ветру высохшие, посеревшие чертополохи; все так же
правильными шестиугольниками  уходила к  горизонту потрескавшаяся от
жара земля.  И по-прежнему тут и там безмолвно лежали не подвластные
тлению мертвые тела - тысячи и тысячи повстанцев, уничтоженные одним
ударом талисмана.  Серый Воитель оставил грозное предупреждение всем
желающим  выступить   против  его   власти;  и   надо  сказать,  что
предупреждение возымело  действие. Ганнедский  бунт  стал  последним
бунтом в Фарингии.
   Два человека  остановились у обочины дороги, разглядывая пустошь.
Э, подумал Валентин, да тут же рукой подать! Он покосился на Талиона
- а,  к черту,  тот все  равно знает, что я землянин, и, может быть,
еще много чего знает! Послушаем-ка, о чем они там молчат!
   Валентин обхватил  ветку понадежнее,  скрестив руки  на груди,  и
пустил в  ход свой талисман. Сознание Георга было ему знакомо еще по
Гельвеции, разумеется, именно в его ментальный фон Валентин и попал.
Вообще говоря, Обруч не предназначался для синхронного наблюдения за
кем  бы  то  ни  было.  Однако  Валентин  еще  несколько  лет  назад
сообразил, что нет никакой разницы между ментальным следом недельной
давности и  в эту  же самую  секунду испускаемым  ментальным  фоном.
Дотягиваться  до   работающего  сознания   было  даже   легче,   чем
разыскивать его  след среди разнообразных помех. Разумеется, об этом
свойстве талисмана  Валентин широко  не  распространялся  -  даже  в
Управлении мало кому нравилось чтение мыслей.
   И вот сейчас он стал Георгом - точно тем же самым, который стоял,
уперев руки  в бока,  и разглядывал  рекламную картинку справедливой
власти Серого  Воителя. Валентин  аж содрогнулся от отвращения - все
то же,  что и  раньше, в  Гельвеции, но  куда сильнее!  Георг ощущал
брезгливое раздражение  и гнев;  при этом он был полон непререкаемой
уверенности в  своем праве  раздавить любого,  ставшего ему  поперек
дороги, и  сейчас жалел только об одном - что нельзя сразу рвануть в
Ампер  и   расчленить  Серого   на   восемь   симметричных   частей,
предварительно скормив  ему оба  Браслета. Но  Детмар тоже  придумал
неплохо - не просто убить, а опозорить, опустить перед столь дорогой
этой  мрази  толпой  верноподданных.  Жаль,  что  праздник  Единения
начнется только  через четыре  часа. А Детмар и рад - вон как впился
глазами в пустошь, да еще схватившись за Жезл...
   - С  меня достаточно,  -  резко  бросил  Георг,  поворачиваясь  к
Пустоши спиной. - Я хочу выпить и закусить.
   Детмар пожал  плечами. Не отрываясь от своего странного занятия -
он водил  хрустальным жезлом,  как миноискателем,  справа  налево  и
обратно, - он качнул головой в сторону:
   - Ну так выпей и закуси.
   Прямо на  дороге возникло  пятно тумана.  Когда  оно  рассеялось,
Валентин - то есть Георг, сейчас Валентин смотрел его глазами и, что
было особенно  противно,  чувствовал  его  ощущениями,  -  обнаружил
расстеленный  на   мостовой  толстый   синий  ковер,  обложенный  по
периметру подушками,  и золотой  поднос в  его  центре.  На  подносе
располагалась глубокая  тарелка с камширом - гамбаррским кушаньем из
жирной свинины  и распаренной  пшеницы -  и фарфоровый  кувшин,  по-
видимому, с  вином. Хорошо  быть тальменом, подумал Валентин, хорошо
быть тальменом, подумал Георг.
   То есть Избранным, исправился он мгновением позже.
