отсюда живыми.
   Хок опустился на колени и заглянул под кропать.  Большой  мохнатый  паук,
привлеченный светом лампы, выскочил прямо  на  него.  Хок  от  неожиданности
отпрянул, чуть не упав. Паук быстро скрылся в темноте. Хок сердито покосился
на Фишер, которая и не  пыталась  скрыть  улыбки.  Обнаружить  под  кроватью
что-нибудь, кроме пыли, не удалось.
   Оставалось осмотреть только шкаф,  хотя  и  он  казался  неопасным.  Хок,
поднявшись с пола, поставил лампу на сундук и подошел к шкафу -  добротному,
старинному, семи футов в высоту и четырех футов в  ширину.  "Интересно,  как
они затащили сюда такую громадину?" - подумал Хок. Он  взялся  за  ручку  и,
жестом приказав Фишер быть наготове, рывком открыл дверцы.  В  шкафу  висела
обнаженная девочка-подросток:  глаза  широко  раскрыты,  но  она  уже  давно
мертва. На шее виднелись две небольшие ранки, ярко-красные на бледной  коже.
Стальной крюк пронзил ее плечо возле ключицы. Крови вокруг рапы нет, значит,
ее повесили в шкаф уже мертвой. Хок сглотнул слюну  и  прикоснулся  к  плечу
девочки. Тело ледяное.
   - Черт возьми, - пробормотал он.
   - Это она, да? - спросила Фишер. - Дочь Советника Треска?
   - Да, это она.
   - Вампир, наверное, голоден или жаден. Я сомневаюсь, что в теле  осталась
хоть капля крови.
   - Взгляни на псе, - с горечью произнес Хок. - Ей всего шестнадцать лет, а
она,  бедняжка,  висит  на  крюке,   словно   кусок   мяса.   Девочка   была
очаровательной, жизнерадостной... Она не заслужила подобной смерти. Никто не
заслуживает такой смерти.
   - Спокойнее, - тихо сказала Фишер. - Будем надеяться, милый, что  поймаем
ублюдка. Теперь давай снимем девочку с крюка,
   - Что?!
   - Мы должны вытащить ее из шкафа, Хок. Она ведь умерла от укуса  вампира,
поэтому, оставшись здесь, может превратиться в оборотня. Надо избавить се от
подобной участи.
   - Да, разумеется, - согласился Хок.
   Они положили девочку на кровать:  Хок  попытался  закрыть  ей  глаза,  но
безуспешно. Тогда Фишер достала две монеты и приложила их к векам умершей.
   - Я не знал се имени, - сказал Хок. - Дли меня она  была  просто  дочерью
Советника.
   Он не успел ничего  добавить,  потому  что  кто-то,  тяжелый  и  сильный,
набросился на него сзади. Хок оказался на полу,  топор  выпал  из  его  рук.
Изловчившись, он ударил нападавшего под ребра, освободился  и  дотянулся  до
топора. Неизвестный, шатаясь, поднялся и, приблизившись к Фишер, схватил  ее
за руку. Костлявые пальцы буквально впились в кожу, и Изабель закричала. Меч
выпал из се сведенных болью пальцев. Неизвестный оказался силен,  невероятно
силен, и ей никак не удавалось освободиться от его хватки.
   И вдруг он сам отбросил се от себя. Фишер, ударившись о  стену,  медленно
сползла на пол. На помощь ей с  топором  в  руке  бросился  Хок,  хотел  уже
нанести удар, но в последний момент замер, как вкопанный.
   - Треск...
   Да, перед ним стоял Советник, Чуть ниже среднего роста,  болезненно  худ,
глаза на его изможденном лице горели безумным огнем.
   - Она же была твоей дочерью, ублюдок! - взревел Хок. - Твоей дочерью!
