открыть глаза. Точнее, он открыл их - но ровным счетом ничего не увидел.
Зато,  втянув  носом  воздух,  Валентин  сразу  понял,  что  очутился  в
замкнутом помещении, пахло сыростью и свечами, и еще чем-то  магическим,
вроде озона. Но самое главное - вокруг снова чувствовалась магия!
   Как-то странно он меня  пытает,  подумал  Валентин.  Но,  попытавшись
пошевелиться, он  сразу  же  убедился,  что  не  странно.  Руки  и  ноги
охватывали прочные кожаные ремни,  камень  под  спиной  уже  не  казался
теплым, и Валентин понял,  что  лежит  распростертый  на  чем-то  сильно
смахивающем на жертвенный алтарь.
   - Фалер, - раздался и гулко заходил под невидимыми Валентину  сводами
чей-то знакомый голос, - какого Емая ты там делаешь?! Зачем ты  забрался
на этот алтарь?
   Да это же Розенблюм, сообразил Валентин. Значит, это снова Побережье?
Но почему так темно?
   - Того самого,  -  ответил  Валентин,  с  трудом  ворочая  пересохшим
языком. - Вот только не уверен, что сделал его до конца...
   Он пошевелил пальцами, складывая  простейшие  "бритвы",  и  перерезал
ремни на руках. Темная до сих пор комната осветилась -  Розенблюм  зажег
магический шарик. Валентин выпрямился на своем алтаре и присвистнул.
   Больше всего его поразили одиннадцать  похожих  как  две  капли  воды
фигур, безмолвно стоявших вокруг алтаря. Одинакового роста, в просторных
коричневых  одеяниях,  частично  расстилавшихся  по  полу,   с   наглухо
закрытыми капюшонами, они походили на статуи из  музея  восковых  фигур.
Для жрецов, только что совершавших над Валентином черную мессу, они вели
себя на удивление тихо, но кто знает, каковы нравы последователей Емая?
   Алтарь,  на  котором  восседал  Валентин,  находился   на   небольшом
возвышении посреди громадного  грота.  Подняв  голову  кверху,  Валентин
убедился, что предчувствие его не обмануло - алтарем  служил  сталагмит,
над которым нависал соответствующих размеров сталактит. Своды подземного
зала  уходили  далеко  вверх,  и  Валентин  поежился,  представляя,  как
сталактит отламывается от потолка и впивается ему прямо в лоб.  Отличное
место для темных делишек, подумал он, опуская голову.
   За спинами недвижных жрецов - если, конечно, это  были  жрецы,  а  не
случайные прохожие - Валентин разглядел неровные, хотя и хранившие следы
грубой обработки каменные стены, из которых в явном  беспорядке  торчали
металлические канделябры. Это  правильно,  кивнул  Валентин,  магический
свет может помешать обрядам, но почему, когда я очнулся, ни  одна  свеча
не горела? Вон их сколько торчит из подсвечников!
   Валентин перевел взгляд на Розенблюма - и только теперь  почувствовал
неладное. Его верный подмастерье шел к алтарю, держа курс прямехонько на
одну из неподвижных фигур, и непохоже было, чтобы Розенблюм собирался ее
обогнуть.
   - Постой-ка, -  сказал  Валентин,  поднимая  правую  руку.  Розенблюм
послушно остановился. - Ты что, их не видишь?
   - Кого? - резонно переспросил Розенблюм.
   - Да вот этих...  -  начал  было  Валентин  и  замолчал,  потому  что
одновременно  с  его  словами  коричневые  статуи  ожили.  Две  из   них
непостижимым образом оказались за спиной Розенблюма и вмиг заломили  ему
руки, а остальные склонились над самим Валентином, прижав его  спиной  к
алтарю. Валентин пробовал брыкаться и даже сложил "перчатку" - но магия,
которой еще минуту назад было хоть отбавляй, снова куда-то исчезла.
   Ну, вот теперь-то они меня и попытают, подумал  Валентин  с  каким-то
мазохистским весельем.
   - Розенблюм, - крикнул Валентин,  пользуясь,  быть  может,  последней
возможностью что-то сказать, - доложи обстановку!
   - Я выследил их по запаху, - скороговоркой выпалил  Розенблюм,  -  от
самого дома, но их магия мне непонятна!
   Чего уж тут понимать, подумал Валентин. Емайская магия, помолился - и
все что хочешь сбывается. Если уж сам Нираад у них на побегушках...
   Послышался глухой звук удара, и Розенблюм замолчал.
   - Хвала Емаю, - проскрипел один из жрецов. - Теперь мы можем испытать
его дух!
