ня"?
   - К сожалению, все, что у нас было, мы сожгли в Преисподней.
   - А кроме этих камешков ничего?
   - Ничего, что в данном случае могло бы оказаться полезным.  По-моему,  вы
теряете время. Вам надо всего лишь пройти по улице и  показать,  на  что  вы
способны. Я буду рядом, даже  если  вы  меня  не  увидите.  Давайте  же,  не
заставляйте Домейна ждать.
   Хок кивнул и, накинув капюшон, вышел под дождь.  Изабель,  одарив  Винтер
презрительным взглядом, поспешила за ним.
   - Прогулка в парке, - фыркнула она. - Когда ей  приходилось  в  последний
раз гулять в городском парке?
   Хок и Изабель, не скрываясь, шли посреди улицы. Пусть Домейн  увидит  их.
Они обогнули хохочущую толпу, изнемогающую от собственного веселья, и  стали
пробираться сквозь завалы. Хок постоянно осматривался, но кругом не было  ни
малейшего движения, и лишь шум дождя нарушал тишину.
   Они прошли уже половину пути, как вдруг из низких туч  брызнули  огненные
стрелы молний. Широкая трещина  зазмеилась  вдоль  по  мостовой,  но  молнии
пропали, не коснувшись обоих Стражей. Хок бросился вперед, Изабель поспевала
за ним. Хотя магия Шторма и защищала их, Хок вовсе не  собирался  испытывать
ее на прочность. Дом волшебника угрожающе нависал  над  ними,  в  его  окнах
горел странный свет. Хок, распахнув дверь ударом ноги,  ворвался  внутрь,  а
молнии по-прежнему бессильно били в землю перед крыльцом. Изабель захлопнула
дверь и привалилась к ней спиной.
   Минуту оба отдыхали, переводя дыхание и осматривая темную  прихожую.  Хок
молча показал на лестницу, и Изабель так  же  молча  кивнула.  Они  медленно
двинулись вперед, проверяя каждую  ступеньку,  вглядываясь  в  каждую  тень.
Почти вся лестница осталась позади, как вдруг входная дверь внизу с грохотом
распахнулась. Хок и Изабель мгновенно обернулись, готовые к бою.  На  пороге
стоял мертвец, по его лицу и немигающим глазам стекали капли дождя.
   Хок сбежал по ступенькам и, подняв топор,  устремился  на  него.  Широкое
лезвие секиры сверкнуло  и  глубоко  вонзилось  в  холодную  грудь.  Мертвец
пошатнулся, но устоял. Синие руки протянулись к  горлу  Хока,  а  бесцветные
губы искривились в торжествующей улыбке, улыбке Домейна. Выдернув топор, Хок
отскочил и обрушил новый удар на бедро противника. Мертвец рухнул, как сноп,
и Хок, упершись ногой ему в живот, старался высвободить лезвие  из  раны.  В
следующую секунду посиневшие пальцы трупа обхватили его щиколотку  и  сжали,
точно тисками. Скривившись от боли, Хок обеими руками потянул за рукоятку  и
вырвал топор из раны. Брызнула черная кровь, но пальцы мертвеца сжались  еще
сильнее.  Стиснув  зубы,  чтоб  не  закричать,  вне  себя  от  ярости   Хок,
размахнувшись, как дровосек, опустил секиру на шею  трупа.  Лезвие  рассекло
тело и глубоко вонзилось в деревянные половицы. Голова,  скрежеща  зубами  и
вращая глазами, покатилась к двери, но хватка пальцев  ничуть  не  ослабела,
труп начал  судорожно  корчиться,  словно  пытаясь  встать.  Внезапно  рядом
очутилась Изабель и  двумя  точными  ударами  отсекла  мертвецу  кисти.  Хок
отпрянул назад и с трудом оторвал их от своей ноги. Даже брошенные  на  пол,
кисти   продолжали   угрожающе   шевелиться,   словно    громадные    пауки.