   - Она будет жить вечно! - спокойно ответил Треск. - И я тоже. Мой  хозяин
обещал мне. Моя дочь сначала боялась, она не понимала. Со  временем  поймет:
мы никогда не постареем, никогда  не  умрем,  не  ляжем  в  холодную  землю,
останемся сильными и  могущественными,  все  будут  бояться  нас.  Я  только
защищаю хозяина от таких, как вы!..
   С последними словами Треск опять ринулся в атаку, но Хок  выставил  перед
собой топор, защитился, а затем нанес удар, вложив в него всю силу.  Широкое
металлическое лезвие вонзилось Советнику между ребер.  Закричав  от  боли  и
ярости, тот упал на кровать. Хок рывком освободил  топор  и  занес  его  для
нового удара. Треск взглянул на свой бок и увидел кровь, хлещущую  из  раны.
Окунув пальцы в красную жидкость, он поднес их ко рту и  тщательно  облизал.
Хок от неожиданности опустил топор, и  Треск,  воспользовавшись  передышкой,
внезапно  бросился  на  пего  и  вцепился  ему  в  горло.  Костлявые  пальцы
сомкнулись на шее Хока, не давая дышать. Замахнуться и нанести удар  топором
было невозможно. Хок, отбросив топор, схватил Треска  за  запястья,  но  тот
обладал нечеловеческой силой и не ослабил хватку... В глазах Хока потемнело,
кровь застучала в висках.
   Фишер подкралась сзади и ударила Треска  мечом  по  правой  руке.  Острое
лезвие рассекло мышцы, и рука бессильно повисла. Хок, собрав последние силы,
оттолкнул Советника от себя. Треск не сдавался. Повернувшись к  Изабель,  он
бросился на нее, но она увернулась и  направила  свой  меч  прямо  в  сердце
Советника. Он стоял и спокойно глядел, как сверкающая сталь проникает в  его
тело. Фишер выдернула меч. Треск упал как  подкошенный,  будто  его  держала
только эта стальная подпорка, упал навзничь, заливая кровью  пол.  Несколько
секунд он глядел на своих победителей. И вдруг глаза  его  погасли,  дыхание
остановилось.
   Хок прислонился к стене, ощупывая шею. Фишер,  пнув  ногой  тело  Треска,
опустилась на пол проверить, есть ли у него пульс. Пульса не было.  Фишер  с
удовлетворением кивнула и поднялась.
   - Он готов, Хок. Ублюдок мертв.
   - Прекрасно, - ответил  он,  удивляясь,  как  хрипло  звучит  его  голос.
Последствия оказались тяжелее, чем он предполагал. - Ты в порядке, девочка?
   - Могло быть и хуже, - кивнула Фишер. - Как ты думаешь, Треск вампир?
   - Нет. У него нет зубов. А  потом,  ты  же  видела  его  вчера  утром  на
брифинге.
   - Да, правильно, - согласилась Изабель. - Значит,  он  только  слуга.  Но
убрать такую тварь не помешает. Для уверенности.
   Изабель вонзила кол Треску в сердце, потом проделала то же самое с  телом
девочки. Так всегда поступали с вампирами.
   Они вышли из комнаты, закрыв  за  собой  дверь.  Хоку  показалось,  будто
воздух в коридоре заметно посвежел. Подняв лампу, прихваченную  из  соседней
комнаты, он внимательно взглянул на вторую дверь.
   - Он находится где-то рядом, - прошептала Фишер.
   Посмотрев на жену, Хок с удивлением заметил в ее руке еще один деревянный
кол.
   - Сколько же ты их запасла? - спросил Хок.
   - Три, - спокойно ответила Фишер. - Два мы уже использовали, а третий нам
еще может пригодиться. У нас, я думаю, еще возникнут трудности.
   - Ты всегда умеешь приободрить меня в нужную минуту, - улыбнулся Хок.
   Он приоткрыл дверь, прислушался и пинком распахнул ее.  Дверь  слетела  с
петель, ударилась о противоположную стену и с грохотом упала на пол. Отзвуки
удара еще долго отдавались в тишине дома.
