он вошел и закрыл дверь.
   Хок немедленно занял позицию в подъезде дома напротив на тот случай, если
у колдуна здесь была лишь временная остановка  и  он  неожиданно  выйдет  на
Улицу снова. Долго тянулись томительные минуты. Хок закусил  губу  и  мрачно
сдвинул брови. Какого  черта  сюда  занесло  Могилу?  Противозаконного  тут,
по-видимому, ничего нет: колдун даже не пытался  скрыть  или  изменить  свою
внешность. Но что-то заставило прийти сюда Могилу, раз он отправился в  этот
дом глубокой ночью, измученный после усмирения  беспорядков?  Хок  вышел  из
укрытия и тихонько подошел к обшарпанной двери. Внимательно прислушался,  но
за дверью ни звука. Хок нажал на дверную ручку; к его удивлению,  она  легко
повернулась, и дверь открылась. Хок замер на месте, когда  дверь  скрипнула,
однако никто не появился. Он проскользнул внутрь и бесшумно закрыл дверь  за
собой.
   Узкий коридор освещался единственной лампой на стене. Хок  прикоснулся  к
стеклу пальцами. Оно едва теплое. Наверное, свет зажег Могила, когда  вошел.
Значит, внутри никого, кроме колдуна, нет. Стены сделаны из бревен. Когда-то
давно  они  были  натерты  воском  и  отполированы,  но  теперь  их  тусклую
поверхность покрывал толстый слой пыли. Здесь  явно  никто  не  жил,  и  уже
довольно давно. Из коридора не видно никаких  дверей.  Хок  прошел  до  того
места, где коридор резко заворачивал и оканчивался длинной узкой  лестницей,
ведущей куда-то вниз. Хок,  недовольно  хмурясь,  всматривался  в  бездонный
мрак, потом полез за огрызком свечи и коробком спичек, которые всегда  носил
с собой на всякий случай. Его пальцы безуспешно шарили в кармане  -  тут  он
вспомнил: на нем ведь  накидка  Могилы,  а  не  плащ  Стража.  Хок  тихонько
выругался и побрел назад за лампой.
   При освещении лестница уже не выглядела  столь  зловещей,  но  все  равно
спускаться не хотелось. Что ни говори, лезть за колдуном в неизвестное место
не слишком разумно.  Наверняка  у  первой  ступеньки  лестницы  его  ожидает
магическое заклинание-защита  или  ловушка.  Конечно,  Хоку  мог  бы  помочь
камень-нейтрализатор, но он остался у Фишер. Хок тряхнул  головой  и  достал
топор. Топор и раньше выручал его в стычках с колдунами, так что не  следует
падать духом.
   Хок медленно начал спускаться в темноту - в одной руке лампа, в другой  -
топор, слух ловил малейший шорох внизу.  Стены  сложены  из  грубого  камня,
местами  осыпающегося  и   кое-где   покрытого   пятнами   лишайников.   Что
понадобилось Могиле в такой дыре? Вряд ли  это  место  считается  обычным  и
безопасным, иначе колдун сказал бы, куда идет. А раз  он  этого  не  сделал,
значит, не хотел или не мог объяснить. Хок  не  любил  секреты.  Особенно  в
процессе расследования убийств.  Лестница  упиралась  в  простую  деревянную
дверь. Она была  немного  приоткрыта,  из-под  нее  просачивался  свет.  Хок
постоял на нижней ступеньке и задумчиво пошевелил губами. Последнее время он
слишком часто оказывался перед разного рода подозрительными дверями, войдя в
которые он попадал в неприятности. Хок покачал в руке топор, набрал в легкие
побольше воздуха, выдохнул и ударом ноги распахнул дверь.
   - Входите, капитан Хок, - раздался голос Могилы - Я жду вас.
   Колдун сидел на простом деревянном табурете в нескольких ярдах от  двери,
в каменной пещере двадцати футов высоты и примерно такой же  ширины.  Вокруг
колдуна  мерцало  бледно-голубое  сияние  и  яркими  бликами  отражалось  на
металлических вкраплениях в  каменных  сводах.  В  пещере  -  никого,  кроме
колдуна. Хок стоял на пороге, озираясь. Здесь  наверняка  есть  кто-то  еще.
Могила не преодолел бы весь долгий  путь  только  затем,  чтобы  посидеть  в
одиночестве в пещере.
   - Вы давно знали, что я иду за вами?  -  спросил  наконец  Хок,  стараясь
говорить ровно и спокойно.