Обезглавленное тело уже выпрямлялось во  весь  рост,  но  Изабель,  взмахнув
мечом, подрезала ему сухожилия,  и  труп  бессильно  распластался  на  полу.
Сквозь шум дождя послышался мягкий топот. Из серой пелены  появлялись  новые
темные фигуры, угрожающе протягивая к Стражам окоченевшие руки.
   Хок, выругавшись, метнулся к двери и захлопнул ее, навалившись всем телом
и задвигая засов. Изабель помогала ему. Заперев дверь, Хок быстро оглянулся.
   - Хотел бы я знать, есть ли тут черный ход? Изабель взглянула на него.
   - Ты думаешь, нам лучше удрать?
   - Кажется, это не худшая мысль. Мне  как-то  не  по  себе  среди  ходячих
покойников.
   - А как, по-твоему, посмотрит на нас Дружина Молота, Винтер,  Барбер?  Мы
станем для них посмешищем, если пустимся наутек.
   - Предпочитаю, чтоб надо мной смеялись, чем плакали... над моим трупом, -
Хок нахмурился. - Но ты права. Бежать нельзя, нам  надо  отвлекать  Домейна,
пока Барбер не доберется до него. Иначе этот ублюдок  уничтожит  черт  знает
сколько людей.
   - Что ты предлагаешь? - спросила Изабель. - Оставаться здесь и сдерживать
мертвецов, пока Барбер не сделает свое дело?
   - Ну, нет, - решительно заявил Хок, - их слишком много, и  если  все  они
так же упрямы, как их дружок, сдержать всю ораву будет трудновато. Для нас с
тобой не нужно столько ударов, хватит и одного, чтобы поставить  в  неловкое
положение. Мы даже не можем помешать им войти в дом. Дверь не продержится  и
пяти минут. У меня есть лучший  план:  мы  поднимемся  по  лестнице,  найдем
Домейна и изрубим  негодяя  в  куски.  Полагаю,  это  здорово  отвлечет  его
внимание.
   - Неплохо, - одобрила Изабель, - только защитит ли нас  магия  Шторма  от
его атак с близкого расстояния?
   - Может, ты предпочитаешь сразиться с мертвецами? - осведомился Хок.
   - Н-да, не будем терять время, идем...
   Она  не  успела  договорить.  Из  боковой   комнаты   на   них   бросился
обезглавленный труп, подняв сжатые кулаки. Хок и Изабель отпрянули  друг  от
друга и одновременно обрушили на  труп  удары  с  двух  сторон.  Топор  Хока
отшвырнул мертвеца на стену, и в следующую секунду  Изабель  пронзила  мечом
бедро. Тело стало заваливаться влево. Хок снова  взмахнул  топором  и  отсек
правую ногу мертвеца чуть выше колена. Оставив труп,  пытающийся  ползти  за
ними на руках, Стражи бросились вверх по лестнице. Входная  дверь  гудела  и
устрашающе трещала под  тяжелыми  ударами.  Со  звоном  разлетелось  оконное
стекло. Хок и Изабель, не оглядываясь, бежали по ступенькам на второй этаж.
   Барбер, не спеша, шел по изуродованной улице, невидимый ни для живых,  ни
для мертвых. Меч он держал наготове, но не думал, что его придется пустить в
дело. Никто не знал о его присутствии и не должен узнать, пока он не  всадит
в Домейна пять дюймов железа и не положит  конец  этим  глупостям.  В  конце
концов, что бы ни говорила Джессика, в девяти случаях из десяти  дело  решал
именно меч Барбера. Шторм  может  бормотать  заклинания,  Макреди  -  молоть
языком, Винтер - изобретать хитроумные планы,  но  без  него,  Барбера,  они
беспомощны, как котята. Точку во всех делах ставит острый  меч.  Вот  почему
Барберу нравилось в Дружине. Он твердо верил - для  того,  чтобы  остановить
убийцу, его надо убить!