   Валентин оцепенел. Он на самом деле подумал - тальменом - или мне
показалось?! Да  уж наверное,  раз поправился..  но ведь он не знает
этого слова! Зато я знаю.
   Валентин даже  не заметил,  когда отключил  талисман. Сердце  его
отчаянно колотилось. Еще миг, и он бы меня заметил!
   Валентин  уже   видел  себя   превращенным  в  сверкающее  облако
раскаленных  газов.  Так  обычно  тальмены  обращались  с  досадными
помехами вроде  магов, подслушивающих  мысли. Вряд  ли Георг стал бы
разбираться, каким именно образом слова Валентина оказались у него в
голове. Маг - и все.
   Как же  теперь подслушивать-то, забеспокоился Валентин. Вот ведь,
десять лет  с талисманом работаю, а до сих пор не знал, что его надо
в рид-онли включать. Кстати, а как это сделать?
   Валентин углубился  в  тонкие  переговоры  со  своим  талисманом.
Далеко впереди,  на той  стороне дороги,  Георг уселся  на подушки и
принялся горстями  лопать камшир,  запивая его из большой прозрачной
чашки.
   Валентин между  тем поменял что-то в талисмане - чертова техника,
ни ручек,  ни клавиатур,  ни приборной  доски! все на ощущениях, все
полунамеками! -  и стал  себя уговаривать, что сделал именно то, что
нужно. Ну,  посмотрю еще  немного; он  же ничего не заметил! Не буду
ничего думать,  просто смотреть  - и все. Обруч включился словно сам
по себе.
   Георг пил  вкуснейшее легкое  пиво, отлично  заливавшее тающие во
рту жирные  пшеничные хлопья.  Детмар по-прежнему  водил взад-вперед
своим Жезлом  - Валентин  сообразил, что  это и  есть его Ландорский
Жезл, могучий  талисман, превосходящий  по мощи даже Эльсанскую Иглу
Георга. Георг  наслаждался пищей  и пивом, в голове его образовалась
приятная легкость,  перед глазами  замелькали воспоминания  об одном
кабаке в  Гамбарре. Тамошние  служанки носили  удивительные юбки, не
только  переливавшиеся  всеми  цветами  радуги,  но  и  периодически
менявшие длину  - от  вполне пристойных,  на ладонь  выше колена  до
чисто символического  пояска на  бедрах. Георг причмокнул, откинулся
на подушки и захотел женщину.
   Валентин отключил  на минутку  обруч и пробормотал вслух все, что
он думает  о Георге.  И этого  тупого козла  называют  Великолепным?
Впрочем, дороги-то он выстроил на славу. Держу пари, они простоят не
одну тысячу лет. Интересно, о чем он думал во время строительства? О
караванах с пивом или о притоке заморских шлюх-негритянок?
   Высказавшись,  Валентин   снова  включил   Обруч.  И  вовремя:  к
тальменам уже приближался Хаям.
   Он  выглядел   так,  будто   шел  пешком   от  самого  Запретного
Королевства. Устало  переставлял ноги, глядел в землю перед собой и,
казалось, совершенно не замечал, что прется прямо на роскошный ковер
величайших из Избранных.
   Лишь в  двух шагах  от повернувшегося к нему Детмара Хаям наконец
очнулся.  Глаза  его  стрельнули  в  сторону  кувшина  с  пивом,  он
облизнулся и скорчил жалобную физиономию.
   - Выпьешь  с нами,  путник? - грубо спросил Георг, тыча пальцем в
свободные подушки.  Перед ним  собралось облачко  тумана и  сгинуло,
оставив на ковре пустую прозрачную чашку.
   Хаям отпрянул  было от  столь очевидной  демонстрации магии,  но,
облизнувшись вторично,  пересилил себя и осторожно присел на краешек
ковра. Кувшин взлетел в воздух и наполнил его чашку. Хаям с поклоном
взял ее в руки. Георг жестом приказал ему подождать.