   - Был знак, - столь же скрежещущим  голосом  отозвался  другой,  -  и
подоспела жертва. Хвала Емаю!
   Один из стоявших у  алтаря  схватил  Валентина  за  волосы  и  рывком
приподнял его голову, заставив  смотреть  прямо  перед  собой.  Валентин
увидел четыре пары жрецов, окруживших его с обеих сторон, и у своих  ног
- распятого  на  поставленной  вертикально  каменной  плите  Розенблюма.
Должно быть, у меня что-то с головой, решил Валентин. Они не  могли  его
так быстро распять!
   - Готов ли ты с радостью  принять  Его?  -  спросил  невидимый  жрец,
державший Валентина за волосы.
   - Кого? - переспросил Валентин и тут же пожалел об этом. Жрец  слегка
повернул руку, и в глазах Валентина потемнело от боли.  Восемь  пар  рук
прижали его к алтарю, не дав забиться в корчах. Ни  фига  себе,  подумал
Валентин, когда боль отпустила; это ведь только предупреждение -  а  как
же они тогда пытают?!
   - Тогда смотри! - скомандовал жрец, сжав в кулаке  волосы  Валентина.
Это тоже было больно, но по сравнению с только  что  испытанным  -  даже
смешно.
   Из-за плиты, на которой был распят Розенблюм,  выступили  два  жреца.
Один вытащил из  рукава  кривой  нож  средних  размеров,  другой  просто
выставил напоказ две белые, холеные ладони. Затем он поднес руку к  лицу
Розенблюма, отставил мизинец,  сделал  короткое  движение  -  и  вытянул
правый глаз из мигом заполнившейся кровью глазницы.
   Валентин зажмурился и сжался, с трудом  подавив  спазм.  Они  же  его
совсем изуродуют, подумал он, а что делать? Не пускать же в  себя  Емая?
Черт, будь здесь хоть частица магии!..
   Невыносимая боль прервала Валентина на полуслове. Он  понял,  что  от
него требуется, и разлепил глаза. Боль отступила, и Валентин увидел, что
второй жрец не терял времени даром. Из  надрезанного  живота  Розенблюма
свисали две синие в красных пятнах кишки.
   Валентин снова зажмурился, на этот раз с трудом сдержав  рвоту.  Боль
тут же пронзила тело, и Валентин обнаружил, что открыл глаза раньше, чем
успел подумать об этом. Рефлекс сформировался, понял  он,  теперь  жрецы
смогут заставить меня смотреть на что угодно.
   Стоявший слева жрец зацепил ногтем кожу на груди Розенблюма и  содрал
ее до самого  паха  -  полосой  шириной  в  ладонь.  Валентин  решил  не
зажмуриваться - что толку усугублять  рефлекс?  -  и  выиграл  несколько
секунд, чтобы подумать. Интересно, почему Розенблюм не кричит? Или крики
пока не входят в программу? И еще - у меня же было  сколько-то  магии  в
теле? Куда она могла подеваться?
   Жрец справа воткнул нож Розенблюму между ребер и принялся  покачивать
его туда-сюда, пытаясь что-то подцепить внутри.  Когда  в  расширившемся
разрезе показалось колышущееся легкое,  Валентин  понял,  что  долго  не
протянет. Еще пару таких  сеансов  анатомии  -  и  стошнит,  обязательно
стошнит.
   - Постойте, - взмолился Валентин, - чего вы хотите?
   - Ты знаешь! - ответил  жрец  за  спиной,  снова  хлестнув  Валентина
невыносимой болью.
   Придя в себя, Валентин обшарил собственное тело в поисках магии. Хрен
там, тело было пусто, как вчерашняя бутылка. Из Розенблюма тем  временем
уже начали  тянуть  жилы,  они  отвратительно  белели  на  красном  фоне
окровавленной кожи.
   Валентин понял, что больше не выдержит.  Умом  он  понимал,  что  все
нанесенные Розенблюму повреждения ничуть не  опасны  для  жизни,  но  то
умом! Желудок имел на этот счет собственное мнение. Мне нужна передышка,
подумал Валентин, передышка любой ценой. Сейчас он был согласен на все -
на вечное заточение в стране мертвых, на участие в ритуале воскрешения и
даже на пожизненную дружбу с Емаем, - на все, лишь бы перестать смотреть
на то, что жрецы делали с Розенблюмом.
   - Я согласен, - выдавил Валентин, закатывая глаза к потолку.
   Жрец за спиной дернул  волосы  вниз,  приложив  затылок  Валентина  к
холодному камню.
   - Скажи это Ему! - повелел он, и камень под Валентином потеплел.
