. Между лестницей
и пентаграммой лежали мертвые тела Глена и Элеоноры. Мэдиган сидел на  полу,
привалившись к стене, устало закрыв глаза. Хок  на  секунду  подумал,  будто
террорист тоже мертв, однако в следующую секунду заметил, как  у  того  чуть
заметно вздымается и опускается грудь. Жаль, подумал Хок, так было бы проще.
Изабель, увидев Мэдигана, недоуменно взглянула на мужа. Хок  пожал  плечами.
Возможно, негодяй просто уснул. Денек сегодня выдался не из легких. Воздух в
подвале был настолько тяжелым и неподвижным, что казалось, малейшее движение
или звук разобьют его как стекло. Голубоватые блики перебегали по стенам,  и
они  словно  шевелились,  угрожающе  надвигались   на   горящую   посередине
пентаграмму. Всюду играли причудливые тени, возникающие ниоткуда, похожие на
чудовищно искаженные тени  животных.  Жрец  начал  говорить  на  неизвестном
языке, но  голос  его  раздавался  глухо,  точно  издалека.  Шаман  медленно
поворачивался в круге справа налево, против  движения  солнца,  от  света  к
тьме. Хок разглядел, что глаза его были плотно закрыты. Возможно, маг сделал
это, чтобы сосредоточиться, а возможно, чтобы не увидеть открывающегося  ему
зрелища. Хок сделал шаг вперед и вдруг почувствовал, как волосы шевелятся  у
него  на  голове.  Подземелье  наполнилось  зыбкой  дрожащей  дымкой,  стены
изгибались и вытягивались, фигуры Жреца и Мэдигана  отодвигались  куда-то  в
бесконечность. Изабель схватила Хока за руку и потянула назад.  В  последний
раз  оглянувшись  на  подвал,  Хок  вернулся  за  Джессикой  и   Изабель   в
спасительную тень у двери.
   Там, укрывшись за угол стены, он наклонился к Винтер и  произнес,  снизив
голос до едва различимого шепота:
   - Нам надо срочно что-то предпринять. Здесь происходит нечто  ужасное,  и
работают эти двое весьма быстро.
   - Открываю совещание, капитан, - торопливо  ответила  Джессика.  -  Чтобы
помешать  ритуалу,  необходимо  обезвредить  Жреца,  но  пока  он  в  центре
пентаграммы, нам до него не добраться. Окружающая его магия  отшвырнет  нас,
если мы попробуем приблизиться к нему.
   - А твой талисман? - спросил Хок.
   - Его, к сожалению, можно использовать лишь один раз.
   - Ерунда, - возразила Изабель, - Хок  неплохо  умеет  бросать  топор.  Он
может за двадцать шагов отсечь крыло мухе. Верно, Хок?
   - Почти, - вяло согласился капитан, - на  мой  топор  наложено  заклятье,
позволяющее пробить любую магическую защиту, но я  должен  подойти  поближе.
Для такой дистанции топор слишком тяжел. И можешь быть уверена, стоит сунуть
нос в подвал, Мэдиган мгновенно окажется на ногах и изрубит нас как капусту.
Он сильный боец, Джессика. Очень сильный.
   - Мы справимся и с этим,  -  уверенно  заявила  Винтер,  -  ты  подойдешь
поближе к Жрецу, а мы вдвоем задержим Мэдигана.
   - Верно, - подтвердила Изабель, - мы  убьем  Мэдигана,  убьем  колдуна  и
уберемся отсюда. По-моему, все очень просто.
   - Боюсь, что нет, - раздался спокойный голос Мэдигана. - Хороший план, он
мог бы сработать. Вы действительно должны прикончить Жреца,  иначе,  я  даже
думать боюсь, что произойдет с городом, если ему не помешать. Но сначала вам
надо перешагнуть через меня. Однако знайте, никто из вас не способен на это.