   - Довольно давно, капитан. Хорош колдун, который не определит, следят  за
ним или нет, не так ли? Но не волнуйтесь, я не сержусь. На вашем месте я бы,
наверное, поступил точно так же. Кстати, мне нравится ваша накидка. Она  вам
к лицу.
   - Могила, что вы здесь делаете?
   - Это довольно трудно объяснить словами, капитан. Но если вы  перестанете
прятаться в тени, а выйдете сюда ко мне, я все же  постараюсь  удовлетворить
ваше любопытство.
   Хок мысленно подбросил монетку на счастье, пожал плечами и шагнул вперед.
Какая  разница,  все  равно  ему  неизвестно,  куда  он  попал.  Стоило  ему
переступить порог,  как  он  почувствовал  присутствие  какого-то  Существа.
Огромного неумолимого Существа. Это было все и  ничто,  живая  Сущность  вне
физического существования, она настолько реальна, что Хок ощущал  биение  ее
сердца. Он поднял удивленный взгляд на Могилу - тот слабо улыбнулся.
   - Это Ле Бель Инконну  -  Прекрасное  Неизвестное.  Ему  поклонялись  как
божеству с незапамятных времен в местах, далеких отсюда. Члены моей семьи на
протяжении многих поколений служили у него жрецами. Но теперь мы,  я  и  мое
божество, далеко от дома. На мне прекращается  мой  род,  а  когда  Ле  Бель
Инконну почувствовало, что  умирает,  ему  не  к  кому  было  обратиться  за
помощью, кроме меня.
   - Умирает? - переспросил Хок - Как может умереть божество?  Ведь  у  него
даже физической оболочки нет.
   - Все не так просто, Хок. Особенно здесь, на Улице Богов. Время дано  для
всего, у всего есть и начало и конец. Когда-то Ле Бель Инконну было  великим
Существом,  ему  поклонялись  миллионы.  Сейчас  оно  почти  забыто   и   не
представляет собой ничего ценного, так, вроде сноски мелкими буквами в конце
учебника по истории. У него нет ни верующих,  ни  жрецов.  Оно  пришло  сюда
умирать, уйти незаметно в ничто, из которого  вышло,  удалиться  туда,  куда
уходят Боги, если у них есть загробная жизнь. Я стараюсь по мере возможности
проводить с ним время и никогда не знаю, застану ли в живых в следующий раз.
   - Но к чему вся эта таинственность? - спросил Хок.
   Могила горестно вздохнул.
   - Членам Отряда запрещено поклоняться Богам. Религия и вера не  для  нас.
Для нас существует только закон. Как заставить Существа, живущие  на  Улице,
уважать наши правила и законы и подчиняться им, если они не  будут  уверены,
что мы никому не отдаем предпочтения? Но я  не  в  силах  покинуть  Ле  Бель
Инконну. Никто не должен уходить во мрак в  одиночестве.  Нельзя  допустить,
чтобы об умирающем некому было позаботиться, чтобы он ушел из жизни и  никто
даже не узнал бы об этом. Но если слух о моих бдениях дойдет до  начальства,
придется уйти из Отряда, что мне не хочется. Я отдал Отряду свою  жизнь.  До
моего прихода Отряд был в ужасном состоянии. Никто не принимал его  всерьез,
и особенно Существа. С моим приходом все изменилось.  Я  превратил  Отряд  в
силу,  с  которой  считаются.  На  Улице  Богов  установился   порядок,   он
продолжался почти десять лет... пока не начались  убийства  Богов  -  Колдун
немигающим взглядом уставился на Хока - Вы собираетесь доложить  начальству,
капитан Хок?
   Хок осмотрелся вокруг,  ощущая,  как  Существо  колеблет  воздух,  словно
умирающая птица, вздрагивая  и  взмахивая  крыльями.  Хок  медленно  покачал
головой.
   - Мне не о чем докладывать,  Могила.  Это  не  имеет  отношения  к  делу,
которым я занимаюсь. О нем поговорим в другой раз.
   Хок отвернулся от колдуна и его божества и отправился из мрака назад,  на
шумную Улицу Богов.
   Фишер шла за Бакеном по многолюдной Улице, расталкивая локтями  прохожих,
боясь упустить его из виду. Никто не осмеливался протестовать громко. Слух о
капитане Фишер давно дошел до Улицы Богов. Фишер предусмотрительно старалась
не подходить слишком близко, но, похоже, Бакена не беспокоило, следят за ним
или нет. Его одолевала  смертельная  усталость;  Фишер  поняла  это  по  его
походке, по тому, сак старательно он держал  голову  прямо.  Но  и  в  таком
состоянии его никто не трогал. Всем была известна слава Бакена.