   Хок осторожно вошел в комнату, держа в  одной  руке  топор,  а  в  другой
лампу. Комната оказалась  почти  пустой,  не  считая  тяжелой  металлической
кровати у противоположной стены.  Фишер  осторожно  выстукивала  стены,  ища
потайные комнаты. Хок стоял в центре и осматривался.  Убийца  где-то  рядом,
наверняка рядом. Хок, подойдя к кровати, заглянул  под  нее.  Ничего,  кроме
пыли и темноты. Он выпрямился и посмотрел на Фишер. Она, кивнув,  огляделась
вокруг. Хок нахмурился и снова устремил  взгляд  на  кровать.  И  вдруг  его
осенило.
   - Изабель, помоги-ка мне.
   Вдвоем они отодвинули кровать от стены, и Хок обнаружил  потайную  дверь.
Он поддел ее лезвием топора и осторожно  нажал.  Дерево  заскрипело,  панель
медленно отошла в сторону, и они увидели комнату, посередине  которой  стоял
огромный гроб. Хок почувствовал, что во рту у него пересохло. Гроб длиной  в
семь футов и шириной  в  три  фута  был  сделан  из  темно-красного  дерева.
Какие-то замысловатые рисунки покрывали его стенки и крышку.  Такого  они  в
жизни не видывали. Фишер подошла поближе. Лицо ее побледнело.
   - Ну, вперед, - проговорил Хок. - Давай его вытащим.
   Гроб оказался тяжелее, чем они предполагали. Запах стоял  ужасный:  пахло
кровью, смертью и разложением. Хок даже отвернулся, чтобы глотнуть  воздуха.
Наконец, сантиметр за сантиметром, они сумели вытащить  гроб  из  тайника  и
стали рассматривать его.
   - Большой, правда? - сказала Фишер.
   - Да уж, - ответил Хок. - Как только я откину крышку, вонзай  кол  ему  в
сердце, а я отрублю мертвецу голову. У вампира нет никаких шансов.
   - Договорились, - кивнула Изабель. - Мы с тобой проделали немало  грязной
работы, но последнее задание, по-моему, самое грязное.
   - Вспомни девочку, - резко произнес Хок. - Ну, начали...
   Они наклонили гроб, крышка  открылась,  отбросив  их  в  сторону.  Вампир
сидел, нагло уставившись на них и оскалив в усмешке  ужасные  зубы.  Хок  до
боли сжал рукоятку топора. Он-то думал, что знает, как выглядят вампиры,  но
сейчас  понял,  что  ошибался.  Существо,  сидевшее  перед  ним,   когда-то,
возможно, и было живым человеком, но сейчас ничем его не  напоминало.  Перед
ними был труп, давно умерший  и  похороненный,  но  приобретший  способность
покидать могилу. Морщины бороздили  впалые  щеки  с  синеватыми  пятнами  на
бледной коже. Глаза - отвратительного желтого цвета, без зрачков и  радужки.
Длинные седые пряди свисали вокруг лица. Руки  мертвеца  были  неестественно
тонки, пальцы напоминали когти.  Но  самое  ужасное  ожидало  Хока  и  Фишер
впереди. Когда темные одежды вампира распахнулись,  они  увидели  его  тело,
покрытое  могильной  плесенью,  мхом  и  лишайниками.  Грудь   мертвеца   не
вздымалась - воздух ему не  требовался.  Запах  гниющего  мяса  стал  просто
непереносимым.
   Легким бесшумным движением вампир поднялся из гроба. Хок, отвернувшись от
его пустых желтых глаз, вдруг осознал, что свет уже  не  пробивается  сквозь
щели в ставнях.
   - Мы опоздали! - воскликнул он. - Солнце село...  Движения  вампира  были
абсолютно бесшумны. Фишер громко потянула носом.
   - Грязный, вонючий ублюдок, - прошипела она. - Лежишь ты или стоишь - мне
без разницы! Приступим, Хок!