   В сверкании солнечного света, невыносимого  после  полумрака  пещеры,
над Валентином навис громадный водяной человек.
   - Попробовал? - спросил он, криво усмехаясь.
   Валентин вытер выступившие на глазах слезы, шмыгнул носом и выдавил:
   - Д-да...
   Валентин разыгрывал слабость  и  отчаяние,  чтобы  не  впасть  в  них
по-настоящему. Шмыгая носом, он еще раз  пробежался  по  телу  мысленным
взором и обнаружил-таки крупицы магии, выдавливая из себя жалкие  звуки,
он нащупал на среднем  пальце  правой  руки  кольцо  с  огненным  мечом.
Шкатулку Валентин оставил на потом - к ней следовало тянуться из  пещеры
жрецов, из места, находившегося в реальном мире.
   - Раскинь руки, - повторил свое приказание Емай, -  и  откройся  моей
Силе!
   Валентин точно зачарованный медленно развел руки в стороны. Медленно,
потому что сейчас каждое мгновение стоило целой жизни.  В  водяном  теле
Емая не было магии, но кто сказал, что Емай находится там  же,  где  его
тело? Валентин потянулся к первопричине всех своих страданий -  к  яркой
радуге над мраморным бассейном - и едва не вскрикнул от радости, нащупав
там  покрытую  искажающими  заклинаниями,  свернутую  в   семь   витков,
незаметную для самой Смерти душу  Емая.  Только  доведенный  до  полного
отчаяния маг-землянин, привыкший черпать Силу откуда ни попадя, смог  бы
почувствовать едва заметное колебание нулевого магического фона. Не саму
Силу - лишь слабый намек на то,  что  она  совсем  недавно  была  где-то
рядом.
   Точность против Силы, подумал Валентин, нацеливая заклинание. Он  был
совершенно уверен, что  первый  удар  окажется  и  последним,  и  потому
действовал  с  холодной  отстраненностью,  достигнутой  долгими   годами
тренировок.
   Обозначить "жало" кончиками пальцев, направить  огненный  меч  против
ограждающих заклятий, точно рассчитать момент. Валентин сосредоточил все
свое внимание на подготовке заклинания  и  едва  не  упустил  мгновение,
когда  Емай,  распавшийся  на  струи  холодной  воды,  обрушился  сверху
тропическим ливнем.
   Валентин подскочил на камне как ошпаренный - емайская вода  оказалась
холодной как  лед!  -  и  шевельнул  правой  рукой,  выпуская  заклятие.
Огненный меч с шипением прорезал мокрый воздух, обрушившись  на  верхние
слои защитного кокона Емая, а следом, набирая силу в магическом пламени,
скользнуло "жало", вонзившись в самую душу врага.
   Валентин успел ощутить радость от  удачного  попадания  -  и  тут  же
волосы на его голове встали дыбом. Низкий, глухой  стон  заполнил  собою
весь мир, камень под Валентином раскололся на куски, солнечный свет стал
черным и колючим. Так умирают великие маги,  пришла  в  голову  дурацкая
фраза, порыв ледяного ветра сбросил Валентина  на  землю  и  потащил  по
мгновенно засохшей траве. Валентин раскинул руки, пытаясь  остановиться,
но трава и земля расплывались между пальцами, ветер свистел все сильнее,
и наконец Валентин понял, что летит сквозь холод  и  мрак  в  безбрежной
пустой черноте.
   Вот теперь это похоже на Страну Мертвых, подумал Валентин. И  что  же
дальше?
   - Перестань!  -  раздался  откуда-то  изнутри  его  тела  исполненный
страданием голос. Валентин поначалу даже не  понял,  чей  это  голос.  -
Прекрати! Без меня ты не сможешь вернуться!
   Э, да это ж Емай, сообразил Валентин. Вот как мы  теперь  заговорили!
Неужели мое неуклюжее нападение оказалось столь эффективным?!
   - Глупец! - снова раздался голос,  обосновавшийся  теперь  в  области
живота. - Убивая меня, ты убиваешь себя! Перестань!
   Что перестать,  едва  не  спросил  Валентин.  А  потом  осознал,  что
огненный меч все еще твердо зажат у него в руке и на  конце  этого  меча
горит  в  магическом  пламени  душа  Емая.  И,  без  того   основательно
погрызенная "жалом".
   Интересно, подумал  Валентин,  правду  ли  говорит  Емай?  Он  ощупал
окружающий мрак и убедился, что тот полон  Силы,  как  ни  пытался  Емай
утаить свою магию,  она  выплеснулась  наружу  при  разрушении  защитных
коконов. Эге, подумал Валентин, да этим огненным мечом  можно  вскрывать
магов, точно консервные банки! Спасибо тебе, Датрик Бренн, твой  подарок
оказался весьма кстати.