   Бакен и следующая за ним на приличном расстоянии  Фишер  продвигались  по
Улице, минуя обычную толпу жрецов и  верующих.  Беспорядки  беспорядками,  а
бизнес на Улице Богов превыше  всего.  Время  от  времени  кто-то  из  толпы
приветствовал Бакена - одни явно фальшиво, а другие вполне искренно,  но  он
отвечал всем одинаково - кивком головы и взмахом руки. Фишер показалось, что
кто-то пытался выкрикнуть приветствие и в ее адрес,  но  она  так  сверкнула
глазами в ту сторону, что там сразу же передумали это делать.
   Через  некоторое  время  она  поняла,  что  Бакен  направляется  в  самую
фешенебельную часть Улицы Богов.  Церкви  и  храмы  здесь  богаче,  оснащены
затейливыми  украшениями.  Они  были  настоящими  произведениями  искусства.
Верующие тоже классом повыше; многих, судя по всему, оскорбляло  присутствие
тут Фишер. Она же взирала на них со своей обычной  невозмутимостью.  Наконец
Бакен остановился у весьма скромного на вид трехэтажного  дома,  украшенного
витиеватой резьбой и изящными железными решетками.  Дом  выглядел  так,  что
казалось, будто в нем никогда не жили постоянные жильцы. Похоже на временное
пристанище, которое так нравится людям, находящимся  или  в  начале,  или  в
конце своей карьеры. Хозяевам таких домов безразлично, кто  их  квартиранты,
лишь бы платили вперед и наличными.
   Бакен вынул ключ, открыл парадную дверь, вошел внутрь и закрыл  дверь  за
собой.  Фишер  задумалась.  Что  может  делать  Бакен  в  таком  месте?  Она
остановилась в нерешительности, не зная,  что  предпринять.  Обычно  слежкой
занимался Хок. Не могла же она вломиться в дом и начать задавать  вопросы  о
Бакене. Он не должен знать, что за ним следят. Она  нахмурилась.  Торчать  у
двери тоже не годится: только привлечет внимание прохожих. Фишер обошла  дом
по боковой узкой улочке, надеясь обнаружить черный ход. Может, тогда удастся
проникнуть внутрь, найти кого-либо из слуг и,  запугав  их,  выудить  нужные
сведения. Фишер всегда предпочитала действовать напрямик.
   Она торопливо  пошла  по  боковой  улочке,  стараясь  держаться  в  тени,
завернула за угол и вздохнула с облегчением, увидев  тыльную  стену  здания,
которая была далеко не такая нарядная, как  фасад,  краска  на  ней  кое-где
облупилась; перед Фишер простирался зловонный задний двор. Судя  по  запаху,
канализационное устройство функционировало неважно. В стене всего один вход,
предназначенный для прислуги и торговцев. Фишер направилась туда, но  тотчас
же замерла  как  вкопанная,  так  как  дверь  внезапно  распахнулась.  Фишер
бросилась к куче пустых корзин, спряталась за ними и увидала, что  в  проеме
показалась чья-то сгорбленная фигура и крадучись прикрыла дверь. Человек был
одет в драный ветхий плащ с надвинутым на  лицо  капюшоном,  но  с  позиции,
откуда смотрела Фишер, лицо незнакомца ей прекрасно  видно.  Перед  ней  был
Бакен. Он надвинул капюшон еще ниже, быстро осмотрелся  кругом  и  торопливо
вышел в проулок, а оттуда на Улицу.
   Фишер широко усмехнулась, выждала немного, дав ему отойти подальше. Бакен
определенно что-то замышлял. Куда это он направился, боится, как бы  его  не
узнали? Бакен был широко известен, и его  любили  все,  кроме  аристократов.
Фишер выскользнула из-под корзин, бесшумно пробежала проулок и выскочила  на
Улицу вовремя: она заметила, как он неторопливо уходит прочь. Бакен уверенно
шагал в своем маскарадном костюме и даже  не  удосужился  оглянуться  назад.
Фишер на всякий случай держалась от него подальше.  Она  начала  входить  во
вкус слежки.
