к слабости, а он не мог позволить  себе  быть  слабым.  Бакен
снова посмотрел на бронзовые часы на каминной доске и  нахмурился  -  он  не
должен оставаться здесь слишком долго, Могила и Рауэн начнут беспокоиться. А
также и Хок с Фишер. Ему следует проявлять осторожность с этими Стражами. Уж
они-то умеют вынюхивать тайны, добираться до сути. Осторожный Бакен  навещал
Сестер Радости переодетым, но на Улице Богов и  этого  недостаточно.  О  его
связях с Сестрами знали только аристократы,  да  и  то  не  все.  По  правде
говоря, вряд ли городская знать станет  обсуждать  подобные  дела  с  типами
вроде Хока и Фишер.
   Аристократы не будут судачить с чужаками о человеке своего  круга.  Пусть
даже они сами изгнали такого человека из своей среды.
   Бакен едва заметно улыбнулся. Не так давно он  занимал  важное  положение
среди знати,  славился  отличной  репутацией,  был  всем  нужен.  Тогда  его
похождения были не более, чем прекрасная пища  для  сплетен.  Знать  обожала
сплетни. Но даже самые  отъявленные  распутники  из  числа  аристократов  не
переступали черты в отношении Сестер Радости. Сестры считались  вне  закона.
Сначала его предупреждали об этом друзья, потом враги. Семья  запретила  ему
посещать Сестер  под  угрозой  лишения  всех  прав.  Но  Бакен  уже  не  мог
отказаться от их услуг. В конце концов знать отвернулась от  него,  а  семья
выгнала без гроша в кармане.
   Но ему было все равно. Он начал новую жизнь в Отряде, и у  него  осталась
Аннет.
   Тут дверь отворилась, и  она  вошла.  У  него  перехватило  дыхание,  как
всегда, когда он видел ее. Он долго стоял молча,  наслаждаясь  ее  красотой.
Высокая, стройная, изящная и очень красивая. Длинные светлые волосы  волнами
спадали по плечам, глаза были такие же голубые, как и у него. Она улыбнулась
ему особой улыбкой, которую сберегала только для него одного, и бросилась  в
его объятия.
   Могила медленно поднимался по лестнице в  комнату  Рауэн,  перед  ним  по
воздуху плыл серебряный поднос, на котором стояла чашка  с  дымящимся  чаем.
Рауэн последнее время внушала колдуну сильное  беспокойство.  Она  постоянно
прихварывала и  не  хотела  показаться  врачу.  Она  не  верила  докторам  и
предпочитала накачиваться своими собственными мерзкими микстурами. Могила не
знал, из чего она  составляет  их,  но  каждый  раз,  когда  Рауэн  готовила
очередную партию, кухарка грозила уволиться. Могила и сам переносил подобные
ароматы с трудом. Он скривил губы, хотя  ему  было  не  до  смеха.  Вот  уже
несколько недель Рауэн  принимала  свое  мерзкое  зелье,  но  ей  ничего  не
помогало. Если ее  состояние  в  самое  ближайшее  время  не  улучшится,  он
приведет врача, хочет она этого или нет. Он не мог спокойно  созерцать,  как
она с каждым днем теряет силы.
   Бесшумно ступая, он прошел на лестничную  площадку  и  остановился  перед
дверью в комнату Рауэн. Могила тихонько постучал, сверкнул глазами в сторону
подноса, начавшего в нерешительности колебаться. Ответа не последовало, и он
постучал еще раз. Дожидаясь у двери, он рассеянно  поглядывал  по  сторонам.
Рауэн редко отзывалась на первый стук в  дверь.  Она  любила  одиночество  и
часто никого не хотела к себе впускать. Могила вздохнул, переступая  с  ноги
на ногу.
   Тишина. Бакен куда-то ушел,  слуги  отпущены  на  выходной  день.  Могила
служил в Отряде почти одиннадцать лет и хорошо знал дом и его нравы.  Однако
в последнее время тишина в доме приобрела какой-то зловещий оттенок:  тишина
невысказанных слов и накопившихся тайн. Конечно, дому к тайнам не привыкать.
Никто не приходил в Отряд с абсолютно безупречным прошлым. Возможно, поэтому
лишь  очень  немногие  задерживались  в  Отряде.  Не   каждый   свыкался   с
необъяснимыми явлениями на Улице Богов. За прошедшие годы  Могила  перевидал
многих воинов и ворожей. Ему очень хотелось, чтобы Рауэн осталась в  Отряде.
Она не такая, как другие. Он посильнее постучал в дверь.