   - Ну  а теперь, - усмехнулся он, - сыграем в игру. Ты произнесешь
тост, а я решу, стоит ли убивать тебя за то, что ты скажешь!
   Он  захохотал,  положив  руку  на  свой  собственный  талисман  -
ребристый стержень  сантиметров тридцать в длину, в диаметре как раз
чтобы обхватить ладонью, - Эльсанскую Иглу. Конечно, он не собирался
убивать незнакомца,  ну разве что тот с перепугу произнесет здравицу
Серому Воителю.  Тогда придется  убить; а  в любом  другом случае  -
позабавимся!
   Валентин с  трудом  сдержался,  чтобы  никак  не  выказать  своих
эмоций. Дальше, дальше!
   Хаям изменился  в лице,  но, как  заметил  Валентин,  уже  не  от
страха, а  от гнева.  Еще бы,  так обращаться со смиренным путником-
сказителем!
   - В  старину предки  теперешних ландорцев,  - начал он свою речь,
подняв чашу  на уровень глаз, - задавали пиры, продолжавшиеся до тех
пор, пока  каждый из  гостей не  закончит  говоришь  тосты.  Легенды
гласят,  что  многие,  многие  великие  короли  прошлого  рождались,
старились  и   умирали,  а   бесконечный  пир   продолжался   в   их
пиршественном зале.  В ту пору люди были сильнее и знали куда больше
нашего, ибо они были ближе к Предвечным.
   Георг аж  приподнялся на  локте. Несомненно,  он не  ожидал,  что
встреченный им  бродяга окажется  сказителем, да  еще такого класса.
Мысли об  убийстве и  даже о  женщинах вылетели у него из головы; он
ждал паузы,  чтобы задать  вертевшиеся на языке вопросы. Кто ты? Что
ты знаешь о Предвечных? Да знаешь ли ты, кто перед тобой?
   - Мой  тост будет короче, и я верю, что солнце не успеет зайти, -
обнадежил его Хаям. - Когда я проходил по этой благословенной стране
в позапрошлый  раз, возделанные  поля  тянулись  по  обеим  сторонам
дороги, и  я не  мог пройти  десятка лиг,  чтобы меня  не  узнали  и
пригласили выпить и закусить добрые караванщики. Когда я шел этой же
дорогой в  прошлый раз,  меня встречали  всадники в  серой  форме  и
обыскивали столько раз, сколько требовалось, чтобы все мое имущество
перекочевало к  ним. Имя  Хаяма Сказителя говорило им не больше, чем
мои мольбы и просьбы вызывали у них жалости.
   Георг, уже  собравшийся было  перебить сказителя,  передумал. Имя
Хаям  было   ему  знакомо.  Как  всякий  сказитель,  он  отрабатывал
угощение, явно надеясь перехватить еще и пару медных монет.
   Пусть  говорит,  решил  Георг,  все  равно  Детмара  с  места  не
сдвинешь.
   - Я  был счастлив  покинуть Фарингию живым, - продолжал Хаям, - и
поклялся в  душе никогда  не забредать  больше в  эти края.  Но люди
Шертора и Гамбары, южные погонщики драконов и пираты Великого моря -
все они  требовали рассказов  о новых  временах, наставших  в  Серой
Стране. И  тогда я  зашил за  подкладку семь  золотых и двадцать две
серебренные монеты  и снова  отправился сюда,  к живущим в тумане. Я
шел открыто,  каясь в своих прегрешениях против Первого Воина, и сам
отдавал то  немногое, что  имел; и  вот я  в третий раз прохожу мимо
Ганнеда, неся  с собой  рассказы крестьян  и ремесленников,  видения
магов и  откровения пророков.  А потому я пью за то, чтобы сказание,
которое  я  сложил  о  тьме  над  Ландором,  дошло  до  ушей  Георга
Великолепного!