   Бакен повел ее через самые дорогие районы Улицы Богов,  где  великолепные
здания соперничали друг  с  другом  в  богатстве  и  роскоши  украшений.  Он
равнодушно проходил мимо всей этой  красоты,  пока  наконец  не  остановился
перед дверью четырехэтажного дома. Фишер даже представить  не  могла,  какие
затраты  несут  владельцы  на  защитные  устройства,  ограждающие   дом   от
разрушительных весенних бурь. Широкие окна выходили на  Улицу  Богов,  стены
щедро разукрашены золотыми и серебряными  завитушками.  А  резьбы  по  камню
столько,   что,   наверное,   работы    хватило    не    одному    поколению
мастеров-камнерезов. Парадная дверь в центре дома сделана  из  полированного
дуба, рядом висел большой бронзовый  дверной  молоток.  Над  дверью  вырезан
символ, известный и проклинаемый во всех Нижних Королевствах.  Бакен  дважды
постучал  молотком  и  стал  ждать,   Его   нетерпение   передалось   Фишер,
находившейся на другой стороне Улицы. Дверь отворилась, и Бакен  моментально
исчез  за  ней.  Фишер  с  досады  прикусила  губу,  когда  дверь  с   шумом
захлопнулась. Она была разочарована тем, что такая легендарная личность, как
Чарльз Бакен, тайно посещает Сестер Радости.
   Фишер относилась к Сестрам отрицательно, считала их опасными. Как розы  с
отравленными шипами. За время своей службы в Страже Фишер часто  становилась
свидетельницей того, как мужчины попадали в сети  к  Сестрам  и  становились
жертвами собственной  слабости.  Достойные  мужи  теряли  всю  свою  силу  и
достоинство, жертвовали многим, отдаваясь объекту своей страсти. Они бросали
работу, покидали семьи, продавали  имущество  для  взносов  в  орден.  Когда
Сестра решала, что полностью разорила своего поклонника, для него  это  было
почти облегчением.
   Фишер сложила руки  на  груди  и  прислонилась  спиной  к  стене  церкви,
задумчиво рассматривая дом Сестер Радости. Зачем понесло  сюда  Бакена?  Это
совсем не вязалось с его славой отчаянного романтика,  о  которой  она  была
наслышана. Конечно, Фишер, как никто другой, должна  была  знать,  что  люди
далеко не всегда соответствуют слухам, которые о них распространяют.  И  все
же... Вдруг здесь происходит  еще  кое-что?  Нечто  более  серьезное.  Фишер
отошла от стены и потерла затекшие руки. В чем  бы  ни  замешан  Бакен,  она
должна узнать. Здесь слишком много  непонятного.  Она  проверила,  легко  ли
ходит меч в ножнах, решительным шагом направилась  к  двери  дома  Сестер  и
громко  постучала.  Наступила  долгая  тишина.  Прохожие  бросали  на  Фишер
любопытные взгляды, она Же, как обычно, оставалась невозмутимой.
   Наконец дверь приоткрылась, но всего на несколько дюймов.  Фишер  налегла
на нее плечом, дверь широко  распахнулась,  Изабель  ввалилась  внутрь  мимо
изумленной Сестры, отступившей под ее натиском.  Холл  отличался  сдержанной
элегантностью, как и изящная мебель, и ковер с толстым  ворсом,  лежащий  на
полу. С  потолка  свисала  красивая  хрустальная  люстра,  воздух  благоухал
розами. Все увиденное производило сильное впечатление, хотя и  не  оглушало.
Впрочем,  очарование  продолжалось  до  тех  пор,  пока   вы   не   замечали
непристойных фресок на стенах. Фишер никогда ничего подобного не видела. Она
почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и  отвернулась.  Тем  временем
Сестра пришла в себя и воспользовалась моментом  -  отвесила  Фишер  учтивый
поклон. Она  была  премиленькая,  привлекающая  здоровой  красотой,  которой
нельзя добиться при помощи косметики, с  рыжеватыми  кудряшками  и  лицом  в
форме сердечка. Ее  длинное  белоснежное  платье  подчеркивало  великолепную
фигуру. Девушке не дашь более девятнадцати или двадцати лет. Фишер  рядом  с
ней почувствовала себя уже немолодой и неряшливой, что вовсе не улучшило  ее
настроения.
   Сестра поклонилась снова - стало видно ложбинку  на  груди  -  и  ласково
улыбнулась Фишер.
   - Добро пожаловать в дом удовольствий  и  наслаждений,  капитан.  Чем  мы
можем быть вам полезны?
   - Я разыскиваю Бакена, - напрямик брякнула Фишер - Где он?
   Сестра, все так же улыбаясь, отрицательно покачала головой.
   - Мы гарантируем полную анонимность всем, кто приходит сюда,  капитан.  В
этом доме наши гости вольны  принимать  любое  имя,  называть  себя  кем  им
угодно. Мы не задаем никаких вопросов и не требуем ответов. Мы предоставляем
отдых и покой каждому,  кто  приходит  сюда,  и  мы  защищаем  их  право  на
уединение. Каким бы ни было  дело,  из-за  которого  вы  разыскиваете  этого
человека, вам придется подождать, пока он не уйдет от нас.