   Мэдиган твердо стоял на ногах, глядя на Винтер  с  улыбкой,  напоминающей
оскал трупа. Лицо его было смертельно бледным, но рука террориста, сжимавшая
длинный тяжелый меч, совсем не дрожала.
   Хок и Изабель бросились на Мэдигана с двух сторон, и в следующую  секунду
он мягко отскочил назад, чтоб не попасть сразу под  два  удара.  Словно  все
силы этого необыкновенного человека вселились  в  него  в  последние  минуты
жизни, и Мэдиган, ощутив прилив энергии, тихо рассмеялся.  Смех  террориста,
холодный и безжалостный, жутко  отразился  от  старых  стен.  Глаза  Даниеля
горели лихорадочным блеском, движения были быстрыми и порывистыми.  Ни  одна
черточка его поведения не выдавала признаков слабости или неуверенности.
   "Похоже, он считает, что нам его не победить, - мелькнуло в голове  Хока,
- а значит, он уже победил".
   Дикая волна ярости накатила на него. Этот негодяй хочет  погубить  город,
уничтожить мирных граждан, защите которых Хок отдал всю свою жизнь, и он еще
насмехается им в лицо. Подняв топор, Хок ринулся вперед.
   Мэдиган стоял между Стражами и Жрецом. В конце концов, как  бы  ловок  ни
был  Мэдиган,  он  всего  лишь  человек.  Капитану  приходилось   и   прежде
встречаться с весьма опасными противниками.
   Сделав обманное движение, Хок нанес  молниеносный  удар,  но  лезвие  его
топора со звоном столкнулось с мечом террориста.  Ответный  выпад  Хок  едва
успел отразить, и Изабель поспешила прийти мужу на помощь. Мэдиган мгновенно
обернулся и обрушил  на  нее  град  смертоносных  ударов,  которые  Изабель,
отступая, едва могла отбивать. Хок попытался напасть сзади, однако  Даниель,
словно шестым чувством почуяв опасность, в  последний  момент  встретил  его
стремительной контратакой. Хок и Изабель дружно наседали на Мэдигана, но  не
могли нанести врагу даже пустяковой царапины. Он был похож  на  туго  сжатую
пружину, разворачивающуюся с огромной, неослабевающей силой.  Мэдиган,  даже
не задыхаясь, в  течение  секунды  успевал  отбить  удар,  сделать  выпад  и
увернуться от второго противника, двигаясь при этом с  почти  нечеловеческой
быстротой. Даниель сражался хладнокровно, обдуманно, со смертоносной грацией
мастера, уверенного в своем искусстве. Защищаясь, он  всегда  словно  ставил
между собой  и  противником  непроницаемую  стену,  а  нападая,  безошибочно
находил уязвимые места врага. Хок уже был задет раз десять, но в горячке боя
даже не замечал этого, хотя кровь крупными  каплями  стекала  по  его  лицу.
Капитан сознавал, что, сражайся они с Изабель  поодиночке,  террорист  давно
зарезал бы их, словно кур. Меч Мэдигана сверкал в полумраке подобно  молнии,
с каждой новой атакой подбираясь к противникам все ближе, как змея, опутывая
жертву множеством колец до тех пор, пока не  обернется  вокруг  шеи.  Хок  и
Изабель дрались с отчаянной яростью, задыхаясь от напряжения и стиснув зубы,
но Мэдиган лишь смеялся над ними. Здесь, в подвале Королевского  Дворца,  он
снова стал легендой, непобедимым бойцом, против  которого  бессильны  клинки
лучших фехтовальщиков. Время словно пошло  вспять,  и  Даниель  в  последние
минуты жизни обрел силу своей молодости.
   Бормотание Жреца зазвучало громче, шаман все быстрее и быстрее кружился в
центре пентаграммы, плотно зажмурив глаза, как бы  защищаясь  от  невидимого
слепящего света. Воздух в подземелье неожиданно сделался горячим, в нем явно
чувствовался запах крови. То, чье присутствие незримо ощущалось  в  зловещем
молчании каменных стен, ожило и бешено рвалось в реальный мир из-за  границы
мрака.