   - Ну хорошо, - сказал Валентин, убирая меч обратно в кольцо.  Теперь,
когда магия снова была под рукой, Емай уже не казался таким  опасным.  -
Вообще-то ты заслуживаешь смерти, но, насколько я понимаю, ты и так  уже
в значительной степени мертв.
   - Речь не обо мне, - прогудел Емай, по-прежнему используя в  качестве
громкоговорителя Валентинов живот. - Речь о тебе.  Ты  пока  еще  жив  и
хочешь оставаться в живых.
   - Хочу,  -  подтвердил  Валентин,  демонстративно  взмахнув  огненным
мечом. - И буду сопротивляться любым попыткам меня умертвить!
   - Не думай, что победил меня, - ответил на это Емай. - Низким обманом
ты смог разрушить мои защиты, но ты по-прежнему гость в этом мире! Чтобы
вернуться назад, тебе придется прибегнуть к моей помощи.
   Валентин потянулся мечом к тому месту, где душа Емая вела позиционную
войну с поразившим ее "жалом".
   - Постой, постой! - вскричал Емай, заставив Валентина икнуть.  -  Мне
больше не нужно твое тело!
   - Да ну? - переспросил Валентин, с сомнением покачав головой. - А мне
кажется, что ты и сейчас  бы  не  отказался,  предоставь  я  тебе  такую
возможность!
   - Ты даже не понимаешь, что сделал.  -  Валентин  ощутил  вибрацию  в
животе, означавшую, по-видимому, тяжелый вздох. -  С  телами  покончено,
Фалер. Ты пробрался в Страну Мертвых в своем собственном теле и пронес с
собой этот колдовской меч. Я был неуязвим против сил этого мира, но твой
удар оказался для меня смертельным. Я не смог удержать свою Силу.
   - А по-моему, Силы у тебя и сейчас хоть отбавляй, -  ответил  на  это
Валентин. Он зачерпнул из околоемаевского пространства немного  магии  и
засветил перед собой огненный шарик. - Как, по-твоему, я его создал?
   На этот раз вибрация в животе больше походила на смех.
   - С помощью своей Силы! - ответил Емай.
   - А вот и нет, -  усмехнулся  Валентин.  Он  огляделся  по  сторонам,
убедился, что, кроме него самого и ярко  светящегося  шарика,  в  Стране
Мертвых больше ничего не видно, и перестал улыбаться. - Я воспользовался
твоей Силой. И кстати, хватит сидеть у меня в печенках!
   С этими словами Валентин зачерпнул еще Силы -  что  здесь,  в  полной
пустоте, оказалось исключительно легким делом - и  материализовал  перед
собой несколько ведер воды. Затем схватил наскоро сложенной  "перчаткой"
пустое пространство, где "жало"  пыталось  уничтожить  какую-то  слишком
сложную даже для Валентина сущность, и перенес этого, как  он  надеялся,
Емая прямо в центр образовавшегося прозрачного шара.
   По воде пошла рябь, и у шара открылся рот.
   - Ты не прав, - сказал он, пофыркивая точь-в-точь как Емай. -  Это  я
пользуюсь сейчас твоей Силой!
   Валентин почесал в затылке. Действительно, сообразил он, как это Сила
может принадлежать Емаю, если от  него,  почитай,  ничего  толком  и  не
осталось? В нормальном мире та ажурная магическая  конструкция,  которую
Валентин только что переселил в водяной шар, распалась  бы  на  части  в
считанные мгновения. Пожалуй, он  прав,  сказал  себе  Валентин.  Я  его
действительно убил.
   - Ну хорошо, - примирительно сказал Валентин.  -  Мой  удар  оказался
смертельным. Чего ты хочешь еще?
   - Того же, что и раньше, - ответил на это шар. - Я  должен  исполнить
Пророчество. Возьми меня в мир живых!
   - Ну вот опять, - вздохнул Валентин,  поглаживая  кольцо  с  огненным
мечом.
   - Подожди! -  вскричал  Емай,  от  волнения  превращаясь  из  шара  в
эллипсоид. - Речь больше не идет о теле! Я прошу совсем о другом!
   - Просишь? - переспросил Валентин. - Ну, давай проси.
   По правде сказать, ему было не  так  уж  интересно,  к  какому  трюку
прибегнет Емай на этот раз. Но вокруг по-прежнему было черно и пусто,  и
Валентин понятия не имел, как следует выбираться из  Страны  Мертвых.  А
следовательно, Емая надлежало слушать, и слушать как можно внимательнее.