   С этими  словами Хаям  чуть приподнял чашку и опрокинул ее в свою
привычную к таким операциям глотку.

   Георг,  услышав   последнюю  фразу,  покосился  на  Детмара.  Тот
флегматично продолжал  свое немудреное занятие, однако было заметно,
что голова  его повернута  так, чтобы  слышать каждое  слово.  Георг
усмехнулся -  ну до  чего хитер этот Детмар! Прямо как с женщинами -
виду не подаст, а хочет поболе моего!
   - Ты  выиграл первую  партию, -  сказал  Георг,  и  кувшин  снова
наполнил хаямову чашку. - Хочешь сыграть еще?
   Хаям выразительно посмотрел на миску с камширом. Георг усмехнулся
и ткнул  в миску кривым указательным пальцем; от миски отделилась ее
полупрозрачная копия, поплыла к Хаяму, наливаясь весом, и ткнулось в
ковер уже полностью готовая к употреблению. Хаям зачерпнул камшир, с
наслаждением жевнул несколько раз и причмокнул:
   - Пища, достойная Избранных! - произнес он, закатывая глаза.
   Георг пренебрежительно  махнул рукой.  Очевидно, сам  он  так  не
считал.
   - На  этот раз,  - подмигнул  он Хаяму,  - приз  будет меньше. Ты
расскажешь какую-нибудь  свежую фарингскую  новость, а я решу, стоит
ли она того, чтобы выслушать все твои россказни!
   Хаям заметно  приободрился. Так  приятно, когда  тебя  больше  не
собираются убивать.  Георг же  устроился  на  подушках  поудобнее  и
приготовился слушать.  Он нисколько  не сомневался  в душе, что Хаям
выиграет и вторую партию.
   - Вчера  рано  утром,  под  Шан-Каттрасом,  в  маленьком  селении
Фламмет, когда  сумерки отступали  в  глубину  леса,  -  начал  Хаям
напевно, и Валентин глазами Георга вдруг увидел - смутно, отрывочно,
точно вспоминая  давно прошедшие  события -  поляну  позади  "Рыжего
Феникса"; услышал шелест листвы и скрип отворяемой двери. Хаям начал
показывать -  и Георг смотрел, смотрел с удовольствием, нисколько не
возмущаясь применяемой магии.
   Валентин   вместе    с   Георгом    с   удовольствием   досмотрел
короткометражку  до   конца.  История   Роберто   Аррано,   великого
истребителя зомби,  застигнутого  врасплох  со  спущенными  штанами,
выглядела в  исполнении Хаяма куда занимательнее, чем на самом деле.
Зомби весело  отступили в  лес, неся  с собой  связанного по рукам и
ногам Роберто,  и первый  луч восходящего  солнца упал  на  верхушку
пирамидального тополя, одиноко стоявшего посреди опустевшей поляны.
   - Говорят,  - снова  услышал Валентин  голос самого  Хаяма, - что
зомби теперь  вернут себе  былое влияние,  и  Серому  Воителю  снова
придется мириться  с ночной  властью.  Вот  последняя  из  новостей,
услышанная мною  в Фарингии,  - заключил  Хаям и  одним махом влил в
себя все отпущенное ему пиво.
   Георг цокнул языком. Ему понравилось, раньше он только понаслышке
знал о  сказителях, насылающих  видения. К  тому  же,  как  внезапно
почувствовал Валентин,  Георг попал  сюда из далекого прошлого, века
из  шестнадцатого,   и,  конечно,   не  видал   в  земной  жизни  ни
видеомагнитофона, ни даже прибытия поезда.
   - Что скажешь? - обратился он к Детмару, почесывая промежность. -
Послушаем еще?
   - Послушаем,  - согласился  Детмар, не оборачиваясь. По интонации
Георг -  а вместе  с ним  и Валентин  - догадался, что у его ученого
друга что-то  не ладится.  Еще бы,  сколько лет прошло' От Браслетов
поди и следа-то не осталось.