   Джессика, глядя на схватку, застыла на нижней ступеньке  лестницы,  не  в
силах сдвинуться с места. Она ничем не могла помочь Хоку и Изабель.  Мэдиган
один уверенно справлялся со Стражами, которые владели оружием намного  лучше
самой Винтер. Стоит ей вступить в бой, и террорист проткнет ее,  прежде  чем
она успеет замахнуться мечом. Джессика хотела было подкрасться к  Жрецу,  но
быстро убедилась, что с Мэдиганом этот номер не пройдет.  Оставалось  только
стоять и в бессмысленном отчаянии наблюдать за происходящим,  сознавая,  что
ничего нельзя сделать. Ничего.
   "Думай, черт тебя побери, думай! Ты же  всегда  хвалилась,  будто  умеешь
найти выход из любого положения. Так найди же его сейчас!"
   И  она  нашла  выход.  Идея  осенила  ее  как  вспышка  молнии,  высветив
великолепный и простой план. Только исполнить его нужно немедленно. Если она
промедлит хоть секунду, то сумеет найти тысячу важнейших  причин,  чтобы  не
делать этого. Выхватив меч, Джессика  стремительно  бросилась  на  Мэдигана.
Реакция террориста была мгновенной, мягким  кошачьим  движением  отскочив  в
сторону, он вонзил  свой  клинок  в  грудь  Винтер.  Пошатнувшись,  Джессика
отбросила бесполезное теперь оружие и схватилась  за  лезвие  меча  Мэдигана
обеими руками. Даниель с проклятием  дернул  меч  назад,  но  Винтер  крепко
держала острую сталь и презрительно улыбнулась Мэдигану в лицо.
   - Не ты один готов умереть за то, во что веришь.
   Изо рта у нее текла кровь, сбегая  по  подбородку.  Мэдиган  обернулся  и
иступленно  закричал  от  отчаяния.  Сверху,  со  свистом  рассекая  воздух,
неумолимо падал топор Хока, сильнейший удар поверг террориста на  колени.  В
последний момент Даниель успел чуть  отклонить  голову,  и  секира,  которая
должны была рассадить ему  череп,  обрушилась  на  правое  плечо.  Хрустнула
перерубленная ключица.  Мэдиган  упал  рядом  с  Винтер,  обливаясь  кровью.
Джессика, все еще улыбаясь, слегка повернулась, и их  взгляды  на  мгновение
встретились: один глубокий и спокойный, другой исполненный боли и ярости.  В
следующую секунду  огонь  в  глазах  Джессики  погас,  и  веки  ее  навсегда
сомкнулись.
   Топор Хока снова взлетел над террористом, сверкая, как звезда, но Мэдиган
с невероятной быстротой успел подхватить левой рукой меч Винтер  и  вскочить
на ноги, увернувшись от роковой секиры.  Отразив  неистовую  атаку  Изабель,
Мэдиган бросился бежать к лестнице,  оставляя  за  собой  кровавый  след  из
глубокой  раны.  Смерть  его  была  близка,  и  он  это  знал.  Возбуждение,
поддерживающее Даниеля, стало слабеть, и яд, словно сбросив гнет подавляющей
его воли, начал сковывать ледяными цепями его руки. Ноги наливались свинцом.
Сильная боль даже радовала Мэдигана, благодаря ей голова  оставалась  ясной,
сонное оцепенение куда-то отступало. Даниель оглянулся через плечо,  услышав
за спиной тяжелый топот: Хок и Изабель гнались за ним.