   - Я создавал Пророчество тридцать  лет,  -  сказал  Емай,  словно  не
расслышав реплики. - Четыре года я провел в одиночестве, замурованный  в
каменном мешке. Я создавал демонов из кусков своей  плоти  и  допрашивал
их, терзая Небесным Огнем. Я нашел людей, которые  пронесли  мои  тайные
катрены через семь веков. Я предусмотрел все, что было в моих силах -  в
силах великого мага! Но Пророчество  выбрало  Фалера,  который  оказался
сильнее  меня.  -  Емай  замолчал,  и  уголки  его   карикатурного   рта
опустились, изображая отчаяние. - Будь ты проклят, Фалер. Но если такова
воля Пророчества - я принимаю ее.
   - Ты что-то говорил о просьбе, - напомнил Валентин.
   - Да, о  просьбе,  -  согласился  Емай.  -  Пророчество  должно  быть
исполнено. Тому, кто был и уцелел в Ампере, не нужно объяснять почему.
   Господи, подумал Валентин. Что же этот гад еще напророчил?!
   - К несчастью, - продолжил "этот  гад",  -  я  создавал  Пророчество,
предполагая, что сам стану Фалером. Только зная будущее  наперед,  Фалер
сможет выполнить все ему предначертанное. Без этого знания  тебе  нельзя
возвращаться к живым.
   - Так в чем же дело? - пожал плечами Валентин. - Рассказывай, у  меня
хорошая память.
   Гигантский рот Емая изогнулся в горькой усмешке.
   - Этого не передать словами, -  сказал  он  и  плотно  сжал  губы.  -
Пророчество указывает нам иной путь. Ведь ты - пришелец?
   - Есть такое дело, - кивнул Валентин.
   - Ты пришелец, - повторил Емай, - а это значит, что ты  не  обладаешь
душой. Вот почему ты смог победить меня магией, которой не  должно  было
быть в этом мире!
   - В некоторых случаях, - поддакнул Валентин, - отсутствие души  может
быть весьма полезно.
   - У тебя нет души, а это значит, что  ее  место  свободно!  -  сказал
Емай. - И вот в чем заключается моя просьба...
   Но Емаю так и не удалось высказать свою просьбу  вслух.  Валентин  на
лету схватил мысль великого мага и  согнулся  пополам,  задохнувшись  от
вспышки дикого хохота.
   - Ты хочешь стать моей душой?! - завопил Валентин, показывая на  Емая
пальцем. - Ты! Ты!!!
   - Я, - извиняющимся тоном сказал Емай. Он  явно  не  понимал,  отчего
Валентин так развеселился, и, несомненно, подозревал самое худшее. -  Ты
понял меня правильно, Фалер. Я открою тебе дорогу назад, но мы  вернемся
вместе. Ты останешься в своем теле, а я стану твоей душой.
   Валентин лихорадочно припомнил, что он вообще знает о душе.  Пангийцы
использовали эту штуку в самых разных целях - обслуживали  ее,  спасали,
лечили, посылали в  Верхние  миры.  И  еще  отдавали  Богу,  что  обычно
сопровождалось смертью тела. Точнее, припомнил  Валентин,  это  как  раз
смерть тела освобождает их души, и Бог приглашает их в более  подобающее
место. В любом случае о телах, поведением которых командовали  бы  души,
никто никогда не слышал. Наоборот, очень многие пангийцы плевали на свою
душу с высокого дерева.
   Так в чем же подвох? Валентин подозрительно посмотрел на водяной шар.
   - Соглашайся, - сказал тот. - Ты же знаешь,  душа  не  имеет  никакой
власти над телом. Ее единственное преимущество - возможность  попасть  в
Страну Мертвых.
   - Ага, - сказал Валентин. - Значит, если я умру...
   - Да, - согласился Емай. Получив как следует огненным мечом, он  стал
значительно откровеннее. - Если ты умрешь, в Страну Мертвых попаду я.
   - Хитро, - усмехнулся Валентин. - Пожалуй, для тебя эта сделка  имеет
определенный смысл.
   - Для нас обоих она - единственная возможность выжить, -  ответил  на
это Емай.
   - А как насчет душевных болезней? - поинтересовался Валентин. -  Если
тебе что-то сильно не  понравится  в  мире,  не  испортится  ли  у  меня
настроение?
   - Испортится, - подтвердил Емай. - Но ты  всегда  будешь  знать,  что
именно тебе не нравится в мире. Душа подскажет тебе, что делать.
   Валентин рассмеялся. Не знавшая  границ  гордыня  Емая  начи