   Валентин наконец  уловил,  чем  же  таким  занимается  Детмар.  С
помощью Ландорского  Жезла тот  пытался восстановить способ, которым
Серый Воитель  превратил в  нетленные трупы  небольшую повстанческую
армию. Получалось плохо; по-видимому, сказывался недостаток практики
в исследованиях такого рода.
   - Ты  выиграл и вторую партию! - объявил Георг. Хаям поклонился и
заглянул в пустую чашку. Кувшин послушно взмыл в воздух. - Ты можешь
рассказать нам свою фарингскую историю, а наградой на этот раз будет
сущий пустяк,  -  Георг  недобро  усмехнулся.  -  Если  история  мне
понравится, я исполню любое твое желание!
   - Любое?! - переспросил Хаям, едва не выронив чашку.
   - Любое,  - подтвердил  Георг, с наслаждением глядя на изумленное
лицо Хаяма.  Георгу нравилось  быть Избранным, особенно - инкогнито.
Ради таких  моментов стоило  жить! Еще  раз Георг  похвалил себя  за
мудрое решение  - отказаться  от  официальной  власти  ради  тайного
могущества. Какая  бездна удовольствий  впереди, и самое забавное из
них - сегодняшний День Единения!

   Рука Хаяма,  державшая чашку,  слегка  дрогнула,  и  он  поспешно
сделал несколько  глотков. По-видимому, обещание Георга он принял за
чистую монету.
   Валентин на  миг выключил  Обруч. Черт,  Хаям ему поверил! Не дай
бог, еще пожелает, чтобы тальмены отказались от своих планов. Георг-
то имел  в виду  совсем другое  - золото,  вино, женщины;  как самое
крутое - имение на берегу Великого Моря. Обычные мирские забавы. Ему
не было никакого дела до всепланетных катастроф.
   Валентин прикинул  расстояние. Пожалуй, дотянусь; ну и что толку?
Георг, конечно, только еще пуще разозлится, шарахнет по площадям - и
вечная слава героям. Нет уж, пусть Хаям сам выкручивается.
   -  Осенний  праздник  урожая  выдался  в  том  году  дождливым  и
нерадостным, - начал Хаям свою историю, и почти тут же наведенная им
картинка развернулась  перед Валентином.  Нависшие над городом тучи,
мрачные, покрытые  черными потеками городские стены. Маленький отряд
всадников в  серых плащах  подъезжает к воротам, разбрызгивая грязь.
По узким  улочкам,  опрокидывая  повозки  и  разбрасывая  в  стороны
прохожих, отряд  устремляется  напрямую  к  дворцу.  Конный  патруль
стражи преграждает  ему путь  -  и  тут  из  руки  первого  всадника
вырывается ослепительный  луч. Мечутся  лошади, разбегаются  зеваки,
разрубленные тела стражей падают в грязь.
   Хаям рассказывал  не торопясь,  подробно, эпизод за эпизодом, всю
историю воцарения и правления Габриэля Серого Воителя. Слушавший его
переносился с  места на  место,  от  события  к  событию;  вместе  с
непокорившимися благородными  фарами стоял  он  у  Последней  Стены,
вместе с  ликующими горожанами  приветствовал Серого в очередном без
боя сдавшемся  городе. Вот с разношерстным Народным Войском осаждает
он замок  непокорного герцога  Бонга, вот  очищает города  и веси от
скверны, командуя отрядами Воителей, вешая предателей и расстреливая
врагов из арбалетов.
   До  самого  горизонта  простирается  поле,  в  котором  с  трудом
узнается нынешняя  пустошь. Ярко  светит солнце;  желтые  и  голубые
цветы качаются  на переднем плане. За ними, сколько хватает взгляд -
толпа  вооруженных   крестьян,  огромная  армия  мятежника  Баграта.