   Он тихо рассмеялся, но сразу закашлялся, отхаркивая  кровь.  Этого  он  и
добивался. Пусть два дурака добивают его, полумертвого. А тем временем  Жрец
успеет завершить ритуал. Значит,  ему  надо  попытаться  отвлекать  на  себя
Стражей как можно дольше. Теперь Даниель даже радовался тому, что не убил их
раньше. Хорошо, если бы  они  увидели,  как  откроется  дверь  в  Неведомое,
увидели, что именно он выпустит на проклятый город.  Пусть  поймут:  все  их
усилия оказались напрасными. Поймут прежде, чем  закорчатся  в  предсмертной
агонии. Мэдиган злорадно захохотал, разбрызгивая кровь,  переполнявшую  рот,
хохотал и тогда, когда перед ним появился Вульф Саксон. Террорист,  забыв  о
боли, сделал  мгновенный  выпад,  но  Саксон,  уклонившись  от  смертельного
клинка, ударил Мэдигана в лицо. Даниель отлетел назад и с грохотом покатился
вниз по лестнице, едва  не  сбив  с  ног  Хока  и  Изабель.  Стражи  вовремя
отскочили в сторону, и Мэдиган бессильно распластался  на  полу.  Около  его
головы быстро растекалась красная лужица.
   Подойдя к террористу, Хок пнул неподвижное тело сапогом.  Глаза  Мэдигана
медленно открылись,  и  сердце  Хока  подпрыгнуло  в  груди.  Изабель  сразу
выхватила меч и встала рядом с мужем, готовая поразить  страшного  врага.  С
трудом приподнявшись, Мэдиган посмотрел на них, и  губы  его  искривились  в
ужасной усмешке.
   - Вы ничего не добились... Ничего... Я бы и так умер. Но я победил вас...
вас всех. Ваш  город  обратится  в  руины...  Вс+  полетит  в  Тартар...  Вы
проиграли, мои храбрецы... Проиграли!
   Взмахнув топором, Хок изо всех сил опустил  его  на  преступника.  Лезвие
перерубило шею и глубоко врезалось  в  пол.  Голова  Мэдигана  с  деревянным
стуком  покатилась  по  каменным  плитам,  продолжая  улыбаться  посиневшими
губами. Хок выдернул секиру и снова  занес  ее  над  корчившимся  телом,  но
Изабель схватила его за руку.
   - Оставь, Хок. Главное сейчас - колдун. Негодяй для того и сдох, чтоб  мы
не остановили Жреца.
   Оба  взглянули  на  шамана,  неподвижно  застывшего  в   центре   сияющей
пентаграммы. По щекам его струилась кровь, текущая из пустых глазниц.
   "Наверное, он все-таки открыл глаза", - машинально подумал Хок.
   Сзади к ним подошел Вульф Саксон. Вульф хотел спросить,  что  происходит,
но слова замерли у него на языке. Магия переливалась  в  воздухе,  словно  в
подвале била крыльями чудовищная птица. Над  ними  пронесся  порыв  ледяного
ветра. Час приближался. Бесчисленные слепые глаза алчно взирали на них из-за
грани реального, пылая древней жаждой неутоленной мести.
   Жрец в пентаграмме тяжело рухнул  на  колени.  Голубое  сияние  сделалось
почти  ослепляющим.  Подсознательно  Хок  понял,  что  похищенная  у  убитых
жизненная сила теперь перелетает из колдуна  в  другой  мир,  где  ее  жадно
поглощают ненасытные, ждущие рты.  Он  попытался  поднять  секиру,  но  рука
словно не  принадлежала  ему,  в  голове  взрывался  монотонный  гул,  мысли
путались. Саксон медленно, словно двигаясь в  воде,  шагнул  вперед.  Хок  и
Изабель не шелохнулись, хотя от усилий пот выступал у них на лбу, а по  телу
пробегали судороги. Вульф, напрягая все мышцы, тянулся к шаману,  мучительно
отвоевывая шаг за шагом, забыв обо всем, кроме скорченной  фигуры  в  центре
голубого сияющего столба. Где-то раздавались пронзительные крики,  леденящий
душу вой. Добравшись до пентаграммы, Саксон ударил в нее кулаком. Послышался
жуткий треск, подземелье содрогнулось, но пентаграмма устояла. Тщетно  Вульф
бил вновь и вновь, изо всех своих чудовищных сил. Голубоватое сияние  обрело
упругость  сжатой  пружины,  оно  колыхалось,  мерцало,  однако  ничего   не
пропускало сквозь себя.
