еряв равновесие. В тот же миг сзади к нему протянулась рука и
схватила его за горло. Он резко нагнулся вперед, перекинув противника  через
плечо. Тот ударился о невидимый барьер и упал на пол. Но со стороны лестницы
уже спешили другие. Хок выругался и ударил по барьеру, но только ушиб кулак.
Он размахнулся топором - и стальное  лезвие  беспрепятственно  прошло  через
невидимую стену. Хок злорадно ухмыльнулся. Холодное  железо.  Самая  древняя
защита против магии, и кстати, самая лучшая. Тогда он поднял топор и  бросил
его в колдуна.
   Топор пролетел через барьер, будто его и не существовало. Колдун отчаянно
кинулся в сторону, и оружие  просвистело  мимо,  но  рука  чародея  невольно
пересекла одну из линий  пентаграммы.  Яркий  синий  свет  мгновенно  потух.
Позади Хока раздался звук падающих тел. Колдун попытался встать на ноги. Хок
вытащил нож и бросился на него, но чародей повернулся и метнулся к  большому
зеркалу, висевшему на дальней стене.
   Хок ощутил внезапное беспокойство, и в тот же миг колдун шагнул в зеркало
и исчез. Уставясь на собственное хмурое отражение  в  зеркале,  Хок  вытянул
руку и осторожно прикоснулся к стеклу кончиками пальцев. Оно было холодным и
твердым. Тогда он поднял топор и разбил зеркало на куски. На всякий случай.
   Изабель сидела на одной из бочек в проулке и чистила меч. На  ее  лице  и
одежде была кровь, принадлежавшая частично и ей самой.  Она  устало  подняла
глаза, когда Хок вышел из дома, но сумела выдавить улыбку. Весь проулок  был
завален неподвижными телами. Хок вздохнул и отвернулся.
   - Семнадцать, - сказала Фишер. - Я считала.
   - Что произошло с остальными?
   - Они вышли из транса, когда  ты  убил  колдуна,  и  разбежались.  -  Она
увидела лицо мужа и нахмурилась. - Он жив?
   - К несчастью, да. Он сбежал. Фишер бросила взгляд вдоль улицы.
   - Значит, мы зря старались.
   - Нет, дорогая. Все не так плохо. - Хок сел рядом с Изабель, и она устало
прислонилась к мужу. Хок обнял ее за плечи. - Конечно, он ушел. Но теперь на
много лет лишился возможности выкидывать такие фокусы.
   - В конце концов, что это означало?
   - Все очень просто. Он заколдовал столько людей,  сколько  было  ему  под
силу. Первоклассный колдун способен с легкостью управлять  поведением  целой
толпы при условии, что ей не  придется  совершать  сложные  действия.  Когда
начнется голосование, они все выскажутся  за  того,  кто  заплатил  колдуну.
Потом колдун избавится от  них,  опасаясь  огласки.  А  тот,  кто  заказывал
музыку, победит на выборах, станет Советником, и никто  не  догадается,  что
выборы были нечестными. Не принимай все близко к сердцу, Изабель.  Мы  убили
сегодня нескольких человек, но гораздо больше людей спасли.
   - Да, - согласилась Фишер. - Конечно.
   - Пойдем. У нас как раз осталось время для целебного заклинания, а  затем
надо отправляться к Адаманту.
   Они поднялись и зашагали по улице. На мертвые тела уже слетались мухи.

2. СИЛЫ СОБИРАЮТСЯ

   Хай-Степс  не  имел  славы  самого  худшего  района  в   Хейвене.   Такая
сомнительная  честь  принадлежала  Крюку  Дьявола  -  зловонным  трущобам  и
переулкам, примыкавшим к докам. Крюк Дьявола - прибежище  жалкой  нищеты,  с
одной стороны, и алчности и эксплуатации - с другой. Туда приходили  умирать
чумные крысы, потому что  там  они  чувствовали  себя  как  дома.  Обитатели
Хай-Степс часто вспоминали этот район. Им доставляла удовольствие мысль, что
в Хейвене есть по крайней мере одно место, где живут еще хуже.
   Когда-то Хай-Степс был весьма респектабельным районом, но это время давно
прошло.  О  том  периоде  напоминали  только  несколько   облезлых   статуй,
общественные бани, закрытые по  санитарным  причинам,  а  также  причудливые
названия улиц. Старые семейные особняки уже давно разгородили  на  отдельные
комнаты и квартиры, а длинные улицы-террасы пришли в, запустение и нуждались
в ремонте. По улицам Хай-Степс днем и ночью разгуливали хищники всех  видов.