Маленький отряд  Воителей выскакивает  из-за холма и останавливается
перед явно превосходящий силой. Обреченность и готовность умереть на
лицах; яростные  вопли крестьян.  Внезапно небо  прорезает  огненная
полоса и падает меж двух воинств. Великий Воитель стряхивает пламя и
гневно смотрит  на восставших.  В него  летят стрелы - и втыкаются в
землю у его ног; он поднимает обе руки, словно потрясая кандалами. В
воздухе над  его головой сгущается розовое облачко тумана и медленно
наползает на  восставших.  От  передних  их  рядов  к  задним  бежит
неслышная  волна:  люди  замирают,  покрываясь  белесым  налетом,  и
медленно оседают  на землю.  Минуту спустя все поле покрыто белым, и
мертвенная тишина стоит вокруг.
   А он  сильнее, чем  кажется, подумал  Георг по  этому поводу. Уже
тогда он  умел больше,  чем Детмар  - сейчас.  Хорошо, что нас двое,
иначе пришлось бы его просто убить.
   А Хаям  между тем  продолжал свой рассказ. Валентин, видевший все
это раз,  наверное, в  шестнадцатый -  оперативная история,  как же,
обязательный  семинар,   -  заинтересовался  тем,  как  же  все  это
делается. Говорил  Хаям, по  сравнению с  напевными первыми фразами,
совсем  немного;   но  при   этом  он   так  живо  представлял  себе
происходящее, что  говорить ничего  и не  требовалось. Так бывает во
сне, когда  внезапно осознаешь,  что сновидение  сопровождает  некий
голос, называющий  предметы, и  те возникают,  повинуясь  ему.  Хаям
служил этим голосом, и все слушавшие его видели один и тот же сон.
   "Или я,  или зомби!"  - говорит  Серый своим  приближенным, и  те
склоняют головы  в знак  повиновения. Оранжевое  солнце  встает  над
живописным маленьким  городком; отсюда, с высокого холма, на котором
раскинулось кладбище, он виден как на ладони. Огромный костер пылает
у  подножия   холма;  вереница  разверстых  могил,  люди  в  наглухо
застегнутых  одеждах,   словно  чумные  врачи  средневековья.  Отряд
Воителей следит  за тем,  чтобы ни  одна могила  не была  пропущена;
глухой  ропот   и  растущая   гора  полусгнивших  тел.  Поле  зрения
расширяется, вокруг  быстро темнеет,  с высокого  Деттерского хребта
видны тысячи костров.
   Правильно, одобрил  Георг, зомби нужны тела; сожгите мертвецов, и
зомби  исчезнут.  Габриэль  Убийца  Мертвых!  Красиво  звучит,  черт
возьми! На  миг Георг  вспомнил собственные титулы, и легкая тоска о
былом величии  сжала его  сердце. Плевать; захочется по-настоящему -
Ландор возродится, решил он. И заметно расширится.
   Георг  улыбнулся.   Казним  Габриэля,  и  на  север!  Давно  пора
посчитать ребра Хеору Бессмертному!
   Валентин на  миг отключил  Обруч. Опять  Хеор. Вот  уж кто больше
всех заинтересован  в гибели тальменов. Интересно, не приплачивал ли
он Великому  Черному? Или  - Валентин невесело усмехнулся - пообещал
заплатить, а  потом убил, с целью экономии? Впрочем, для пангийского
мага это было бы уж слишком по-человечески...
   Включив Обруч  вновь, Валентин  ощутил  непонятное  беспокойство.
Георг  весь  подобрался,  благодушие  напрочь  покинуло  его.  Перед
глазами  плыли   улицы  Ампера;   прекрасный  ясный   день,  люди  в
праздничных одеждах, флаги, серые с красным косым крестом.
   На центральной площади толпа, на просторном балконе Храма - Серый
Воитель и  его немногочисленная свита. Да это же День Единения - все
в