   Барбер не наслаждался чужой смертью и страданием; просто такова была  его
работа, и Стюарт старался выполнить ее как можно  лучше,  получая  искреннее
удовлетворение от каждой успешной операции. В своем  деле  он  достиг  самых
высоких вершин. Барбера не заботили убитые им люди, он едва помнил их  лица,
а уж  имена  начисто  исчезали  из  памяти.  Не  интересовали  оруженосца  и
преступления, совершенные ими. Значение имела лишь возможность убивать их, и
Барбер пользовался ею с искусством и изяществом, совершенно недоступным  для
других.
   В конце концов, именно за это городской Совет платит ему деньги.
   Барбер, словно тень, скользил среди развалин, обходя сзади дом, в котором
неистовствовал безумный чародей. Дверь черного хода оказалась  запертой,  но
Стюарт подналег плечом, и  она  с  деревянным  стоном  соскочила  с  петель.
Оруженосец, настороженно вглядываясь, шагнул в темное помещение, не  ожидая,
впрочем, серьезных неприятностей. Когда  он  крадется  к  жертве,  никто  не
услышит и не увидит его, пока он сам не захочет этого. Полезный  талант  для
убийцы. Домейн так и не узнает, откуда к нему пробралась смерть.
   Хок и Изабель не успели еще достичь площадки второго этажа,  как  входная
дверь дома разлетелась в щепки, и мертвецы ворвались  в  прихожую.  Внезапно
ожила старая лестница, ступеньки  заходили  под  ногами  у  Стражей,  словно
палуба корабля, и им едва удалось сохранить равновесие. Из  ближайшей  стены
выбирались лязгающие пасти и выпученные глаза. Деревянные  панели  окутались
паром, краска на них вздувалась пузырями. Стараясь устоять  на  извивающейся
лестнице, Хок оглянулся и увидел, как один из  мертвецов  шагнул  на  первую
ступеньку. Вся прихожая заполнилась ожившими трупами, с которых даже сильный
дождь не смыл стекающую из ран кровь. Их пустые глаза невидяще уставились на
двух живых людей наверху.
   Лестница  еще  раз  содрогнулась,  и  Хок,  чтоб  устоять,   вцепился   в
лакированные перила. Те заерзали у него  в  руке,  словно  огромный  червяк,
сокращающий свои бесчисленные сегменты. Отпрянув в сторону, Хок упорно полез
вверх почти на четвереньках. Сзади послышался  отчаянный  крик  Изабель.  Он
обернулся и увидел, что  его  жена  безуспешно  пытается  оторвать  ноги  от
половиц, ставших  вязкими  и  липкими,  словно  болотная  трясина.  Напрасно
Изабель рубила лестницу мечом, лезвие без всякого  усилия  проходило  сквозь
ступеньки, как сквозь жидкую грязь. Хок,  превозмогая  отвращение,  вцепился
одной рукой в перила, а другой ухватил Изабель  за  плечо  и,  напрягая  все
силы, стал тянуть. Раздался чавкающий звук, и Изабель вырвалась из  ловушки.
Вдвоем они в  несколько  прыжков  добрались  до  площадки  второго  этажа  и
побежали по коридору.
   Из стен сочилась кровь, в воздухе плавал едкий желтоватый туман, горячий,
обжигающий легкие, словно кислота. Прямо перед Стражами возникла  трещина  в
полу, она стремительно расширялась, открывая бездонную пропасть,  но  Хок  и
Изабель успели перескочить через нее. Желтый туман стал  сгущаться,  и  Хоку
показалось, будто что-то начало образовываться там, в центре плотной горячей
пелены. Воздух наполнялся запахом гниющего мяса  и  свежей  крови,  будто  в
тумане рождалась тварь из царства смерти. Изабель, подбежав к двери Домейна,
распахнула ее ударом ноги. Стражи ворвались в комнату и захлопнули дверь  за
собой.