   Хок кивнул и бросился вперед, обеими руками направив  спой  топор  в  шею
вампира. Вампир невозмутимо поднял тонкую руку, чтобы  блокировать  удар,  и
тяжелый топор, спружинив, отскочил, как будто налетел на стальную  преграду.
Тогда на него ринулась Фишер,  орудуя  деревянным  колом,  словно  кинжалом.
Вампир, легко уклонившись от  удара,  неуловимым  движением  отправил  ее  в
нокдаун. Изабель на мгновение потеряла сознание; придя  в  себя,  она  сжала
деревянный кол и попыталась  подняться  на  подкашивающихся  ногах.  Вампир,
взглянув на нее, внезапно рассмеялся.
   Хок снова бросился на него, но опять неудачно - топор отлетел в  сторону,
костлявые руки вампира едва не схватили его за шею. Хок стал  искать  другое
оружие. Вампир снова рассмеялся, повернулся к Фишер и вцепился в плечо:  она
закричала, почувствовав пальцы-когти на своем теле. Кровь рекой  потекла  по
руке.  Фишер  попыталась  освободиться,  но  безуспешно.   Вампир   медленно
подтягивал се к себе, обнажая в отвратительной  усмешке  свои  клыки.  Фишер
снова попыталась ударить его колом. Вампир, перехватив ее руку,  так  сильно
крутанул  запястье,  что  от  боли  пальцы  Изабель  разжались,  кол  выпал,
откатился в сторону и исчез в темноте.
   Хок беспомощно озирался вокруг. Он наконец  нашел  свой  топор,  но  было
бесполезно атаковать вампира таким оружием: сталь не  причиняла  ему  вреда.
Необходим деревянный кол... Хок побагровел от ярости.  И  вдруг  взгляд  его
упал на гроб. Вампир всегда возвращается в него с  наступлением  дня...  Хок
усмехнулся - решение было найдено.
   Шагнув вперед, он обрушил спой топор на стенку гроба. Твердое дерево дало
трещину. Хок вытащил лезвие и ударил снова. Щенки полетели во  нее  стороны.
Вампир, отбросив Фишер,  ринулся  вперед,  по  опоздал.  Хок  схватил  самую
большую щенку и направил ее в грудь живого мертвеца. На  какое-то  мгновение
они оказались  лицом  к  лицу.  Желтые  глаза  и  ужасные  клыки  находились
буквально в сантиметре от лица Хока. Но  внезапно  вампир  начал  оседать  и
упал, издавая странные звуки и пытаясь вырвать щепку из  своего  тела.  Хок,
сделав шаг назад, схватил свой топор и обухом забил  щепку  прямо  в  сердце
вампира. Живой мертвец визжал, пытаясь достать Стража когтями, но  напрасно.
Хок все глубже и глубже забивал деревянную щепку ему в грудь  -  при  каждом
ударе перед его глазами вставало лицо мертвой девочки, подвешенной на крюке.
Наконец он понял, что  вампир  больше  не  сопротивляется.  Фишер,  стоя  на
коленях у него за спиной, устало произнесла:
   - Все в порядке, Хок... Конец...
   Хок посмотрел на вампира. Грязно-желтые глаза остекленели, костлявые руки
не двигались. Он поднял топор и отрубил голову твари. Когда стальное  лезвие
врезалось в пол, вампир дернулся в последней агонии, весь как бы  сжался,  и
через мгновение от него осталась лишь горстка пыли.  Хок,  тяжело  вздохнув,
выдернул топор из пола и присел на корточки. Напряжение отпустило.
   - Ты в порядке, девочка? - заботливо обратился он к жене.
   - Жить буду, - лаконично ответила Изабель. Хок чуть улыбнулся.
   - Ну что ж, с вампиром мы разделались.  Не  совсем  по-книжному,  но  все
же...