   - Рауэн? Это я, Могила.  Хочу  угостить  тебя  прекрасным  чаем.  Разреши
войти.
   Не дождавшись ответа, Могила открыл дверь и тихо вошел. За ним неуверенно
плыл чайный поднос. Рауэн спала  глубоким  сном.  На  огромной  кровати  она
казалась маленькой, хрупкой, беззащитной. Могила притворил дверь.  Поднос  с
чаем проплыл вперед и расположился на  столике  у  кровати.  Рауэн  медленно
зашевелилась во сне, потом затихла. Как  обиженный  ребенок,  она  разметала
простыни, и Могила осторожно поправил их.  Он  сделал  шаг  назад,  осмотрел
комнату и снова взглянул на Рауэн. Сейчас  она  спала  спокойно.  Ему  здесь
больше нечего делать. Нет причин оставаться дольше.
   Он сел в кресло у кровати. Комната такая же стандартная и безликая, как и
его собственная, но за недолгое время Рауэн умудрилась  придать  ей  гораздо
больше индивидуальности, чем он своему жилищу за  все  одиннадцать  лет.  На
стенах висели картины, написанные маслом, - ее собственные работы.  Судя  по
ним,  она  была  небесталантной  художницей.  На  полу  у  кровати  валялась
симпатичная игрушка  с  вышитой  улыбающейся  рожицей.  Рауэн  любила  брать
игрушку с собой в постель, когда ее товарищи уходили на задание,  и  ворожея
оставалась в доме од-па. Могила мог  такое  понять.  Мы  все  норой  ощущаем
потребность прижаться к кому-нибудь ночью. Недавнее приобретение - ковер  на
полу. Могила потратил полдня, бродя с ней по рынкам в поисках  ковра  нужной
ей расцветки, гармонировавшей с покрывалом на кровати.
   Она снова пошевелилась. Могила бросил на нее быстрый взгляд, но Рауэн  не
проснулась. Он еще немного посидел рядом. Ему нравилось смотреть на нее.
   Могила мог бы вот так просидеть дни и ночи напролет, охраняя ее, заботясь
о ней. Любя ее. Улыбка тронула его губы.  Он  никогда  не  произносил  этого
слова вслух, только мысленно. Однажды он  признался  ей  в  своих  чувствах,
целый час собираясь с духом. Рауэн перенесла это без насмешек, но откровенно
заявила:  он  ей  безразличен,  продолжения  не  последует.  Могила  грустно
улыбнулся. Разве все так просто? Он не на шутку влюбился. Она не  отличалась
ни красотой, ни особенным умом, но прочно и навсегда завладела его  сердцем,
и он ничего не мог изменить.
   Нехотя он поднялся на ноги. Рауэн могла проснуться в любой момент, а  ему
не хотелось, чтобы она застала его у себя и рассердилась. Могила тихо  вышел
из комнаты, неслышно закрыв  за  собой  дверь.  Спускаясь  по  лестнице,  он
припоминал, чем ему следует заняться в первую очередь.  Надо  написать  кучу
бумаг, хотя подобную работу никогда не переделаешь. С ней можно повременить.
Могила решил пройтись  по  Улице,  поговорить  с  людьми,  выяснить  реакцию
обитателей на появление Хока и Фишер. Конечно, проведать Ле Бель Инконну.
   Сойдя вниз, он остановился.  Сейчас  не  следует  этого  делать.  Слишком
опасно, когда на Улице Хок и Фишер. Они  не  поймут.  Но  и  медлить  дольше
нельзя. Со времени последнего визита слишком много воды утекло. Он оглянулся
на лестницу. С Рауэн ничего  не  случится.  Защитные  средства  вокруг  дома
сохранят ее покой. А  если  что-нибудь  понадобится,  ей  достаточно  только
позвать - Могила ведь услышит ее, где бы он ни находился. Она об этом знает.
   Могила поспешно прошел через холл, снял  с  вешалки  накидку,  надел  ее.
Капюшон надвинул на голову так, чтобы полностью скрыть лицо.  Он  мог  бы  с
помощью магии принять иной облик, но на Улице слишком много таких мест,  где
на магию положиться нельзя.
   Сейчас есть дела поважнее.
   Мановением руки колдун отворил дверь и вышел на Улицу Богов.
   Хок и Фишер бродили по Улице Богов, следуя списку, который дал им Могила.