   В этой уютной маленькой квартире все на первый взгляд  казалось  тихим  и
спокойным. Но в следующую секунду их глаза заметили пятна крови на  стене  и
на полу, и мертвую девушку, нежно  обнимающую  за  плечи  сидящего  чародея.
Встретив взгляд Домейна, Хок понял, что именно здесь сейчас  самое  страшное
место на Золотом бульваре. За дверью раздавались  тяжелые  шаги,  и  Изабель
бросилась к Домейну.
   - Убери их! - хрипло потребовала она.
   - А если не уберу? Неужели вы полагаете, что можете угрожать мне?  Домейн
улыбнулся, и такая же улыбка появилась на лице мертвой  девушки.  Здесь  мой
дом, а вам лучше убираться самим. Вы пришли забрать у меня Сюзанну!
   - Как раз из-за нее тебе нельзя никого впускать  сюда!  -  быстро  сказал
Хок. - Если за нами  ворвутся  мертвецы,  Сюзанна  сильно  испугается,  ведь
верно?
   Домейн озабоченно кивнул, и  в  коридоре  сразу  наступила  тишина.  Маг,
откинувшись на спинку кресла, величественно взглянул на Хока и Изабель.
   - Кажется, я ясно сказал, что прошу оставить меня в  покое.  Сколько  еще
людей мне придется убить прежде, чем вы поймете это?
   - Не надо никого убивать, - возразила Изабель, - мы за тем и пришли сюда.
   Домейн торжествующе заерзал в кресле, словно уличив их в явной лжи.
   - Я-то знаю, зачем вы здесь. По-моему, если я превращу вас в какие-нибудь
занятные штучки и отошлю обратно, в городе поймут, что значит играть со мной
в подобные игры.
   - Почему же ты не торопишься проделать это? - издевательски спросил  Хок.
- Не потому ли, что руки коротки.
   Ответом послужил уничтожающий взгляд Домейна.
   - Да, у вас  довольно  замысловатая  защита.  Пробить  ее  можно,  только
потребуется слишком много сил. А мне надо еще оберегать Сюзанну. Но  если  у
вас хватит тупости наброситься на  меня,  придется  позвать  созданную  мною
тварь и, поверьте, она разделается с вами не хуже, чем  я.  Внезапно  колдун
нахмурился. - Я обращался к доброй воле властей, но те не  пошли  навстречу.
За это я вас накажу. Я  превращу  весь  чертов  город  в  настоящий  кошмар,
который не скоро забудут в обоих Королевствах.
   В углах комнаты сгустились тени. В них незримо чувствовалось  присутствие
чего-то огромного, злого, пришедшего из-за грани реальности. За дверью вновь
послышались осторожные шаги мертвых  ног.  Труп  девушки,  стоящий  рядом  с
Домейном, бессмысленно улыбался,  так  скалит  зубы  трактирщица,  ожидающая
посетителей. Хок и Изабель тревожно  переглянулись.  Присутствие  тварей  из
небытия ощущалось все сильнее, а  за  стеной,  в  коридоре,  топталась  сама
ожившая смерть.
   - Не бойся, любовь моя, - ласково обратился Домейн к трупу, -  скоро  все
кончится и мы соединимся навсегда. Я никому тебя не отдам.
   За спиной  у  мага  беззвучно  открылась  маленькая  дверь  и  в  комнату
скользнул Барбер, сжимающий в руке обнаженный меч. Хок усилием воли отвел от
него взгляд, чтоб  не  привлечь  внимание  Домейна.  Он  знал  понаслышке  о
необычных способностях оруженосца, но ему с трудом верилось, что чародей  не
видит Стюарта. Барбер двигался по комнате, производя  не  больше  шума,  чем
падающий волос. Домейн беззаботно улыбался мертвой  девушке.  Приближаясь  к
креслу, оруженосец медленно поднял меч для  последнего  удара,  и  казалось,
вот-вот сверкающее лезвие  рассечет  надвое  голову  колдуна.  Вдруг  Домейн
поднял левую  руку  и  щелкнул  пальцами.  Синеватая  молния,  сорвавшись  с
потолка, ударила Барбера, и  он  застыл,  точно  ледяное  изваяние.  Чародей
неторопливо повернулся в кресле и посмотрел на него.