   Мрак разорвала ослепительная вспышка. Жрец повалился вперед. Из его спины
между лопатками торчал топор Хока. Мертвая рука потянулась  к  рукоятке,  но
бессильно опала на полпути, высунувшись за пределы  сияющего  круга.  Саксон
могучим рывком вытащил  похолодевшее  тело,  и  неожиданно  шаман,  повернув
голову, взглянул ему в лицо окровавленными глазницами.
   - Слушай. Ты понимаешь? Уже началось... Чудовища здесь.
   Он умолк. Жрец умер, и эта смерть завершила магический  ритуал.  Дверь  в
Неведомое широко распахнулась, ломая границы пространства и времени, границы
жизни и смерти. Те, кто столетиями жаждал мести, ринулись в реальный мир.
   Из  прошлого  старой  скотобойни,  из  времени  боли,  крови   и   ужаса,
возвращались животные. Тысячи и тысячи тварей, зарезанных,  разрубленных  на
части в проклятом подвале людьми, которые смеялись  и  шутили,  убивая  свои
жертвы. Каждый стон, каждая смерть,  многие  годы  страданий,  запечатленные
стенами древнего здания, руины которого лежали под фундаментом боен,  теперь
вновь вернулись в наш мир; вернулись во имя мести. Крохотные души  сливались
в одно, в нечто огромное  и  могущественное,  не  знающее  покоя,  терпеливо
ожидающее на границе двух миров,  когда  настанет  срок  воздать  кровью  за
кровь. Забытый ритуал, совершенный Жрецом и  тысячекратно  усиленный  темной
магией стен подвала, распахнул дверь в Неведомое,  и  животные,  насытившись
жизненной силой, украденной шаманом у  несчастных  заложников  и  наемников,
ринулись туда, откуда их безжалостно изгнали топоры  мясников.  Они  жаждали
мести и только мести.
   Королевский Дворец содрогался до основания. С  потолка  посыпалась  пыль,
куски лепнины, балки, по  стенам  зазмеились  извилистые  трещины.  Защитные
заклинания были сметены в один момент, и души животных, опять обретя  плоть,
устремились в город. По булыжной мостовой загрохотали  копыта,  превращая  в
кровавую кашу тела  прохожих.  Кровь  рекой  текла  в  сточных  канавах,  но
животным было этого недостаточно. Отовсюду их поражали стрелы, копья,  мечи,
но оружие не могло причинить им боль или ранить. Они давно умерли и навсегда
избавились от страданий мира сего.
   Не было такой силы, которая могла  бы  выдержать  бешеный  напор  тварей.
Повсюду  валялись  изуродованные  трупы  мужчин  и   женщин,   раздавленные,
растоптанные, изорванные рогами. Кровь стекала с изогнутых рогов в  огромные
раны, которые столетия назад прорубил топор мясника. Впереди  неслись  быки,
словно могучие тараны, а за ними,  добивая  падших,  погружая  морды  в  еще
трепещущие тела, следовали овцы,  козы,  телята.  Не  было  самой  маленькой
твари, которая не попробовала бы на вкус еще теплую человеческую плоть.
   Крики, вопли, стоны боли и отчаяния сливались в безумный рев, наполнивший
весь город. Грехи мясников столетия спустя  пали  на  головы  их  отдаленных
потомков, и люди, словно помешанные, метались по улицам,  почти  потеряв  от
страха человеческий облик. Многие в исступлении убивали себя или друг друга,
чтоб через несколько минут самим погибнуть под  окровавленными  копытами.  В
этом океане  хаоса  уцелели  лишь  маленькие  островки,  где  до  последнего
сопротивлялись обитатели Улицы Богов, но их было слишком мало.