Проходили часы, но солнце над головой не двигалось.  На  Улице  Богов  стоял
полдень, и это продолжалось уже несколько дней. Закутанные в широкие  одежды
паломники спешили  мимо  Стражей  по  своим,  только  им  ведомым  делам,  с
опущенными головами, чтобы выразить уважение и смирение  своему  Богу  и  не
замечать церквей  и  храмов  более  богатых,  чем  их  собственные.  Уличные
проповедники часто доводили друг друга до истерики, но на них  никто,  кроме
туристов, не обращал внимания. Хок  и  Фишер  исходили  всю  Улицу,  пытаясь
добыть сведения у Существ, перечисленных в списке Могилы,  и  изо  всех  сил
старались не отвлекаться на чудеса и ужасы, случающиеся на Улице Богов.
   Ночные Люди принадлежали к старой  секте  некромантов,  растерявшей  свое
былое богатство. Их Верховный жрец принял Хока и Фишер  в  склепе  в  Соборе
Кости. Замысловатые узоры из отполированных костей  украшали  пол,  стены  и
потолок склепа.  Некоторые  кости  были  явно  человеческого  происхождения.
Другие выглядели настолько  огромными  и  причудливыми,  что  Хок  решил  не
раздумывать,  кому  же  они  первоначально  принадлежали.  В  воздухе  пахло
мускусом и корицей, в окнах мелькали странные огоньки. На  протяжении  всего
времени, что они провели там, у Хока было ощущение, что за  ними  наблюдают,
словно  какое-то  ужасное  и  безжалостное  существо  прячется  и  терпеливо
выжидает, когда они ослабят  бдительность.  Хок  придвинул  руку  поближе  к
топору.
   Ночные Люди были незрячими, с зашитыми веками, но двигались и общались  с
такой уверенностью, что это наводило на собеседника  почти  священный  ужас.
Хок с трудом подавил неприятный холодок, пробежавший по  спине,  и  попросил
разрешения встретиться с безымянным Существом, которому  поклонялись  Ночные
Люди. Верховный жрец  медленно  покачал  головой.  Только  истинно  верующие
лицезреют своего Бога, а вид его такой ослепительный,  что  все,  кто  видел
его,  лишились  зрения.  Хок  пытался  уговорить  жреца,  но  тот  оставался
непоколебим. Он даже отказался задать божеству вопросы от имени  Стражи.  Не
разрешил опросить верующих. Никто не знал ничего, что  могло  быть  полезным
Страже. Никому не были известны подробности об убийствах Богов.
   Хок и Фишер переходили от церкви к храму, от храма к  молитвенным  домам,
но результат оставался один и тот же. Повешенный был вежлив, но ничем помочь
не мог. Сладкое  Разложение  оказалось  невежливым.  Властелин  Новой  Плоти
вообще отказался разговаривать со Стражей.
   Так  они  бродили  по  Улице,  пока  наконец  не  добрались  до   Легиона
Первобытных. Церковь Легиона представляла собой высокое здание  со  шпилями,
куполами и башнями с амбразурами. Ее украшали великолепные витражи, флаги  и
знамена всевозможных цветов и оттенков. В другое время Хок был  бы  потрясен
зрелищем, но сейчас все сводилось  к  одному  -  у  него  болят  ноги.  День
оказался долгим.
   Однако внешний вид жрецов Легиона вызывал чувство тревоги.  У  каждого  в
тело  вживлен  третий  глаз  явно  нечеловеческого  происхождения.  Большой,
ярко-красный, с темной щелкой зрачка, он горел, не мигая,  откуда-нибудь  со
лба, груди или с руки. В редких случаях он заменял у жреца  настоящий  глаз,
нелепо выпирая в слишком маленькой для него глазной впадине,  злобно  взирая
на мир. Легенда гласила, будто с помощью Легиона древнее Существо из другого
измерения могло наблюдать за миром людей.
   Верховный жрец любезно принял Хока и Фишер, но мало чем помог им. Когда в
течение нескольких недель убиты сразу три  Бога,  естественно,  Улица  Богов
бурлит слухами. Но никто ничего не знает наверняка. Люди напуганы.  Напуганы
и некоторые божества. Каждый ищет, кого обвинить и  нанести  ответный  удар.
Никто еще не произносил вслух имя Бога Войны, но все втайне об этом думают.
   Хок и Фишер еще какое-то время поговорили с Верховным жрецом, стараясь не
смотреть на огромный алый глаз, который, не мигая, сверкал на его  лбу.  Они
так и не узнали ничего  нового,  и  вдруг  почти  в  самом  конце  разговора
Верховный жрец наклонился к ним со  своего  трона,  устремив  на  Хока  свой
неприятный взгляд.
   - Скажите, капитан. Слышали ли вы когда-нибудь о Клубе адского огня?
   - Нет, - признался Хок. Он посмотрел на Фишер,  и  та  легонько  покачала
головой.