   Фишер нахмурилась. Она сразу же распознала заученную речь.
   - Хорошо, придется действовать пожестче - Фишер одной рукой  притянула  к
себе Сестру за платье так близко,  что  между  их  лицами  оставалось  всего
несколько дюймов - Я капитан Фишер из городской Стражи. Я здесь нахожусь  по
делу, мне нужно немедленно видеть Чарльза Бакена. А если кто-либо встанет на
моем пути, я намерена до тех пор колотить его голову о ближайшую стену, пока
кровь не хлынет из ушей. Понятно?
   Сестра и глазом не  моргнула.  Она  спокойно  встретила  взгляд  Фишер  и
заговорила голосом мягким, ровным, абсолютно лишенным страха:
   - Убейте меня, если хотите. Мои Сестры отомстят за меня. Тайны этого дома
мне не принадлежат, и не мне их разглашать, я скорее  умру,  чем  решусь  на
это. Ни одна Сестра вам ничего не скажет, капитан. Мы не  предаем  тех,  кто
доверился нам.
   Фишер выругалась и отпустила Сестру.  Ей  даже  стало  стыдно,  будто  ее
застигли за тем, что она обижает ребенка. Фишер не сомневалась -  Сестра  не
кривила душой, поскольку ее  голос  и  выражение  лица  свидетельствовали  о
непоколебимой убежденности фанатички. Возможно, таков  результат  промывания
мозгов. Или психологического  принуждения.  Или  и  того  и  другого.  Фишер
вздохнула и отступила от Сестры. Прочь сомнения, действуй напролом!
   - Бакен - заорала она изо всех своих сил - Чарльз Бакен! Я знаю,  что  ты
здесь. Или спускайся сюда поговорить со мной, или будь я проклята,  если  не
выйду сейчас на Улицу и не растрезвоню всем, где ты прячешься. Подумай,  как
отразится на твоей славе воина Отряда  слух  о  том,  что  ты  пропадаешь  у
Сестричек? Бакен! Выходи!
   Наступила долгая пауза, затем из потайной двери вышла еще одна Сестра. На
ней было такое же белое платье, она была так же хороша  собой,  но  одета  в
другом стиле - холодном, аристократическом, да и возрастом была старше.
   Несмотря на почтительную улыбку и низкий поклон, глаза смотрели холодно и
твердо.
   - Не надо нам угрожать, капитан. Тот, кого вы ищете, согласен встретиться
с вами. Хотя его и предупредили, что  это  совсем  не  обязательно.  И  еще,
капитан: если бы он не дал своего согласия на встречу с вами, вы  бы  отсюда
не ушли, У нас есть магические средства, защищающие от вторжения  непрошеных
гостей. Весьма неприятные средства. А теперь позвольте вас проводить...
   Фишер  бросила  на  Сестру  злобный  взгляд,  давая  ей  понять,  кто   в
действительности хозяин положения,  и  последовала  за  ней  через  вереницу
лестниц и коридоров к простой,  ничем  не  примечательной  двери  на  втором
этаже. Сестра низко поклонилась и оставила ее одну. Фишер стукнула  в  дверь
и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату. Обстановка оказалась роскошной,  но
не аляповатой, мебель дышала благородной стариной. Фишер невольно подумала о
том, как же давно было создано предприятие Сестер, но она быстро переключила
свое внимание на Чарльза Бакена. Он в напряженной позе  стоял  у  кресла,  в
котором сидела прекрасная  молодая  девушка,  бледная  тонкая  блондинка  не
старше двадцати лет. "Так вот в чем  дело,  -  подумала  Фишер.  -  Вся  эта
конспирация только из-за того, что  он  влюбился  в  девчонку,  по  возрасту
годящуюся ему в дочери?" И все же... в этой  сцене  было  что-то  не  совсем
ясное для Фишер. Изабель повернулась, чтобы закрыть дверь и заодно дать себе
время подумать. Вид Бакена - вот в чем несоответствие. Бакен не смутился, не
возмущался, не пожирал девушку обожающим  взглядом,  а  оберегал  ее,  будто
главное для него - защитить девицу от Фишер. Если он и боялся, что его могут
вывести на чистую воду, то прекрасно скрывал это. Он встретил  взгляд  Фишер
спокойно.
   - Капитан Фишер, мне следовало предвидеть, что если  кто  и  узнает  нашу
тайну, так это только вы.
   Фишер пожала плечами.
   - Я не люблю тайн. Не терплю, когда от  меня  что-