   В Чертовой Яме кровь  текла  по  сорванным  с  петель  дверям  и  выбитым
решеткам. Сама смерть носилась по  мрачным  коридорам  тюрьмы,  не  щадя  ни
заключенных, ни тюремщиков,  не  обращая  внимания  на  тяжелые  затворы,  в
камерах бесновались сошедшие с ума узники, дрались, впиваясь в горло  врагу,
пускали в ход зубы и ногти.
   В казармах городской Стражи кипела битва. Солдаты сражались с  храбростью
обреченных, отстаивая каждую ступеньку, каждый дюйм. Но тщетно поражали  они
тварей мечами, напрасно чародеи бормотали  свои  заклинания.  Животных  было
слишком много, и сила их была слишком велика.
   По роскошным залам и приемным городского Совета носились черные демоны  в
образе лошадей, ударами копыт разрушая все на своем пути. Здание дрожало  от
грохота, дикого ржания, душераздирающих предсмертных воплей.  Красные  глаза
исчадий ада пылали словно костры, как будто впитав в  себя  потоки  пролитой
ими крови. Среди обломков мебели, битого стекла, изорванной бумаги валялись,
как сломанные куклы, тела владык города, некогда важных и  самоуверенных,  а
теперь изувеченных и жалких. В устремленных в потолок глазах  навеки  застыл
бескрайний ужас.
   У Северной окраины вода неожиданно вскипела, и на берег полезли чудовища,
превращенные столетиями ожидания за  чертой  смерти  в  существ  из  ночного
кошмара. Они неуклюже ползли по улицам, переставляя огромные членистые ноги,
щелкая исполинскими клешнями.
   Где-то в Хейвене жившие  там  маги  лихорадочно  плели  сеть  заклинаний,
отлично понимая, что рано или  поздно  тонкая  преграда,  отделяющая  их  от
бестий, неминуемо падет.
   Тысячи бегущих заполнили Улицу Богов, куда еще не могли прорваться адские
создания. Тщетно ее обитатели взывали к своим покровителям. Боги отвернулись
на время от людей. Они не хотели вмешиваться в  земные  дела,  ибо  понимали
толк в мести.
   Внизу, в подвале Королевского Дворца, Хок, Изабель и Вульф Саксон  стояли
в центре пентаграммы, с замирающим  сердцем  глядя  на  тени,  толпящиеся  у
сияющей голубой черты. Голос Шторма  приказал  им  встать  в  пентаграмму  и
научил, как снова зажечь ее спасительное сияние, однако сразу же после этого
пропал. Они еще не знали, сколько прошло времени.  Время  умерло.  Здесь  не
умолкая раздавались  крики  умирающих  животных.  Лязгали  стальные  цепи  и
крючья, возникшие откуда-то из прошлого. На них висели  разделанные  туши  и
головы, судорожно дергающиеся, ибо не могли  снова  умереть,  но  продолжали
страдать. Кровь алым потоком стекала в дренажное отверстие.
   Хок закрывал глаза, чтоб не видеть ужасной картины,  и  тогда  перед  ним
вставало еще более ужасное зрелище гибнущего Хейвена. Там рушились  пылающие
дома, люди, которых Хок поклялся защищать, гибли в муках и отчаянии.  А  ему
приходилось стоять в пентаграмме, сжимая топор в бессильном  гневе.  Капитан
взглянул на Изабель. Ее лицо превратилось в застывшую маску немой боли.  Хок
взял руку жены и тихо пожал.
   Позади них, уткнув голову в колени, сидел Вульф Саксон. За все это  время
Вульф не произнес ни слова, даже когда Стражи обращались к нему.  Неожиданно
прозвучал голос Шторма:
   - Вы слышите меня? С вами все в порядке?
   - Смотря что понимать п