На окраинах  района  поселилось  несколько  небольших  купеческих  семейств,
которых привлекли относительно низкие цены на землю, но пока что их  попытки
облагородить район были безуспешными. Как и повсюду в Хейвене, здесь нашлось
слишком много людей,  заинтересованных  в  том,  чтобы  все  оставалось  без
изменения.
   В политическом плане жители Хай-Степс всегда придерживались нейтралитета.
Собственно политика их не  интересовала.  Выборы,  как  правило,  выигрывали
консерваторы, потому что они  могли  позволить  себе  подкупать  большинство
избирателей и потому что голосовать против них было просто опасно.
   Судьба выбрала Джеймса Адаманта для политической карьеры.
   Он  происходил  из  небогатой  аристократической  семьи  и  еще  ребенком
наблюдал, как  ее  постигла  финансовая  катастрофа.  Постепенно  с  помощью
торговых операций Адаманты сумели вернуть свое состояние, но элита  отвергла
их, потому что они стали купцами, забыв о  дворянской  чести.  Отец  Джеймса
умер молодым. Одни говорили, что у него было слабое сердце; другие - что  он
не выдержал позора. Джеймс Адамант на личном опыте познал, что  значит  быть
бедным. Эти обстоятельства привели его к выводам, необычным для людей такого
положения. Он стал заниматься политикой и, что более важно, вступил в партию
реформ - они были как будто созданы друг для друга.
   Сейчас Адамант  претендовал  на  место  в  хейвенском  Совете  от  района
Хай-Степс. Он участвовал в выборах впервые и не собирался их проигрывать.
   Высокий, сильный тридцатилетний Джеймс одевался со вкусом, но предпочитал
строгие цвета. Окружающим всегда казалось, что его  пышной  темной  шевелюре
нужен парикмахер. Благородное лицо  с  широкой  улыбкой  привлекало  к  нему
многих,  и  нужно  было  хорошо  присмотреться  к  Джеймсу  Адаманту,  чтобы
заметить, кроме этой улыбки, холодный ровный взгляд  и  упрямый  подбородок.
Несмотря  на  занятия  политикой,  он  производил  впечатление  романтика  и
идеалиста, но глубоко внутри  его  существа  скрывалась  жесткость,  которая
хорошо служила ему в прошлом и, без  сомнения,  не  раз  могла  послужить  в
будущем. Адамант слишком высоко ценил свои идеалы, чтобы потерять  их  из-за
слабости или склонности к компромиссам.
   Его политический консультант  Стефан  Медлей  имел  менее  запоминающуюся
внешность. Довольно полный  мужчина  среднего  роста.  Ярко-рыжие  волосы  и
проницательные зеленые глаза, от которых ничего не могло укрыться. С утра до
ночи в нем била ключом нервная  энергия,  и  даже  когда  он  просто  стоял,
казалось, что сейчас бросится на  врага  и  вцепится  ему  в  горло.  будучи
несколькими  годами  старше  Адаманта,  он   обладал   и   гораздо   большим
политическим опытом. Медлей  всю  сознательную  жизнь  занимался  политикой,
потому что неплохо разбирался в ней. Он служил  консультантом  то  у  одного
кандидата, то у другого. Сам  же  он  никогда  не  участвовал  в  выборах  в
качестве кандидата и не хотел  этого,  оставаясь  на  вторых  ролях.  Он  не
принадлежал ни к какой партии и не имел иллюзий  и  романтических  фантазий.
Ему доводилось сражаться по обе стороны политических баррикад - в результате
все уважали его, но никто не доверял.
   Однажды Медлей встретился с Адамантом и поверил ему, хотя и сомневался  в
победе его дела. Они стали друзьями, а потам и союзниками - каждый  нашел  в
другом то, чего не хватало у него самого. Адамант доверял  Медлею,  несмотря
на его прошлое. Любой человек должен во что-то  верить,  даже  если  сам  он
сомневается в себе. Начав работать вместе,  они  стали  несокрушимы.  Именно
поэтому партия Реформ поручила им самую сложную  задачу.  Адамант  сидел  за
столом в своем кабинете, а Медлей - напротив, примостившись на  подлокотнике
кресла. Кабинет представлял собой  большую  уютную  комнату  с  полированной
мебелью и  мягкими  креслами.  Превосходные  портреты  и  гобелены  украшали
потемневшие стены. Пол, покрытый толстыми и мягкими шкурами разных зверей из
Нижних Королевств, делал шаги  бесшумными.  В  буфете  -  вино  и  бренди  в
графинах, а также различные холодные закуски на серебряных блюдах.  Адаманту
нравилось жить со всеми удобствами -  возможно,  потому,  что  ребенком  ему
приходилось обходиться без них. Он взглянул на банковский чек,  лежавший  на
столе, последний из большой стопки, тихо вздохнул  и  подписал  его.  Он  не
любил тратить деньги на взятки.