   - Неужели нашлись глупцы, воображающие, будто можно проникнуть в мой  дом
тайком от меня. Моя власть, господин убийца, превосходит ваши самые страшные
ночные кошмары, и ваши жалкие козни мне видны насквозь. Я  точно  знал,  что
власти подошлют ко мне негодяя вроде вас. Им очень  хочется  разрушить  нашу
любовь. Но я этого не допущу! И в назидание я  разрушу  весь  ваш  проклятый
город!
   Он взмахнул рукой, и Барбер, пролетев по  воздуху,  с  деревянным  стуком
ударился о стену и упал на пол, продолжая сжимать меч в  закоченевшей  руке.
Заскрипела открывающаяся дверь, и  Домейн  улыбнулся,  глядя,  как  мертвецы
входят в комнату. Изабель, подняв меч, бесстрашно шагнула им навстречу,  Хок
встал рядом  с  ней  и  вдруг,  развернувшись  с  быстротой  молнии,  сделал
неуловимое движение. Топор, сверкнув, словно искра, просвистел в  воздухе  и
глубоко врезался в лоб Сюзанны. Труп покачнулся, взмахнул руками и повалился
назад. С криком отчаяния Домейн вскочил с кресла и успел подхватить  его  на
руки. Глядя на торчащую рукоять топора, он поднял  лицо  к  потолку  и  дико
завыл, а тело мертвой девушки,  уже  не  оживляемое  его  магией,  бессильно
соскользнуло на пол. Домейн упал рядом с ним на колени  и,  припав  лицом  к
давно  охладевшей  груди,   разрыдался.   Мертвецы,   заполнившие   комнату,
безжизненно рухнули на пол, и присутствие  существ  из  потустороннего  мира
перестало  ощущаться.  В  комнате   посветлело,   тени,   таившие   в   себе
неопределенную угрозу,  растаяли.  В  маленькой  квартире  раздавались  лишь
захлебывающиеся рыдания юноши, чья любовь погибла навсегда. Изабель опустила
меч и улыбнулась мужу.
   - Здорово получилось. Даже он не мог считать ее  живой  с  топором  между
глаз.
   - Конечно. Думаю, теперь парень не опасен.  Но  на  всякий  случай  лучше
побыстрее позвать Шторма. - Хок покачал головой. - Жизнь -  странная  штука.
Любовь и смерть в ней идут рука об руку.
   - Нет, спасибо, со мной все в порядке, - раздался голос позади, и Изабель
мгновенно обернулась. Барбер, кряхтя и морщась от боли, поднимался на ноги.
   - В следующий раз,  Стюарт,  -  усмехнулся  Хок,  -  постарайся  поменьше
шуметь.
   Оруженосец исподлобья взглянул на него.
   Толпа  нищих  беспорядочно  копошилась  под  дождем   у   главных   ворот
Королевского Дворца. Тут  были  человеческие  обломки  обоих  полов  и  всех
возрастов, от младенцев до стариков, кое-как одетые в  невероятную  рванину,
чтоб получше показать себя. Некоторые дошли до крайней степени  истощения  -
одни скелеты, обтянутые кожей; у других не хватало глаза, руки, ноги. Они не
обращали внимания на дождь, поливавший их обнаженные головы. Для нищих дождь
давно стал привычным делом,  беспокоившим  не  больше,  чем  старая  любимая
мозоль. Кое-где в толпе попадались бродяги, обряженные  в  лохмотья  военных
мундиров. Эти обычно держались кучкой, отдельно от всех прочих, к  несчастью
для себя сохранив остатки былой  гордости.  С  нею  нищенское  существование
становилось поистине невыносимым.