   Верховный  жрец  откинулся  на  спинку   трона,   его   лицо   оставалось
бесстрастным, только во лбу горел третий глаз.
   - Спросите Чарльза Бакена, капитан. Он знает.
   Больше от него ничего не добиться. Через несколько минут оба Стража вновь
оказались на Улице, пребывая в таком же неведении, как и в самом  начале  их
пути. На Улице все еще стоял полдень, воздух  был  неприятно  горяч.  Хок  и
Фишер, не сговариваясь, подумали об одном и том же - сейчас  не  помешал  бы
стаканчик крепкого вина. А то и два.  Не  долго  думая,  они  направились  к
ближайшему храму, посвященному Джону Ячменное Зерно, и  заказали  напитки  в
двух высоких стаканах. Получив  свой  заказ,  они  устроились  в  уединенном
кабинете в самом конце храма, где свет приятно приглушен. Хок с наслаждением
вытянул уставшие ноги и взгромоздил их на  ближайший  стул.  Фишер  сняла  с
одной ноги сапог и стала массировать  пальцы  на  ногах.  Такие  драгоценные
мгновения нельзя нарушать, но дошел черед и до напитков - и они принялись за
дело.
   - Хорошо, - сказал  Хок  -  Давай  посмотрим,  чем  мы  располагаем.  Три
Существа  мертвы.  Поскольку  они  мертвы,  я  думаю,  лучше   называть   их
Существами, чем Богами. Наводящий Ужас погиб девять  дней  назад.  Его  тело
разорвано  на  куски.  Разлученный  зарезан  ножом  шесть  дней   назад.   А
Кармадинский Ловчий, по-видимому, скончался три  дня  назад.  Не  надо  быть
гением, чтобы уловить определенную систему перечисленных смертей.
   -  Убийство  каждые  три  дня,  -  подытожила  Фишер  -  Сегодня  очередь
следующего, если эта периодичность сохранится.
   - Верно, - согласился Хок - И мы не в силах предотвратить убийство. У нас
нет достаточной информации, никто не желает говорить с нами.
   Фишер улыбнулась.
   - Почему Улица Богов должна отличаться от остального Хейвена?
   - В любом другом месте, - хмыкнул Хок, - я могу заставить разговаривать с
нами. Но ворожея права: тактика сильной руки здесь не годится. Если я  начну
тыкать топором в физиономию Существа, то, скорее всего, быстро  окончу  свои
дни, сидя на листе лилии и хватая мух. Об угрозах  и  запугивании  не  может
быть и речи. Остается дипломатия.
   - Такое задание бери на себя, - предложила Фишер -  У  меня  нет  никаких
дипломатических способностей.
   - Это я и раньше замечал, - рассмеялся Хок  -  Что  же  нам  известно  об
убийце? Он появляется и исчезает когда ему вздумается,  хотя  храмы  надежно
охраняются вооруженными до зубов  фанатиками.  Следовательно,  убийца  умеет
превращаться  в  невидимку,  значит,  он  колдун  или  умеет  изменять  свою
внешность. Им может оказаться  и  тот,  кто  не  вызывает  подозрений,  кого
считают своим.
   Каждое Существо встретило  смерть  по-разному.  Насколько  нам  известно,
между ними не было ничего общего. Так почему убийца выбрал  своими  жертвами
именно их? Случайно? Наугад? Черт меня побери, я  даже  не  знаю,  с  какого
конца взяться, Изабель.
   - Не стоит сдаваться раньше времени. Давай  обсудим  и  другие  варианты:
убийца обладает огромной силой и умеет становиться невидимым.  Может  ли  он
быть сверхъестественным существом вроде вампира? В  таком  случае  он  легко
проскочит сквозь охрану под видом летучей мыши или тумана и  у  него  хватит
сил разорвать на части Наводящего Ужас. Этим можно  легко  объяснить  и  тот
факт, что все убийства совершались ранним утром.
   Хок задумался.
   - Не исключено, девочка, но почему же вокруг  Существ  не  было  защитных
средств,  специально  предназначенных  для  борьбы  со   сверхъестественными
чудовищами? Такую защиту ставят все кому не лень.  Нет,  Изабель,  по-моему,
ключ к нашей тайне в магии.
   - Ты имеешь в виду колдовство?
   -  Конечно.  Став  невидимым,  колдун  без  труда  преодолевает  защитные
устройства и охрану, а потом с помощью магии рвет на части Наводящего Ужас и
превращается в старика Ловчего, которому пора умереть.
   - Но почему в случае с Разлученным он использовал нож?