   Сложив все чеки, Адамант протянул пачку  Медлею,  который  положил  ее  в
бумажник не глядя.
   - Еще что-нибудь нужно, Стефан - спросил Адамант,  мягко  потягиваясь.  -
Если нет, то  объявляю  перерыв.  Все  утро  я  не  занимался  ничем,  кроме
канцелярской работы.
   - Думаю, что теперь больше ничего, - ответил Медлей. - Джеймс, ты  должен
более терпимо относиться к канцелярской работе. Победить  на  выборах  можно
только в том случае, когда не упускаешь из виду детали.
   - Возможно. Но все равно я себя чувствую прекрасно лишь когда мы проводим
кампанию на улицах. Ты лучше разбираешься в бумагах, а я -  в  людях.  Кроме
того, сидя здесь, я не могу избавиться от чувства, что  Хардкастл  изо  всех
сил старается расставить ловушки, в которые мы попадемся.
   - Я же говорил тебе, Джеймс: разреши мне  заниматься  такими  вещами.  Мы
надежно защищены благодаря моим и Мортиса усилиям. Адамант задумчиво кивнул,
хотя его мысли были заняты другим.
   - Когда начнут прибывать наши люди?
   - Примерно через час.
   - Может быть, мне стоит еще раз просмотреть речь?
   - Оставь речь в покое. Она хороша. Мы уже десять раз переписывали  ее,  а
перечитывали столько, что от нее, тошнит. Произноси слова, взмахивай  руками
в нужных местах и все время ослепительно  улыбайся.  Больше  тебе  не  нужно
ничего делать. Речь хорошая, Джеймс, одна из лучших, которые нам приходилось
сочинять. Адамант сплел пальцы и  задумчиво  поглядел  на  них,  прежде  чем
поднять глаза на Медлей.
   - Стефан, меня по-прежнему беспокоит, сколько денег уходит на взятки и...
на подарки. Я не верю, что это  необходимо.  Всем  прекрасно  известно,  что
Хардкастла - зверь и головорез, и ни один человек, способный трезво мыслить,
не проголосует за него.
   - Все не так просто, Джеймс.  Хардкастлу  всегда  удавалось  поддерживать
статус-кво, а именно это и есть консерватизм.  Консерваторы  очень  довольны
им. И большинство консерваторов проголосует так, как скажет  им  начальство,
вне зависимости от того, чье имя  в  списке.  Кроме  того,  Хардкастл  очень
строго  следит  за  законом  и  порядком,  отчаянно  сражается  с   рабочими
гильдиями, что сделало его другом купечества. Ведь всегда существуют те, кто
предпочитает известное  зло  неизвестному.  И  если  мы  собираемся  убедить
избирателей голосовать за нас, то должны прежде всего развязать  себе  руки,
то есть подмазать нужных людей.
   - Семь с  половиной  тысяч  дукатов!  На  такие  деньги  я  могу  набрать
небольшую армию!
   - Может быть, так и придется сделать, если я не выйду  на  нужных  людей.
Надо платить колдунам, чтобы они не вмешивались, ублажать  офицеров  Стражи,
чтобы быть уверенными в их защите.  Затем  -  подношения  рабочим  гильдиям.
Продолжать? Я имею опыт в таких делах, Джеймс. Думай об идеалах, а  политику
оставь на мою долю. Адамант молчал, глядя на свой стол. Затем перевел взгляд
на Стефана.
   - Если что-то делается от моего имени, я хотел бы быть в курсе. Например,
насчет найма телохранителей. На нас  работает  тридцать  семь  человек.  Нам
действительно нужно взять еще?  На  последних  выборах  Хардкастла  охраняло
более четырехсот наемников.
   - Я знаю. В этом году трудно найти наемников. Судя по  всему,  на  севере
разгорится война. А генералы платят хорошо, лучше, чем политики. Большинство
наемников,  оставшихся  в  Хейвене,  заключили  долговременные  контракты  с
консерваторами. Нам повезло,  что  удалось  нанять  тридцать  семь  человек.
Адамант твердо посмотрел на Медлея.
   - Я знаю ответ, но почему эти люди оказались свободными?