   Иззябнув, босяки невольно жались друг к другу, не сводя, однако,  глаз  с
главных ворот, чтоб не прозевать момент, когда их петли  заскрипят,  впуская
или выпуская очередного любимца фортуны. Но почетные гвардейцы  из  Стальных
Братьев смотрели на них совершенно равнодушно. Нищие не представляли  угрозы
для обитателей Дворца, пока держались на достаточном расстоянии,  а  значит,
не интересовали охрану.
   Среди нищих, низко склонив голову и ежась под дождем, сидел Вульф Саксон,
исподлобья поглядывая на главные ворота. Он находился здесь  уже  битых  два
часа, промокший и продрогший, но за это время ему удалось  составить  полное
представление о системе охраны дворца. Ни один посетитель не мог укрыться от
бдительного  ока  вездесущих  почетных  гвардейцев,  придирчиво  проверявших
каждого  входящего.  Всем,  даже  самым  гордым  аристократам,   приходилось
мириться с унизительной процедурой обыска.  Стальные  Братья  знали  толк  в
подобных  делах.  Поэтому,  обдумывая  способы  проникновения  за  дворцовую
ограду,  Саксон  озабоченно  хмурился.  Несомненно,  кругом  также  наложены
защитные заклятия, так что надо быть весьма искусным магом, чтоб ступить  на
территорию дворца, не подняв тревоги.
   Неожиданно Саксона осенило. Он подтянул колени к  груди  и,  обхватив  их
руками, придал своей физиономии то безразличное выражение, которое  во  всех
странах отличает нищего. Дождь не доставлял ему особых неудобств: на  ранних
этапах своей карьеры, пока он еще  не  занялся  политикой,  Вульфу  пришлось
повидать всякое. Некоторые пошучивали, что, уйдя в  политику,  Саксон  всего
лишь сменил маленькую арену  на  большую.  Вульф  улыбнулся,  и  его  пальцы
ощупали длинный кожаный футляр, вшитый в левую штанину. Прикосновение к нему
вновь наполнило Саксона решительностью. В футляре  находилось  орудие  мести
обоим  Королям.  Многочисленные  удары,  наносимые  бессердечным   продажным
властям, ради своих интересов превратившим Хейвен в человеческую помойку, он
будет направлять один за другим, пока не вынудит своих врагов капитулировать
и согласиться на реформы, если не из личных убеждений, то из страха.
   Саксон с трудом вернулся к насущным проблемам. От лобовой атаки  придется
отказаться. Конечно, так получилось бы эффектней и внушительней,  но  шансов
на  успех  набиралось  немного.  Великие  планы  рухнули  бы,   едва   начав
осуществляться. Если  с  часовыми  гвардейцами  и  удастся  справиться,  как
преодолеть  защитные  заклятия?  Вульф  потер  подбородок.  Должен  же  быть
какой-то способ. Он всегда предпочитал простые и дерзкие  планы,  в  которых
есть простор  для  творческой  инициативы,  если  обстоятельства  неожиданно
изменятся. Более сложные схемы отвергались его деятельной натурой.
   Поднявшись на ноги, Саксон стал выбираться из толпы нищих,  стараясь  как
можно  меньше  выделяться  из  общей  массы.  Нищие  всегда  стараются  быть
незаметными, кроме тех случаев, когда бросаются к ногам прохожих, выпрашивая
милостыню. Добравшись до небольшой  темной  аллеи,  Вульф  оглянулся,  чтобы
убедиться, что за ним никто не следит, и выпрямился со  вздохом  облегчения.
От  постоянного  сидения  спина  словно  онемела.   Подойдя   к   ближайшему
закопченному домику, Саксон вцепился в водосточный желоб и подтянулся. Желоб
ржаво  заскрипел,  но  Вульф  заранее   проверил   прочность   металла.   Он
вскарабкался н