сарая  возле
заброшенной шахты. Мелтон снял солнцезащитные очки  -  ужасно  дорогие,  с
лазерным серебряным покрытием, предохранявшим человеческий глаз от  резкой
смены уровня  освещения.  Он  отвернулся  от  Риккера  и  стал  пристально
вглядываться в линию горизонта.
   - Вы обременяете нас, - сказал он, медленно переведя взгляд на Риккера.
- Не говоря уже о том, что ваше содержание обходится недешево.
   Риккер попытался сохранить спокойствие, но это ему не удалось: его ноги
разъехались, и  он  упал  на  колени.  Мелтон  встал,  аккуратно  отряхнул
песчинки со своего скафандра и подошел к  Риккеру.  Он  снял  наручники  и
внимательно посмотрел на пленника.
   - Мистер Кемпбелл. -  Мелтон  прочел  имя  на  бирке,  прикрепленной  к
скафандру Риккера. - Вы изыскатель, не так ли?
   Риккер утверди