   - Может, чтобы навести на ложный след?
   - У меня голова раскалывается, - призналась Фишер.  Она  сделала  большой
глоток из своей кружки и нахмурилась, сосредоточившись на какой-то  мысли  -
Погоди... Посмотрим на это по-другому. Общее при совершении этих  убийств  -
использование или отсутствие магии. Защитные средства  не  смогли  задержать
убийцу. Магия, за счет которой продолжал жить Ловчий, не сработала.  Подвела
и магия, благодаря которой  Разлученный  оставался  вне  времени.  Возможно,
только за счет магии еще держался Наводящий  Ужас.  Поэтому  следует  искать
колдуна  или  же  человека,  обладающего  Символом  Могущества,  при  помощи
которого разрушаются чары и Существа остаются беззащитными.
   - Символ Могущества, который разрушает магию, - медленно повторил  Хок  -
Камень Экзорциста?
   - О черт, - вскрикнула Фишер - Убийца Богов - член Отряда?  Хватит  тебе,
Хок.
   - Только члены Отряда пользуются Камнем Экзорциста.
   - Но Совет наложил на них заклятье, они  не  могут  злоупотреблять  своим
могуществом.
   - Будь это дело легким, они бы не вызвали для  его  расследования  нас  с
тобой, - горько улыбнулся  Хок  -  Явно  здесь  замешан  кто-то  из  Отряда,
Изабель. Вот единственная версия, которая объясняет все факты. Убийца  нашел
способ преодолеть заклятье.
   - Мы не осмелимся обвинить кого-то,  не  имея  твердых  доказательств,  -
сказала Фишер - У всех у них друзья в высших сферах. Черт возьми, Хок,  ведь
мы работаем вместе с ними. Разве мы сможем утаить наше открытие?
   - Мы должны быть чрезвычайно осторожны, - предупредил Хок -  Убийца,  кем
бы он ни оказался, уже убил три Существа. Не думаю,  что  его  рука  дрогнет
перед двумя Стражами, которые подошли к истине слишком близко.
   Они помолчали.
   - И что же нам теперь предпринять? - спросила Фишер.
   - Действовать осторожно, - ответил Хок - Для  начала  надо  поговорить  с
Чарльзом Бакеном и выяснить, что ему известно о Клубе адского огня.
   - Во время нашего расследования из всех членов Отряда упоминалось  только
его имя, - задумчиво сказала Фишер.
   - Да, - согласился Хок - Это интересно. Хотя  и  слишком  очевидно.  Если
только нас специально не наводят на мысль...
   Фишер усмехнулась, встряхнув головой, и снова потянулась к стакану.
   Хок и Фишер вышли из храма Джона Ячменное Зерно и  обнаружили,  что  ночь
наступила без всякого предупреждения. Уличные фонари  освещали  ночную  тьму
только на небольшом расстоянии, в промежутках между фонарями она становилась
еще  гуще.  В  ночном  небе  сияли  незнакомые  звезды,  образуя   неведомые
созвездия, совсем не такие, как  над  остальным  Хейвеном.  Луны  не  видно,
воздух,  казалось,  беспокойно  дрожал.  Улица   Богов   опустела.   Уличные
проповедники исчезли,  и  только  изредка  попадались  фигуры  в  капюшонах,
спешащие куда-то. Хок грустно нахмурился. В нормальной обстановке  на  Улице
продолжается жизнь, даже если внезапно настанет ночь. Поскольку  убийца  еще
на свободе, большинство людей явно решило не рисковать понапрасну.
   Оба Стража направились к штаб-квартире  Отряда.  Впервые  намерения  Хока
совпали по времени с установленным  распорядком  Улицы:  он  уже  предвкушал
хороший ужин. Любопытно, какую кухарку держат в Отряде. Дома, приготовлением
еды занимался обычно он сам. Фишер не проявляла склонности к такому занятию.
   Как только они вошли в узкий проулок, раздался крик  о  помощи.  Они  оба
синхронно повернулись в сторону, откуда послышался крик, вынули свое  оружие
и бросились узнавать, что  случилось.  На  Северной  окраине  зов  о  помощи
зачастую оказывался западней. В глубине проулка тускло горел уличный фонарь,
не освещая полностью пространство,  а  отбрасывая  густые  темные  тени.  Ни
единого следа того, кто звал на помощь. Хок посмотрел на  Фишер,  та  пожала
плечами: крик о помощи, похоже, не надувательство. Хок  кивнул  и  осторожно
вступил в проулок. Фишер неслышно двигалась рядом  с  ним,  лезвие  ее  меча
отбрасывал