   Преодолевая боль, Хок и Фишер  поднялись  на  ноги  и,  поддерживая  друг
друга, спустились на первый этаж. Они оставили Треска и его дочь  в  той  же
комнате. С кремированием придется подождать. Медленно миновав  темный  холл,
вышли на Чандлер Лейн. По-прежнему было жарко и душно. С  соседнего  завода,
как и раньше, резко тянуло дымом. Но после всего пережитого  грязная  улочка
показалась им раем.
   - А знаешь, - внезапно воскликнул Хок, -  существует  же  все-таки  более
легкий способ зарабатывать себе на жизнь!

2. ДРУЗЬЯ, ВРАГИ И ПОЛИТИКИ

   Вечеринка в доме чародея Гонта только начиналась. Старинный  дом  чародея
располагался в одном из лучших районов Хейвена. Прием проходил  в  гостиной,
огромной комнате, занимавшей практически половину  первого  этажа.  И  стены
гостиной, украшенные изящной резьбой, и потолок, расписанный самым известным
художником, - все свидетельствовало о вкусе хозяина. Гостиная  чародея  была
обставлена великолепной  антикварной  мебелью.  Элегантные  столы  и  кресла
удачно сочетались с остальной мебелью в стиле барокко.
   Вечеринки в этом доме славились на весь Хейвен: здесь бывали только самые
известные люди, еда подавалась действительно изысканная, а уж  про  вина  не
стоило и говорить. Приглашения к Гонту  добивались  даже  высокопоставленные
чиновники. Со времени приобретения дома де Феррьеров четыре года назад  Гонт
поднялся по социальной лестнице с такой скоростью, о  которой  другие  могли
лишь мечтать. Он не считался снобом. На его вечеринках встречались политики,
бизнесмены и аристократы. Однако сегодняшний вечер -  сугубо  интимный,  для
нескольких  близких  друзей.  Советник  Вильям  Блекстоун   отмечал   первую
годовщину своей политической деятельности.
   Блекстоун был крупный тяжеловесный мужчина.  Возраст  его  приближался  к
пятидесяти. Всегда прекрасно одетый,  изысканно  вежливый  и  обезоруживающе
добродушный,  Блекстоун  скрывал  за  дежурной   улыбкой   политика   сердце
настоящего фанатика.  Он  слыл  реформатором  и  никогда  не  соглашался  на
компромиссы. За один-единственный год он успел сделать  для  города  больше,
чем весь  Совет,  вместе  взятый.  Тем  самым  он  снискал  популярность  на
окраинах, а среди сильных мира сего, которых  не  тревожила  темная  сторона
жизни города, у него появилось немало врагов. В  отличие  от  тех,  кого  не
беспокоило несчастье других, Блекстоун, будучи достаточно богатым, вкладывал
деньги в то, что обещал. К концу первого срока  деятельности  его  шансы  на
переизбрание оценивали как четыре тысячи к одному. Блекстоун, узнав об этом,
расхохотался и заключил пари на тысячу золотых сам с собой.
   Блекстоун оживленно беседовал с чародеем  о  своих  планах  по  борьбе  с
детской проституцией. Рядом с Советником стояла его жена Кэтрин -  маленькая
очаровательная брюнетка лет тридцати. В свое время она  считалась  одной  из
лучших актрис, когда-либо выступавших на подмостках  хейвенского  театра.  И
хотя после замужества Кэтрин оставила сцепу, она и сейчас умела поставить на
место любого недоброжелателя. Она  не  медлила  с  отпором  на  сомнительную
остроту,  а  некоторые  характеристики  людей,  высказанные  ею,  отличались
проницательностью и правдивостью.
   Хозяину  дома  лет  сорок,  но  выглядел  он  гораздо  старше.   Высокий,
широкоплечий, всегда элегантно одетый в  черное,  как  и  подобает  чародею.