   Медлей недовольно пожал плечами.
   - Они не были никому нужны... Адамант  вздохнул  и  отодвинул  кресло  от
стола.
   - Чудесно. Просто великолепно. Какие еще проблемы?
   Медлей оттянул воротник.
   - Мне кажется или же здесь действительно становится жарко? Адамант открыл
было рот, чтобы ответить, но остановился,  когда  его  консультант  внезапно
уставился на что-то за его спиной. Адамант резко повернулся  и  увидел,  что
большое окно кабинета запотело.  На  его  глазах  сквозь  влажные  испарения
проступило уродливое лицо с горящими глазами и кривой ухмылкой. Они услышали
приглушенный голос, зазвучавший в их мозгу.
   "Я знаю ваши имена. Они написаны кровью на остывающей плоти. Я  раздроблю
вам кости, выпью вашу кровь и буду смотреть, как жизнь уходит из вас".
   Голос умолк. Темные пятна на месте  глаз  начали  медленно  расползаться,
поглощая  лицо,  жара,  наполнявшая  кабинет,  неожиданно  исчезла.  Адамант
повернулся спиной к окну.
   - Черт побери, - произнес он резко - Я считал, что  чары  Мортиса  должны
защищать нас от подобных гадостей.
   - Это же иллюзия, - возразил Медлей. - Поверь мне,  здесь  нам  не  может
ничто угрожать. Нас просто пытаются запугать.
   - Судя но вашим лицам, им это чертовски хорошо удалось, - сказала Даниель
Адамант, входя в кабинет. Джеймс поднялся  и  тепло  поздоровался  с  женой.
Медлей вежливо кивнул и отвернулся. Джеймс взял жену за руку.
   - Привет, Денни. Не ожидал, что ты так быстро вернешься.
   - Мне  не  удалось  пройтись  по  магазинам,  дорогой.  На  улице  просто
невозможно находиться,  даже  с  теми  милыми  людьми,  которым  ты  поручил
охранять меня. Между прочим,  один  из  них  обиделся,  потому  что  обронил
несколько свертков, а я отчитала его. Вот уж не  думала,  что  телохранители
такие чувствительные люди. Так или иначе, толпа невыносима - никогда  раньше
не было столько народу в дневное время, - и я решила вернуться домой.
   - Знаю, тебе не нравится этот район, -  сказал  Адамант.  -  Но  с  точки
зрения  политики  нам  необходимо  жить  в  районе,  который  я  намереваюсь
представлять в Совете.
   - Понимаю, дорогой.
   Даниель  упала  в  самое  удобное  кресло  и  кивнула  Медлею.  Они  едва
переносили друг друга, что вряд ли кого-либо удивляло, если учесть,  что  их
связывал только один человек - Джеймс Адамант.
   Даниель происходила из  старинной  аристократической  семьи  и,  пока  не
встретила Адаманта, никогда не думала о политике. Раньше она  голосовала  за
консерваторов, потому что так делал ее отец, Адамант открыл Даниель глаза на
множество несправедливостей, но ее, как и Медлея, больше интересовали  люди,
а не политика.  Тем  не  менее  из  любви  к  соревнованиям  она  с  большим
энтузиазмом относилась к политической кампании мужа,  несмотря  на  то,  что
большинство родственников перестало с ней знаться.
   Даниель  только  что  исполнился  двадцать  один   год.   Она   гордилась
великолепной осанкой и длинной шеей, которые делали ее выше,  чем  на  самом
деле. Одевалась Даниель по последней моде и очень мило выглядела  в  длинном
платье темно-синего цвета, оттенявшем бледные напудренные плечи  и  короткие
кудрявые черные волосы.
   Красота Даниель хорошо известна всем в Хейвене,  и  несколько  выдающихся
портретистов позаботились обессмертить ее нежное лицо с высокими  скулами  и
темными бездонными глазами. Когда она улыбалась, казалось, что она улыбается
вам и только вам. Джеймс Адамант считал свою жену самой красивой женщиной  и
не был одинок в этом мнении. С того момента как Даниель появилась  в  высшем
свете, молодые аристократы считали ее своей собственностью, и после того как
она вышла замуж за Адаманта, несколько юных сорвиголов из элиты объявили ему
вендетту за то, что он украл их сокровище. Но они  немного  поостыли,  когда
Адамант убил троих из них на дуэли.
   - Ну, - спросила Даниель улыбаясь, - как  ты,  дорогой?  Вы  со  Стефаном
кончили говорить о делах?