Черное одеяние резко контрастировало с бледностью его лица. Орлиный профиль,
тонкие усики. В низком красивом голосе явно проскальзывали командные  нотки,
а светло-серые глаза не опускались ни перед  кем.  Четыре  года  назад  этот
человек неизвестно откуда приехал в Хейвен  и  сразу  же  сделал  себе  имя,
очистив район Девилс Хук.
   Девилс Хук - район трущоб, примыкавший к порту, район нищеты и  отчаяния.
Мужчины, женщины и дети, с утра до ночи трудившиеся за  мизерную  плату,  не
могли угнаться за довольно высокими ценами и постоянно жили в долг. Тех, кто
пытался протестовать против такого существования,  запугивали  или  убивали.
Городская Стража в тот район даже не заходила.
   И вот однажды в Хейвене появился чародей  Гонт.  Он  один  и  без  оружия
пришел в Девилс Хук, чтобы все увидеть своими глазами. Отбыл оттуда он через
два часа, после чего явилась городская Стража  и  начала  наводить  порядок.
Были убиты все члены местных банд, причем расправились с ними жестоко. Район
праздновал свое "освобождение" целую неделю.
   Но природа не терпит пустоты, и кое-кто решил прибрать свободную от  банд
территорию к рукам. Гонт посетил таких людей и ясно дал  понять,  что  любые
попытки вернуться к прежнему будут восприняты  им  как  личное  оскорбление.
Жизнь в Девилс Хук стала улучшаться буквально с каждым днем.
   Гонт налил себе вина и пригубил бокал, наслаждаясь вкусовым букетом.
   -  Дорогой,  как  ты  можешь  пить  эту  гадость,  -  поморщилась  Кэтрин
Блекстоун, - В Хиллсдаун  неплохие  сады,  но  виноградники  не  выдерживают
никакой критики.
   - Я не очень увлекаюсь винами, - спокойно ответил Гонт, - Однако в  винах
с севера есть что-то особенно привлекательное для меня. Эти  вина,  конечно,
легкие, но их узнаешь безошибочно. Если бы такой напиток стал  чуть  крепче,
он выбил бы пробку. Не хочешь попробовать, Вильям?
   - Самую малость, спасибо, - поблагодарил хозяина Блекстоун. - Я надеялся,
что после захода солнца станет немного прохладнее, но не чувствую совершенно
никакой разницы. Кажется, засуха у нас надолго.
   Он отхлебнул вина, предложенного ему чародеем, и одобрительно кивнул.
   - Осторожнее с этой гадостью, - игриво  шлепнула  его  по  руке  жена,  -
Рассчитывай свои силы. Блекстоун уныло кивнул.
   -  Да,  в  карьере  политика  есть  и  минусы.  Но  положительного   тоже
предостаточно. Поскольку  большую  часть  времени  на  всех  вечеринках  мне
приходится держать в руке стакан воды, я сохраняю  трезвый  ум,  даже  когда
никто уже не стоит на ногах.
   - Правильно, - с улыбкой подтвердила Кэтрин. - Иногда мне кажется, что  в
самый разгар веселья ты начнешь сочинять тезисы очередного выступления.
   - У меня прекрасная память, - обиделся Советник.
   - Когда тебе необходимо, - парировала жена - Ну-ну, - вмешался Гонт, - не
ссорьтесь.
   - Не обращай внимания, дорогой, -  проворковала  Кэтрин,  -  Таково  наше
семейное развлечение. Все трое рассмеялись.
   - Послушай, Вильям, - обратился к гостю Гонт. - Что с твоим новым биллем?
Обсуждение наконец закончилось?
   - Знаешь, как на это посмотреть. Скорее всего билль примут в конце месяца
и ни днем раньше. Хейвен полностью зависит от порта  и  доков,  а  владельцы
довели их до ужасающего состояния. Как только мой билль станет  законом,  им
придется раскошелиться на модернизацию.  Сейчас  же  они  усердно  поджигают
старые дома и получают страховку.
   - Разумеется, Совет выделит им дотацию, - вмешалась  Кэтрин.  -  Надо  же
подсластит