   - На данный момент - да, - ответил Адамант, откидываясь  в  кресле.  -  В
последнее время у меня оставалось мало возможностей для личной жизни, верно,
дорогая? Мне очень жаль, Денни, но  что  поделать,  раз  я  ввязался  в  эти
безумные гонки. Все же у нас есть час-полтора  перед  моим  выступлением,  и
тебе необходимо отдохнуть. Потом нам придется выйти на улицу, чтобы пожимать
руки и целовать детишек.
   - Это потерпит, - решила Даниель. - А сейчас  с  тобой  хочет  поговорить
твой друг Мортис. Адамант взглянул на Медлея.
   - Ты заметил, что Мортис может позволить себе какие  угодно  выходки,  но
все равно остается моим другом?
   Медлей угрюмо кивнул.
   Рыночная улица пользовалась дурной репутацией  даже  у  жителей  Северной
окраины, и неспроста. Если у вас были деньги, вы могли купить  здесь  все  -
начиная от проклятья и кончая убийством. Тут можно побиться  об  заклад  или
достать редкий наркотик, найти спутницу на ночь  или  навлечь  несчастья  на
голову опасного конкурента. Здесь жили судьи и высшие чины городской  Стражи
бок о бок с преступниками, колдунами и  анархистами.  Улица  служила  местом
свиданий и заключения сделок. "Не потому ли, - думал Хок, -  Адамант  выбрал
Рыночную улицу в качестве места  для  штаб-квартиры  на  время  предвыборной
кампании?"
   Они с Фишер неспешно шли по улице, и люди расступались перед  ними.  Двое
Стражей вежливо кивали при виде знакомых лиц, но не теряли бдительности и  в
любой момент были готовы обнажить оружие. Рыночная улица - старое и довольно
запущенное место, несмотря на ярко окрашенные фасады домов.  Каменные  стены
обветшали и поблекли, тротуары рассекали трещины, а из канализационных люков
несло зловонием. Правда, все на свете относительно - по крайней  мере  здесь
была канализация. Среди толпы прохаживались наемные убийцы, засунув руки  за
пояс, на котором висел меч, их глаза бегали  по  сторонам,  ища  повода  для
драки. Но никто не  осмеливался  задержать  взгляд  на  Хоке  и  Фишер.  Дом
Адаманта находился точно посреди  улицы,  укрывшись  за  высокими  каменными
стенами и железными воротами. Сверху к воротам приварены заостренные пики, а
по стенам рассыпано битое стекло. Перед  воротами  стояли  двое  вооруженных
людей в кольчугах. Младший из них шагнул вперед, преграждая  дорогу  Хоку  и
Фишер, когда те приблизились. Хок улыбнулся ему.
   - Мы - капитаны Хок и Фишер из городской Стражи. Джеймс Адамант ждет нас.
   Молодой часовой не ответил на улыбку.
   - Любой может назвать себя капитаном Стражи. У вас есть знаки различия?
   - Судя по всему, ты недавно в городе? - поинтересовалась Фишер.
   Хок поднял левую руку, показывая серебряный  значок  капитана  Стражи  на
запястье.
   - Не придирайся к нему, Изабель. Этот малый просто выполняет свою работу.
   - Тут недавно было неспокойно, - подал голос старший из часовых. - Я знаю
вас, капитан Хок и капитан Фишер. Рад вас видеть. Адаманту крайне необходимы
хорошие телохранители.
   Младший часовой громко фыркнул. Хок посмотрел на него.
   - В чем дело?
   Тот дерзко уставился на Хока.
   - Вы гораздо старше, чем я думал. Вы действительно  такой  хороший  воин,
как говорят?
   Меч Фишер прыгнул ей прямо в руку, и через долю секунды его кончик уперся
точно в левый глаз юнца.
   - Нет, - сказала она спокойно. - Лучше.
   Она отступила назад и молниеносным движением убрала меч в ножны.  Молодой
часовой ахнул. Его старший товарищ усмехнулся и открыл тяжелые  ворота.  Хок
вежливо кивнул, и они с Фишер вошли во двор.
   - Любишь порисоваться, - спокойно заметил Хок.
   Изабель улыбнулась.
   Ворота захлопнулись за ними с глухим стуком.
   Дом в конце дорожки, посыпанной гравием,  оказался  типичным  двухэтажным
особняком с фронтоном над окнами и большим  парадным  подъездом,  в  котором
могла укрыться небольшая армия. В любом другом месте Хай-Степс в таком  доме
жило бы по семье в каждой комнате. Большая часть фасада  была  скрыта  густо
разросшим